Было странно то, как после дождя выходило солнце. Яркое такое, то, которое грело лучше камина, и то, которое лучами согревало душу. Это подобало всем сказкам и фильмам, в которых после длительного дождя всегда выглядывало нечто теплое. Лето уже прошло, и время золотистой осени, но все равно было приятно заметить как золотистые лучи греют весь мир, готовый к хмурой зиме.
Выглянув из прихожей и поморщив нос от ветра, девушка сделала последний глоток обжигающего горло, чая. Ромашковый привкус застыл на её губах, пока одна капелька стекала вниз по подбородку. Вытерев ту ладонью, она фыркнула.
— а не могло вчера выйти, солнце? Я намучилась, вообще-то, — Рюджин ещё раз прикрыла глаза, слушая щебетание птиц. Те чистили крылья, пока их сородичи пели песни.
Накинув поверх чистой, широкой футболки кофту, и повесив на шею черные наушники, она кинула в сумку блокнот и две синие ручки, коими их снабжал офис.
Сумка свисала с её плеча, шатаясь при каждом шаге, пока нетерпеливая Шин пинала камни и ветки, заглядывая за высокие стены заборов. Вдали виднелась цветущая хризантема. Большой лиловый бутон с маленькими торчащими листочками аккуратно пристроился возле небольшой беседки, расположившийся напротив своеобразного кафе.
Из себя это кафе представляло беседку и задний двор одной пожилой женщины, что от одиночества решилась сузить свою территорию, лишь бы радовать чем-то жителей местности.
Пара одиноких столиков с потертой краской стояли в мокрой земле, колупая там ямы. Две девушки лениво жевали клубничные кексы, с кучкой крема на верху закрученной в так называемый конус. Запачканный нос высшей девушки был вытерт мягкой салфеткой один касанием другой девушки, с каштановыми волосами.
Рюджин негромко откашлялась, привлекая внимание. Бабушка обернулась на неё, поставив свой недорогой сервиз на стол. Из глубин чашек исходил пар от, видимо, горячего чая. Аромат пленил легкие Шин, завлекая войти внутрь последний раз посмотрев на хризантемы.
Женщина открыла руки приветливо, похлопав ей по плечу. Сидящие "клиенты" переглянулись, проглатывая куски пищи.
— Леди, откуда вы такая красивая? Мы — она повернулась на людей рассекая воздух ладонью. — Вас не припомним, — та улыбнулась. — я Сон Соль, староста деревни и владелица этого местечка.
Рю улыбнулась.
— я вчера переехала, вы нечего не пропустили. Возможно, моя руководительница вам писала по поводу аренды дома.. — она задумчиво надула губы, касаясь края своей сумки.
— Госпожа Миён? — она повернулась голову набок, высматривая там ответ. В прищуре её карих глаз виднелась лишь доброта, и она не смогла сдержать искренней улыбки.
— да, это она. Меня зовут Рюджин. Шин Рюджин, — протянув руку вперед для приветствия, она почувствовала кончик с чужым телом. Морщинистая ладонь коснулась её, более гладкой, слегка сжимая.
— мы тебе рады, — поправки свой фартук Соль отпустила её. — присаживайся, все нам сейчас выложишь!
Женщина вернулась через несколько минут, придвинув скромный стеклянный кувшин с лимонной водой. Улыбнувшись, она вежливо пригласила Рюджин присесть, после чего и сама разместилась напротив.
— смотри, это Юна, — высшая девушка кивнула, улыбнувшись и потянув чай из своей чашки. — а это Чёрен, — другая девушка кивнула, продолжая испепелять ту взглядом.
— очень приятно, — Шин кивнула, обеими руками захватывая наполненный наполовину стакан. Посмотрев внутрь, она заметила мелкие части лимона плавающие в воде, и большой кусочек, который был зацеплен за край как украшение.
— так, откуда ты ? — щеки Юны наполнялись новыми укусами сладости, что та летала в своих липких руках, пока её больные карие глаза смотрели прямо на старшую.
— из Сеула.
— во-о-оу, — потянула Ли. — тогда, зачем же людям из столицы приезжать сюда? — девушка, казалось, только усилила свою злобу. В уголках ее глаз виднелось раздражение, будто приезжая убила кого-то. Ладонью отодвинула чашку с теплым напитком, она принялась слушать слова Рю, пытаясь найти там обман.
Та стушевалась. В её голове механически всплывали последние события её двадцативосьмилетней жизни, и захотелось горько усмехнуться.
— я журналист…и…кое-что здесь мне нужно прояснить.
— Ухты! Это потрясающая возможность, работать вот так, — вдали от офиса. — Сон постучала по плечу младшей, подливая чуть жидкости в её опустевший стакан.
Солнце игралось с из волосами, когда голоса за их спинами позвали хозяйку заведения. Фыркнув пару раз, бабушка поднялась , шепча себе что-то и удалилась, не забыв ещё раз улыбнуться.
— Рюджин? — обратилась Чёрен.
— м? — ногтями она зацепилась за ткань кофты, сминая ту.
— не планируй оставаться здесь дольше, чем нужно, — девушка придвинулась, забирая с теплым рук Шин стакан. — и нас в свет не выставляй, нам и так прекрасно, — стул со скрипом был отодвинут в сторону, поднимая пыль.
Все еще сидящая Юна вздохнула, откинув за блюдечко перед ней угощение.
— не обращай внимание. Она добрая, просто, ты новенькая, да и ситуация с нечистью обостряется…
— нечистью? — словно хищник, Рюджин поймала нужный момент чтобы влиться в окружающий ее мир и выудить информацию. Она оглянулась по сторонам, и провела ладонью по своим черным волосам. Чуть направившись головой вперед, девушка внимательно слушала все.
— ну, да. Тут всякое ходит, и водяные, и домовой здесь есть у каждого. Но вот вампиры… все еще покоя не дают, знаешь? — ох, она та знает.
В животе закрутился узел предвкушения, пока горло сдавил очередной ком. Пошатав головой, Шин-младшая продолжила, грустно поглядывая на блестящий металлический брелок, что свисал с ключей, пошатываясь.
— сейчас она крайне озлоблена, пакости вытворяет, — блондинка продолжала перечислять все, что только вспоминалось.
— но почему? — журналистка вновь заострила внимание.
— мы думали это из-за чужака, мол, подготавливает, — младшая вновь хмыкнула. — что за способы варварские?
— не знаю, — пальцем она нажала на кнопку записи на её новом диктофоне, что лежал на дне сумки.
— так вот. Все слишком взвинчены, но Чёрен слишком переживает. У нее есть семья : мама, папа, сестры; есть подруги.. и … любимый человек, пусть она никогда не уточняет, кто это, — сделав паузу, содержимое керамической емкости опустошилось. —
Ей явно есть что терять, моя Рён-и…
"Любит?" — допустила мысль Рю.
— я понимаю её страхи, и вовсе не злюсь.
— правда? — Юна быстро возбудилась, подняв свой опущенный нос. Глаза вновь засветились ярче звезд, отображая в себе весь мир, пока старшая пыталась понять причину радости. — я рада, правда. Спасибо, что не злишься , ведь она бы расстроилась…
— конечно, — шум усилился, как и ветер. Пряди волос подымались в воздухе витая там бесцельно, пока мурашки медленно забирались под покров одежды.
— мне пора, было приятно пообщаться, Рюджин.
— мне тоже, Юна, — девушка кивнула, поднявшись и протянув ладонь. Младшая поклонилась вежливо, слегка сжимая ладонь, и удалилась.
***
Каждый шаг отдавался шорохом в этой полной тишины, улице.
Ее голова была переполнена мыслей, что заводили по разным уголкам фактов и фантазии, вовсе не корректно переводя через границу допущенного.
Затупив взгляд, она просто посмотрела на небо.
Пусто.
Даже облака, которые ветер нес по просторам небесного мира казались абсолютно ненужными. Солнечные лучи упрятали себя меж узких улочек и голых веток деревьев, листья которых медленно спадали, засоряя землю.
Дыра в душе росла.
Сердце делало удары своем темпе, но ребра, в чьих объятиях оно было заключено, рвались разбиться и сломаться от того , с какой тяжестью был
каждый единый удар.
Холод лился по сосудам вместе в кровью, став родным. Этот холод сохранял в самые тяжелые моменты, а иногда надвигал грузом на её спине.
Стряхнув пыль со своей сумки, Рюджин принялась думать о работе, как делала всегда.
Спасалась, если проще.
Итак, вампир здесь есть. Вероятно, жители знают где он живет, однако пустят ли они туда её саму? Желая уберечь и окружить родительской любовью и простой заботой, шанс один на миллион, что она будет отпущена.
Второе это то, что люди в страхе. Как работает эта тварь, ещё , конечно, стоит узнать, однако страх, что уже тенью бродит за соседями это ничуть не хорошо. Вампир явно не первый год посылает гостинцы, отпугивая новых горожан.
Третьей догадкой послужили скорые планы. Она будет вовлечена в этот мир, в это пространство и в эти тайны. Вольно-невольно, но, то, что уже с тени наблюдает за её действиями, — так просто не от вяжется. Она завязал тугой узел из каната на своей шее, когда смело переступила порог Люмиуса.
Четыре. Желание мести, и выполнение работы. Конечно, девушке было интересно разгадывать все это, однако чувства, что больно в виски отвали и в каждом вздохе таились — в самых уголках, — были сильнее. Кроха Шин была бы жива сейчас, если бы не нечто, что отпугивает нормальных существ. Если бы не нечто, во что принято одеваться на Хэллоуин.
Записав все это в тетрадь, черноволосая двинулась вперед в новом темпе.
Птицы покинули ветки, прекратив пение, и попытались спрятаться в закоулках своих гнезд.
***
Погуляв еще около часа, Шин посчитала необходим вернутся домой.
Она лениво и привычно толкнула старую входную дверь, предвещая как нырнет в свою обитель, вновь распалит огонь в камине и посмотрит что-нибудь интересное, что-то, что точно зашьет эту дыру в душе.
Резкая вонь ударила в нос.
Дышать стало труднее, и прикрыв ладонью нос, та шагнула вперед. Она скинула сумку на мягкий ковер, на который утром она наступила и почувствовала каждую ворсинку, что ласкала её стопу.
Кроль, или же, мертвая плоть кроля, лежал перед дверью. Его неживые глаза с померкшим светом смотрели в потолок, пока лапы, на которых виднелись круги будто от железок , свисали вниз. По внешнему виду казалось будто его кости были переломаны, а на всё тело было в царапинах.
С шеи стекла струйка крови, уже засохшая; что сочилась из двух аккуратных и маленьких дыр. Будто-бы от
клыков.
Изуродованное тело лежало рядом с пакетом. Отодвинув липкий материал, где застыли капли крови и прочего, Рю заметила надкушенное сердце.
Тошнота подкатила к горлу с неописуемой силой, когда в полости рта пересохло.
На груди животного виднелся огромный, длинный разрез, что шел от шеи и по живот.
Ещё большая ненависть захлестнула девушку. Неописуемая, сильная, уничижающая.
— я убью тебя, вампир хренов. Попробуй меня поймать или остановить, кости переломаю, — прошипела Рю убирая с запотевшего лба пряди прилипших волос .
