Выживает сильнейший.

От лица Лэйн.

      Обернувшись назад и никого там не обнаружив, я с облегчением выдохнула. Напряжение, так беспощадно давившее на мое тело, сошло на нет. Слившись с толпой, что мельтешила у лавочек с продуктами, я, как обычный покупатель, подошла к одной из них. Осмотревшись по сторонам и выждав подходящий момент, а именно когда толстый, с огромными отвисшими щекам продавец, лицом похожий на «квакшу», был занят очередным покупателем. Я думала тут дефицит в еде, а оказывается для «особых» личностей это не является проблемой. В любое время найдутся те, кто не упустит возможность наживиться на других. Я осторожно взяла с прилавка две буханки хлеба, от которых исходил лёгкий спиртовой аромат с яблочными нотками, его корочка приятно похрустывала в руках, желудок заурчал, требуя попробовать это лакомство. Если ты сейчас не перестанешь источать этот восхитительный запах, то я тебя съем прямо здесь, на этой грязной улице, на лицах у всех этих людишек, которые еще верят в лучшее, а именно в то, что все беды обойдут их стороной и не тронут пальцем. Как можно быть такими наивными? Тряхнула головой, очищая разум — наверное я схожу с ума от пережитого, если разговариваю с хлебом и пытаюсь с ним о чем-то договориться. Накопилось за три года… Я до конца застегнула замок и хотела было незаметно уйти с места преступления, но раздался скрипучий, противный голос, режущий слух.       — Держите проклятую воровку. Не дайте ей уйти. Адреналин мгновенно подскочил. Вижу, как квакша подрывается с места и тычет на меня своим коротким пальцем. Если бы ты побыл в моей ситуации, то поступил бы точно так же, как и я. К сожалению, тебе этого никогда не понять. Я начинаю интенсивно расталкивать толпу, что стала намного больше из-за призывного шума продавца. Люди заинтересованно, с раскрытым ртом, рассматривали происходящее представление. Каждый хотел увидеть своими глазами — что же там происходит? Образовавшийся «полукруг», перекрыл мне выход. Задние ряды старались не упустить ни одну деталь из виду: вытягивали головы, суетились, протискивались вперед. Увидев просвет в скоплении людей, я побежала туда, но чьи-то руки грубо схватили меня за плечи и развернули на сто восемьдесят градусов. Парень со смуглым, невзрачным лицом и маленькими глазками что-то быстро говорит мне, его руки начинают бегать по моей куртке, в попытке отыскать двойной замок. Я хватаю «правосудника» за ворот полушубка, не оставляя тому шанса на отступление, и, согнув ногу в колено, резко бью ему между ног. Хватка парня ослабевает и я толкаю его в грудь. Пошатнувшись, он от боли скручивается пополам и опускается на колени, напоследок кидая в меня проклятья. С вами тоже было приятно познакомиться, господин. Развернувшись, я побежала прочь с площади, придерживаясь того же маршрута отступления. Краем уха я слышала громкие аплодисменты, одобряющий свист толпы и гневные ругательства продавца.       — Хоть «заквакайся» в своем болоте, тебе меня все равно уже не догнать. По пути, к счастью, больше не встретилось желающих остановить меня — наверное яйца всмятку им не по душе. Пробежав еще пару пролетов между домами, я оказалась на окраине города. За заброшенными, хиленькими клетями располагался вековой забор из булыжника, из-за которого еле выглядывали серые поникшие кресты…

От лица Анны.

       Быстро перебираю ногами по лестнице, еще в надежде догнать эту чертовку, что так некстати свалилась на мою голову. Выбегаю во двор. Никого. Дорога из поместья только одна, и идет она прямиком на площадь... Рядом с рынком замечаю группу из трёх крепких парней и направляюсь к ним.       — Здорово, парни, — делаю непроизвольный взмах рукой, чтобы привлечь внимание двухметровых шпал, — вы случайно не видели девушку с русыми волосами, с глазами зеленоватого оттенка, она была одета в синюю куртку… На лицах парней появилась озорная улыбка и глаза засияли в предвкушении:       — Так ты подруга той девчонки, что «наваляла» сыну булочника?       — Ее теперь весь город обсуждает, — подхватил другой, — будет о чем поговорить ближайшее время.       — Ты бы видела, как она его ударила, от такого пинка не каждый оклемается, — завершил третий из компании. Я глупо хлопаю глазами, судорожно соображая, что делать. Я искренне надеялась на то, что они говорят не про нашу Лэйн. Я допускала мысль, что она может что-нибудь натворить, но чтобы «прославиться» на весь город — это уже слишком. Как бы лояльно Дмитрий ко мне не относился, мне все равно прилетит. На задворках сознания, я все же надеялась на лучшее, поэтому решила уточнить у компании детали по поводу внешности девушки.       — У нее точно куртка была синего цвета?       — Да, да, — подхватили хором парни. — Еще у нее были белые болоневые штаны и наушники на голове.

Мне пиздец конец.

      — А в какую сторону она побежала? Не видели?       — Туда, вниз, в старый район, — сказали они, показывая рукой нужное направление.       — Спасибо, — крикнула я вдогонку и помчалась к выходу из города. К черту на кулички попёрлась. Для чего только? Неужели не верит нам, не верит в свою смерть? Думает, что мы все специально подстроили, чтобы запугать, использовать ее для каких-то корыстных целей. Думает, что все это страшный сон, кошмар, и, чтобы он прекратился, достаточно отыскать красную кнопку «STOP», нажать на нее, и иллюзия исчезнет, уступая место реальности. Но ты уже здесь. Каин не обманул, начиналась буря: небо заволокло тяжёлыми свинцовыми тучами, уже вдалеке был слышен грохот грозы. Ветер подхватывал песчинки снега и направлял мне их в лицо, царапая кожу. Я натянула шарф почти до глаз и надела капюшон. Переступив воображаемую линию, разделяющую кладбище и город, я окунулась в мрачную… наполненную тихим плачем и страданиями… вселяющую страх в души людей атмосферу. Серые деревянные кресты сгнили под своими когда-то крашеными крышами; каменные плиты были все сдвинуты, словно кто их постоянно подталкивает снизу; два-три худых деревца едва давали скудную тень. Кладбище имеет вид запущенный и печальный: лучший крест покосился и грозит падением, надпись на нём окончательно стёрлась, а другие могилы представляют собой беспорядочные кучки, заваленными снегом. Но между ними есть одна, до которой рука человека не раз дотрагивалась. Ее окружает железная ограда, вокруг которой посажены ряды молоденьких сосенок. Сердце сдавило, от нахлынувших воспоминаний. Холод пустоты проник в мою душу, вызвав новую волну щемящей тоски. Но плакать я уже не могла - слёз не осталось совсем. Только сейчас ощущение одиночества охватило по-настоящему. Солнце почти скрылось за лесом, находящимся близко к кладбищу, оставляя за собой лишь отблески былого тепла. День зимой короткий. Завтра утром светило как всегда взойдет на востоке. Начнется новый день, по улицам опять будут ходить люди, разговаривая о насущных проблемах, начнется суета и будет продолжаться до наступления ночи. Внезапно до меня наконец дошел смысл тех слов, что он говорил когда-то давно. Ничто и никто не исчезает бесследно, а просто на время уходит из нашего поля зрения. Нам кажется, когда солнце заходит, то умирает, восходит — значит заново рождается, но ведь ночью оно так же существует как и днем. Также распространяет свет, только этот свет мы не видим до тех пор, пока не наступит утро. Пока мы не увидим его собственными глазами. На самом деле все связано и все идет по кругу. Ничто не умирает, а становится неощутимым, недоступным нашему пониманию. Однажды люди, которых мы потеряли и которые нам были очень дороги, вернуться в нашу жизнь, но уже на следующий день. Уставившись безжизненным взглядом в мемориал, так величественно возвышающийся в центре кладбища, я потеряла счёт времени. Сглотнув вязкую слюну, провела руками по именам, высеченными на камне, и нашла то самое. То, которое напоминает мне о злосчастном дне, то, что делает меня сильнее, то, что заставляет двигаться дальше.

Деревья над крестом высоким — Как утешающий венец. Недолго был ты одиноким, О, наш прекраснейший отец! Пришла к тебе и мама. Чтобы Ваш век замкнулся. Был он лют. Но там, где вы лежите оба, Я знаю, ангелы поют.

@Лилия Сокуренко

Где-то вдалеке удары грома усиливались, проскользнула длинная искра и одно из деревьев переломилось, повалившись наземь верхушкой. Жуткий мрак поглотил окрестность, напугав даже неупокоенные души, блуждающие по мёрзлой земле. Совсем рядом раздался пронзительный крик. Повернув голову в сторону шума, я увидела Лэйн, что все время находилась по другую сторону мемориала. Мы встретились взглядом. Она рванула, и я за ней. Ветер усилился, над могилами поднялась метель, и в кружении снежинок мне почудился хоровод крохотных снежных фей, о которых пишут в сказках. Так захотелось вернуться в то время... Снег залепил глаза, и я уже не понимала полной картины происходящего. Видимость была нулевая: я то и дело прикрывала лицо рукой, чтобы избежать попадания снега в глаза. Ну же, еще немного — я уже совсем близко к Лэйн. Запнувшись об какой-то бугорок, я плашмя упала в сугроб. Встав на четвереньки, повернула голову в сторону «причины» моего падения. На этом месте красовался чей-то ботинок большого размера ноги, он был полностью покрыт коркой льда. Поднимаю глаза выше и встречаюсь с пустым, мертвым взглядом «заражённого». Его лицо искажено в судороге, а на лице вырисовывается сардоническая улыбка. Лед на скульптуре стремительно покрывается трещинами и начинает осыпаться большими кусками. — Блять, — последнее, что успевает вырваться у меня.

От лица Лэйн.

      Я бежала прочь, проклиная упавшее дерево, что так неожиданно свалилось мне на голову. Оно грохнулось в метре от меня. Смерть была рядом — ожидала моей кончины, ходила темной тенью с косой в руках за мной по пятам. Видимо хотела завершить дело, начатое еще три года назад. Если Бог еще есть, значит я жива. Ой не так. Хоть в голове и гудел пчелиный рой, способность здраво мыслить постепенно возвращалась. Я оказалась у входа в снежный лес, ветра тут не было, но наверху бушевала настоящая пурга: взбешенный ветер, раскачивал верхушки сосен и сталкивал их между собой. Он был дирижёром этого ансамбля. Я прекратила бежать и развернулась. Никого. Пустошь. Тишина.       — Куда провалился мой надсмотрщик? — начала я озвучивать свои мысли вслух.— Может она бросила затею догонять меня в такую погоду и пошла пить горячий кофе у камина, укрываясь теплым пледом. Данное оправдание странному исчезновению Анны устроило меня вполне. Значит можно не торопиться. Я достала недавно украденную находку. Передо мной предстал аккуратненький блокнотик из натуральной кожи. Дёрнув за хлястик, внутри я обнаружила черную ручку, что покоилась внутри, в специальном кармане. Я провела пальцами по довольно плотной бумаге, начала листать страницы, ожидая встретить какие-нибудь заметки, оставленные Анной, но блокнот был совершенно пустым, только в конце не хватало пары страниц. Выдрала наверное. Отметив какой ценный экземпляр мне "достался", я невольно улыбнулась и приложила его к стволу дерева, расписав ручку, по памяти начала расчерчивать карту города. Улицы выходили не совсем ровными, дома не были похожи на прямоугольники, больше смахивали на коробку, которую со всех сторон попинал мальчишка.       — Здесь точно было пару домов. В одном из них жила бабушка генерала, после начала апокалипсиса она переехала в центр города, оставив дом пустым. Помню, как Ллойд орал в трубку при разговоре со своей мамой, убеждал ее немедленно переехать, чтобы в случае опасности старушка не осталась беззащитной. Она не хотела покидать родное пристанище, в котором прожила всю свою жизнь, так как была его частью. Дом находился по другую сторону города, далеко от расщелья с отродьями, что несомненно радовало. Раздвигая колючие кустарники, которыми был усыпан весь лес, я пробиралась вдаль, порой проваливаясь в снег по самый голень. Хорошо, что я не надела коротенькую мини-юбку, которую мне предлагала Анна. С таким нарядом только на показ мод или мужиков с подворотни цеплять… Совсем рядом послышался скрежет снега, я интуитивно повернула голову на шум. Величественное животное, застывшее в нескольких десятках метров от меня, качнуло своими ветвистыми рогами и посмотрело в мою сторону. Темные глаза заглядывали в мою душу, пытались разгадать намерения, дальнейшие действия, которые я предприму. Олень неожиданно замер, начал тревожно озираться,- животные все чувствуют. Грянул выстрел. Животное, жалобно застонав, валится на снег, его тело начинает судорожно дергаться. Сзади раздаются тяжёлые шаги. Я быстро разворачиваюсь. И ствол оружия упирается мне в лоб. Чувствую, как холодный металл «очерчивает» круг на моей нежной посиневшей коже. Темный ужас заползает в мое сердце, съеживает кожу на черепе и волной холодных мурашек пробегает по спине. Липкие капли пота внезапно выступают на лбу, кровь начинает бурлить, закипать. В горле образовывается густой вязкий комок, дыхание становится учащённым, прерывистым — паника берет надо мной вверх.       — И что ты здесь забыла? — отрезает он.