Грохот сердца

– Ты останешься на ночь? – Несмотря на то, что голос у Панталоне тихий, он все равно смог разбудить Дотторе из его любовных фантазий. После утраты родной души, а потом и вовсе изгнания из презренной, но родной отчизны, после стольких веков сплошного одиночества и занятий в развитии науки и Снежной, после всеобщего осуждения, (которое продолжалось и по сей день) он впервые за столько лет вспомнил о таких важных словах как «любовь», «комфорт». И кажется вспомнил об этом не только он… После перенесенных мучений ощущать на своем плече не совсем чужую, но и не совсем близкую голову было будто бы платой за все страдания. И ему непременно нравилась эта плата, но хотелось так больше и чаще. И желали подобной тактильности оба. Прерывать безмятежность не хотелось, но надо было. И вопрос Панталоне это четко доказывал, заставляя Доктора съежиться и тотчас ощутить пустоту, хоть они еще и не расстались. –…..Да, – он решил не мямлить, а отвечать ясно. Появился шанс сблизиться еще больше и его нужно было использовать по полной. – Оу. У тебя, должно быть, нет запасной одежды… (ну да, зачем тебе ее брать, пхах…) Боюсь, что моя будет тебе мала… – У них и правда присутствовала разница в росте. Маленькая, но была. Панталоне лишь на пару сантиметров был ниже Дотторе. Телосложение у него было странное. Он являлся альбиносом. Также Доктор был высок, но очень худощав, и это не из-за того, что он не ест. Это из-за каких-то опытов, которые он, как любит это делать, поставил на себе. Но так как он состоял в первой тройке фатуи, то и про физическую подготовку не мог позабыть. У него был какой-никакой пресс. Наверняка. По крайней мере то были лишь размышления Регратора. – У нас не такая уж и большая разница. Давай сюда. (а вообще я и голым могу побыть) – Последнее Дотторе произнес с абсолютно каменным лицом, и сложилось впечатление что это вовсе и неудавшаяся шутка… По лицу Лоне можно было понять как он расценил ее, оно у него было что-то между смешком и шоком. Но он живо опомнился и побрел искать одежду. Во время его поисков Доктор вспомнил о той странной игрушке, которую банкир так усердно прятал. Она мирно лежала под одеялом. Оказалось что это истрепанная игрушка нежно-голубого цвета зайчика. Она вся была зашита нитками, заместо правого глаза на абы как пришита пуговица (которая вот-вот отвалится), конечности тоже были пришиты к туловищу, а оно само, в свою очередь, было покрыто заплатками. Но Дотторе удивило два факта, тесно связанных друг с другом. Первое это то, откуда же у банкира, первого экономиста Снежной взялась эта рваная дрянь. А второе это то, что это чудо делало в его постели. (и нет, Дотторе не заревновал, хотя имел все основания. Похоже он еще не настолько сошел с ума) Такая игрушка была почти у каждого ребенка Снежной, тогда смысл ценить столь обыденную вещь? Второй предвестник всячески вертел игрушку, пытаясь найти хоть что-нибудь (к примеру настоящее имя того на ноге зайчика) и, как назло, в комнату нежданно вернулся Регратор. Его застали врасплох. На лице за считанные секунды спала улыбка и лицо сделалось каким-то удивленным, боязливым и даже злым. Он промолчал еще с минуту, не понимая как вести себя дальше. –… Отдай ее мне, – голос Лоне поменялся – стал более осипшим. – Зачем тебе эта дрянь на постели? – Дотторе скривил злобную мимику, показывая всем своим видом, что это чудо лучше выкинуть от греха подальше. – … Моя постель тебя интересовать не должна. Просто отдай. – После того как расскажешь о том, что это вообще. – Просто моя детская игрушка. Что в этом такого? Навивает… приятные(..?)… воспоминания. Дотторе кинул в Панталоне эту игрушку, и тот, дабы не уронить ее (а то от падения по швам разойдется), захватил обеими руками, забыв что в них находится одежда. Одежда рухнула на пол, а игрушка в руки владельцу. Он положил ее на тумбу возле и поднял одежду, положив ее на край кровати. – Как тебе идея сходить попариться. Прям сейчас, у меня дома. Теперь был ошарашен Дотторе, и он также пытался понять шутка ли это. Но отказывать было глупо, хоть он и не был фанатом всяческих бань и саун. Панталоне же был серьезен и смотрел на того с навязчивым подлизывающимся взглядом, так что отказать ему было невозможно даже самому суровому человеку. Пускай Дотторе и не являлся человеком, но все же охотно согласился. Упускать такие мимолетные моменты не хотелось, как и в принципе упускать жизнь Панталоне… В особняке Регратора была даже баня. Возможно, то было вполне себе предсказуемо, но Доктор удивился. Помимо этого удивился и с того, что банкир, как оказывается, тоже не фанат, а притащил его туда чтоб он помылся: «А то от тебя за километр пахнет как от мусорного бака». И с этой ехидной недокритикой Дотторе понял как тот отличил его от других клонов, ведь, по логике второго предвестника: «от клонов воняет еще хуже…наверно…»– Дотторе плохо запоминает всяческие запахи. Но запах Панталоне он запомнил раз и навсегда. От него пахло черешней. И этот запах духов стал родным. Панталоне вел его под руку, переплетая свои пальцы с шершавой ладонью Доктора. Тот же поначалу засмущался, но вскоре привык и сжал его ладонь сильно, (настолько, что банкир зажмурил глаза и нервно дернулся от резко наступившей боли) не желая отпускать. Особняк был прекрасен, перед Дотторе за каждой комнатой простиралась новая, еще красивее предыдущей комната. На стенах висели старинные драгоценные картины; столы, тумбы украшали вазы с лавандами, они так хорошо пахли, что заменяли любую туалетную воду; расписные ковры (которые лежали как полагается – на полу, а не повешены на стенке, как делали большинство уроженцев Снежной); в общем было много богатого и старинного декора, что задавали особый антураж всему дому. – У тебя так много старинных вещей. Откуда они? – М… Этот особняк с его принадлежностями достался в наследство от родителей. У них (и соответственно у меня) был титул Пьянта-Леоне, засчет чего они были богатыми, а этот особняк принадлежал им. Вот так вот. – Пьянта-Леоне? Ни разу не слышал. После Панталоне стал объяснять, мол, статус был обретен в незапамятные времена, когда его предок захватил остров в Натлане, и довольно логично, что Дотторе не знал об этом статусе. В то время как Дотторе утверждал, что он обязан о таком помнить. Диалог свелся на нет, и недопонимание Доктора. Предвестников встречали пристально наблюдающие за ними слуги – не понимали, как их господин может сначала накричать, а после идти под ручку, любезничая. Признаться, слуги завидовали. Вскоре они добрались до бани. (на самом деле шли они не долго, но в сознании Дотторе каждая минута растягивалась на час) И первое, что осознал Доктор это то, что в ней уж слишком жарко. Панталоне тоже обмяк на этаком жару, но старался максимально не подавать виду. Он вновь решил стянуть с лица Дотторе маску (она ему явно не симпатизировала) на что тот ответил положительно - за считаные секунды область лица, находящаяся под маской, покрылась потом. Вскоре господа предвестники разделись, надев полотенца на пах. А Регратор уже надеялся что та шутка была вовсе не шуткой и перед ним предстанет обнаженный Дотторе. Он даже успел подумать над тем, что будет делать в данной ситуации: тоже будет голым, дабы не выделяться и не заставлять смущаться оппонента, (если у него вообще имеется такая эмоция) или укутается в полотенце. Панталоне сразу вытащил из пакета (в котором лежали и всевозможные шампуни) выпивку. Дотторе относился к ней скептически. Он знал какой вред наносит алкоголь здоровью и употреблял его изредка. В отличии от его коллеги, который на данный момент пытался своими нежными и узкими пальцами выковырять крышечку из горлышка бутылки. Он быстро сдался и передал это дело в руки того, вынуждая своим взглядом. Как оказалась в пакете лежал ключ-откупорка, о котором он благополучно позабыл, за что получил позатыльника. Оба сидели на верхней полке. Панталоне выпивал и одновременно уговаривал того выпить. В то время как Дотторе обещал на все эти вербовки взять банный веник и избить его до полусмерти (а он и не был против). С каждой выпитой банкой становилось еще жарче, и казалось больше некуда, но Панталоне все подкидывал дров в костер (и в прямом и в переносном смысле). Доктор остановил его сликшом уж поздно. Лишь тогда, когда у банкира вскружило голову от пива настолько, что он стал бесцеремонно домогаться до того, проводя пальцами по торсу того, обводя шрамы, пытаясь снять полотенце, мурлыча себе под нос: «Дотти». Сам же «Дотти» был растерян. Он ожидал чего угодно, но не этого. Он мог повалить Лоне и делать с ним все, чего душа пожелает, то по чему можно снимать самые рейтинговые порнушки. Но совесть не позволяла. Панталоне не был в сознательном состоянии, и это можно было причислить к изнасилованию. А так хотелось раздвинуть его широкие бедра. Но Дотторе не являлся бы вторым предвестником, если не умел брать над собой контроль. – Собирайся, мы идем. – Куда? – Регратор протянул последнюю букву и сделал невероятно драматичное лицо, будто его лишают всего чего он так долго добивался. – К тебе домой. Спать. Дотторе укутал Лоне в халат. Лоне же был против такого скучного конца и стучал по его голове, но быстро успокоился после того как ему хорошенько вдарили. Обратно шли тоже под ручку, но теперь Доктор волочил Лоне, у которого помимо языка заплетались и ноги. – Доттиии. Я не хочу спать… Мне нужно в столовую, я быстр… – Зачем? – Я проголодался. Да-да. – Только под моим присмотром, – у Дотторе были подозрения, что он отправится не за запоздалым ужином, а за новой партией алкоголя. – Я и сам могу. Я вполне себе самостоятельный, если ты не знал. – Если я тебя сейчас отпущу, самостоятельный ты мой, то о тебе будут галдеть все газеты: «Девятый предвестник навернулся на ровном месте». Так что нет. Мы идем в спальню. И Лоне послушно поплелся за ним. На него повлияла либо угроза репутации, либо же строгий тон Доктора, но что бы то ни было – оно сработало, и не могло не радовать. Они с божьей помощью добрались до комнаты. Дотторе завернул того в одеяло и уже было рухнулся в сон. Но на этом Регратор решил не заканчивать.