Mon coeur

В бою Гельмуту сильно прилетело по голове и последние дни он помнил смутно, что, учитывая где их полк оказался, было скорее благом. Азано. Гельмут сидел, привалившись к стене и дышал на счёт: планировать не получалось, думать не получалось, не получалось даже твёрдо стоять на ногах — голова раскалывалась, его мутило, а мысли путались. Джеймс жив, но в клетке напротив. Там же Дуган и Монтгомери. В одной клетке с Земо Морита. Гейб и Дернье дальше по коридору. Об остальных беспокоится уже не хватало сил. Джим принёс ему немного воды (где только достал?) и новости: сколько уцелело он не знал, но немцы составляли какие-то списки, некоторых пленных увели и обратно те не вернулись. Оптимизмом по этому поводу Гельмут не страдал. Их единственная надежда - подход основных сил. Пульсирующая в ране боль успела распространиться до позвоночника, когда пленные пришли в движение — в коридоре показались новые лица: немецкий офицер и пара солдат с ним. В руках один из них держал бумаги. — Все, кого называем — подойти, остальные к стене. — Объявил он на ломаном английском, — Барлоу! — Эй, — Земо невежливо дёрнул Мориту за одежду, — кого забрали в прошлый раз? — Всех не знаю, но кажется Армитаджа и Адамсона, а ещё… — судя по взгляду Джима, им в голову пришла одна и та же мысль. Чёртова немецкая педантичность. Барнс. Времени думать не было. — Офицер, — Гельмут метнулся к решётке и обратился на безупречном немецком с самым заискивающим тоном, на который был способен. — Я лейтенант, я могу передать вам всю интересующую вас информацию, только не дайте мне подохнуть здесь. Я многое знаю и даже расскажу как ограбили вашу ставку несколько месяцев назад. Только вытащите меня отсюда… Джеймс плохо знал немецкий, зато хорошо — Гельмута. — Не смей, — зашипел он, бросаясь к решётке. — Прости, солдат, — со снисходительной усмешкой ответил Земо уже на английском, — но мы на поле боя. Барнс замер, будто лейтенант его ударил: они на поле боя, а значит решать Гельмуту. Через секунду Баки снова бросился вперёд, но Дуган перехватил его поперёк груди, прижимая руки к телу, а Монтгомери предусмотрительно зажал сержанту рот. Немецкий офицер видимо счёл информацию Земо действительно важной, раз даже собственные солдаты пытались его остановить. — Предашь своих ради собственной шкуры? — спросил он. — Они не мои, — покачал головой Земо, — папочка хотел для меня военной карьеры, и вот я уже морожу задницу в палатке на краю цивилизации. А я просто хочу жить. — Ладно, идём, — махнул немец рукой, и сопровождавший его солдат убрал злополучный список и отпер дверь, в которую вцепился Гельмут. — Ничего личного, — попрощался Земо с пленными и пошёл за офицером. Он не позволил себе обернуться. Всё, что Гельмут мог сейчас сделать — постараться выйграть немного времени для остальных, а ещё надеяться, что Дернье, Дуган, Джонс, Монтгомери и Морита смогут уберечь своего сержанта. …И спрятал он свое сердце за пять железных цепей…