Гость

Ра-Шин не любил холод. И нордов. Он не говорил об этой своей нелюбви. Ясному-как-Ночь — потому что просто не довелось, а этому белобрысому хлыщу в жизни бы не признался, не стоит давать сопернику оружие в руки. Впрочем, Лиарса откуда-то всё узнал сам. Потому что притащил их в Скайрим. Виндхельм встретил гостей жёсткими крупинками снега, которые ветер щедро бросал в лицо, оглушительным гомоном и толкучкой. В ней же Лиарса и растворился. Ра-Шин поджал губы, плотнее завернулся в плащ и огляделся. У ближайшей торговой палатки напивалась группа наёмников: они шумно хлебали мёд, колотили друг друга по плечам и безудержно хохотали. Их пьяный гомон время от времени перекрывала отборная ругань, доносившаяся от дома ярла, и зазывающие крики торговцев. За ближайшими кустами уже били кому-то лицо, а ведь ещё даже полдень не наступил. Одно слово — норды. — Здесь всегда так людно, — поморщился Ясный-как-Ночь. Ужасно захотелось сгрести его в охапку, открыть портал домой и провести замечательный вечер вдвоём. Ра-Шин даже встряхнул руками, разгоняя кровь, чтобы ловко начертить магический контур. — Но раз уж на прошлых выходных мы рыбачили, а на позапрошлых гоняли драконов в Южном Эльсвейре, — продолжил самый прекрасный ящер в Тамриэле, — было бы честно эти провести так, как Арса хочет. Он сложил руки на груди и прислонился к одной из колонн, опоясывающих беседку со святилищем. Ра-Шин вздохнул — доброта Ясного-как-Ночь не знает границ — и понадеялся, что в этой толчее Лиарса сам как-нибудь потеряется. Этого, конечно же, не произошло. — Держи. Это тебе. Лиарса вернулся быстро, они даже подмёрзнуть не успели, и передал Ясному-как-Ночь связку сушёной зубастой рыбы. Зубищи топорщились так воинственно, будто она собиралась мстить за свою гибель даже будучи засушенной. Связка была щедро посыпана солью и перцем. — А это тебе, — в руки Ра-Шину Лиарса пихнул огромный куль с разнообразными закусками. — Я не знал, что ты любишь. — И взял всё? Лиарса кивнул и засунул в рот огромный орех в меду. Одна щека прилично оттопырилась, как у хомяка, но комично выглядеть он при этом почему-то не стал. — Пойду за мёдом, — немного неразборчиво сказал Лиарса, разгрызая орех. — Поищите свободный столик, вон там народу немного. И снова исчез в толчее торговых рядов. С точки зрения Ра-Шина народу было слишком много везде. — Напомни мне, что мы тут делаем? — спросил он, оборачиваясь к Ясному-как-Ночь. Факт, что не ему одному здесь не нравится, грел душу: отличный же повод показать, что Лиарса не ценит доставшееся ему счастье, а вот сам Ра-Шин… — Мы тратим деньги, — сказал Ясный-как-Ночь и Ра-Шин позабыл про свои коварные планы. — Что?! — Помнишь, как мы втроём раскопали чей-то древний скелет в Апокрифе, да? — Ясный-как-Ночь зашёл издалека и оторвал у рыбы плавник. — А позавчера Арса таки продал эти кости музею. Упоминание окаменелости заставило снова поморщиться: выкопанный скелет торчал в гостиной полтора месяца. Об него спотыкались все. Ра-Шин уже вслух желал, чтоб Лиарса разбил об эту дрянь голову и больше никогда не притаскивал в дом подобную гадость, но музей Ротгара оказался быстрее проклятий. Даже денег выдали. Хорошую сумму, которая немного примирила с пережитыми страданиями… На этом месте Ра-Шин отчётливо скрипнул зубами. Спускать заработанное Лиарса начал в тот же день. Себе купил узорчатые тонкие штаны откровенно щегольского вида, для Ясного-как-Ночь — меховую безрукавку, а Ра-Шину досталась сумочка для зелий. Очень удобная, кстати, оказалась, пристёгивалась к поясу так, будто шилась именно для него… — А тут-то мы зачем? — А тут мы тратим оставшееся, — Ясный-как-Ночь дожевал плавник и с явным удовольствием оторвал следующий. На пару минут Ра-Шин утратил дар речи. Остальное, по его мнению, следовало положить под процент в банк или вложить в ценные, постоянно дорожающие ресурсы. Выкапывали окаменелость они втроём, и свою долю он ещё вчера удачно пристроил. — Пошли, там действительно столик свободный. Связка жалобно хрустнула, нехотя расставаясь с очередным плавником. — А что осталось-то, Ясный? Он же всё на подарки спустил. — Моя доля, — Ясный-как-Ночь смахнул со свободного стола снег и разложил свою рыбу будто ценный трофей. — Он же всё на подарки спустил, ага. Ра-Шин молча пристроил куль с закусками возле его рыбы, стараясь как-нибудь справиться с волной чувств. Ясный-как-Ночь — настоящее сокровище, которое досталось не тому, кто может это понять. — Послушай, — осторожно начал он, кое-как совладав с эмоциями, убеждать нужно с ясной головой и холодным сердцем. — Тебя это всё не напрягает? И встряхнул за уголок куль, из которого пахло одновременно копчёностями, сыром и мёдом. Под "этим всем" Ра-Шин, конечно же, не охапку закусок имел в виду, но Ясный-как-Ночь понял. — Сперва напрягало. На душе мгновенно потеплело. — Но потом мы пожили вместе, и знаешь, — Ясный-как-Ночь отвлёкся на очередную рыбину, варварски лишив её плавников. — У него всегда так. Деньги легко приходят и так же легко уходят. Я привык. — Вот прям взял и привык? Проснулся утром без гроша в кармане и понял, что всё зашибись? — Ну не прямо вот так. Но Лиарса сказал, что если я буду нудеть — он купит мне чулок для хвоста. — Что? — Чулок для хвоста, — повторил Ясный-как-Ночь. — Ты не представляешь, как ужасно можно выглядеть с чулком на хвосте, который сползает в самый ответственный момент. Ты будешь этот крендель? В очередной раз потерявший дар речи Ра-Шин молча развернул к нему куль, отчаянно пытаясь прогнать из мыслей соблазнительный образ Ясного-как-Ночь с чулком на хвосте. Чулок при этом был единственным предметом одежды, к тому же неотвратимо сползал, поэтому взять себя в руки удалось не сразу. Он не заметил, как вернулся Лиарса с кружками, подсунутую ему под локоть посудину осушил одним махом, не чувствуя вкуса, и очнулся только возле загона с мамонтами. И понял, что всё-всё пропустил. Лиарса уже забрался в резной паланкин на спине мохнатой гигантской зверюги, а Ясный-как-Ночь обернулся, вопросительно заглядывая в лицо. — Нет, — решительно сказал Ра-Шин, посмотрел с какой завораживающей грацией его мечта забирается наверх по хлипкой стремянке, как покачивается длинный хвост… И полез следом. Вечером, сидя на скамье у огромного костра и неспешно потягивая пряный горячий глинтвейн, Ра-Шин решил, что день всё же прошёл неплохо. Не так плохо, как он ожидал. Было весело. Игра в снежки. Покатушки на мамонтах. Прыжки через костёр. Возможно, он бы даже повторил как-нибудь… В этой предательской мысли был виноват, конечно же, глинтвейн, который как раз закончился. И не только у него. — Принести ещё? — вслух подумал Ясный-как-Ночь, заглядывая в свою пустую кружку. — Я не хочу. Ра-Шин отодвинул свою и её тут же утащил к себе Лиарса. — Тогда мне две. — Сколько ты уже выхлебал? — спросил Ра-Шин, когда Ясный-как-Ночь поднялся из-за стола. Сам он пил осторожно. Помнил, как быстро унесло с финиковой настойки, когда он в первый раз перешагнул порог поместья у озера Амайя, напрашиваясь в гости. Повторять этот подвиг не было ни настроения, ни повода. Лиарса коротко пожал плечами. — Много. Если он и был пьян, то по нему этого видно не было. Говорил разве что чуть медленнее, чем обычно, глаза блестели чуть ярче, и слегка покраснело лицо. Больше всего красок досталось почему-то щекам и кончикам ушей, отчего он выглядел не пьяным, а слегка подмёрзшим. Или пылко влюблённым. Ему шло. Ра-Шин с неудовольствием это отметил. — Тебя совсем алкоголь не берёт? — Берёт, — Лиарса вздохнул, помолчал немного. И сделал такое, отчего Ра-Шин понял: ещё как берёт. Одним движением Лиарса оседлал его колени, положил руки на плечи и наклонился к самому лицу. Они едва не касались носами. — Если бы не выпитое, — выдохнул Лиарса ему в губы. — Я бы никогда этого не сделал. И прижался тёплыми губами к его собственным. Это было так на него непохоже. До сих пор он ограничивался мимолётными прикосновениями, раздражающей привычкой вторгаться в личное пространство и в целом находиться ближе, чем позволяют приличия. Ра-Шин уже почти привык, хотя меньше раздражаться не стал. Настолько откровенно Лиарса навязывался впервые. В его движениях появилась уверенность и властность. Ра-Шин едва не поддался, но упрямо отвернул лицо. Он привык уклоняться от тревожащей близости, ускользать, но сзади была жёсткая спинка скамьи, а спихивать Лиарсу на снег... Ра-Шин подумал, что может сделать это в любой момент, и поэтому не сделал. Лиарса глухо застонал ему в висок. — Каждый раз, — его тёплые ладони скользнули на шею и выше, обхватили щёки. — Каждый раз ты меня провоцируешь. Поймать. Удержать. Надавить. Все мои принципы против этого, но ты... Ра-Шин ждал, что сейчас его лицо вздёрнут наверх. Что чужой горячий рот накроет его, что язык уверенно раздвинет губы… И что он, Ра-Шин, сдастся. Ничего не происходило. Ра-Шин вдруг понял, что Лиарса чудовищно напряжён. — Почему ты такой, — с трудом выговорил он и скатился с колен. Покачнулся и шлёпнулся рядом на скамью, выдохнул шумно, сжал кулаки — и угомонился. Задрал голову, уставившись в чёрное небо, усыпанное звёздами. Ра-Шин понял, что последние полминуты практически не дышал. Осторожно перевёл дыхание — и отодвинулся от Лиарсы подальше, на самый край скамьи. Где там носит Ясного-как-Ночь? Кажется, у него только что появились и повод, и настроение.