Суд

      Спустя несколько часов, одолев топкие трясины Юзифа, граф Местик, Алекса и Диорес вновь двинулись в путь, ступив на тропу, ведущую к восходящему солнцу. В душе каждого из них царили противоречивые чувства. Граф, терзаемый угрызениями совести, сжимал в руке рукоять меча, словно ища прощения за свои грехи. Алекса, полная надежд и мечтаний, крепко держала графа за руку.       Диорес же, шагая позади них, был погружен в свои мрачные мысли. Он получил от старика ключ к спасению, но этот ключ таил в себе не светлую надежду, а горькую правду. Заброшенный замок, о котором говорил старик, не сулил ни мира, ни счастья. Он таил в себе лишь смерть, безвозвратное уничтожение всего живого.       Диорес украдкой бросал взгляды на Алексу и графа. В их глазах он видел любовь, доверие, жажду жизни. И в его душе зародился грызущий червь сомнения. Сможет ли он обречь этих людей на погибель, на исполнение пророчества, сулящего лишь смерть? Он пытался оттолкнуть эти терзающие мысли, убеждая себя, что его миссия важнее всего остального. Но образ Алексы, ее чистая душа и невинные глаза не давали ему покоя. Граф Местик, стоящий напротив, вызывал у Диореса противоречивые чувства. С одной стороны, он с пониманием относился к тому, что граф, пылая страстью, уединился с Алексой в хижине старика. С другой же стороны, Диорес не мог отрицать, что в поступке графа проглядывало соперничество. Возможно, Местик действительно считал себя сильнее. Эта мысль разжигала в Диоресе злобу: он не мог допустить, чтобы кто-то, будь то граф, какой-либо другой человек превзошел его.       Что же на самом деле означало "превзойти Диореса"? Неужели это означало стать сильнее него физически? Стать лучше во всем, превзойти самого себя, раз за разом глядя в лицо смерти и выживая? Неужели именно это делало Диореса таким особенным?       В его душе бушевали терзающие противоречия. Невыносимая жажда мести, тлеющая злоба и жгучая боль – вот что, по его мнению, возвышало его над другими.       Но почему же он, одержимый этими чувствами, тащился вместе с людьми, которые, как он считал, предательски к нему относились? Эта мысль терзала его разум, не давая покоя.       Взгляд, которым он окидывал Алексу и графа, был полон горечи и разочарования. Неужели не они предали его, а он сам себя?       "Как же так?" - пробормотал Диорес, стараясь не выдать своих терзаний.       Его шаги отяжелели, а в глазах потемнело. Мысль о собственном предательстве жгла его изнутри. Если он не верен себе, то кому же он может быть верен?       В душе Диореса бушевал ураган сомнений, терзающих его разум. "А буду ли я сам счастлив?" - этот вопрос, словно набатный звон, эхом отдавался в его сознании, с каждой секундой звуча все громче и настойчивее.       Он чувствовал, как грани здравомыслия тают, уступая место безумию. Неужели слепая жажда мести, отравляющая его сердце, способна принести ему истинное счастье? Или же она лишь усугубит его страдания, унеся жизни невинных людей?       Перед его мысленным взором проносились жуткие картины. Бесконечные поля, усеянные трупами, реки крови, горы тел. Крестьяне, чей век угас под бременем изнурительного труда, дети, чьи жизни оборвались на взлете из-за болезней, - все они должны погибнуть по его воле.       Внезапно его осенила ужасающая мысль. Неужели он, ослепленный гневом и обидой, поспешил со своим решением?       Оглядываясь назад, он видел лишь реки крови и горы трупов. Мир, который он собирался "спасти", был полон страданий и несчастий.       Но разве не мог он изменить этот мир к лучшему? Разве не мог он стать защитником невинных, даря им надежду вместо боли?       Эти терзающие сомнения терзали его душу, не давая покоя. Он вспомнил старика, живущего в хижине на болотах. Старик, видевший будущее, предсказал ему путь к спасению, но этот путь был омрачён лишь местью.       Изнуренные долгим странствием, путники с трепетом взирали на исполинский храм, возвышавшийся на горизонте. Его монументальные силуэты, словно сотканные из окаменевшего горя, довлели над бескрайней равниной, скорбно взирая на увядающий мир.       Вокруг храма, словно муравьи у подножия исполина, суетились служители культа. Облаченные в лохмотья балахонов цвета вороньего крыла, они монотонно бормотали молитвы богам, давно позабытым и равнодушным к их мольбам.       Лица некоторых служителей, обрамленные густыми бородами, несли на себе печать аскетизма и фанатичного рвения. Другие, лысые и с подстриженными усами, излучали холодную расчетливость и жестокость.       Сам храм, словно исполинский мавзолей, возвышался над этой мрачной процессией. Его многоэтажные стены, потемневшие от времени, несли на себе отпечатки былого величия, но теперь лишь подчеркивали его мрачность. Огромные окна, некогда сиявшие витражами всех цветов радуги, теперь потускнели, словно затянутые пеленой скорби. Солнечный свет, проникая сквозь них, лишь усиливал ощущение тления и запустения, царящего в этом месте. У подножия храма, словно жуткие монументы фанатизма, высились виселицы. На них, покачиваясь на ржавых цепях, колыхались истлевшие скелеты - жуткое напоминание о тех, кто посмел усомниться в догмах этого мрачного культа. Диорес всматривался в этот храм, в его голове зарождались планы, как можно было проникнуть туда, но стоило ли вообще проникать туда? - И так, что вы думаете, господа? Перед нами храм, где собралась куча религиозных фанатиков, которые вешают всех, кого они считают ненормальными из-за того, что те отреклись от их религии. Мы можем обойти храм, но при этом попадём снова в леса, где мы, скорее всего, не протянем долго. Но, пройдя через храм, мы можем пробиться с боем и захватить его, присвоив боеприпасы и остаться там на ночь. - поступило смелое предложение от графа. - Есть ли тот вариант развития событий, в котором нам не придётся никого убивать? - спросила Алекса. - Я не думаю, что они примут нас с миром, если мы просто так заявимся к ним. Смотря на все эти трупы, я вообще не знаю, есть ли у них слово мир в их лексиконе... - посмеялся граф. - А что думаешь ты, Диорес? - Зайти и убить всех. Мы ничем не рискуем, идя в бой с ними. Только Алексе стоит оставаться сзади, мы с графом пойдём вперёд. Или же я могу пойти один и уничтожить всех их там. Мне всё равно с кем. - ответил Диорес. - В таком случае иди один. - мрачно сказал ему граф. - С удовольствием. - улыбнулся Диорес       Ступая по каменной мостовой, ведущей к храму, Диорес не ощущал ни малейшего страха. Он не оглядывался назад, зная, что за его спиной граф Местик и Алекса наслаждаются уединением, пока он обречен на очередную кровавую бойню. Каждый удар его меча будет пропитан злобой, копившейся в его сердце долгие годы.       Приблизившись к группе служителей храма, погруженных в фанатичную молитву, он окликнул их. Но его слова прозвучали словно пустой звук, не потревожив их религиозный экстаз. Не сдержав гнева, Диорес шагнул вперед, схватил одного из фанатиков за плечо и, прошипев сквозь зубы, прорычал: "Я обращался к вам, ничтожества! Что за мерзость вы творите на этой земле?!"       Фанатик, оторванный от молитвы, вздрогнул и, подняв на Диореса затуманенный взгляд, пробормотал: "Мы... мы служим богам... просим их о... защите..."       Диорес не стал слушать его бред. Резким движением он выхватил меч из ножен, и лезвие со свистом рассекло воздух, омываясь ржавой кровью. В этот момент фанатики очнулись от своего оцепенения. С криками ужаса они бросились на Диореса, но он был неумолим. Его меч мелькал молнией, оставляя за собой кровавые полосы на их телах. Один за другим фанатики падали на землю, сраженные меткими ударами. Храм наполнился стонами раненых и лязгом стали.       Диорес, словно разъяренный зверь, пробивался все дальше, оставляя за собой кровавый след. Он не щадил никого, в его глазах пылала жажда мести.       Внезапно из-за алтаря храма выскочила фигура в темном балахоне. Это был главный жрец, его лицо было искажено яростью. "Как ты посмел осквернить наш храм?!" - заревел он.       "Я посмел остановить ваше безумие!" - прорычал в ответ Диорес. И бросился на жреца, готовый сразиться с ним насмерть.       Битва была недолгой, но жестокой. Жрец, искусный воин, но ослепленный фанатизмом, не смог противостоять ярости Диореса. Смертельный удар меча пронзил его сердце, и он рухнул на пол, захлебываясь кровью. Фанатики, обезумевшие от ужаса, бросились бежать, преследуемые эхом шагов Диореса. Он не стал их преследовать. Его миссия была выполнена. Храм очищен от скверны, а его служители получили урок, который они не забудут.       Утолив жажду ярости, Диорес наконец обратил внимание на внутреннее убранство храма. Он никогда не интересовался интерьерами, да и зачем ему это? Но, оглянувшись по сторонам, он заметил странные фрески и надписи на стенах.       Одна из фресок привлекла его внимание. На ней был изображен знакомый силуэт, напоминающий одного из Фундаменталов, но вот какого именно - Диорес никак не мог вспомнить. Лишь спустя мгновение до него дошло: на фреске был изображен Кром, восседающий в Совете Фундаменталов.       Охваченный любопытством, он решил пройтись вдоль стены и посмотреть всю серию фресок.       Первая фреска изображала первозданный хаос, вторая - смерть Фундаменталов, третья - их объединение, четвертая - Совет, пятая -...       На пятой фреске был изображен не Диорес, а Аргея, держащая в руках нечто темное, бесформенное. На шестой - Пожиратель Миров, сжимающий в объятиях вселенную. На седьмой - уже отчетливый образ Диореса, властелина всех вселенных.       Но на седьмой фреске история не заканчивалась. Восьмая, расположенная в отдалении, словно специально отделенная от остальных, изображала девушку с белоснежными волосами. Она чем-то неуловимо походила на Диореса. Вглядываясь в фреску, он не мог вспомнить, где он видел эту девушку. Он никогда ее не встречал...       Выйдя из храма, Диорес окинул взглядом безлюдную площадь. Чувство вины и несправедливости вновь захлестнуло его, но он старался не поддаваться мрачным мыслям, не слушать упрекающий голос в своей голове       Его ждали граф Местик и Алекса. Нужно было сообщить им, что храм очищен и безопасен, и можно переночевать здесь, прежде чем продолжить путь.       Приблизившись к паре, он увидел, как они беззаботно шутят, смеются, обнимаются. В душе Диореса что-то шевельнулось, заныло. Он невольно позавидовал их безмятежному счастью, мечтая о том, чтобы и ему найти свою любовь, спутницу жизни. - Всё в порядке, Диорес? - спросила Алекса, подбежав к нему и с тревогой заглянув в его глаза. - Ты так странно выглядишь. - Немного оступился, не более, - пробормотал Диорес, стараясь не встречаться с ней взглядом. Его сердце колотилось в груди, как бешеное, а в душе царила странная боль. - Не обманывай, - граф Местик, хмурый и недовольный, подошел к ним, скрестив руки на груди. - Я видел, как ты “оступился”. Что-то случилось? - Ничего, - огрызнулся Диорес, отворачиваясь. - Просто устал. - Устал? - граф прищурился, его взгляд пронзил Диореса насквозь. - Не верю. Ты никогда не устаешь. - Может быть, в этот раз я действительно устал, - буркнул Диорес, стиснув зубы. - Алекса, - граф Местик повернулся к девушке, - проводи Диореса в храм. Пусть отдохнет.       Ступив за порог храма, Алекса застыла, пораженная красотой, которую она никогда не встречала.       Диорес же не был удивлен. Он знал, что она родом из простой деревни, всю жизнь проработала в таверне, где к ней не относились с уважением. А сейчас она ходила по этому величественному храму, с интересом разглядывая фрески и предметы быта, задерживаясь у каждого из них надолго.       Вслед за ними в храм вошел граф Местик. Алекса, бросив Диореса, подбежала к нему и с восторгом начала рассказывать о своих впечатлениях. Граф лишь улыбался, делая вид, что ему интересно.       "Ну что же еще ожидать?" - пробормотал себе под нос Диорес, отворачиваясь от них. Продолжая обход храма, он невольно обратил внимание на сундуки и полки, заставленные различными предметами. Некоторые из них по своему виду напоминали артефакт, подаренный ему Кромом. “Проходя всё дальше и дальше, он заметил висящий на стене в точности такой же артефакт, который давал ему Кром, но другого цвета. Над этим же артефактом была надпись “Бессмертие”. Диорес же не стал упускать момент и взял его в руки. Он мыслил над тем, как работает этот артефакт. Не долго думая, он вернулся к графу Местику и Алексе, решив поведать им о своей находке. Когда он вернулся, то заметил, что в храме находится лишь граф - И где же Алекса?- спросил Диорес, вернувшись в храм и не найдя там девушки. - Она недалеко от храма, решила пройтись по окрестностям, поискать что-нибудь, - ответил граф, не поднимая глаз на Диореса. Его лицо было непроницаемым, но в глубине его глаз таилась тревога. - Хорошо, - кивнул Диорес. Он порылся в кармане и достал оттуда артефакт, который он нашел в храме. - Возьми это, - протянул он графу артефакт. Над ним была надпись "Бессмертие".       Граф Местик вздрогнул и удивленно посмотрел на артефакт.       - Ты так просто отдаешь это мне?- спросил он, не веря своим ушам. - Меня невозможно одолеть в бою, граф, - произнес Диорес, глядя прямо в глаза графу. А за вас я не ручаюсь.В его голосе звучала неприкрытая ирония. - Но...- граф замялся, не зная, что сказать. - Возьмите, - настойчиво повторил Диорес. Вам оно нужнее, чем мне.       Граф Местик нерешительно взял артефакт в руки.       - Я не знаю, что сказать...- пробормотал он. - Не нужно слов, - перебил его Диорес. Просто берегите себя.       В этот момент в храме раздался шум. Алекса, услышав голоса, вернулась. - Диорес! Граф!- воскликнула она, подбегая к ним. Что вы тут делаете? - Мы просто разговаривали, - ответил Диорес, стараясь не встречаться с Алексой взглядом. - О чем?- спросила Алекса, глядя то на Диореса, то на графа. - О том, о сем, - буркнул Диорес. - Не важно. - Мне не нравится, когда вы что-то скрываете, - насупилась Алекса. - Ничего необычного. Я думаю, что нам нужно поискать спальные места или что-то в таком духе. - сменил тему граф. - Я займусь этим прямо сейчас. - сказала Алекса и ушла. - Что стало с тем артефактом, который был изначально у меня? - спросил Диорес. - К сожалению, я забыл взять его. Но, я думаю, что этот артефакт не может быть активирован кем-либо ещё. - граф побледнел. - Ты глупо заблуждаешься. Артефакт можно активировать, если окропить его своей кровью. Его разрушительная сила позволяет захватывать города, изничтожать целые армии. А сейчас ты говоришь, что ты забыл его. Что будет, если он попадёт в руки к Готтлибу? - вскочил от злости Диорес. - К Готтлибу? Маловероятно, что Готтлибу хватит смелости использовать его. Он никогда не хотел марать свои руки в крови, а тем более своей кровью. - ответил граф. - Ладно. Иди найди Алексу, а я пока обдумаю всё снаружи храма. - завершил Диорес.       Солнце, словно алый дракон, клонилось к закату, озаряя багровым светом верхушки деревьев и крыши далеких домов. В душе Диореса царило горькое разочарование, словно тень от зловещего ворона, омрачавшая его сердце. Он знал, что артефакт, способный повлиять на исход многих сражений и событий, теперь возможно находится в руках Готтлиба. Диорес поспешил вернуться к графу и Алексе.       Алекса, к его облегчению, уже нашла подходящее место для ночлега - уютную комнату, словно ларец с сокровищами, где они могли бы согреться и отдохнуть, набравшись сил для грядущих битв.       Когда наступила ночь, граф Местик и Алекса погрузились в сон, но Диорес не мог сомкнуть глаз.       Его терзали тревожные мысли о будущем, о предстоящих битвах, словно бушующий океан, и опасностях, которые поджидали их на каждом шагу, словно коварные хищники.       Встав с постели, он бесшумно вышел из храма и устремил свой взгляд к сияющей в небе Луне, словно к маяку надежды.       В его памяти проносились события последних дней, наполненные как героическими подвигами, словно гимном воинов, так и трагическими потерями, словно скорбной песнью.       С одной стороны, Диореса терзала горечь утрат и осознание того, что путь к победе будет тернист и долог, словно запутанная тропа в дремучем лесу.       Но с другой стороны, он не терял надежды. В его душе горел огонь решимости, словно пламя вечного костра, и он был готов сражаться до конца.       "Я справлюсь", - прошептал он, глядя на звезды, словно на мудрых советчиков.       Как тень надвигающейся чумы, внезапно и смертоносно, из-за горизонта, где недавно садилось солнце, в танце смерти закружились тысячи пылающих огоньков. С нарастающей скоростью, словно лавина из ада, они неслись к храму, сотрясая землю грохотом копыт и искаженным ржанием лошадей.       Диорес, хмурясь, вгляделся в этот кошмарный вихрь. Неужели это войска Готтлиба? Но как они могли явиться с той стороны, куда только что сбежали граф, Алекса и он сам? Разве не должны они преследовать их, выйдя из болот Юзифа?       Отбросив сомнения, Диорес вскочил и ринулся обратно в храм, чтобы разбудить графа и Алексу, но, ступив на порог, замер. Нет, это его битва. Пора перестать прятаться за спинами других и взять судьбу в свои руки.       Схватив со стола артефакт, дарующий "Бессмертие", Диорес выхватил меч и, сжимая его в огрубевших от битв руках, выскочил из храма, его сердце пылало жаждой битвы.       Но по мере приближения к Диоресу и храму острое чувство осознания пронзило его разум. Эти войска не были врагами, чей алый стяг развевался на ветру. Это были те самые адские легионы, которых он призвал с помощью артефакта, дарованного Кромом. Те самые, что безжалостно стерли с лица земли деревню Оне, где жила Алекса. Те самые, что таинственно исчезли, оставив лишь пепел и воспоминания о кошмаре. Но в этот раз они не подчинялись его воле. Иной человек командовал этим легионом. Или, быть может, не человеком?       Приблизившись к храму, адские войска, издавая какофонию из искаженного ржания лошадей, лязга мечей и потустороннего звона костей, остановились в нескольких шагах от Диореса. Мощная, неподвижная стена из латных воинов, не смещающаяся ни на шаг вперед, ни назад. И тут из этой стальной орды выступила фигура, чей внушительный силуэт на фоне лунного света казался еще более устрашающим. Мечник, облаченный в сияющие латы, на своем алом адском скакуне, с мечом, сверкающим под луной, ринулся к Диоресу с молниеносной скоростью.       Сердце Диореса колотилось в груди, словно птица в клетке. Он не знал, чего ожидать от этого нового врага, но был готов встретить его лицом к лицу. Воин, чей взгляд пылал адским огнем, надвигался на него, словно предвестник неминуемой гибели. Диорес крепко сжал рукоять меча, чувствуя, как по его венам разливается жар битвы. Он был готов сражаться, готов защитить то, что ему дорого, готов вершить свою судьбу.       Воин на коне не дал Диоресу ни секунды на размышления. С яростным рыком он ринулся в атаку, сверкнув мечом в лунном свете. Удар молнией обрушился на ногу Диореса, пронзив его острой болью. Он упал на колено, стиснув зубы, но не сдаваясь. Вспышка зеленого света омыла рану, и она, словно по волшебству, затянулась за считанные секунды. Артефакт "Бессмертия", начал действовать. Осознав, что рана неглубокая, Диорес ощутил прилив сил. Его кожа стала крепче, способная выдержать даже самые сокрушительные удары.       Вновь поднявшись, он встретил яростный взгляд всадника, мчавшегося к нему на бешеной скорости. Но на этот раз Диорес был готов. Вместо того, чтобы отражать удар, он метнулся вперед, искусно используя свою ловкость. Взмахнув мечом, он с силой ударил по ногам демонического скакуна. Лошадь, взвизгнув от боли, рухнула на землю, сбросив всадника. Однако тот, не теряя бдительности, вскочил на ноги, невредимый и неутомимый. Сверкающим клинком он вновь замахнулся на Диореса, готовый нанести сокрушительный удар.       Диорес, хмурясь, парировал атаку, чувствуя, как по его венам разливается жар битвы. Он знал, что этот бой станет одним из самых сложных в его жизни. Перед ним стоял не просто воин, а порождение тьмы, одержимое жаждой убийства. Но Диорес не отступит.       На звуки битвы из храма выскочили Алекса и граф Местик. Диорес, сжимающий в руке окровавленный меч, не обратил на них внимания. Всадник, сброшенный с демонического скакуна, неумолимо двигался к нему. Граф Местик, выхватив свой клинок, ринулся в бой, намереваясь сразить врага одним метким ударом. Но невероятная сила и скорость всадника сокрушили его меч, разломав его надвое. Вновь сверкнув лезвием, всадник приготовился к атаке, но в этот раз Диорес был готов.       Заблокировав удар, он вступил в яростную схватку. Искры сыпались от столкновения клинков, лязг стали и сияние мечей в лунном свете создавали чарующую, но смертоносную симфонию битвы. В пылу сражения Диорес бросил через плечо графу Местику: "Убегайте в храм! Спасайтесь!"       Граф и Алекса, ошеломленные, кинулись к храму и захлопнули за собой тяжелые двери. Диорес же вновь вернулся к схватке. Бой был настолько молниеносным и яростным, что невозможно было определить, кто одерживает верх. Наконец, в решающий момент Диорес метким ударом сбил шлем с головы всадника, обнажая его лицо.       И перед ним предстал не искусный воин, изнуренный битвами, не пылкий юноша, жаждущий славы. Не то, чего он ожидал. Под сброшенным шлемом скрывалась красота, недостижимая для смертных, лик, будто сошедший с небес.       Безупречное лицо, взгляд, холодный как лед, но полный решимости. Диорес, как и он, не ведал страха, лишь азарт битвы бушевал в его крови. И тут всадник заговорил, его голос был спокоен, еле слышен, но наполнен силой:       - Сдавайся, воин, - прозвучало предложение.       - Не могу. Не ради других, но ради себя сражаюсь, за свой путь, за цель, что мне дана. Но ты поймешь лишь одно из моих слов: я буду биться, пока не паду, - твердо ответил Диорес.       - Ты искусный воин, не такой, как мне описывали. Сражаться с тобой - честь, Диорес, - произнес всадник.       - Неравный бой. С тобой сотни адских всадников, готовых по твоему приказу меня убить. Прикажи им атаковать, я их всех истреблю, но не сдамся. Прикажи отступить, я сниму артефакт, дающий мне преимущество, и сразимся честно, - предложил Диорес, срывая с себя артефакт и кидая его к дверям храма.       - А ты хорош. Будь по-твоему. Честный бой, - ответил всадник.       И адская кавалерия, по его приказу, бесследно исчезла, будто растворившись в воздухе.       Вновь ступив на поле боя, Диорес встретил всадника, чей пыл и ярость возросли многократно. Смертоносный танец клинков продолжился, каждый удар оставлял за собой след на измученных телах. Диорес, хоть и одаренный артефактом, не был искусенным воином. Его неопытность проявилась в пропущенных ударах, оставивших на его теле неглубокие раны. В конце концов, всадник, словно хищник, пронзил Диореса насквозь.       Острие меча всадника коснулось его горла, а ледяной взгляд пронзил насквозь. Что это было? Проявление уважения к поверженному врагу или же дьявольская насмешка перед лицом неминуемой смерти?       Но в этот миг в Диоресе вспыхнуло новое пламя. Чувство надвигающейся гибели, запах крови, манящий и пьянящий, пробудили в нем неведомую доселе ярость. Кровь, стекающая по его телу, багровыми ручьями растекающаяся под ногами, образовывая огромную лужу, лишь подпитывала его волю к битве.       С рыком раненого зверя он поднялся, сжимая в окровавленной руке свой меч. Зловещая ухмылка растянулась на его лице, заставив всадника отступить на шаг. Не веря своим глазам, всадник ринулся в атаку, но Диорес, с легкостью парировав удар, одной рукой схватил его за лезвие.       Впервые за всю битву страх сковал сердце всадника. Он не мог поверить, что этот смертельно раненый воин обладает такой нечеловеческой силой.       И основной рукой Диорес с нечеловеческой силой отбросил свой меч далеко в лес, за несколько километров от поля битвы, готовясь схватить всадника двумя руками. От такой мощи всадник оцепенел, отпустив свой клинок, и уже был готов бежать, но Диорес, словно тигр, прыгнул к нему и железной хваткой схватил за горло. Легкие всадника, жадно ловя воздух, не могли сделать ни глотка, и он, рыдая и скуля, как беспомощная собака, начал терять сознание.       Вся его бравада, хвастливое мастерство воина рухнули в один миг. Отпустив захлебнувшегося всадника, Диорес с презрением смотрел на него, корчившегося от боли на земле. Сделав глубокий вдох, воин ощутил резкую боль, но не сломался. Диорес, ступив на его грудь, прижал его к земле. Взгляд, полный ненависти и отчаяния, всадник поднял на своего победителя, видя лишь насмешку на окровавленном лице Диореса.       - Как же так... Я проиграл? Тебе? Ты же весь в крови, ты должен был уже умереть, потерять сознание... Но ты победил меня? - пробормотал всадник, хватаясь за горло.       - Скажи мне свое имя, - хрипло произнес Диорес.       - Меня зовут... Кили... Но больше мое имя не будет иметь значения, ведь ты убьешь меня... - всхлипнул Кили, с ужасом глядя на Диореса.       - Убить тебя? Нет, мне нужно, чтобы ты доставил послание всему совету фундаменталов: я иду за ними. За всеми ними, без исключения, - ледяным тоном произнес Диорес. - И перестань хныкать, ничтожество.       - Но как же мне им это передать? Они же убьют меня, если я только скажу, что провалил задание! - взмолился Кили.       - Мне от этого ни жарко ни холодно. Я попросил тебя передать, а ты уж, будь добр, передай как-нибудь, - Диорес с презрением отвернулся от Кили.       - Пожалуйста, дай мне совет. Напутствие дай, хоть что-нибудь, что поможет мне. Я понял, что с тобою нет смысла бороться, ты сильнее, чем я, так помоги мне! - схватился за ногу Диореса Кили.       - Какой же ты червяк. Зато как сражался. - Диорес с отвращением ударил ногой по рукам Кили.       - Прошу тебя... Не отвергай мою просьбу... - встал на колени Кили.       - Вот что, Кили. - повернулся Диорес к нему - Если ты хочешь выжить в этом мире, которому осталось совсем недолго, то лучше не сражайся. Ни с кем. Если тебе удасться выжить даже после того, как вернёшься туда, откуда ты прибыл, а я знаю, что ты прибыл именно оттуда, то не сражайся ни за что. Не сражайся за людей, не сражайся за города, религию, идеологию, лишь за себя. Ты должен понять, что ничего в этом мире не важно так сильно, кроме тебя самого. Никакие женщины, деньги или слава не сделают тебя сильнее, лишь ты сам. Отняв артефакт у Готтлиба, к слову, я даже представляю, как ты это сделал, ты не показал себя сильнее, поборовшись за себя самого, ты показал себя со стороны слабого и никчёмного мальчика, идущего на поводу у более сильных. Так в этом и заключается твоя жизнь? Подчиняться и соблюдать что-то? Я думаю, что жизнь не построена лишь на этом. - проговорил Диорес, смотря на луну. - Иди отсюда прочь, животное. И отдай мне артефакт, который тебе больше не нужен. - вытянул к нему руку Диорес.       - Держи, великий, используй его так, как ты пожелаешь. - дрожащими руками Кили отдал ему артефакт.       Диорес не проронил ни слова. Молчание, лишь молчание. Как же оно прекрасно временами: нечего добавить, нечего убавить. Скромная тишина, некая вуаль, за которой скрывается трагичная ситуация.       Он подошел к дверям храма, поднял второй артефакт, и в считанные секунды исцелился, не чувствуя больше ни малейшей боли. Вдруг за спиной послышались странные звуки. Диорес обернулся и увидел, как Кили, запинаясь и размахивая руками, мчится прочь, а затем, спустя мгновение, просто исчезает с ровного места.       Диорес понял: его послание будет доставлено в точности.       Он вошел в храм, где его уже ждала Алекса. Она бросилась к нему, не в силах сдержать слезы.       - Диорес! Ты жив! - воскликнула она, обнимая его.       - Да, Алекса, я жив, - ответил он, стиснув ее в объятиях. - Но это стоило мне многого.       Через несколько секунд Алекса всё же ушла из его объятий, заметно покраснев. Извинившись, она отступилась от него. К Диоресу подошёл граф Местик и посмотрев ему в глаза, Диорес понял, что граф испытывает уважение к нему.       - Ты всех их уничтожил? Или же пощадил? - посмеялся граф.       - На самом деле, мне не пришлось никого убивать. Лошадь одну может, а так никого. И, кстати, первый артефакт у меня. - с теплотой ответил Диорес.