Гость

Ра-Шин не любит Бесконечный Архив. Первое время Лиарса пытался затащить его туда, но после единственной неудачной попытки Ра-Шин каждый раз отказывается наотрез. — Идите сами! Некогда мне этой ерундой заниматься, — ворчит он. — Кто-то же должен заботиться о благосостоянии семьи, пока вы там носитесь туда-сюда. Так и договорились: дважды в неделю Лиарса и Ясный-как-Ночь ходят в Бесконечный Архив, а Ра-Шин делает ремесленные заказы, распродает всякие излишки и пристраивает трофеи. Разумеется, он никогда не рассказывает о кошмарах, которые начали ему сниться после первого посещения Архива. Незачем беспокоить. Это ведь не по-настоящему. «Ерунда», — думает он, резко просыпаясь и переводя дыхание. Ясный-как-Ночь спит чутко, часто просыпается вместе с ним. Каждый раз, ловя на себе его взгляд, полный заботы, Ра-Шин молча качает головой и ложится обратно на подушку, досыпать. Действительно ведь ерунда, ему и раньше снилось… Всякое. Время идёт, Лиарса и Ясный покоряют этаж за этажом, а Ра-Шин прикидывает, на что потратить огромную кучу денег, заработанных на ремесле. Не помешал бы новый дом с тренировочной площадкой побольше. Но однажды вечером они не вернулись. Остывает ужин, заказанный в лучшей таверне Сенчала, Ра-Шин нервничает, смотрит в окно на огненный закат. Злится и как-то незаметно подъедает половину еды. Глаза закрываются от усталости. «Надо их встретить и всё высказать! — думает Ра-Шин, а ноги сами идут в спальню, руки стягивают одежду. — Прилягу только на минутку». Он закрывает глаза, и его обступает зеленоватый сырой туман. Щупальца привычно обвивают тело. Не так уж много времени Ра-Шин провёл в этом проклятом нигде, но успел привыкнуть к шершавым тёплым касаниям живых кандалов. К окружающей липкой темноте. К скользким прикосновениям щупалец другого назначения. Одно из них тычется в губы, Ра-Шин так же привычно сжимает челюсти покрепче — он не сдаётся даже когда знает, что сопротивление бесполезно. Мягкая влажная плоть накрывает лицо, крепко обвивается вокруг головы, зажимая глаза и нос. Ра-Шин упрямо держится до тех пор, пока стук крови в ушах не начинает греметь барабанами. Голова кружится от алых всполохов под зажмуренными веками, но рефлексы тела не победить — он раскрывает губы, втягивая тёплый воздух. В рот тут же проскальзывает упругий шишковатый отросток. Его мягкость обманчива: Ра-Шин знает, что кожу этого щупальца не прокусить. А ещё он помнит, что если сжать челюсти чуть крепче, то почти ленивые, медленные движения сменятся бешеным, яростным напором и в горло щупальце будет не медленно проскальзывать, а неистово вбиваться. Ра-Шин всё бы отдал за возможность этого не знать и не помнить. Щупальце неторопливо заполняет глотку. Ра-Шин расслабляет горло и откидывает голову, насколько позволяют оплетающие всё тело кандалы. Так легче переносить рефлекторные спазмы. Он заново учится дышать. Щупальце пульсирует, раздуваясь и опадая, и в ритме этих сокращений можно успеть сделать вздох. Добравшись до желудка оно замирает, изредка шевелясь. Ра-Шин быстро приноравливается к этому ритму. Морщится, ощущая скользкие прикосновения на бёдрах. В арсенале его мучителя огромная коллекция разнообразных отростков. Ра-Шин никогда не видел то, что ритмично толкается в задницу, и никогда не хотел бы видеть. Ему хватает ощущений. Впрочем, конкретно это щупальце не кажется таким уж страшным. Оно небольшое, скользкое, покрытое всего лишь твёрдыми небольшими шишечками, а не костяными наростами или шипами, и двигается хоть и быстро, но неглубоко. У Ра-Шина даже не сбивается дыхание, и он решает, что это не самое плохое, что с ним случалось. К орудующему в заднице щупальцу присоединяется ещё одно. У них один размер, форма и скорость, они одинаково извиваются и пульсируют, но двигаются вразнобой. Ра-Шин, забывшись, сжимает зубы. Во рту тут же угрожающе начинает шевелиться упругая плоть. В саднящий анус вталкивается третье щупальце, растянутый до предела зад едва не лопается под беспощадным буравящим напором. Ра-Шин всем сердцем ненавидит это чувство противоестественнной заполненности, болезненной растянутости, и отдельно ненавидит каждую шишечку на проклятых щупальцах. Щупальца ускоряются и разбухают. Ра-Шин распахивает отчаянно зажмуренные глаза. Невыносимые ощущения перехлёстывают за границу разума. Он бы заорал, давясь щупальцем во рту, забывшись, бился бы в кандалах, перешагнув через страх причинить себе вред, но напротив него появляется Лиарса, и Ра-Шин замирает. С кристальной ясностью ослепляет осознание, что он висит, бесстыдно распяленный щупальцами и внутри, и снаружи. Лиарса видит его таким. Внутри что-то отзывается на взгляд светло-серых глаз. Жаркая волна мягко толкается в пах. А ещё Ра-Шин вспоминает, что это сон. Там, в настоящей липкой темноте, щупалец не было никогда, да и Лиарсы быть не могло, а здесь он смотрит, как его трахают отростки неведомой твари. Потом делает один шаг, оказавшись рядом так близко, что Ра-Шин невольно трется об него с каждым толчком проклятой плоти внутри. Его кожа гладкая и тёплая, член быстро крепнет. В голове проскальзывает мысль, что если бы щупальца вбивались в задницу сильнее и резче, то и член бы вжимался в пепельную кожу плотнее. Если бы Ра-Шин мог — он бы попросил. Прохладная ладонь ложится на горящее лицо, а второй рукой Лиарса обхватывает проникнувшее в рот щупальце. Ра-Шин хрипит, давится, задыхается и кашляет, когда Лиарса вытаскивает упирающуюся плоть из его глотки. Смаргивает невольные слёзы и наконец-то тяжело дышит полной грудью, но всё это кажется каким-то зыбким, ненастоящим. Даже таранящие задницу щупальца и тяжесть кандалов кажутся не связанными с реальностью, потому что ощущение ладони на коже сильнее. Облизывая скользкие от слюны и слизи губы, сглатывая кислый желчный привкус во рту, Ра-Шин упивается этим простым прикосновением. А Лиарса склоняется над ним и целует. Нежно и глубоко, так, как всегда целовал. Так, словно отсутствие души и жгучая скверна Хладной Гавани не имеют для него никакого значения. Горячий язык во рту и беспощадный напор шишковатых щупалец в заднице — самое противоестественное сочетание в жизни Ра-Шина. Боясь, что сейчас совершенно точно съедет с катушек, он вздрагивает всем телом… И просыпается, сразу же натыкаясь на внимательный взгляд двух пар глаз. Ра-Шин вздрагивает ещё раз. Вокруг — привычная спальня и жаркая летняя ночь, в открытые окна заглядывают Массер и Секунда. Кожи касается лёгкий ночной ветерок, но в груди всё равно ноет и кровь приливает к лицу. Мало того, что Ясного поднял, так ещё и Лиарсу разбудил. Орал он во сне, что ли? — Иди к нам, — Ясный-как-Ночь, поколебавшись, осторожно кладёт руку ему на плечо и кивает головой на середину постели. Ра-Шин, подталкиваемый чешуйчатой ладонью, заторможенно перебирается на указанное место, ложится, не зная, куда деть собственные руки. Хотелось бы обхватить себя, свернуться в дрожащий комок и лежать, пока яркие воспоминания не потускнеют. Заботливые руки обнимают с двух сторон, Лиарса гладит нежно по лицу. Его пальцы непривычно холодные и влажные — словно щупальца. Ра-Шин отгоняет от себя эту мысль и закрывает глаза. — Вы чего так долго? — ворчит он. — Мы дошли почти до самого конца, — отвечает Ясный, мокро лижет ухо. Сил орать и возмущаться нет, Ра-Шин проваливается в очередной сон. На этот раз ничего конкретного — топкое болото, по которому он бредёт и пытается что-то разглядеть впереди, но взгляд застилает зеленоватый непроглядный туман. Когда он просыпается, рядом никого нет. Странно, Лиарса всегда был тем еще соней. Неужели Ясный взял его на рыбалку? Ра-Шин встаёт и потягивается. Всего один кошмар за всю ночь. Большая удача. Взгляд падает в окно — и сонливость как рукой снимает. Потому что этот... этот тупой данмер, вооружённый до зубов, седлает своего роскошного белогривого скакуна. Окно ближе чем дверь. Не теряя ни секунды Ра-Шин перепрыгивает через подоконник как есть, в одних трусах, и хватает коня за уздечку. — Куда это ты собрался? Лиарса вздыхает, возводит глаза к небу. — Тебе не понять. Осталось совсем немного до окончательной победы, я не могу ждать несколько дней. — И поэтому прёшься в свой Беспредельный Архив без поддержки? — Я же говорил, что ты не поймёшь. — Ну да, куда мне. Лиарса упрям и вооружён, связать его вряд ли получится. Но отпускать его одного тоже никак нельзя. Остается самый неприятный вариант. Иногда приходится заниматься неприятными вещами ради близких. Например, мыть посуду в холодном ручье. Или посещать всякие отвратительные места. — Подожди, сейчас соберусь. Ра-Шин возвращается в спальню таким же ловким прыжком. Быстро одевается, привычным движением забрасывает за спину посох. Лезет в сундучок. Надо взять побольше полезных зелий — лишними не будут. Оставить записку Ясному? Нет времени. Лиарса уже в седле, белоснежный конь нетерпеливо бьёт копытом. Ра-Шин прыгает ему за спину, обнимает покрепче. Пока они вместе, ничего плохого не случится. Бесконечный Архив встречает их тишиной. — Нам придётся идти с самого первого этажа? Ра-Шин смотрит с возрастающим ужасом на мутное зелёное зеркало портала. Сейчас из пола вылезут щупальца и утащат к себе. Теперь наяву, навсегда. — Нет, — Лиарса подходит ближе и страх исчезает. Вернее, прячется до поры. — Хермеус Мора изменил правила, теперь прогресс сохраняется. — Странно, что вчера об этом не говорили в Вивеке. Лиарса пожимает плечами: — Не все любят Архив. — Пойдём уже, — торопит Ра-Шин. Но не удерживается и добавляет: — Обними меня покрепче на счастье. Лиарса закидывает руки на плечи, придвигается ближе. От него пахнет затхлой пылью, словно вонь Архива въелась в каждую пору его тела. Мерещится, конечно, просто здесь этот запах повсюду. Они шагают в портал вместе, держась за руки — наверное, поэтому на этот раз нет никаких удушающих щупалец. Ра-Шин вздыхает с облегчением и осматривает будущее поле боя. В центре круглой арены их уже поджидает сама То’ат, величественная великанша в броне из слепящих зеркальных осколков. — Мы вроде бы должны обсудить тактику боя, да? — Ра-Шин очень старается, чтобы его голос прозвучал уверенно. — Нам еще должен какой-то старик помогать. Мастер... э-э-э... как-его-там. Лиарса выпускает его руку, отступает на шаг. — Мастер Малхест. Глупый бесполезный дед, — крепкие ладони совсем неласково сжимают плечи Ра-Шина. — Так кричал, когда мы его убивали. — Что?! Ра-Шин пытается повернуться, но Лиарса с силой толкает его вперёд — прямо в острые объятия чудовища. — Я привел его, мать, — доносится до него словно издалека, и тысяча порезов пронзает тело насквозь. Ра-Шин не знает, сколько продолжалась боль, миг или часы. Через какой-то немыслимый промежуток времени ему удаётся напрячь все мускулы и вырваться. Одним движением он достаёт зелье из поясной сумки, еще заглатывая сладковатую жидкость, выхватывает посох. Оборачивается к То’ат и изумлённо замирает. Он стоит напротив — но кто тогда остался в ее колючих руках? Кто-то очень знакомый, рыжий и темнокожий, с яркими татуировками, выглядывающими из рукавов камзола. То’ат разжимает объятия, незнакомец оборачивается, и Ра-Шин смотрит в свои собственные красные глаза. — Это будет легко, мать, — говорит лже-Ра-Шин с ленцой. — Мы вдвоем быстро с ним справимся. Лиарса... Лиарса ли?.. отзывается откуда-то сзади: — Да тебя и одного хватит. Он совершенно не умеет сражаться. Не то что его друзья, там пришлось попотеть. Осознание обрушивается сразу, не оставляя ни проблеска надежды: они умерли. Ясного-как-Ночь и Лиарсы больше нет. Эта тварь убила их. Ра-Шин чувствует, как по венам вместо крови растекается раскаленная мана, как сквозь кожу рвутся искры. На глаза падает кровавая пелена — всё вокруг замедляется. Вот лже-Ра-Шин неторопливо тянется за посохом — но он уже не успеет ничего сделать. «Неужели у меня такая мерзкая ухмылка?» — лишняя мысль проносится мимо сознания и тонет в волнах отчаяния. Лиарса говорит, что ему не хватает хладнокровия, поэтому он так часто проигрывает. Лиарса мёртв, он больше ничего не скажет. Ра-Шин бросается вперед, на То’ат, одновременно выпускает долгий усиленный заряд молнии из посоха, швыряет на ее голову ледяную комету и через мгновение выбрасывает из левой руки целую очередь магических кристаллов. Тварь воет, глухо, страшно, вскидывает руки к потолку. Вокруг нее вздымаются зеркальные осколки, кружатся, один из них царапает щёку — там же, где задел коготь Ясного-как-Ночь в их первый раз. Бок Ра-Шина прошивает грозовой разряд, он кувыркается в сторону, краем глаза заметив, как лже-Лиарса бежит навстречу, обнажая мечи. Нельзя обращать внимание на этих двух. Чудовище наверняка способно сделать еще много таких же на замену. И Ра-Шин несётся по кругу, так быстро как никогда, выбивая из посоха заряд за зарядом только в То’ат, в эту гадину, которая разрушила всё, что он с таким трудом нашел, всё, что держало его в этой жизни. Он зол, невероятно зол, и эта злость остаётся с ним, даже когда зеркальная тварь дёргается всем телом, оседает на пол. Ра-Шин оглядывается — вместо двойников дымятся чёрные склизкие лужи чернил. Вокруг громоздятся завалы камней. Пока они дрались, по сторонам глазеть было некогда, но в бою хорошенько досталось не только То’ат . Её логово приобрело печальный полуразрушенный вид. Проход, через который он шёл рука об руку с чернильным отродьем, теперь засыпан, но, вроде бы, выбраться можно. Выбраться, в одиночестве пройтись по длинным пустым коридорам до самого портала — и получить заслуженную награду за убийство очередного чудовища. Продать трофеи, положить золото в банк. Вернуться в осиротевший дом. Ра-Шин вытирает пот со лба и замечает ещё кое-что: одна из стен логова обрушилась настолько, что за ней видно длинный извилистый коридор, уводящий куда-то в сумрак. Бросив последний взгляд на выход, он разворачивается и выбирает другой путь. Вдруг повезёт найти их тела. Он идёт, пока хватает сил: то взбирается по лестницам, то спрыгивает на платформы. В Архиве неожиданно пусто, словно вместе с последней То’ат отсюда ушла вся жизнь. Когда окончательно выдыхается, просто садится на какую-то кучу книг посреди одного из островков. Бездумно достаёт из сумки засахаренный череп. Вгрызается зубами в солоноватую сладость. Больше никто не будет печь их ему. Он никогда не увидит их больше. В глазах защипало. Он больше никогда не услышит их… — Кто-нибудь! — Не кричи так, Арса, горло сорвешь. Голоса приближаются. — Здесь может кто-нибудь быть. Кто-нибудь достаточно сильный, чтобы То’ат не сумела с ним расправиться и выбросила сюда, как нас с тобой. Мы объединим усилия и выберемся из этого лабиринта. — П-ф-ф. Тут даже чудовища кончились. Видимо, развеялись в воздухе от твоих криков. — Ясь, иногда ты кошмарный зануда. Ра-Шин боится открыть глаза и понять, что это очередной ужасный в своей несбыточной надежде сон. — Эй, это же Ра! — Арса, смотри, он сразу ест и спит. Я всегда говорил, что Ра-Шин — самый практичный член нашей семьи. Две пары родных рук обнимают с двух сторон, помогая встать. — Ты как тут очутился? Ра-Шин открывает глаза и захлёбывается от нахлынувших чувств. Это не морок. Они настоящие, им удалось спастись. Слова приходят не сразу. — Долго... долгая история. — Хорошая история, которая войдет в анналы моей библиотеки. Незнакомый глубокий голос пронизывает всё пространство Бесконечного Архива. На небе, насколько хватает взгляда, колышутся щупальца и глаза Хермеуса Моры. — Ты победил не только чудовище, но и самого себя. Это достойно дополнительной награды. Можешь задать любой вопрос. Мне ведомо всё. Ра-Шин оглядывается на Лиарсу и Ясного-как-Ночь, уставших, но счастливых. Замечает рядом очередной портал — видимо, в Тамриэль. На кончике языка вертится только один вопрос: «Почему лорды даэдра такие мудаки?». Но он сдерживается и спрашивает: — Как разорвать договор с лордом даэдра и остаться при этом в живых? — Хитрый данмер задал два вопроса в одном, — Хермеус Мора насмешливо щурит несколько самых крупных глаз. — Это легко. Перестань исполнять условия сделки и найди себе более сильного покровителя. Кстати, можешь служить мне. Узнаешь много полезного и выгодного. «Да пошёл ты», — так и вертится на кончике языка. Но Лиарса наступает ему на ногу. — Благодарим вас за щедрость, всезнающий лорд, — его мягкий голос сочится мёдом. — Думаю, мы обсудим это позже и дадим ответ, достойный вашей милости, а сейчас нам надо отдохнуть. — Да, нам пора домой, — горячо поддерживает Ясный-как-Ночь. Хермеус Мора насмешливо хмыкает, будто знает заранее их ответ. Прикрывает весь сонм глаз и медленно втягивается в мутно-зелёное небо. Они втроём вступают в портал и оказываются во дворе родного дома. Вечереет, закат подкрашивает стены в лёгкий розоватый цвет. В животе ощутимо бурчит. — Я вчера набрал в тавернах Сенчала самой вкусной каджитской еды. Надеюсь, она не испортилась, — говорит Ра-Шин и нетерпеливо подталкивает Лиарсу и Ясного-как-Ночь ко входу. — Подожди. Чешуйчатая ладонь смыкается вокруг запястья, на плечо ложится тяжёлая рука. — Что такое… Закончить фразу Ра-Шин не успевает. С другой стороны его точно так же, за запястье и плечо, берёт Лиарса и придвигается близко-близко. Тёплое дыхание щекочет скулу. — Ты убил То’ат, нашёл нас и вытащил из лабиринта Архива, — Лиарса тянется к нему ещё ближе и невесомо целует щёку. — Спасибо. Этот поцелуй лёгкий и совершенно целомудренный, но такой щемяще-нежный, что воздух в лёгких внезапно заканчивается и Ра-Шин делает глубокий вдох. Второй щеки касается тёплый нос Ясного-как-Ночь. — Ну… Ра-Шину приходится снова глубоко вдохнуть, но потом он отвечает с привычной самоуверенной насмешкой: — Ерунда.