Гость

Ясный-как-Ночь просыпается ещё до рассвета. Сумерки спальни светлеют, расползаясь по углам. Его данмеры крепко спят. Оба. Он смотрит на них по очереди: лицо Лиарсы спокойное, расслабленное, рот чуть-чуть приоткрыт. Ра-Шин во сне всегда хмурится и поджимает губы, даже когда ему ничего неприятного не снится. Они такие разные. Лиарса — улыбчивый, обаятельный, болтливый. Не данмер, а ходячий праздник, с ним всегда легко. Ра-Шин — деловитый, собранный, энергичный. Каждый день посещает торговый квартал в Вивеке со стопкой ремесленных заказов, без пропусков и выходных, с ним всегда спокойно. Любовь Лиарсы — тёплые морские волны, омывающие берег. Опомниться не успеешь, как утащат в сладкую глубину, из которой и выбираться не хочется. Любовь Ра-Шина — жаркое пламя костра. Подойдёшь ближе — обожжёт, спалит дотла, но уже невозможно представить свою жизнь без него. Ясный-как-Ночь выбирается из постели на привычную утреннюю рыбалку. Ра-Шин спит очень чутко, но в последнее время заметно расслабился и уже не просыпается от каждого случайного шороха, а ещё сам перекатывается на освободившееся место, сплетаясь с Лиарсой в объятиях. На них — таких уютных, спящих, безмятежных — хочется смотреть и смотреть. Ясный-как-Ночь любит их обоих одинаково сильно, это такая же истина, как неуклонно наступающее утро. Его данмеры — две половинки его души. Он надевает рубашку, улыбаясь своим мыслям. Когда они так близко друг к другу, обнимаются, сплетаясь конечностями, Ясному-как-Ночь кажется, что он и сам становится целостнее. Будто две его части срастаются вместе между собой. Естественный и правильный процесс, душа не может существовать разорванной на куски. Пальцы замирают у последней пуговицы. Ясный-как-Ночь всё ещё не может отвести от спящих взгляд, поэтому споро расстёгивает обратно всё застёгнутое. Вернуться в постель ему хочется больше, чем рыбачить. На этот раз Ра-Шин просыпается. — Что случилось? — спрашивает он хрипловатым со сна шёпотом. — Я тебе место не освобожу, шевелиться лень. — Лиарсу тебе выпускать из рук лень. Ясный-как-Ночь вытягивается рядом с ними на постели. Ра-Шин обнимает Лиарсу крепко, будто бы даже ревниво, кидает извиняющийся взгляд — руки, мол, заняты, и этот взгляд придаёт решимости попросить о том, чего давно хотелось. — Ра, — Ясный-как-Ночь касается завитка татуировки на мощном плече. — Помоги мне. Ра-Шин поднимает голову, сосредоточенный и серьёзный, готовый помочь чем угодно. Как давно он стал таким? Об этом обязательно нужно подумать позже. — Побудь моими губами, — просит Ясный-как-Ночь. — Что? Его алые глаза удивлённо распахиваются. — Побудь моими губами, — терпеливо повторяет Ясный-как-Ночь. — Ты же знаешь, как Арса любит ласкаться, но я поцеловать его не могу. Я другой. — Прямо сейчас? Они оба смотрят на спящего. Лиарса спит крепко. Белоснежные волнистые пряди падают на округлую щёку. Его не будит шёпот, ранние подъёмы, его можно передавать из рук в руки, гладить, ласкать, настолько безмятежно он спит, и сердце невольно замирает в груди. Ясный-как-Ночь сделал бы для Лиарсы всё. Рядом вздыхает Ра-Шин, и по его лицу видно, что чувствует он совершенно то же самое. — Ты можешь отказаться. — Ну уж нет, — ухмыляется Ра-Шин. — Я в своё время голову сломал, пытаясь понять, что у вас за отношения. Давай. Командуй. Ясный-как-Ночь протягивает руку, когтями осторожно поддевает прядь пушистых белых волос, отводя от лица. Он может ткнуться носом в щёку, потереться скулой, лизнуть гладкую пепельную кожу. Поцеловать только не может. — Вот здесь. Лица Лиарсы Ясный-как-Ночь касается костяшкой пальца, чтобы не царапнуть случайно когтем и, когда Ра-Шин прижимается губами к указанному месту, чувствует, что всё делает правильно — его кожа почти такая же тёмная, как собственная чешуя. Легко представить, будто это он сам мягко касается спящего, это его губы оставляют невесомый поцелуй на округлой щеке. — И здесь. Палец скользит вдоль лица — скула, висок, снова щека, уголок губ. Ра-Шин послушно оставляет лёгкие поцелуи там, где Ясный-как-Ночь задерживает касание. Дыхание у него становится шумным, тяжелеет — и его можно понять. Спящий Лиарса тёплый, мягкий, расслабленный. Его приятно даже просто держать в объятиях, что уж говорить про ласки. Даже такие лёгкие, практически невинные поцелуи горячат кровь. Ясный-как-Ночь кладёт Лиарсе на лоб тяжёлую ладонь, запрокидывая ему голову, и Ра-Шин понятливо целует выставленную шею. Ясный-как-Ночь пытается представить, что он ощущает. Насколько чувствительны эти жёстко очерченные тёмные губы, прижимающиеся к жилке, размеренно бьющейся под шелковистой кожей? Мелькает мысль, что давно надо было это сделать, от того, как Ра-Шин чувственно целует спящего Лиарсу, глаза оторвать невозможно. И делать этого явно не стоит — увлёкшийся Ра-Шин прихватывает зубами беззащитно выставленную шею, и Ясный-как-Ночь тут же щёлкает его по носу когтистым пальцем. — Только губы, Ра. Никаких зубов. Ра-Шин бросает на него недовольный взгляд, но подчиняется, а когда дорожка лёгких поцелуев спускается по мускулистой груди к соску, даже сам останавливается. Язык у Ясного-как-Ночь имеется, он и сам может лизнуть тёмный ореол, пощекотать горошину соска самым кончиком, но Ра-Шин смотрит почти умоляюще. — И языком побудешь, да? Ра-Шин не тратит время на ответ, молча накрывает губами сосок — и Лиарса вздрагивает в его руках, поднимает голову с подушки. — Что происходит? — его ладонь категорично упирается Ра-Шину в макушку, отстраняя. — Ра, я вообще-то спал. — Это не он, — Ясный-как-Ночь аккуратно берёт Лиарсу за запястье и лижет раскрытую ладонь. — Это я. На него Лиарса никогда не сердится. Его лицо смягчается, он склоняет голову набок, слушая, и Ясный-как-Ночь так сильно хочет сделать для него что-нибудь, что в груди становится тесно. Лиарса дал ему так много. Возможность быть собой, быть с ним и быть с Ра-Шином. Ясный-как-Ночь думает, что в его силах вернуть хотя бы немного обратно. — Я знаю, какие ласки ты любишь, — язык ещё раз касается неподвижной ладони. — И сегодня я понял, как я могу их тебе дать. Я не хотел тебя будить, только попробовать, получится ли — и увлёкся. Прости. Мы можем отложить это до вечера. Складочка между нахмуренных густых бровей Лиарсы разглаживается. — Я ничего не понял. Но раз уж я уже всё равно не сплю — давай. Язык благодарно касается тёплой кожи, хотя Ясному-как-Ночь хотелось бы прижаться губами. Так, как это делал Ра-Шин… Ах, да. У него же теперь есть инструмент. — Ра, — Ясный-как-Ночь поворачивает запястье Лиарсы в своих ладонях. — Вот тут. Тёмные губы послушно прижимаются к жилистому узкому запястью. — Ра-Шин? Брови Лиарсы удивлённо приподнимаются. — Он тебе не ответит. Он мой инструмент. — Ну и наклонности у тебя, Ясный, — ворчит Ра-Шин. — Я… Ладонь Лиарсы запечатывает ему рот. — Кто бы говорил про наклонности. За словом в карман Ра-Шин никогда не лезет, но сейчас молча целует его ладонь. Ясный-как-Ночь видит, как у Лиарсы розовеют скулы, и улыбается. Всё правильно. Подчиняясь его жесту Ра-Шин возвращается к лицу, покрывает лёгкими поцелуями висок и щёку. Ясный-как-Ночь гладит Лиарсу по волосам, любуясь трепетом густых длинных ресниц, потом замечает, как Ра-Шин голодно смотрит на его разомкнутые губы и усмехается. — Целуй. Только Ра, — он вовремя успевает его притормозить, ухватив за подбородок. — Никакой страсти. Нежность и осторожность. Сможешь? — Научусь. — Твой инструмент не умеет долго молчать, — улыбается Лиарса, и Ра-Шин накрывает его губы своими. Ясный-как-Ночь знает, как выглядят поцелуи Ра-Шина со стороны — страсть, жадность и голод, — но сейчас он действительно старается быть нежным и осторожным. Лиарсе нравится, Лиарса вздыхает в поцелуи, обнимает его широкие плечи, и взгляд из-под ресниц, который достаётся Ясному-как-Ночь, явственно затуманен желанием. Ему хочется дать всё. — Ра. Ра-Шин всерьёз увлёкся неторопливыми поцелуями, и Ясному-как-Ночь приходится тронуть его за плечо, отвлекая. Впрочем, новое занятие его тоже совершенно устраивает — он с готовностью сжимает в ладони напряжённый ствол Лиарсы, с удовольствием трётся об него щекой и с неменьшим удовольствием накрывает губами головку. Ясный-как-Ночь смотрит и чувствует, как внутри всё сжимается, становится невыносимо тесно. Он бездумно поглаживает складки клоаки подушечками пальцев, вздрагивает, когда сдвоенный член вылезает наружу, но не может отвести взгляд от губ, сомкнувшихся вокруг члена Лиарсы. Данмеры совершенно не такие, как он. Кожа Ясного-как-Ночь плотная и жёсткая. Чешуйки на ней могут повредить гладкую пепельную кожу Лиарсы, если потереться достаточно сильно. Касаться приходится безумно осторожно из-за когтей, а самые уязвимые части тела лучше трогать языком, а не руками. По сравнению с ним Ра-Шин может намного больше. Ра-Шин не боится случайно оцарапать, может взять в рот, может пропустить член поглубже в горло, Лиарса его учил. — Ясь, — стонет Лиарса. Он принял правила игры, обращается к Ясному-как-Ночь, смотрит только на него, и сердце в груди снова замирает от любви. Руки сами тянутся, чтобы приласкать. Одна ладонь путается в мягком шёлке волос, другая — в жёстких рыжих прядях. Хотелось бы, конечно, обхватить ладонью ноющий член, целиком вылезший из клоаки и упирающийся в живот, но в голову приходил идея получше. Ясный-как-Ночь тянется за маслом. Откручивает у флакона крышку и тянет Ра-Шина за плечо, отвлекая от процесса. Данмеры оба стонут — одинаково возмущённо, и он улыбается. Пальцами скользит по завиткам татуировок на мускулистом предплечье ниже, на широкий локоть, потом на запястье, и первые капли масла падают на широкую тёмную ладонь. Ра-Шин неверяще впивается в него горящим взглядом, жадно облизывает мокрые, чуть припухшие губы, — и внезапно отводит глаза. — Ли меня не захочет. Надбровные дуги сами ползут вверх — Ясный-как-Ночь изумлён, от Ра-Шина он ожидал чего угодно, только не этого. Но потом вспоминает, что за все ночи, разделённые на троих на этой постели, Лиарса позволил овладеть собой один-единственный раз. Как раз эту несправедливость Ясный-как-Ночь и хотел бы исправить. — Он не откажет, Ра. Не сейчас, — шепчет он в острое ухо, растирая масло по широкой ладони. — Посмотри на него. Второй рукой Ясный-как-Ночь тянется к Лиарсе, когти осторожно скользят по кубикам пресса, не царапая, но дразня, огибают напряжённый член и поглаживают внутреннюю сторону бедра. Лиарса едва слышно стонет и будто тянется за его прикосновением всем телом, тяжело дышит, прикусывает припухшую нижнюю губу, жмурится. Рядом вздыхает Ра-Шин, и Ясный-как-Ночь коварно берёт Лиарсу под колено, раскрывая для его руки. — У тебя всё просто, — блестящая от масла ладонь тянется будто нехотя. — Это ж не тебе сейчас скажут: "Не сегодня, Ра"... — Ему просто нельзя делать больно. — Совсем? — Ра-Шин смотрит в глаза Ясному-как-Ночь очень серьёзно. — Совсем. — Вы там шептаться долго будете? — недовольно стонет Лиарса. — Или мне самому стоит… Ммм! Недовольство теряется в громком стоне, когда Ра-Шин наклоняется и снова берёт в рот его член. Ясный-как-Ночь довольно щурится, гладит белые кудри. Ра-Шин, похоже, действительно что-то для себя уяснил, Лиарса не вздрагивает, стонет не жалобно, а сладко, когда его растягивают, а когда Ра-Шин требовательно протягивает руку — Ясный-как-Ночь капает ему на пальцы ещё масла. — Хватит, — умоляюще вздыхает Лиарса, забывшийся в удовольствии. — Давай уже, Ра. Ра-Шин сжимает зубы, тяжело выдыхает — но продолжает размеренно двигать рукой, растягивая. — Ясь, — затуманенный желанием взгляд останавливается на лице Ясного-как-Ночь. — Пожалуйста, Ясь… Прикажи ему. Горло почему-то перехватывает, и, не говоря ни слова, Ясный-как-Ночь просто кладёт ладонь Ра-Шину на поясницу. Этого оказывается достаточно, Ра-Шин закидывает ногу Лиарсы себе на плечо, а вторую подхватывает под коленом, медленно и осторожно толкается бёдрами. Ясный-как-Ночь помнит, у него большой член, Лиарсе, должно быть, нелегко, несмотря на подготовку, но прежде чем он успевает наклониться и лизнуть раскрытые губы, лаской отвлекая от неприятных ощущений, — Ра-Шин наклоняется сам и целует его. Ясный-как-Ночь лижет литое плечо, чувствует, как на макушку ложится ладонь Лиарсы — одной рукой он обнимает Ра-Шина за плечи, другую протянул к нему, осторожно стискивая в пальцах перья. Внезапно накрывает с головой — он будто проводник для них двоих, необходимая и важная часть одного целого, и даже сейчас, когда они сплелись телами он не остаётся в стороне, он с ними. Ясный-как-Ночь кончает, впервые в жизни ни разу не прикоснувшись к себе. Вжимая ладонь в горячую поясницу Ра-Шина и путаясь пальцами в шёлковых кудрях Лиарсы, под сладкие звуки громких стонов, в которых не разобрать голосов. Глаза он открывает с трудом, но вовремя. Как раз успевает увидеть, как его данмеры делят наслаждение на двоих — Лиарса вскрикивает и запрокидывает голову, крепче прижимая Ра-Шина к себе, а тот низко стонет, с трудом удерживаясь от соблазна укусить напряжённую, доверчиво выставленную шею. — Всегда бы вы так, — вздыхает Ясный-как-Ночь и тянется к ним, обнять, разделить тепло и последние искры пережитого удовольствия. — Ты с нами не всегда, — Ра-Шин, безошибочно угадав намерения, отодвигается, освобождая его любимое место посередине, между ними двумя. — Можно подумать, без меня вы никогда постель не делили. — Мы стараемся, — Лиарса выговаривает слова медленно, лениво и немного сонно. — Получается просто не очень… — Я никогда не был против. — Погоди, — теперь голос Лиарсы растерял сонливость. — Так значит, ты не расстраиваешься, если мы занимаемся сексом без тебя? — Ничуть. — Ра. Кажется, нам только что дали индульгенцию на блядство. Ра-Шин непосредственно пожимает плечами. Ясный-как-Ночь фыркает и взъерошивает ему волосы, рыжие и жёсткие. Потом проделывает то же самое с Лиарсой, с удовольствием пропуская шелковистые пряди между пальцев. Они оба смотрят сперва на него, потом друг на друга… А потом, перегнувшись через него, нежно и сладко целуются на одном вдохе. Ясный-как-Ночь улыбается и снова тянется их погладить. — Данмеры, — в его голосе сплетаются нежность, любовь и немножечко снисходительности. — Глупые. Любимые. Мои.

***

Утро едва-едва заглядывает в окна. Ясный-как-Ночь снова одевается. Вчера день начался замечательно, с любви и нежности, но рыба сама себя не поймает. — Жаль, что сегодня ты уходишь рыбачить, — Ра-Шин внимательно наблюдает за его сборами. — Мне вчера понравилось. Я бы хотел повторить. — Мне показалось, что самое главное ты всё же уловил. — Ясный-как-Ночь набрасывает на плечи плащ, таким ранним утром у воды обычно очень свежо. Мягкая тишина в ответ ничуть не смущает, хотя уйти, не посмотрев на них ещё раз — преступление. У дверей Ясный-как-Ночь оборачивается, видит безмятежно спящего Лиарсу и склонившегося над ним Ра-Шина, и улыбается. — Ра, — зовёт он. — Только дай Лиарсе поспать. Боюсь, если поднимать его в такую рань второй день подряд, то от праведного гнева не спасусь даже я. — Я подожду восхода солнца, — обещает Ра-Шин, его красные глаза блестят, счастливо искрятся. Ясный-как-Ночь осторожно закрывает за собой дверь. Сегодня у рыбы нет ни единого шанса. А вот завтра…