Песнь забытых теней

Этот лес необычный. Он не поддаётся никакому логическому объяснению. То, что здесь происходит днём, и то, что можно видеть ночью, похоже на два совершенно разных мира.  Когда парни приходят к деревне, их снова встречает тот самый незнакомец, которого они приняли за Ким Сынмина. Глаза его также прикрыты панамкой, на лице приветливая улыбка. — Наконец-то вы пришли, — добродушно воскликнул он, помахав рукой, — Чай уже заваривается! Пойдёмте в дом. — Я пока пойду к себе, — предупредил Феликс, показывая корзинку, — Присоединюсь к вам немного позже. — Можно с тобой? — тихо просит Минхо. Он не поднимал взгляда на встретившего их человека. Как будто не желал его замечать. Феликс мотает головой, — Пожалуйста? — Нет и нет. Мне твоя помощь будет лишней. Ты уже хорошо поработал, так что иди и отдохни со всеми. Легонько похлопав его по плечу, парень удалился в сторону одного из небольших домов. Уход его сопровождали две маленькие тени, что кружились вокруг него, как маленькие дети. Одна из них чуть приподнялась и, кажется, зацепилась за рукав его рубахи, он слегка повернул голову в её сторону и улыбнулся. Это было жутко. Чанбин и Джисон стояли с широко открытыми глазами. Они сильно сомневались в том, что видят всё правильно. Но двое остальных разглядели в этом что-то совсем иное. Незнакомец тепло улыбался, повторяя за Феликсом, а Минхо так и остался с выражением лица, в котором читалось разве что крайнее безразличие. В доме было темно. Иногда стол заливал лунный свет из окна, а вскоре он скрывался обратно из-за густых облаков. Хозяин ходил по комнате, доставал кружки с полок и из шкафчиков, взял с горнила чайник. А вот Ли мельком обвёл здоровым глазом помещение и молча вытащил из кармана пару небольших свечек и спички. Поставив их рядом с кружками, он пару раз черкнул о коробок. Спичка громко зашипела и уже через секунду несколько маленьких огоньков озарили ближайшую поверхность.  — Ох, я что-то и не подумал, что здесь может быть слишком темно, — немного смущённо пробормотал себе под нос незнакомец. Он стал разливать горячую воду по кружкам, слегка касаясь их краешков пальцами левой руки. Чуть громче он добавил, — Спасибо, Минхо. Тот ничего не ответил и никак не отреагировал. Он в целом вёл себя так, будто рядом никого нет. Сел за стол подальше ото всех и замер, прикрыв глаза и больше не шевелясь. Безразличный, пустой взгляд его был направлен на одинокое пламя перед ним. А огонёк этот искал в его глазах что-то. Глубокие, скрытые ото всех чувства. Но достать их наружу он не мог — такой барьер не разрушит тепло маленькой свечки. К нему пододвинули одну чашку, из которой лёгкими клубнями поднимался пар, но он так и не сдвинулся с места, не желая принимать чужое гостеприимство. — Что же, продолжим с другого, — парень в панамке будто и не замечал, что его старательно игнорируют, — Вчера я вам так и не представился. Меня зовут Бан Чан. Я глава этой деревни и хозяин этого гостевого дома. Всегда буду рад помочь вам, не стесняйтесь спрашивать, если что-то нужно. — Ох, да, — встрепенулся Джисон, — А мы… — Знаю. Хан Джисон и Со Чанбин, — прервал его тот, — А Хёнджин, пожалуй, должен скоро присоединиться к нам. На лице у старшего гостя пролегла тень. Обхватив руками горячую кружку, он неуверенно помотал головой. — Не думаю. Скорее всего он уже уехал, — с тихим отчаянием выдаёт он. — Не уехал. Если, конечно, мой друг меня послушал. — Друг? Бан Чан не стал отвечать. Он отхлебнул немного горячего напитка и довольно промычал. — Хорошие в этом году яблоки. Вы только попробуйте! И ещё шиповник со сливой. Чудесный чай! Парни пододвинули чашки поближе и одновременно сделали глоток. Как и вчера, по телу пробежались мурашки, которые тут же сменила волна тепла, накрывающая тебя с головой. Она освободила голову от ненужных переживаний и раздумий. Аромат пьянил не хуже какой-нибудь крепкой настойки. Вкус яблока сразу же остался на языке, через пару секунд почувствовалась сливовая сладость, а на самом кончике терпкий шиповник. По очереди перекрывая друг друга, они создавали некую гамму или даже симфонию. Нотка за ноткой — и вот тебе прекрасное сочетание фруктов для чая. Наслаждаясь им, ребята не услышали, как ко входной двери вдруг приблизились шаги. Одни довольно тяжёлые, грузные, как будто этот кто-то не хотел приходить сюда, а другие быстрые, похожие на цоканье коготков. Со скрипом дверь пропустила в себя их потерявшегося друга и собаку с удивительно светлой золотистой шёрсткой, которая так отчётливо виднелась при таком скудном освещении. — Хёнджин! — вдруг подскочил с места Чанбин. Его отчаянный и одновременно облегчённый взгляд встретился со льдом в глазах напротив, — Хёнджин?  Один из огоньков свечей отразился яростью на лице парня, заставляя Со замереть на месте. Ничего не сказав, Хван развернулся и пошёл наверх. Пёс, пришедший вместе с ним, подождал секунду и побежал трусцой вслед. — Он какой-то злой, Бин, — прошептал Хан, прислушиваясь к топоту чужих ног наверху, — Мне кажется, его сейчас лучше не трогать. — Но ведь… Ладно, ты прав, — тот аккуратно присел обратно, — Главное, что он здесь и вроде как в порядке.

***

Снова он заходит в дом и видит ту же самую картину. Разве что вчера не было того молчаливого паренька и свечек. Но опять чай, спокойные друзья и полное доверие к происходящему. Как же это раздражает. Поднявшись наверх, Хёнджин отшвырнул свою бесполезную сумку куда-то рядом с кроватью и упал плашмя на неё, зарываясь лицом в подушку. Хотелось кричать, рвать и метать, не оставить ни единой щепочки от этого места. Однако он лишь крепко цепляется за подушку, боясь нового всплеска эмоций, а точнее последствий, которые работают по непонятным принципам. Вспоминая то, что произошло в лесу, он сжимался от страха всё сильнее. Пёс наблюдал за ним. Сидел прямо рядом с кроватью, не сводя с него своих разумных глаз. Покопавшись немного в собачьих раздумьях, он тыкнул мокрым носиком ему в бок, призывая встать. — Ну что тебе ещё надо? — послышалось неразборчивое бормотание в подушку, — Я вернулся, как ты и хотел. А теперь оставь меня в покое. Но тот уходить не собирался. Тыкнул ещё раз, заставляя человека съёжиться и отодвинуться к стене, а сам запрыгнул на освободившееся место, вальяжно раскладываясь на уже потеплевшем одеяле. — Фу. Ты совсем манер не знаешь. А ну слезь быстро! Хёнджин попытался было отодвинуть собаку от себя, но как только руки его коснулись шерсти, тело сразу перехотело ему подчиняться. — Да что у тебя за магия такая, — скулит парень, поглаживая пса. Пальцами зарывается в эти тонкие нити золота, водит вверх-вниз по его бокам и не может оторваться. Вскоре он прижимается к нему полностью, закапываясь в нём, — Ну и чего ты снова хочешь? Чтобы я к ним спустился? Собака согласно фыркнула, отчего Хван улыбнулся. Впервые за долгое время. — Странный ты. И совсем людей не понимаешь, — парень снова погрустнел и прикрыл глаза. Он не хотел видеть ребят. Он был обижен. И немного завидовал. Завидовал тому, что они не боятся. Вот так легко позволяют себе сблизиться с незнакомым человеком. Даже Хан, который был почти также нелюдим, как Хёнджин, у которого из друзей были только он и Чанбин, тоже доверился ему. Либо это такая же магия, как у пса. Ведь вчера он чувствовал успокоение рядом с ним. Парень сделал глубокий вдох и мысленно посчитал до десяти, чтобы быть уверенным в своём решении, — Ладно. Идём. Когда он молча спустился и сел рядом с ребятами, те ничего не сказали. Но чувствовалось в воздухе, что какие-то слова у них точно есть.  — Почему ты вернулся? — решился на вопрос Чанбин. — Чёрт его знает.  — Не было поезда? — Был…  — И почему же… — Говорю же: не знаю! — Хёнджин пододвинул к себе свободную кружку с чаем и отхлебнул немного, чтобы оттянуть ответ. А может и вообще не отвечать, — Ого, он яблочный? У вас уже сезон? — Да. Чонин собрал уже три корзины, а они ещё растут! — поддержал его диалог Бан Чан, — И ведь ещё какие яблоки пошли! Сочные и сладкие. — И такие красные, как будто на закатном солнце выросли! — Ты видел эти яблоки? — Джисон перегнулся через стол, с удивлением заглядывая другу в глаза. — Ох, ну… Одно было у меня в рюкзаке. Оно не моё и не твоё. Может быть, случайно закатилось туда. — Либо его туда положили, — предполагает Чан, — Возможно, это был Чонин.  — Когда успел? А почему мы его не видели? — Увидите обязательно. Просто он довольно шустрый. — И иногда слишком занятой, — заканчивает его мысль появившийся в дверях Феликс. В руках он держал тарелку с печеньем, по-видимому, только из печи, — Я принёс угощение к чаю! Печенье было ещё тёплым. Ребята по очереди взяли себе по одному и с первым же кусочком утонули в его мягкости.  — Как всегда прекрасно, Ликс, — похвалил его глава, — Ещё и с этим чаем. Чудесно! — Спасибо, Чан. Я боялся, что недостаточно перемолол муку, но получилось в самый раз. Минхо, бери тоже! Блондин пододвинул ему тарелку. Тот поколебался недолго, но всё же потянулся за сладостью. И тогда Феликс подал ему кружку, от которой парень отказался ранее. Он послушно принял и её. — Ну вот! Вкусно же?  Минхо несмело кивнул и отвернулся. Взгляд его ненароком упал на собаку, которая сидела чуть поодаль и не отрывала взгляда от одного-единственного человека. Хёнджин не замечал её. Но должен был понимать, что за ним следят. Феликс же тоже посмотрел на одинокого пса и позвал к себе. — Щеночек, хочешь тоже попробовать? — А ему такое можно? — засомневался Хван, вспомнив наконец про того, благодаря кому сидит здесь. — Ему всё можно, — ласково говорит Бан, поглаживая за ушком подскочившего к ним пса, — Ким у нас хороший мальчик! Джисон поперхнулся. Печенье, которое он немного оставлял за щеками, вдруг помешало ему дышать. — Ким? — неразборчиво бормотал он, пытаясь быстро пережевать еду, —Подождите… А как… А что… Ким Сынмин? Пёс согласно гавкнул и запрыгнул передними лапами на лавку между Феликсом и Чаном, становясь с сидящими примерно одного роста. — Да, дружок, держи, — блондин протянул ему угощение. Тот быстро зацепил его зубами и унёс в уголок возле печки. Там он прилёг и стал есть, задорно стуча хвостом об пол. — Изначально мы звали его Ким, — начал объяснять глава, — Но потом он научился превращаться в человека и захотел иметь человеческое имя. Он его сам придумал. Сынмин? — негромко протянул он, и пёс отвлёкся от приёма пищи, завиляв хвостом ещё активнее, — Ничего. Кушай. Ему так нравится это имя, хотя я и не привык к нему. — Пре-превращаться? — заикнулся Чанбин, — Так он типо… оборотень? — Можно и так сказать. Хотя это что-то вроде заклятья. Одна семья в нашей деревне была потомственными ведунами и ведьмами. И последняя дочь их поколения была одинока. Это всё предрассудки, я всегда был в этом уверен, но все её недолюбливали из-за якобы ужасного характера. А Ким у нас ничейный. Ходил за всеми подряд и за ней в том числе. Она и привязалась. Захотела сделать его человеком, да чары недостаточно сильны оказались. Так и вышло, что днём он человек, а ночью пёс.  — А с ней что случилось?  — Она полностью истратила свои способности. Семья не перенесла этого горя и послала её прочь из деревни. С тех пор о ней ничего не известно. — Прогнать собственного ребёнка? — возмущённо удивляется Хёнджин, приподнимая брови, — Как можно так ненавидеть своё же дитя?  — Для кого-то семейные ценности намного важнее, — грустно изрекает Феликс, — Ну да не нам судить.  Тема разговора подошла к концу. Все сидели в молчании. Кто-то переваривал новую информацию. Неожиданную, подтверждающую, что деревня эта не так проста, как парни считали изначально. А кто-то придумывал, как бы продолжить обсуждение. — Бан Чан, прости за нескромный вопрос, — Джисон немного мнётся, — Почему ты носишь панамку? Она тебе не мешает в помещении? Хану казалось, что вопрос этот вполне уместен сейчас, он не видел в нём ничего плохого. Но взгляды сидящих перед ним людей вдруг изменились. Блондин поворачивал голову из стороны в сторону, смотря то на одного друга, то на второго, но так и не решился говорить. Минхо же не выдержал более сидеть здесь. Он поднялся с места и пошёл в сторону выхода, у двери остановившись на секунду. — Спасибо за чай, Бан Чан. Было вкусно, — сказал он, не оборачиваясь, но каждый в доме всё равно расслышал его. Ким странно поднял голову и навострил уши. Феликс прикрыл ладошкой рот, в изумлении расширив глаза. — Надо же… Заговорил. Чан всё это время сидел, не двигаясь. Судить о том, что он тоже был удивлён, можно было только по тому, что он перестал улыбаться. — Неужто ты позволишь рассказать им? — еле слышно прошептал глава. Он не мог поверить в то, что правильно расшифровал чужой намёк.