♫ ♪ ♫
Докча знал, что нервничает необоснованно, но ничего не мог с собой поделать. Иррациональное волнение накрывало его, словно прибой, то захлёстывая с головой, то едва накрывая стопы. Это был его первый концерт в качестве менеджера «Immortal Mola Mola», да и вообще, первый за долгое время, и пусть Ким уговаривал себя, что Ю слишком серьёзно подходит к своему творчеству, чтобы облажаться… И в то же время они в достаточно натянутых отношениях, чтобы группа решила подвести его в какой-нибудь ерунде, например, опоздать или ляпнуть что-то неподобающее со сцены. От внутреннего спора с самим собой, где менеджер защищал своих подопечных от собственных опасений, его отвлёк ликующий шум толпы, собравшейся перед сценой – туда из-за противоположных кулис вышел солист «Тяжёлой Артиллерии». На репетиции во время жеребьёвки Джунхёк, конечно, был очень этим фактом недоволен – судя по выражению его бровей, однако обвинять монетку в том, как она упала, было бессмысленно, и он промолчал. – Приветствую вас, лорды и леди! – привычно начал он своим хрипловатым басом, пока его группа располагалась за своими музыкальными установками. Совместным мозговым штурмом Докчи и Саны было принято решение об очерёдной игре в примерно по тридцать пять - сорок минут на цикл, дважды каждой группе. Итого концерт выйдет где-то на два с половиной часа, что в одного вытянуть было бы сложно, но пополам – в самый раз. Пока одни рвут глотку, другие устраивают передышку, такой вот симбиоз. Примерно это и сказал сейчас Пильду, и Докчу порадовала реакция аудитории: со стороны зала в ответ послышался довольный гомон людей, знакомых со второй группой. К сожалению, это не могло достаточно успокоить Кима: этой самой группы всё ещё не было на месте! Очевидно, он совершил катастрофическую ошибку, отправившись сразу на место, чтобы убедиться в готовности оборудования и исправности организационных моментов. Нужно было вспомнить раньше, что он не менеджер, а нянька с надбавкой за «непоседливость» детишек. Только мысль о повышенной зарплате – а скоро как раз конец месяца – даёт некоторое утешение. Набирая в очередной раз номер Ю Джунхёка в глуби служебных помещений, менеджер думает, что спустит её, видимо, на хорошего киллера, в конце концов, посмертная слава – исторически подтверждённый, лучший рекламный ход музыкантов!.. Пока что он отправил по известному адресу не наёмника, а только Хёнсона, но тот уже успел отзвониться, что в квартире никого. Да где их носит?! А вдруг что-то случилось? А что, если… за секунду промелькнувшие в мыслях катастрофические картинки происшествий вовремя прерывают звуки шагов и голоса дальше по коридору, звонкий голос Намвуна резанул по ушам смехом. То есть, он тут весь извёлся, не знал, что и думать, а ему весело! Он точно третьекурсник?! Видимо, в этот раз эмоции были слишком сильны, чтобы их можно было удержать под маской беспечности, поскольку все трое остановились в нескольких метрах, завидев менеджера. Однако смотрел он только в тёмные глаза Ю Джунхёка, на что было две противоречивых причины: он тут лидер и ответственное лицо; и только его равнодушное е… лицо способно выдержать и впитать холодную ярость Докчи. Не разрывая зрительного контакта, менеджер процедил: – Ким Намвун, Ли Джихе, живо переодеваться и к гримёрам, – а потенциальные возмущения уже раскрывших рты музыкантов пресёк, как ни странно, солист, махнув им в сторону двери с их названием. Когда за студентами захлопнулась дверь, двое продолжили молча стоять ещё несколько секунд, прежде чем Джунхёк, не иначе как проявив чудеса своей мифической эмпатии, заговорил первым: – У нас не было намерения опаздывать. В моём автомобиле закончился заряд, – здесь он нахмурился, выражая досаду на свою оплошность. И только после следующей фразы Докча обратил внимание на опущенную под подбородок чёрную маску: – Автобусы… утомляют. Докча выдохнул, слегка запрокидывая голову и прикрывая глаза, прервав наконец зрительный контакт. По крайней мере, не только он тут дискомфорт испытывал. Эта мысль принесла облегчение наравне с тем фактом, что с «IMM» ничего непоправимого не случилось… – А на звонки чего не отвечал, Джунхёк-а? – звучало устало, но солист поймал себя на маленькой вспышке радости от услышанного нелепого обращения. Значит, уже не злится, хорошо… – Забыл в студии, – тут до их слуха донеслась музыка и довольные выкрики толпы. – Пойду готовиться. – Иди уж. В гримёрной Джунхёк без труда нашёл взглядом вешалки с упакованными костюмами, чехлы даже были подписаны. «Намвун» уже был выпотрошен, а сам парень переругивался с гримёром, впрочем, вслушавшись, певец понял, что так кажется из-за его грубой манеры речи и громкого голоса: они просто обсуждали зомби-макияж. Чехол с именем его солистки-помощницы лежал на стуле, а на незакрытой им вешалке висело что-то вроде европейского камзола – первое слово, что пришло в голову, ведь Ю никогда не интересовался историей военного костюма. Самой Джихе видно не было, скорее всего, переодевалась в то, что должно быть под этой необычной одеждой. Джунхёк открыл третий чехол с наклейкой его имени, рассматривая наряд. Что ж, пусть по его виду и не скажешь, но у Кима Докчи всё-таки есть вкус – или ему помогал какой-то костюмер? Когда он переоделся и вышел из-за ширмы, гитаристка уже сидела у зеркала под опытными руками второго визажиста, всё ещё без камзола, в брюках-галифе и такой же чёрной, как у него, блузке, но без рукавов и с оторочками, подчёркивающими женственность. Жутковато загримированный Намвун угрюмо и на удивление молча сверлил напарницу взглядом. Увидев в другом зеркале себя, Джунхёк поразился безошибочно угаданному размеру рубашки, идеально севшей по фигуре, плащ же делал его вид каким-то могучим и загадочным. Хмыкнув, мужчина сел на место барабанщика и бросил стоявшей рядом визажистке: – Можете накрасить. Но без фанатизма. Пока девушка напряжённо творила свою магию, внутренне пища от близости с такой красотой – «ты же профессионал, ты сможешь подчеркнуть, а не испортить!» – Джунхёк безэмоционально взирал на своё отражение в ярко освещённом зеркале, и вдруг припомнил лицо менеджера, распекающего его одним только взглядом. «Я думал, он только улыбаться и ехидничать умеет. А тут так разозлился, глаза так и метали молнии, никаких слов не надо было слышать, чтобы понять». Не сказать, что ему понравилось злить Докчу, однако вывести его на эмоции неожиданно оказалось бесценным опытом. Он вновь сосредоточился на своём лице, когда визажист выпрямилась, взволнованно закусив губу в ожидании «вердикта». Впрочем, времени что-либо исправить всё равно уже не было… Джунхёк смотрел на себя и видел человека будто из другой вселенной: тонко подчёркнутые подводкой тёмно-серые глаза смотрели ещё более остро, будто он собирался не петь на сцене, а идти в бой с мечом наперевес – разить врагов и мутантов в разрушенном городе. Однако клиент только кивнул, то ли одобряя, то ли благодаря, и поднялся с кресла, давая команду остальным: – На выход. Начинаем с «Попробуй жить дальше». – Но, Лидер, мы же планировали «Миллиарды мёртвых душ»? – заволновалась Джихе. Для неё, как и для всех, на самом деле, это был первый такой опыт, но Намвуну всегда было «по барабану», а Джунхёк… это же Джунхёк, ему всё ни по чём. Ей же нужно было внутренне настроиться на нужную песню, а помимо игры на гитаре она ещё и поёт некоторые строки, когда Лидер понижает голос до рычания, и ей нужно оттенить его своим чистым тембром. – Я передумал. Мог ли он развёрнуто объяснить свой выбор хотя бы себе? Однако её мелодия так и крутилась в голове с тех пор, как он пересёкся взглядом с менеджером в коридоре. Захотелось исполнить её – для него, даже пусть он не поймёт. Так даже лучше, получится избежать неудобных вопросов, ответов на которые просто нет. На сцене Кон Пильду общался со зрителями в своей грубовато-простой манере, пока его музыканты наигрывали что-то фоном, постепенно исчезая со сцены. Сначала один из гитаристов завершил свою партию, оставив в мелодии только ещё гитару и барабанщика, дополненных гармошкой Пильду. Ушёл другой гитарист, а за ним и солист, оставляя только бойкого мужичка за установкой. Он завершал мелодию, переходя на простой ритм, когда его уже осторожно укатывали со сцены. Затем под рёв толпы с другой стороны на неё вкатили почти такую же платформу, где на бас-бочке был изображён знак «Immortal Mola Mola»: силуэт рыбы узнаваемой формы в ореоле солнечных лучей и с аббревиатурой по центру. Он был сделан белой светоотражающей краской, и в лучах прожекторов менял свой цвет, сияя на матово-чёрном фоне барабана. Лихо улыбающийся Намвун подхватил ритм уехавшего барабанщика «Тяжёлой Артиллерии», он постепенно усложнял его, переходя в узнаваемую мелодию их первого на сегодня трека – зрители довольно заголосили, кажется, даже хлопали в бит. Между тем на сцену вынесли синтезатор и электро-гитару Джунхёка, настроенный под его рост микрофон и ещё один – для Джихе. А затем эти двое вышли вместе с гитарным вступлением от Ли – и толпа завизжала голосами девушек с именем солиста на устах. Их обновлённый вид не остался незамеченным: многие достали телефоны не только для того, чтобы запечатлеть прекрасный лик своего кумира, из первых рядов точно донеслось «боже, какой мундир!», «IMM такие красивые, а-а-а!»… Джунхёк схватил микрофон и зарычал в унисон с новой волной восхищённого крика фанатов:Зачем вам моя человечность? Эта тонкая маска лишь скрывает оскал. И сколько из вас теперь согласится, Увидеть за ней то, что я долго скрывал?
Попробуй жить с этим... Будь сильней! Попробуй жить дальше... Будь сильней! Попробуй жить с этим... Будь сильней! Попробуй!
Наконец-то Докча мог не скрывать своего восторга! Здесь, стоя за кулисами, где его не увидят со сцены и не заметят из зала, он мог отпустить свой внутренний поводок и с горящими глазами наблюдать за любимой группой. Не как менеджер, а как преданный фанат… Казалось, от широкой искренней улыбки позже будут болеть щёки, но он ни о чём не жалел. Потраченные нервы, время и силы стоили этого момента, где он видел результаты своих трудов, где он наконец-то гордился собой. Он тихо подпевал всем песням, которые знал, а это были все сейчас, поскольку новые «IMM» оставили на вторую половину своего выступления сегодня. Догадывался ли певец, как много лет назад именно заглавная песня помогла тогда ещё студенту удерживать гнев на окружающих в узде?.. Докча позволил этим мыслям-воспоминаниям не задерживаться и утекать вслед за мелодией. А как они выглядели! Боже… Когда Ким Докча только увидел их на выходе из гримёрной, то дар речи потерял. Студенты перестали дурачится, стали серьёзными музыкантами в потрясающе идущих им одеждах. Но идущий впереди Джунхёк – как сказала бы молодёжь, «отвал всего», и тут менеджер был с ними солидарен. На нём подобранная одежда сидела даже лучше, чем представлялось, а глаза – оу, он действительно согласился подвести их! Докча окончательно провалился в эти бездны. Всё, что он мог – это выжать из себя свою стандартную улыбку и жестом руки указать направление пути, кое-как выдавив бодрое «Удачи!» А теперь Киму так хотелось оказаться там, среди этого моря людей, вскидывающего руки под удары барабанов, кричащих припевы вместе с солистом, чтобы чувствовать себя частью чего-то большего, чем он сам… Все эти песни отдавались эхом в душе Докчи, когда-то сшитой по лоскутам с помощью этой музыки. Она вытащила его со дна самоуничижения, помогла воспрять духом, тогда ещё юноша слышал в словах себя, будто они были знакомы в какой-то другой жизни…Жить среди людей – Это твоя роль: Быть таким, как все, Соблюдая все законы. Но настал твой день, И, укрывшись мглой, Ты пошёл на свет, Уничтожив все иконы.
Последняя песня отзвучала, Джунхёк сдержанно поблагодарил аудиторию, взорвавшуюся визгами и скандированием аббревиатуры группы. Что ж, Докча мог гордиться собой ещё и за идею – они явно увеличили свою популярность за счёт слушателей «Артиллерии», впрочем, это вполне возможно, сработало в обе стороны. Кон Пильду сменил их, в своей манере объявив, что слушатели могут «немного передохнуть, сходить в бар и прочее, чтобы подзарядиться на вторую половину шоу!..» Ким Докча встретил своих подопечных уже в коридоре, успев покинуть кулисы за минуту до того, как туда ушла троица музыкантов. Похвалив их привычным и безликим «Отличная работа!», мужчина раздал им их бутылки с водой, чтобы промочить горло, отправил отдыхать и напомнил не откладывать до последней минуты поход к гримёру: они наверняка захотят умыться-освежиться после энергично проведённого времени под софитами, и макияж утратит свою чёткость. Он смог удержать маску доброжелательности на лице под тяжёлым взглядом подведённых, чернейших глаз Джунхёка. Эти бесовские очи из него душу вытянут однажды… Вторая половина получилась более лиричной. Прозвучала любимая композиция Джихе, и до этого момента Докча не видел, чтобы она так искренне улыбалась, несмотря на печально-напряжённое настроение песни. Музыканты были собраны и серьёзны, полностью выкладывались на выступлении, отдавая свою энергию через музыку зрителям – и получая от них не меньшую подпитку в ответ. Впав в некий транс на плавном припеве из «Каждый новый день» после динамичного куплета, менеджер дёрнулся от прикосновения к плечу и резко обернулся, чуть не запутавшись в ногах. Его растерянно округлившиеся глаза встретились со смешливыми карамельными глазами приятельницы: – Сана-сси, ты напугала меня! – Это было довольно забавно, – хихикнула та, не размыкая губ, затем взглянула на него уже спокойно и пытливо: – Ты доволен, Докча-сси? – Да, – уверенный кивок в ответ, взгляд снова притягивается к проёму на сцену. – Они великолепны. Я и подумать не мог, что когда-нибудь стану частью их истории… – Ты так говоришь, будто твоя роль для них закончена… К слову о завершении, – девушка достала из кармана тугую пачку разнокалиберных купюр, перетянутых большим канцелярским зажимом. – Твой выигрыш. Очевидно, на месяц никто не рассчитывал, теперь все уверены в твоей непрошибаемости и что тебя будет не оторвать от «IMM». – Спасибо, это весьма кстати. Будет неплохим бонусом к зарплате… О, это новая!… Ярким светом озарит огонь над горизонтом Ты! Жив! Но станешь обречённым… Страх и ненависть людей сыграли свою коду Мир! Мёртв! Только природа продолжит путь, Укрыв собой остатки тел и миллиарды мёртвых душ!...
Они молча дослушали трек, и Докча не мог стереть воодушевление со своего лица: это ощущение не сравнить с тем, что он слышал на репетициях. Текст и мелодия сплетались, создавая настроение обречённого на гибель мира людей – но не мира как такового, этакое колесо Сансары для целой планеты; и дополнялись мрачным обликом музыкантов, будто они рассказывают в песне историю своего выживания в мире, проигравшем катаклизму. Сана любовалась такой переменой в обычно равнодушном ко всему друге, скрывавшем это под учтивостью и спокойной улыбкой. Она и сама обманывалась этой маской пару лет, пока волей случая не сблизилась с коллегой, просочившись под этот «щит». Докча поймал её взгляд и смущённо прокашлялся в кулак: – Что-то ещё? – Да, – спохватилась девушка и действительно вспомнила ещё кое-что: – Хивон-сси вернулась, говорила, что ты пытался с ней связаться. – Всё верно, благодарю. Значит, позвоню ей после концерта, договоримся о встрече. – Хорошо. Эм, слушай… спасибо тебе. – За что? – Докча был действительно удивлён этой благодарности. – За концерт, конечно! Пильду-ним ни за что не признается, конечно, но он рад участвовать в этой коллаборации. Джунхёк-сси своего рода легенда индустрии, хотя никто мне так толком и не объяснил, почему… – Правда? Это и правда удивительно! – сыграл на дурачка Докча, хотя догадывался, откуда корни растут. Не каждый блестящий выпускник юридического факультета престижного столичного университета вернётся в родной город, сменит костюм и галстук на джинсу и возьмётся за гитару. Нет, это ещё куда ни шло, только вот взялся шестнадцатилетний Джунхёк ещё до вуза не только за гитару и микрофон, но и за барабаны, синтезатор, даже флейту, хотя последняя есть лишь на ранних записях. Чёрт побери, он вёл музыкальную деятельность параллельно с учёбой, известной своей непосильной нагрузкой! Человек-оркестр, на все руки мастер, талантливый во всём, будто его придумал и соткал высший разум, а не породила пара людей. Нет, Ким Докча абсолютно точно не сталкер! И он не завидует! Только вот это самое грёбанное совершенство выходит из-за кулис, всё ещё сопровождаемый восторгом толпы, и окатывает своим пронизывающим взглядом. На Докчу невозможно было не смотреть – как бы он ни прятался за своим невыразительным лицом, Джунхёк чётко видел, что тот светится, как Сеульская башня. Музыкант надеялся, что он был так доволен концертом, а не разговором с этой незнакомой девушкой, у которой была объективно приятная аура. Он подавил эту странную надежду. Он отстранённо любовался довольным Кимом Докчёй, пока они все вместе направлялись на стоянку, уже переодевшись обратно в свою удобную одежду. – Этот придурок мог бы хоть похвалить нас! – возмутился Намвун, когда их троица разместилась в авто Ли Хёнсона – тот пока был снаружи, получая инструкции от своего «босса». Джунхёк приподнял бровь, и этого хватило, чтобы задать уточняющий вопрос, не открывая рот. – «Отличная работа» – это дежурная фразочка, которая ничего не значит! Он выглядит, как обычно, будто мы просто репу отыграли… Проигнорировав этот выпад, Джихе и вовсе надела наушники без музыки, зато отлично глушащие шумы вокруг. Она чувствовала себя приятно-опустошённой и не могла взять в толк, откуда у напарника ещё столько энергии, чтобы возмущаться отношением их менеджера. Ей самой было всё равно, ну, может, немного досадно, хотя сначала девушка подумала, что Докча тоже просто устал сегодня. Да и тот разочарованный взгляд из-за их опоздания… будто они подвели его в самый ответственный момент – до сих пор стыдно, хотя по сути вины их на этот раз нет. Это не тот тупой розыгрыш с перцем, как бы они ни цапались внутри коллектива, подводить аудиторию они бы не посмели! Ю никак не прокомментировал тираду Намвуна, задумавшись, не принял ли он желаемое за действительное. Но какое, к чёрту, желаемое? Ему всё так же был неинтересен их менеджер, и теперь, когда слова барабанщика посеяли в нём сомнение, наваждение должно пройти… Но очевидно-счастливое лицо Докчи всё ещё маячило в окне, пока он, махнув в сторону их машины ладонью, не отправился к своему серо-бежевому – такому же неприметному – авто чуть дальше по парковке. Джунхёк закрыл глаза, когда Хёнсон забрался на водительское сиденье, баюкая внутри удовлетворение от прошедшего концерта. Пусть мужчине было не свойственно выражать свои эмоции открыто, это не значило, что он их не испытывал. А шоу и правда удалось.