Ценою в жизнь или история Титаника

Ранним утром, наступившем так скоро, Титаник вдохнул прекрасный воздух и пробудился, полный бодрости и эмоций. Сегодняшний его день начался с привычного белого неба, имеющего, однако, некую особенность. Оно укрывалось настолько тонким облачным слоем, что, казалось, можно было разорвать его, как бумагу острым ножом, а через образовавшиеся же трещины пропустить голубизну. Пароход представил, каков этот цвет, насколько он благороден и как приятен зрению. Представил также мечтательно, как представлял о своем первом выходе в свет. Его новая знакомая, а именно мисс Карпатия, все еще не пришла в сознание. Видно было, что она очень утомилась после долгого путешествия через Атлантику. Хотя на ней уже и велись работы перед грядущим отправлением, проснуться бедному кораблику не удавалось. В таком случае ее требовалось разбудить и дать понять, что пора выходить в залив, но лайнер никак не мог решиться на это. Он хорошо понимал Карпатию и не хотел тревожить ее сон. Титаник, смотря на нее с некоторым беспокойством, терпеливо ожидал ее прихода в сознание. Господа люди усердно работали, приводя судно в готовность: матросы драили палубу, офицеры надзирали за процессом деятельности младших по званию, а старпомы, возможно, ожидали указаний капитана. Кажется, какой-то приказ или же их говор вывел кораблик из сна. Она очнулась, еле приведя зрение в порядок. Это далось ей с огромным трудом. Наблюдавший за действом пароход даже слегка обрадовался пробуждению друга, потому на эмоциях произнес: — Доброго утра, леди! Надеюсь, сегодня Вам спалось лучше, чем прежде. Позвольте поинтересоваться, каково Ваше самочувствие сейчас? — Ох... — Карпатия сонно мямлила. — Вы уж простите меня, ваше величество... Я слишком уставшая, словно бы и не спавши вовсе... — Ничего, ничего! — говорил лайнер. — Что Вы! Я все хорошо понимаю. Я и сам, признаюсь, не хотел Вас тревожить, а с усердием дожидался Вашего возвращения. — Да, спасибо, — промолвила кораблик. — Вы спрашивали про мое состояние... Мне не очень хорошо сейчас. Я желала бы побыть в мире грез немногим больше, но судьба распорядилась иначе... У меня нет великого выбора. — Я думаю, что Вам стоит отдохнуть по прибытии в пункт назначения, — посоветовал Титаник, — ведь, как Вы и говорите, находитесь в весьма удручающем состоянии. Господа люди все же поймут, что судну... простите, Вам! нужен покой. — Да, так! — согласилась Карпатия и словно задумалась о чем-то. — Позвольте... — выдала она, — почему Вы не спите в столь ранний час? Ведь возможность, я думаю, весьма хорошая... Вам никуда не нужно... — О, — пароход заметно улыбнулся, — да, мне некуда спешить, и следовало бы набираться сил перед ходовыми испытаниями. Но! Мне бы хотелось достойно попрощаться с Вами, ведь возможности осуществить живой контакт с какой-либо личностью мне в ближайшее время вовсе не предоставится. Кораблик недоуменно смотрела на нового друга, будто не понимая сказанных им слов, а затем, видно, проанализировав их побуквенно и построчно, она переменилась. Теперь же Карпатия выглядела сочувствующей или даже немного грустной. Эта эмоция отразилась в ее клюзах впервые за все время их разговора, потому лайнер даже опешил, вновь подумав, что сказал то зазря. Но его опасения развеялись в миг, когда кораблик с некоторыми нотками дамской нежности проговорила: — Я понимаю Вас. В таком случае Вам просто необходимо держать со мной связь! Пишите мне в любой день и час, когда Вашей душе угодно! Я всегда смогу ответить на сообщения, будь я даже не в самом хорошем расположении духа. Титаник спокойно вдохнул, незаметно для Карпатии, а затем выдал: — Хорошо. Я буду рад этому! Но следует добавить, что в первое время я очень осторожен в своих действиях... Обещаю не слишком досаждать! — Ох, нет, нет! — вновь, как и вчера, затараторила она. — Вы не будете мне досаждать! У меня не так много обязанностей, как Вы можете думать. Если говорить про крупные суда, то я думаю, что у них будет весьма больше работы нежели у меня самой. Потому пишите. Я буду ожидать Ваших сообщений. Пароход ответил: — Да. Я также буду рад, что и Вы свяжетесь со мной. Так что прошу не стесняться писать и мне, ежели Вам будет удобен такой способ связи. В противном случае не стоит мучить себя; я готов отправлять телеграммы сам. Кораблик улыбнулась, всем своим видом показывая, что согласна на данное предложение. Будет ли она писать? — неизвестно! Но сам факт того, что с леди теперь возможно установить контакт на дальнем расстоянии уже немало радовал. Лайнер, довольный такими мыслями, засмотрелся на собеседницу, запоминая каждую деталь ее внешности, чтобы в дальнейшем представлять в своих мыслях этот образ. Черный окрас... красная труба... белые палубы... и клюзы! Клюзы — все равно, что человеческие очи, говорящие о многом и показывающие столько же. И якорьки в этих клюзах служили "ручками", подобные опять же человеческим. Их форма была интересной, особенной... И рассматривать данную форму было даже приятно, а в особенности с разожженным любопытством. Из собственного воображения судно выдернули три коротких гудка друга. Она подзывала буксиры, которые, к слову, находились неподалеку, будто бы пребывая наготове. — Мне пора! — произнесла Карпатия, а затем, несколько сконфузившись, проговорила: — Ваше величество! — Доброго пути! — ответил окончательно отошедший от дум Титаник. — Вы помните о моих словах, сказанных вчерашним днем?.. Про океан и небо. Так ведь? — Да, так, — улыбалась кораблик. — Это очень красивые слова. Мне, признаюсь, даже неловко. Простите! Она, видно, не сдержалась, и вновь хотела "присесть" в знак почтения, но пароход вовремя остановил ее умеренно строгим голосом: — Нет! Даже не думайте! Я уже объяснил про Ваше отношение ко мне и попрошу запомнить его и соблюдать! — Ох... — Карпатия сильно смутилась. — Прошу прощения! Я немногим подзабыла... Видно, она более не нашла слов, чтобы закончить свое предложение. Тем же временем буксиры подоспели к стесненному кораблику. Хаскиссон и Хорнби синхронно поздоровались с ней: — Доброе утро, мисс! — Доброго утра! — ответила она, обрадовавшись таковому везению в достаточно неловкой ситуации. — Хорошее утро! — Конечно оно так! — согласился Хаскиссон, а затем обратился к лайнеру: — Ваше величество! Рады приветствовать Вас в столь замечательный день! Как хорошо, что Вы уже не спите, ведь для Вас есть несколько приятных новостей! — Делайте свою работу! — сперва велел Титаник, но потом добавил: — Расскажите в процессе, что же именно приготовил для меня сегодняшнее утро. Он даже хмыкнул сам про себя после этого предложения. Пароход заметно рос, становился сильнее в моральном плане; его речь была тверже, почти также, как и у Олимпика. Этот факт говорил о многом, носил за собой истинное значение того, кто есть сам лайнер. Хотя подумав об этом, тот даже немного испугался. Чего же можно испугаться в собственном статусе?— самого банального, о чем говорил даже брат. Не дай боже!.. Не дай боже впустить гордость в собственную душу! Этого допустить — пасть в глазах родственника и окружения в целом! Потому следует быть осторожнее в своих словах. Рабочие кораблики во время его раздумий приступили к выполнению своих обязанностей — стали ожидать указаний лоцмана. Нетерпеливый Хаскиссон начал говорить: — Позвольте сказать! Так-с, из новостей... Ох, точно! Я слышал от господ, что менее или более через неделю полностью завершится Ваше строительство и подготовка к дальнейшим испытаниям. Остаются лишь самые "малые детали" и работы будут окончены! По крайней мере, так рассчитали господин Пирри и господин Эндрюс! — Господин Эндрюс? — Лайнер сперва немало удивился и даже в какой-то мере обрадовался, услышав знакомую фамилию, но постарался никак не проявить своих эмоций. — Да, я нахожу это весьма полезной для меня информацей. Благодарю. Точные сроки не определены, так? — К сожалению, нет, — ответил второй буксир (тот, что носил имя Хорнби), — но я... а нет, даже мы!.. мы предполагаем, что строительство завершится к концу этого месяца. Хаскиссон вдруг громко шикнул на него, давая понять, что говорить такие вещи перед его величеством неприемлемо. — Спасибо! — все равно выдал Титаник с улыбкой, показывая таким образом свое добродушие. — Видите... мисс! — Он обратился к своей прежней собеседнице. — Кажется, мне не придется скучать здесь долгое время. — О, да, да, — улыбалась та. — Я рада за Вас! — Пойдемте! — вскоре выдал Хаскиссон. — Нам пора, мисс! — «Как велено, так сделано!» — проговорила она. После кораблик загудела своим протяжным и тонким гласом, прощаясь таким образом с пароходом. "Крик" был довольно громким для ее габаритов, но все же несколько женственным, приятным. — До свидания! — только и смог произнести лайнер, припоминая о своей неспособности издать гудок. В последующее время проводилась буксировка, про которую можно сказать вкратце: Карпатию развернули по правому борту в пол оборота и повели за собой прочь из верфи по каналу Виктории. Титаник наблюдал за процессом с радостью во взгляде, но и с великой грустью на душе. Он был счастлив от появления кораблика в его жизни, как хорошего знакомого, но и был огорчен, что вновь остался одинок на верфи. Одинок, как птица в клетке, не способная прорвать решетку, вспорхнуть и улететь покорять небеса. Пароход долго думал, размышлял о Карпатии, как о воспитанной и доброй личности, но и также робкой и напуганной, словно бедной маленькой рыбешке, особе, оказавшуюся средь крупных китов. Да, хоть она и не стояла в рядах высшего класса, говорить с ней было увлекательным занятием. Ведь кораблик рассказывала про город Фиуме так захватывающе, что волей неволей разум погружался в ту прекрасную южную атмосферу! И неплохо было бы иметь такого друга, что умеет завораживать своими словами и голосом; манить к себе, к своим познаниям и говорить о путешествиях и днях, проведенных с душой! Лайнер замечтался, представляя их дальнейшие взаимоотношения. Ему представлялось общение и крепкая дружба, множество разговоров, живой контакт и радиосообщения... О, радиотелеграммы! Это же потрясающий и довольно интересный способ общения, открывшийся Титанику как раз благодаря леди Карпатии. И также благодаря ей он теперь имеет способность связываться со всеми судами, с коими он захотел бы поговорить. Неужели?! Ведь сейчас пароход легко сможет отправить сообщение Олимпику! Или же... Нет, как же! Лайнер немного подумал над этим, никак не решаясь на довольно простое действие. Вполне возможно, что совершив его, он отвлечет брата от своих обязанностей. Но при том Титаник помнил, что Олимпик обещал отвечать, когда у него появится свободная минутка для разговоров. Что ж, почему бы в таком случае не попытать удачу? Собравшись с духом, пароход стал набирать сообщение азбукой Морзе: «Доброго дня, дорогой брат! Я хотел бы узнать о твоем состоянии на сегодняшний день и, конечно же, настроении. Если ты не будешь против немного поговорить об этом, то прошу написать мне в ответ.» И лайнер стал ожидать с некоторым волнением на душе. Действительно ли он не потревожил брата? Этот вопрос поедал Титаник изнутри, словно огромная, голодная терединица. Но беспокоиться зазря не стоило, ведь через непродолжительное время пришел ответ: «Здравствуй, уважаемый брат! Я рад, что ты наконец смог связаться со мной. Хвалю за рассудительность! Мое самочувствие весьма приемлемое и, надеюсь, твое также не уступает моему. Расскажи мне, каковы успехи нашей верфи? Закончено ли твое строительство?» RMS OLYMPIC Пароход незамедлительно написал: «Об этом, признаюсь, довольно сложно сказать. Сэр Хаскиссон упоминал о том, что сам господин Эндрюс рассчитывал завершение строительных работ! Должно быть, завершатся они к концу этого месяца. Я надеюсь на это, ведь чувствую себя уже полностью готовым к предстоящим испытаниям. На счет моего настроения и состояния, то смело можно сказать, что оно подобает прекрасному солнечному свету. Погода в нашей местности до сих пор не меняется и остается такой же мрачной, как и прежде. Позволь поинтересоваться, каково твое местонахождение и какова, собственно, погода в твоей точке?» Ответ пришел также быстро, как и в прошлый раз: «Я уже давно покинул Нью-Йорк и сейчас направляюсь обратно в Саутгемптон. Мою точку и координаты я сообщать не стану, ведь тебе они ни к чему. Прошу прощения, если мой ответ показался довольно грубым. Это не так! Ну а погода у нас такая же, что и у вас, так что говорить о ней даже не интересно. Знаешь, что интересно и познавательно для тебя? У меня припасена небольшая памятка на случаи, что часто происходили со мной и будут происходить с тобой. Так вот... По дороге в крупный город в этот раз мне снова пришлось менять курс, и все из-за предупреждений об опасной зоне. Даже при том, что я следовал немногим южнее той самой зоны, на пути мне все равно встречались плавучие льды, а именно айсберги, как их обычно называют господа. Следует сказать о том, что это опасные объекты, с коими и тебе предстоит иметь дело. Это также и самая главная проблема в рейсах, из-за которой иногда даже стоит менять курс. Впредь знай, что игнорировать предупреждения об опасности ни в коем случае не следует! Иначе же все может обернуться несчастным случаем.» RMS OLYMPIC «Я хорошо понял тебя. Но какова же незадача! Что если не придет приказа? В таком случае я не смогу сменить курс, ведь, как ты и говорил, принимать самостоятельных мер не рекомендуется.» RMS TITANIC «В этом есть интересное заключение. Да, ты не обязан самостоятельно менять направление своего движения, даже если на это не поступит указаний. Но тебе следует быть чутким в случае входа в опасную зону и мгновенно реагировать на указания капитана. А указания будут! В конце концов он не палач или жнец, а господин человек и тонкий профессионал своего дела. Не волнуйся, брат! Все пройдет гладко, в этом я уверен.» RMS OLYMPIC «Хорошо, я все понял.» RMS TITANIC «Приятно слышать! Что ж, есть ли еще новости? Быть может, что-то от буксиров или тебя самого?» RMS OLYMPIC «Да, есть одно событие, которое следовало бы рассказать. Вчерашним днем я познакомился с одной интересной личностью. Прошу прощения, но называть имя уважаемой мисс я преждевременно не хотел бы. Кто знает, как распорядится с нами "госпожа жизнь"; в один день мы будем выходить на связь, а уже в другой мы станем совершенно разными друг для друга "лицами". Потому я сохраню это в секрете на какое-то время. Скажу лишь то, что она посетила верфь совсем ненадолго. Буквально час назад (ну, или немногим менее) я простился с ней. Но сдается мне, что наше общение отнюдь не прекратится.» RMS TITANIC «Так каково же твое впечатление от общения с незнакомым судном? Справился ли ты?» RMS OLYMPIC «Впечатление мое весьма положительное. Мисс является хорошей и добродушной личностью, коих, как я считаю, во всем необъятном мире лишь единицы. Знаешь, кажется, она хорошо знакома с тобой, ведь ненамеренно назвала меня твоим именем.» RMS TITANIC «Понимаешь, брат, меня знают многие, но вот не со всеми я так близко знаком (хотя кажется совершенно наоборот). Я могу знать твою новую знакомую, но не могу уверять в том, что я нахожусь с ней в дружеских или даже родственных отношениях. Близких по "сердцу" у меня довольно мало, но называть поименно я их не стану. Хотя я могу предложить тебе познакомиться с весьма хорошей и по-своему важной особой — сэром Балтиком. Он является нашим родственником, деловой и роскошной в моральном плане личностью. Я думаю, что общение с ним пойдет тебе на пользу, потому обещаю передать ему твой позывной.» RMS OLYMPIC «Да. Я был бы весьма благодарен этому!» RMS TITANIC Пароход немного поразмыслил над тем, что же можно спросить у брата еще, но внезапно получил такое сообщение: «Прошу прощения, но вынужден предупредить о том, что меня ожидает много работы. Потому мне следует вернуться к выполнению своих обязанностей, а именно разбирать множество радиотелеграмм.» RMS OLYMPIC Лайнер несколько поник от этих строк, но тут же вернулся в прежнее состояние от осознания того, что брат, в конце концов, говорил о таком раскладе — необходимостью являлась лишь работа, а общение откладывалось на второй план. Титаник, поразмыслив над этим, все же написал свою последнюю на сегодняшний день телеграмму: «Я понимаю. Тогда мне следует попрощаться с тобой до следующего раза. Желаю попутного ветра! До свидания, старик!» «До свидания, дорогой брат!» RMS OLYMPIC И на той ноте наступила гробовая тишина. Ни единого вскрика чайки и ни единого всплеска воды... Ни ветра, ни любого шелеста... Это было ничем иным как одиночеством и вечною скукой, что до сегодняшнего дня сидела в душе парохода. Но его настроение, даже несмотря на вышеупомянутых "кровопийц", не убавилось вовсе. Оно не портилось ни скукой, ни одиночеством, а лишь наоборот... Градус поднимался по мере течения времени, ведь оставалось совсем чуть-чуть... совсем немного до окончания строительных работ! Тогда же лайнер наконец выйдет в свет... к своим — к Олимпику и Карпатии. Они оба ожидают его и его вступления в состав флота, что произойдет так скоро! Думая об этом и мечтая, Титаник остался наедине с собой, улыбкой и "мисс одиночеством", что больше не могла завладеть его душой, как прежде. Она лишь была способна находиться в стороне, наблюдая за искренней радостью и энтузиазмом судна.