Гость

Окна в доме светятся, хотя Ра-Шин возвращается поздно. От этого в груди странным образом становится тепло — будто его ждут, хотя он запрещает себе об этом думать, пока наскоро ополаскивается. Хотелось бы ванну и полежать в горячей воде, но Ра-Шин уверен, что уснёт прямо в ней, поэтому даже воду не греет. Впрочем, холодная его тоже не особо бодрит. Несмотря на усталость, одному подниматься в спальню нет никакого желания. Ра-Шин заглядывает в гостиную, она ближе. Лиарса сидит на диванчике у камина, который почти прогорел, пальцы скользят по струнам лютни. Музыка очень тихая, из коридора уже ничего не слышно. Ра-Шин пересекает гостиную и опускается на пол у его ног, прижимается виском к колену, обтянутому мягкой тканью домашних штанов. Закрывает глаза, думая о том, что не против так уснуть. Музыка стихает и в волосы вплетаются пальцы. — Ты поздно. Ра-Шин молча пожимает плечами, не открывая глаз. Лиарса гладит его по волосам, потом чуть тянет за пряди. — Ложись сюда, неудобно же на полу сидеть. Никакого неудобства он не замечает, но перебирается на диванчик, вытягивается, пристраивая голову у Лиарсы на коленях. Хочется закрыть глаза, уткнуться лицом в крепкий живот и провалиться в сон, но под черепом будто коту-гава зудит: их только двое. Ясный-как-Ночь должен быть где-то рядом и Ра-Шин щурится, пытаясь не закрывать слишком тяжёлые веки. Спрашивает: — А где Ясный? — Затеял уборку на кухне и выгнал меня оттуда. Кухня — священная вотчина Ясного-как-Ночь, и Ра-Шин успокаивается, закрывает глаза. Лиарса накрывает его лицо горячей ладонью. Большой палец скользит вдоль брови, потом оглаживает щёку, касается приоткрытых губ. — Ты почти спишь. Пошли наверх? Почти уснувший Ра-Шин садится, трёт лицо ладонями. Лиарса кладёт руку ему на плечо, сжимает пальцы. — Иди. Я скажу Ясю, что мы наверху. Он поднимается с диванчика первый, выходит из комнаты. Ра-Шин ещё раз трёт лицо — надо же, действительно почти уснул, — и идёт в спальню. Здесь темно, свечи никто не зажигал, но свет и не нужен. Он был здесь столько раз, что прекрасно ориентируется вслепую. Ра-Шин останавливается у постели. Несмотря на то, что глаза слипаются, ложиться он не торопится. Мысли вяло текут в голове — зачем он тут торчит один, надо спуститься вниз, найти этих двоих, сесть в какой-нибудь угол, чтобы им не мешать и наконец-то вырубиться... Едва слышно хлопает дверь и горячие руки обнимают за пояс. — Ты уснул стоя, Ра? Проворные пальцы развязывают тесёмки штанов, Лиарса знает, что он любит спать голым. Ра-Шин думает, что если откинуть голову назад, на его твёрдое плечо, можно действительно уснуть стоя. — Почти. Штаны спадают на пол и Лиарса легонько толкает в спину. Ра-Шин вытягивается на постели и героически не засыпает, пока он сам раздевается, а потом, не менее героическим усилием, не тянет руки для объятия. Лиарсу удивительно приятно обнимать. Раньше Ра-Шину не доводилось ни с кем тискаться просто так, но к теплу, тяжести и гладкости лиарсового тела он пристрастился буквально за первую неделю, пока Ясный-как-Ночь коварно сбегал рыбачить по утрам, и потом всё чаще ловил себя на мысли, что даже не в постели хочется почувствовать его в своих руках. В постели руки, обычно, тянулись сами. Возбуждение и самоуверенность — огненная смесь, не оставляющая лишних мыслей, но сейчас нет ни того, ни другого. Ра-Шин устал. Впрочем, Лиарса сам укладывается ему на плечо. Снова гладит лицо. Мягко целует и Ра-Шин ждёт его язык между приглашающе разомкнутых губ, а когда не дожидается — обозначает напор сам. Лиарса едва слышно усмехается в поцелуй и берётся за дело всерьёз. Целоваться он умеет и любит, когда им приходится отодвинуться друг от друга, чтобы подышать, стояк вполне бодро упирается в живот и бедром Ра-Шин чувствует ответное возбуждение. — Руки или рот? — спрашивает Лиарса, в серых глазах отражается холодный свет магических татуировок. — Член, — Ра-Шину всегда нужно больше, чем предлагают. — Хочу почувствовать тебя внутри. Лиарса покладисто подпихивает подушку ему под поясницу и тянется за маслом. — Ты не уснёшь в процессе? — Зависит от того, как ты будешь стараться... Ох. Два пальца входят туго, но Ра-Шин любит именно так. К тому же пальцы у Лиарсы потрясающие — сильные, длинные, умелые, можно кончить только от того, как он разводит и проворачивает их внутри. Обычно Ра-Шин долго не выдерживает, но усталость притупляет остроту ощущений. Возбуждение не сжигает его изнутри, а мягко струится по телу, усиливаясь, когда Лиарса раздвигает ему колени шире и заменяет пальцы членом. Он входит медленно и осторожно, но вместе с тем непреклонно, будто в своём праве брать, и Ра-Шин распахнувшимися глазами смотрит ему в лицо. Света татуировок достаточно. Видно, как блестят губы, слегка припухшие после долгих поцелуев, чуть подсвечиваются прозрачные глаза, мягко струится шёлк белых волос. "Я — твой", — думает Ра-Шин сквозь оглушительный стук сердца в висках, почему-то забывая продолжение фразы. — "Ли..." Имя прорывается на выдохе вслух. Лиарса наклоняется, чтобы его поцеловать, потом толкается бёдрами. Он всё ещё осторожен, хотя с Ра-Шином можно не осторожничать и не нежничать, тем более сейчас — усталость размоет боль, Ра-Шин действительно вымотался. Сил не хватает сказать что-нибудь насмешливое и колкое. Их вообще ни на что не хватает, он может только негромко стонать, принимая в себя Лиарсу целиком, и бессильно царапать его гладкую спину. Это, оказывается, очень хорошо. Неторопливые волны удовольствия подхватывают его, качают в простом и сладком ритме — внутрь и наружу — и когда до пика остаётся совсем немного, Лиарса укладывается на него всем телом. Он умудряется двигаться и целоваться, прихватывает губы губами, дразнит языком, а толчки становятся короткими, сильными и невыносимо глубокими. Ра-Шин обхватывает его руками и ногами, вжимая в себя, и долго, сладко кончает. Он бы и заснул прямо так, не размыкая объятий, чувствуя его на себе и в себе, но неугомонный Лиарса приподнимается на локтях, целует уголок губ, щёку. — Ты как? Ра? — Я сплю. Ра-Шин с сожалением размыкает объятия, но не открывает глаз. Он действительно чувствует, что отключится, как только его оставят в покое. Ему слишком хорошо, но откуда-то берётся влажное полотенце, которым вытирают живот и бёдра, потом Лиарса укладывает голову на плечо — Ра-Шин чувствует, как мягкие волосы щекочут подбородок и щёку. Он уже почти засыпает, когда с другой стороны к нему прижимается чешуйчатое тело, а на пояс ложится тяжёлая рука. Когти чуть царапают живот и невозможным образом становится ещё лучше. Ему даже мгновенно начинает сниться сон. Не такой, как обычно. — Прости, — шепчет в этом сне Лиарса и тянется через Ра-Шина рукой, погладить тёплый мягкий нос и пушистые перья. — Мы тут без тебя… — Ничего. Я вымотался так, что глаза держу открытыми с трудом. Давно надо было разгрести кладовку. — Да ты герой, — усмехается Лиарса. — Ты тоже. Согрел для меня постель, заездил Ра-Шина. Ещё бы поспать дал… — Молчу, молчу. — Лиарса тихонько смеётся. И больше Ра-Шину не снится ничего всю ночь.