Звон стоит в ушах, и трудней дышать, И прядется не шерсть, только мягкий шелк. И зачем мне право моя душа, Если ей у тебя мой гость хорошо. И зачем мне право моя душа, Если ей у тебя мой гость хорошо… — Мельница — «Рапунцель».
***
Раздался свист рассеченного тонкой палкой воздуха и треск переломленных стеблей высокой крапивы, разросшейся сбоку дороги. Микаса молча шла и время от времени косилась, как Эрен, увлеченно скача, с остервенением сносил очередную воображаемую голову «титана» своим чудо-мечом. Она отметила, что мальчишка с самого утра какой-то недовольный. Украдкой поправила выбившиеся из черной косы волосы. Отчего-то сегодня перед тем, как отправиться с Эреном за Армином, впервые за все проведенное у Йегеров время попросила Карлу сделать какую-нибудь прическу. Карла тут же воодушевилась и принялась плести необычную косу с синей ленточкой. Эрен, нетерпеливо обивавший порог снаружи дома, лишь удивленно оглядел Микасу, когда она вышла, и выдал только «ладно, пошли уже». Опешившая от такой реакции девчонка не сразу последовала за ним, мигом сорвавшимся с места. Только раздраженно сдув прядь с глаз, грозно потопала, держа в руках самодельную куклу. Глупость какая, впечатлить захотела. Ему только и надо что в рыцарей играть да крапиву палкой лупить. Такой непривычно молчаливой процессией дошли до маленького поселка в стенах Сины, где Армин с дедушкой проводили по два месяца каждое лето, ухаживая за огородом после ухода родителей. Перед глазами раскинулась широкая тропа с множеством отходящих от нее тропинок, ведущих к невысоким одноэтажным домикам, достаточно однотипным по виду. Каменные, белые с соломенными крышами и маленькими окошками. Некоторые обнесены низким частоколом забора, за которым проглядывались колючие кусты малины, яблони с крупными зелеными яблоками и грядки с сочной зеленью овощей. Где-то раздалось протяжное мычание коровы. Микаса завороженно озиралась по сторонам, пораженная яркостью и чистотой красок. Белые домики ярко выделялись на фоне сочной салатовой травы бесконечных и очень влажных на вид лугов. Вдали виднелся лес, покрывающий пологие горы. Она никогда раньше не видела таких домов и такой яркой природы. Ее родной дом был окружен дремучим лесом, в который почти не проходил солнечный свет. Нечаянно промелькнула мысль, что она хотела бы когда-нибудь жить в подобном домике, разводить хозяйство, ухаживать за огородом, по утру пасти лошадей и коров, собирать травы и каждый вечер любоваться на закат на лугу. Увлеченная, она едва успела остановиться, увидев прямо перед собой стадо идущих словно по парам маленьких козочек. Животные глядели по сторонам черными глазами, блеяли и подскакивали, подгоняемые пастухом — белобородым невысоким дедом в свободной рубахе и с трубкой в зубах. Он что-то напевал на незнакомом языке, подталкивая животных прутиком. Микаса раскрыла рот в пораженной улыбке, глядя на коз. Одна, тем временем, особо наглая, заметив достойного противника, уцепилась пастью за ветку в руке Эрена и после пятисекундной перепалки выдернула ее. Эрен выругался сквозь зубы, кивая пожавшему плечами пастуху. Микаса была в этом поселении впервые, но Эрен заранее уже успел прожужжать все уши рассказами, как раньше каждое лето мама отпускала его к Армину на целый месяц, когда его родители еще были в Сигансине. Потом стала отпускать только на несколько дней, потому что дедушке Арлерту было тяжело заботиться о двоих детях сразу. Эрен, не умолкая рассказывал том, что все местные коровы уже запомнили его, как он стал грозой всех местных гусей, какие соседи Армина добродушные и как угощали их клубникой, какой урожай моркови они собрали три года назад и какие сладкие у них в огороде яблоки. А уж какие рассветы они встречали в лугах, когда солнце сонно выползало из-за гор… Микасе не терпелось все увидеть своими глазами, хотя внутри занозой застряло неприятное ощущение, как многого в этом мире она еще не видела и не знала из того, что видели друзья. Словная она дикая тварь из дикого леса. А еще было грустно, что она не сможет показать им свой лес и его мрачные загадочные тропы, болота, опушки и озера. Тетя Карла ни за что не отпустит после произошедшего с Микасой. — Чего это ты сегодня с волосами сделала? Микаса моргнула, возвращаясь в реальность, и перевела взгляд на Эрена. — Твоя мама сделала. — А зачем? — Эрен подозрительно сощурил глаза. — Перед Армином красуешься, что ли? — Что? — она округлила глаза. — Да просто захотелось. — Ясно, — Эрен задумчиво начал пинать камешек дороге. — А кукла чего какая? Мама же тебе новых купила. — Да что ты пристал? — Микаса чуть повысила голос, краснея. — Я сделала ее сама. Такой куклы больше нигде ни у кого нет. Эрен пожал плечами и ускорил шаг, обгоняя ее. Микаса, сдвинув брови, недовольно посмотрела вслед и сжала куклу посильнее. Из-за деревянных колышков забора показалась светлая макушка, будто пропитанная солнечными лучами. Эрен возвестил все поселение о своем приезде, когда с криком «вон он задохлик!» кинулся к Армину. Микаса тоже перешла на бег, чтобы поскорее обнять приятеля. Армин вышел в запачканном на коленях комбинезоне с тяпкой в руках. Он завел друзей во двор и предложил подождать несколько минут, пока он переоденется и умоется после работы в саду. Микаса со скрытым умилением оглядывала аккуратные грядки и яркие цветы в горшках около дома. Коренастый и улыбчивый мужчина с бородой и ярко-голубыми глазами — дедушка Армина — приветливо поздоровался, пожал руку Эрену и предложил угощаться, чем хотят, пока ждут внука. Эрен не преминул воспользоваться советом и ловко взобрался на стройную яблоню, чтобы сорвать яблоко посочнее. Микаса же, слегка смущенная новой обстановкой, присела около горшка с ромашками и втянула носом аромат. — Эй, мрачная девочка! — Микаса сдвинула брови и кинула на Эрена недовольный взгляд. — Лови! В ладони приземлилось крупное зеленое яблоко. Сам же Эрен, еще покопавшись в ветвях дерева, спрыгнул и тут же с чувством вгрызся в спелый фрукт, брызнув соком. Вскоре вернулся Армин с небольшой корзиной клубники и самодельным луком за спиной и, помахав на прощанье деду, предложил пойти на луг у подножья гор. По дороге он, набив щеки клубникой, увлеченно рассказывал сюжет двух прочитанных книг: одна про благородного разбойника Робина Гуда, вторая про хитрого Рейнеке-лиса*. Первый герой настолько впечатлил его, что он попросил дедушку смастерить ему лук. Микаса заинтересованно слушала перипетии сюжетов в пересказе Армина и одновременно ела клубнику вприкуску с яблоком, получался необычный вкус. Клубнику она ела не так много раз за жизнь, поэтому, отбросив смущение, резво уплетала ее вместе с Армином, пока Эрен гонял пасущихся на лугу коз, резко подбегая к ним со спины. При взгляде на него Микаса прятала смех, набивая щеки. На душе было как-то тепло и радостно, умиротворение природы вокруг и ослепительный блеск влажной сочной травы передавали ощущение правильности происходящего и дарили ложное чувство, что этот солнечный миг может тянуться вечно. Но отчего-то в районе затылка время от времени зарождался беспокойный рой тревожных мурашек. Решили играть в смешанный сюжет. Эрен взял себе роль находчивого Рейнеке-лиса, Армин решил примерить образ Робина Гуда. Микаса с замирающим сердцем слегка дрожащим голосом предложила заменить роль девы Мэриан, возлюбленной Робина Гуда, на Юки-онна, тут же продемонстрировав куклу. — Опять кусать будешь? — с тяжелым вздохом спросил Эрен, когда они, сидя на коленях в высокой луговой траве, обсуждали предстоящую игру. — Не переживай, на этот раз меня укусит, моя ж жена! — со смехом подразнил Армин, прицеливаясь в разные стороны из лука. Эрен непонятным взглядом покосился на него. — Она вообще никого не кусает, — Микаса слабо улыбнулась. — Это призрак — юрэй, живущий в заснеженных горах. Она предстает как метель в женском облике и убивает своим ледяным дыханием. — Боюсь представить, как ты это провернешь, — с сомнением протянул Эрен. — Никак. Она гораздо добрее рокурокуби. Если путники, которых она встретит, благородные, то она не убьет. Может и замуж выйти за достойного. — Я достойный! — звонко рассмеялся Армин, запрокинув голову. — Ага, точно, — протянул Эрен. — Я спущусь с гор и пощажу вас, путников, — Микаса указала пальцем на подножье горы. — А потом вместе будем сражаться с чудовищами. — О ужас, моя жена не будет сидеть дома и нянчить детей! — в притворном ужасе Армин упал в траву. Как и обещала, Микаса спустилась с «горы», забравшись на нее чуть выше пары метров от подножья и «пощадила» двух путников. Робин Гуд галантно подал руку новоиспеченной невесте и торжественно усадил на лошадь в виде отломанной палки. Микаса, «проскакав» мимо сосредоточенного Эрена, не удержалась от желания показать ему язык. Тот лишь закатил глаза и покачал головой. Микаса почти задыхалась от смеха при взгляде на сосредоточенные лица мальчишек, когда они все вместе имитировали битву с титанами, которых заменяли деревья и валуны. Живот закололо, щеки болели, она думала, что может задохнуться от смеха, даже забыв о смущении и контроле эмоций. Нехитрой процессией, оглашая луг и пологие горы криками и имитацией лошадиного ржания, добрались до пустоши, отойдя достаточно далеко от поселения с домом Армина. Перед глазами раскинулось широкое пространство, покрытое сорной травой и редкими сухими деревьями. — Итак, вот мы и во внешних землях, — провозгласил Армин, присев на корточки и положив руки на плечи друзьям. — Будьте осторожны, здесь могут встречаться самые жуткие титаны. Микаса согласно кивнула и поднялась идти следом за Армином, оставляя замершего Эрена позади. — Черт. — А? — Армин остановился, оборачиваясь. Хмурый Эрен вглядывался в фигуры четырех мальчишек с собакой метрах в тридцати от него и друзей. — Чертов Эйдан Шин, — он раздраженно отвернулся и подтолкнул друзей в спины, призывая идти дальше. — Где? — Да не вертись ты! Не заметил бы. — Тот, который тебя колотил два года назад? — Я думал, они переехали окончательно, — хмуро ответил Эрен, оставив вопрос без ответа. Микаса недоуменно переводила взгляд с Эрена на Армина. — Может, у них тут тоже домик в поселении, — задумчиво предположил Армин, хотя в его голосе уже слышна была легкая нервозность. Микаса едва не запнулась, когда Эрен начал ускорять шаг, подгоняя их скорее обогнуть пустошь. — Эрен Йегер, маленький долбоеб, что ты тут делаешь? — раздался голос откуда-то неподалеку. Эрен замер как вкопанный. Микаса ощутила, как его ладонь между ее лопаток слегка дрогнула, и удивленно обернулась. Сбоку от них примерно в трех метрах стоял достаточно высокий и широкоплечий мальчик с рыжими волосами и россыпью веснушек на носу. По бокам стояли еще двое: один тощий и высокий как каланча с грязными светлыми волосами и длинными руками, второй коренастый и тучный с грозным лицом и здоровенными ручищами. Четвертый пасся чуть поодаль с большой лохматой собакой на поводке. Эрен принял безразличный вид, взяв эмоции под контроль, и развернулся, выдернув руку из ладони Микасы, попытавшейся его остановить. — Эйдан, — он учтиво кивнул, подойдя на шаг. — Что, сточные канавы города уже не по вкусу? Решил выбраться гадить на природу? — самодовольно пробасил парень. Его свита одобрительно завыла. Микаса окинула их взглядом, предполагая, что им не меньше четырнадцати лет и раньше она их не видела. — Да вот присматривал местечко, — деловито начал Эрен, оглядываясь. — Но вижу, твое лицо дерьмом уже кто-то облагородил. Армин не сдержался, тихонько хрюкнув в кулак от смеха. Лицо Эйдана побагровело. — Чего подпездываешь, Арлерт? Давно в коровьем дерьме рожей не лежал? — Такие народные средства для себя оставь. Со мной говори, они не причем. — А ты не слишком оборзел, мелкий? Батя прикупил хорошую кучу навоза, не хочешь опробовать? — рыжий подошел ближе, двое по бокам последовали за ним. — Слушай, что у тебя за фиксация на дерьме, Эйдан? — сердце у Микасы забилось сильнее, когда он начал подходить ближе к рыжему и даже голос его стал ниже. — Если какие-то проблемы, я могу попросить отца осмотреть тебя. У него есть отличный новый аппарат как раз для твоей жирной задни… — Ах ты блядь мелкая! — парень замахнулся, чтобы ударить, но Эрен успел присесть, ускользнув из-под тяжелого кулака, из-за чего парень завалился лицом в землю. — Уходим! — крикнул друзьям на бегу, дернув Микасу за край платья. Эрен резко остановился, услышав вскрик Армина, не успевшего убежать, когда двое мальчишек кинулись к нему и отняли лук. Один переломил тонкие плечи лука через колено и схватил брыкающегося Армина за грудки, когда Эрен, не видя ничего из-за гнева, со всей дури врезался в него, заваливая на землю. Армин начал кидать камни в подходящего к нему с другой стороны тучного парня, пока Эрен бил поверженного дылду по всему, что видел. Рыжий, тем временем, подошел сбоку и, дав Йегеру звонкую пощечину, смахнул его с приятеля словно насекомое. Микаса вздрогнула и, отмерев, побежала к дерущимся, ощущая клокочущую в груди ярость. Она успела ровно в тот момент, когда рыжий собирался обрушить здоровенный кулак на голову упавшего Эрена. Подпрыгнув, одним точным ударом ноги в спину, повалила парня на живот рядом с Эреном и, подняв его рыжую голову за волосы на затылке, с силой ударила коленом в нос. Затем, вскочив на ноги, схватила за шиворот тучного парня и со всей силы швырнула в зажавшего Армина дылду. Армин наградил ее восхищенной улыбкой во весь рот. Она хотела было вернуться к рыжему и ударить посильнее по наглой роже, как услышала раздраженный окрик: — Микаса, ты опять?! — Что? — она так и застыла, держа рыжего за шиворот, пока остальные кряхтели, пытаясь встать. Армин подбежал к Эрену, подавая руку, чтоб помочь встать, но тот лишь отмахнулся, утерев нос, и встал сам. Он уже направился с хмурым и слегка помятым лицом к Микасе высказывать свои недовольства, когда рыжая голова в руке Микасы ожила и заорала гнусавым из-за разбитого носа голосом: — Трэнт! Спускай! Все трое детей обернулись на обозначенного Трэнта в отдалении, который послушно отцепил собаку от поводка. Огромный лохматый пес, скаля слюнявую пасть и рыча, с чудовищной скоростью понесся на них. Эрен дернул друзей за руки и что есть мочи понесся прочь от огромной собаки, пересекая пустырь по диагонали. Микаса, оглушенная стуком сердца в самых ушах, изо всех сил старалась работать ногами, чтобы не отставать. Армин, вырвавшись вперед, что-то кричал, но она практически не слышала слов, едва разбирая, куда они бегут. — … нельзя! — Что ты орешь?! — не выдержал Эрен. — Я говорю… — Армин обернулся на секунду, тут же оценив близость собаки и округлив глаза. — О дьявол! Нельзя бежать, у нее инстинкт охотника! Надо на дерево! Микаса боялась оборачиваться, но спиной чувствовала, что пес уже близко, а они слишком выбились из сил из-за кросса по бугристой местности. Уже успели забежать в лес у подножья горы и острые камни больно впивались в ступни сквозь тонкую подошву туфель. — Туда! — скомандовал Армин, обнаружив впереди подходящее ветвистое дерево около небольшого оврага. Он первый почти в прыжке кинулся на ствол и, задыхаясь, начал карабкаться. Вдруг пес за спиной оглушительно гавкнул. Микаса вздрогнула от неожиданности, нога подвернулась на остром камне, и она едва успела выставить руки, чтобы не отбить лицо о землю. Правую ногу от колена до бедра и локоть прошило резкой горячей болью. Ободрала, наверное. Она попыталась быстрее подняться, но только вскрикнула от боли в руке. — Микаса! — крик Армин заставил уже начавшего взбираться по стволу Эрена обернуться и мигом спрыгнуть обратно на землю. Собака приближалась, отчаянно лая. Он подбежал к Микасе, закинул ее здоровую руку на плечи и, обхватив вокруг талии рукой, поднял, поддавая скорости, остановившись только, чтобы подобрать ее самодельную куклу. Забраться наверх уже не смогли бы. Эрен оценил ситуацию, юркнул в кусты около оврага, утащив за собой Микасу, и замер, вглядываясь в приближающееся животное. — Эрен… — зашептала Микаса, тяжело дыша и не зная, что вообще хочет сказать. Слишком много мыслей в голове перепуталось разом. — Тщ! — шикнул, махнув рукой. Микаса замолчала и почему-то никак не могла оторвать взгляда от его сосредоточенного профиля. Сердце никак не хотело успокаиваться, но, казалось, уже не от бега. По всему телу прошла какая-то слабая дрожь, концентрируясь где-то в груди и в животе. Пес, тем временем, начал вынюхивать кусты, постепенно подходя к засевшим в них детям. — Плохо дело, — прошептал Эрен. — Эрен! — сверху донесся треск и свистящий шепот Армина, который кинул другу отломанную толстую ветку. Эрен поймал ее одной рукой, всучил Микасе ее куклу, и, сдвинув брови, двинулся к собаке, осторожно переступая с ноги на ногу. Микаса безотчетно поднялась и пошла следом. — Тише, тише, тупая скотина… — вкрадчиво проговорил, выходя из кустов и замахиваясь. Собака зарычала. Микаса вздрогнула. Эрен замахнулся и со всей силы рассек палкой воздух. — А ну пошла! Пошла отсюда! Быстро! — каждый выкрик сопровождался взмахом палки. Собака в страхе пригнулась, но не отходила. Эрен присел, не отводя взгляда, нашарил камень и замахнулся. — Вали к черту! Я тебе щас! — камень тяжело упал рядом с собакой, которая тут же дернулась и побежала прочь из леса. Эрен, все еще сжимая палку, тяжело выдохнул, будто не дышал все это время, сразу чуть не повалившись на землю от облегчения. Уперся руками в согнутые колени, пытаясь прийти в себя, и утер взмокший лоб рукавом. Наконец, распрямился, но палку не торопился выкидывать. Микаса, уже давно встав рядом, как завороженная глядела на него, не до конца понимая чувство, от которого словно под всей кожей ощущалась щекотка и в груди как-то странно тянуло. Ведомая незнакомым порывом, подошла на шаг и аккуратно припечатала губы к слегка влажной мальчишеской щеке. Эрен дернулся, как от удара током, сразу отступая на шаг в бок. Микаса понятия не имела, что его брови могут так высоко подниматься, а глаза округляться до таких размеров. Он в шоке смотрел на нее, пару раз открыв рот как рыба. — Т-ты чего это? — почти прошептал. Микаса ощутила странный укол. Какая-то не такая реакция. Стало тревожно. — Я! Я-я… — теперь уже она начала хвать ртом воздух как рыба, бегая глазами в попытках что-нибудь выдать. — Я просто подумала… Ты как рыцарь спас меня и… решила отблагодарить. Глаза Эрена, казалось, почти полезли на лоб. Микаса нервно зажала подол платья в кулаках, до боли сжав их. Что-то не то. — Я сделала что-то не то? — неуверенно спросила она, опустив глаза. Эрен, наконец, отмер, моргнул. Нахмурился. — Нет, просто… это странно как-то, — отвел взгляд и пару раз потер поцелованную щеку рукавом. Микаса почувствовала, глядя на это, как теплый комок из груди ухнул куда-то в землю, тут же лишив тело блаженной дрожи. Стало обидно, неприятно и снова привычно пусто. — Просто не очень люблю, когда меня трогают, — добавил Эрен, так и не посмотрев на нее. Не соврал. Действительно не любил, и она замечала, как уворачивается от прикосновений отца и в шутку от матери. Но легче от этого не стало. — Ребя-ят, — раздался протяжный голос Армина за спиной, — не хочу портить вам момент, но я бы не отказался от страховки. Эрен обернулся на ползшего с дерева вниз Армина. Микаса продолжала неотрывно глядеть на мальчишку перед собой, вмиг ставшего уже не таким необыкновенным и не таким симпатичным. — Не переживай, — он перевел на нее зеленые глаза, услышав сталь в ее голосе. — Больше не трону. Не дожидаясь ответа, подошла к дереву, где засел Армин и подала руку, дергая вниз и тут же ловя его. Армин благодарно сжал ее руку, заглянул в похолодевшие серые глаза и недоуменно проводил взглядом, когда она первая пошла прочь из леса. Она не оборачивалась, но слышала, как мальчишки плетутся за ней, тихо переговариваясь. — А хорошая Микаса жена, — весело начал Армин, надеясь вернуть настроение в компанию, — и от хулиганов защитит и историю страшную расскажет! — Я никогда не женюсь, — тихо буркнул Эрен, но Микаса услышала и подумала, что он специально это сказал и наверняка посмотрел ей в спину. — Почему? Будешь одиноким противным старикашкой? — Лучше так, чем собачиться как мои старики. Всю неделю недовольно зыркают друг на друга, будто я ничего не замечаю и не понимаю. — О-о, — многозначно протянул Армин. — Я лучше стану воином и во цвете лет в Вальхаллу, как в той твоей книжке. А это все — не для меня. — Ну это ты загнул. Не у всех же так. — Плевать, — Эрен наконец откинул палку, вложив в это движение всю злость на родителей. Оставшийся путь до дома Армина шли молча.***
Почерневшее вмиг небо, заволоченное низкими тучами, на секунду озарила ослепительная вспышка, ломанной линией прошившая небосклон на востоке. Через пять секунд раздался глубокий оглушительный треск грома. Послышались крики стаи ворон, напуганной громким звуком. — Полтора километра, — хмуро произнес Эрен, нарушая тишину внутри их детской комнаты. — Что? — Микаса непонимающе уставилась на него, оторвав взгляд от тетради, в которой расписывала очередной кайдан. В полутьме комнаты с единственной зажженной свечой на прикроватной тумбочке Микасы фигуру лежащего на кровати Эрена было практически не видно. — Когда видишь молнию, нужно посчитать, сколько секунд пройдет до звука грома и разделить на три. Так можно понять, насколько близко гроза. Армин рассказывал, — все так же напряженно объяснил Эрен, пялясь в потолок. — Сейчас полтора километра. Почти самый эпицентр. В очередной раз пронзившая черное небо молния на секунду осветила комнату. Микаса разглядела хмурое лицо лежащего на спине с руками за головой мальчика. Ничего не сказала и продолжила писать в тетради. Снизу снова послышалась стихнувшая на пару минут ругань двух взрослых голосов. Эрен напряженно выдохнул. Они вернулись от Армина двумя часами ранее, сразу попав из беззаботной загородной хижины в лугах в напряженную атмосферу родного дома. Отца на ужине снова не было. Карла не проронила ни слова, накладывая детям еды, лишь между делом спросила ровным голосом, как прошла прогулка. Эрен, заметив странные настроения дома, пересказал события довольно сухо и коротко. После ужина Карла сразу отправила их в комнату, заявив, что с посудой разберется без их помощи. Войдя в детскую, Эрен с силой пнул свою тумбочку и упал лицом в подушку, зло в нее прорычав. Микаса, засев в углу своей кровати, напряженно сжимала в кулаках подол платья и наматывала локон волос на палец, вслушиваясь в ругань взрослых. — Всю неделю одно и то же! — усталым злым голосом выдохнул Эрен, ложась на бок и накрывая уши подушкой, чтобы не слышать ссору. Микаса метнула в его сторону быстрый взгляд, не отрываясь от своего занятия. Здорово помогало отвлечься от дурных мыслей, которых хватало и до прихода домой. Неприятная ситуация с реакцией Эрена на ее жест благодарности все еще гложила где-то в подсознании, хоть уже и похороненная под чувством уязвленного самолюбия. Очень надо еще его трогать, как же! Не очень-то и хотелось, пусть дальше строит из себя бог весть что — ей все равно. Еще переживать из-за этого не хватало. Он-то явно уже и думать забыл и даже не предполагал, что мог сделать неприятно. — Часто стали ругаться. Глупость какая. Вечно у взрослых все через задницу, а еще нам что-то говорят. Компромиссы какие-то, тоже мне, — пробормотал Эрен, сдавливая уши подушкой. — Да что ты там все пишешь? Страшилки свои? — Это называется кайдан, — холодным ровным голосом произнесла, не отрывая взгляда от строчек в тетради. — Да неважно. И зачем? — Чтобы отвлечься. Я пишу, когда мне страшно или тревожно. Представляю, что я не здесь. Она подняла глаза, встречаясь взглядом с прищуренными зелеными глазами, потемневшими от недостатка освещения. Он окинул ее внимательным взглядом и неопределенно хмыкнул, снова переворачиваясь на спину. — Глупость какая: ужасами из головы спасаться от ужасов в жизни. Чтобы отвлечься, нужно погулять с другом, почитать книжку, поиграть. Ну или поговорить с мамой, она поможет. — Ну так иди поговори сейчас, — саркастично приговорила Микаса и с вызовом посмотрела на него исподлобья. — Посмотрим, как тебе поможет. Эрен метнул на нее раздраженный взгляд, стискивая покрепче зубы и шумно выдыхая через нос. Микаса готова была поклясться, что если бы он мог, то из носа с шумным дыханием вырывались бы уже всполохи пламени. — Ну и пойду! — скрипнула кровать, когда он резко сел. Микаса удивленно посмотрела, как он встает с кровати и идёт к двери. — Чего толку сидеть и слушать? — Не думаю, что это хорошая идея, — тихо проговорила, снова глядя в тетрадь, — но делай, как знаешь. — Сделаю, — буркнул он, прикрыв дверь с обратной стороны. Пару минут ничего не происходило. Резко образовавшаяся тишина нарушалась только скрипом растущего у окна дерева, чьи ветки от ветра периодически касались окна, царапая его с характерным звуком. Крупные капли дождя то более шумно барабанили по стеклу, то затихали. Комнату озарила очередная вспышка света от молнии. Микаса мысленно посчитала секунды и предположила, что гроза отходит немного дальше от их района. С первого этажа послышались голоса, среди которых особенно громко звучал звонкий мальчишеский, неразборчиво что-то кричащий родителям с порциями отборных ругательств. Микаса усмехнулась. Самый настоящий идиот. Его и слушать не будут, отругают и отправят в комнату. Но отчего-то его желание действовать и попытки на что-то повлиять вызвали толику восхищения где-то внутри. Голос Гриши Йегера раздался особенно громко, когда он прикрикнул на сына. Затем послышались тяжелые шаги по лестнице, словно их источник мысленно вбивал сваи в пол каждым своим шагом. Хлопнула дверь в комнату. Эрен замер около нее, глядя в пол. Провел рукавом под носом, тихо шмыгнув. Микаса осторожно покосилась на него. Плакал. Явно пытался скрыть, но понурый вид и опущенное лицо, разочарование на котором он попытался спрятать за злостью и сдвинутыми бровями, выдавали с головой. — Не получилось? — тихо спросила она зачем-то. — Сама как думаешь? — так же тихо ответил он сдавленным голосом и снова шмыгнул. Сердце застучало сильнее. Видеть его таким было особенно тяжело, но что сделать и как помочь она не знала. Слишком редко он показывал эту ранимую сторону и явно не подпустил бы, попытайся она проявить сострадание. Поэтому Микаса просто молча продолжала смотреть, как Йегер медленно дошел до окна и встал около него, вглядываясь на небо. В свете очередной вспышки его глаза приобрели какой-то малахитовый оттенок, а черты лица заострились, будто на мгновение сделав его более взрослым, чем есть на самом деле. — Я ничего не понимаю. Женились ведь, клятвы наверняка говорили, а теперь собачатся как идиоты, — тихо проговорил, немигающим взглядом глядя на небо. — У всех бывают трудности, — Микаса положила тетрадку на колени. — Мои тоже иногда ругались. Люди не всегда друг друга понимают. — Ну так, может, попробовать надо или поучиться этому? На одном языке все говорим, а никто никого не понимает. — Не на одном, у всех свой язык. Какой привыкли использовать, на таком с другими и пытаются говорить и злятся, когда их не понимают, — Эрен, наконец, обернулся, посмотрев на нее долгим непонятным взглядом. — Твою маму явно задевает поведение отца, просто она об этом говорит по-своему, и он не понимает. А может, и правда не думает, что обижает ее. Микаса опустила глаза, кожей чувствуя, как он смотрит на нее. Он постоял так какое-то время, затем вернулся к своей кровати и лег на нее, уложив руку под щеку. Микаса вернулась к своей тетради, все еще ощущая его изучающий взгляд. Где-то поблизости снова громыхнуло. Снизу снова послышалась пара фраз на повышенных тонах и глухо стукнула дверь. Микаса с удивлением подняла глаза, ощутив, как матрас промялся, скрипнув, под весом еще одного тела. Все еще хмурый Эрен забрался на ее кровать, устраиваясь ближе к изножью. — Ты чего? — оторопела Микаса. — Давай эту свою страшилку, — поглядывая исподлобья, сказал он. — Послушаю. — Кайдан, — она прикусила щеки зубами, чтобы не выдать улыбку. — Ну кайдан. Только пострашнее, на меня эти ваши пугалки не действуют, — деловито заявил он, устраиваясь поудобнее. — Ну как скажешь… — загадочно протянула Микаса, пролистывая свою исписанную тетрадку. Микаса деловито прокашлялась под хмурым взглядом Эрена и деланно таинственным голосом начала повествование, которое в свое время ее саму порядком напугало. Приторных сказок мама не рассказывала. «Когда-то давно в одной скалистой местности, глубоко в горах был лес. В этом лесу была деревня. В деревне той жили люди, суровые, привыкшие к испытаниям судьбы. Урожай у них был редкий и скудный. Их одолевали снежные ветренные зимы и прохладное лето. Горы надежно обступали маленькую деревеньку, не позволяя свету солнца слишком изнежить жителей. Старики говорили, что раньше все было иначе. И урожай был богатый, и солнечных дней в разы больше. Но все изменилось, когда в древнем храме на вершине восточной скалы поселилось нечто. Нечто злое, нечто мстительное и внимательно наблюдавшее за всей деревней свысока. Чем-то люди прогневали грозного духа и теперь расплачивались за свою беспечность… Храм постепенно разрушался и приходил в запустение. Местные хорошо знали о его дурной славе и строго-настрого запретили детям приближаться к нему. В ту пору, раз, проходил по горам торговец из города. Торговал изящной керамикой, но не имел успеха в суровых деревнях у подножья гор. Из последних сил и отчаяния, он решил попытать счастья в затерянном лесном поселении. Весь день бродил он по извилистым тропам, стучал в двери домов и предлагал свой товар. Раз за разом получал отказ. Продав всего пару тарелок и один кувшин, он отчаялся. В животе у него было голодно и пусто. Ночь опускалась холодная и безлунная. Не зная, что делать, он петлял по тропкам, дрожа от холода и шорохов ночных животных. Блуждал, пока не увидел дрожащее пламя вдалеке. Он робко попросил компанию молодых людей у костра позволить ему согреться. Те же предложили ему место и несколько глотков из бутылочки саке для согреву. Долго торговец плакался молодым о своей нелегкой доле, безуспешно пытался продать и им свои дары, но все без толку. Тогда молодые предложили ему решение проблемы. Пообещали выкупить половину его посуды за большие деньги, снарядить едой и саке в дорогу, если он отправится в заброшенный храм на восточной скале. Торговец колебался. Отчего ж самим не пойти, раз так интересно? Объяснили, что на то сильный запрет, да и храбрости у них не хватает. Приободренный возможным обогащением и согретый саке, торговец согласился. Долго карабкался он по скале наверх, чудом не падая. Наконец, достиг храма. Храм мрачно смотрел на него зияющими черными просветами между колонн. На острых углах крыш мигали звезды. Торговец не увидел ничего необычного и зашел внутрь. В пустоте храма гулко звучали его шаги. Он видел развалины алтаря, побитые скульптуры, залежи осыпавшейся штукатурки. Тревожился только, как бы на голову чего не упало. Он расположился в светлом углу рядом с дырявыми сёдзи, сквозь которые проникал свет. Мечтательно прикрыл глаза, размышляя о саке и деньгах, но не мог отделаться от ощущения, что кто-то пристально наблюдает за ним. Он не единожды обошел храм в поисках притаившегося наблюдателя, но не обнаружил ничего. А тяжелый взгляд продолжал неотрывно следовать за ним. По спине бежал холодок и мурашки, торговец обливался потом, отчего-то не в силах найти выход из храма. Куда бы он ни шел — не было двери, но был все тот же холодящий душу взгляд. Наконец, он бросился к сёдзи, намереваясь сорвать их и выбраться наружу, но замер как вкопанный. Оборванные от времени сёдзи были усыпаны множеством человеческих глаз. Только смотрели совсем не по-человечески. Словно пытались проникнуть в самую душу. Они глядели на него, не моргая, вращали радужками, красные капилляры кроваво выделялись на белках. Он не мог вдохнуть, не мог пошевелиться, только закричал, что было мочи: «Глаза! Повсюду глаза!..» По утру, едва солнце показалось над восточной скалой, компания молодых людей замерла на пороге храма. Торговца нигде не было, никто не пришел требовать выигрыш. Они озадаченно и опасливо прошли в храм, проговаривая про себя молитвы, осматривали каждый угол, но нашли только упавшие сёдзи. Подумали, что сбежал торговец прямо в ночь. Подняли сёдзи и отпрянули в ужасе, хватаясь за сердца. Под сёдзи в луже запекшейся крови обнаружились вырванные с корнем глаза торговца. Молодые люди ощутили, как волосы встают дыбом. Из каждого угла, они чувствовали, тяжелый чудовищный взгляд Мокумокурэн** смотрит прямо на них…» Закончив, Микаса подняла на него взгляд. Лицо Эрена, как будто слегка побледневшее, с отчетливым отпечатком страха, тут же приобрело напускное самоуверенное выражение. Микаса едва смогла сдержать улыбку. — Понятно, — кивнул он. — Хорошая история, интересная. Значит, такие двери глазастые… только у вашего народа были? — Думаю, они могут быть в любом городе, — задумчиво протянула Микаса. — Ёкаев география не сильно волнует. — Понял, — он снова закивал, украдкой опасливо оглядывая комнату глазами. — Круто рассказываешь, — добавил он, спускаясь с ее кровати. Микаса почувствовала легкий жар на щеках то ли от комплимента, то ли от осознания, что смогла приобщить его к своей культуре и ему, казалось, понравилось. Эрен, тем временем, так же осторожно водя глазами по стенам, откинул одеяло на своей кровати и лег, повернувшись к Микасе спиной. Она отложила тетрадь, решив последовать его примеру. Затушила свечу и, бросив взгляд в окно, заметила, что дождь почти прекратился, только где-то далеко за стенами слегка громыхало. Микаса слегка вздрогнула, когда голос Эрена нарушил глубокую после бури тишину. — Ты это… Если что, можешь снова играть мою невесту, когда с Армином будем гулять. Ну если захочешь и, если сюжет будет подходящий. Если не захочешь, то не надо, — таким же полушепотом добавил он. Микаса, лежа спиной к нему, слышала, как сердце оглушительно громко стучит в ушах. Сжала одеяло пальцами, посмотрела через плечо, с напускным сарказмом поинтересовалась: — А если снова укушу? — с другой кровати донеслось молчание. Микаса закатила глаза и снова улеглась на место. — Йодом помажу, — запоздало буркнул он. Микаса даже зажмурилась, чувствуя заливающий щеки жар. — Я подумаю, — стараясь скрыть улыбку в голосе, заявила она. В голове промелькнули воспоминания об уроке Карлы про компромисс. Может, чудовища и рыцари все-таки могут быть вместе? Могут договориться и дружить, существовать рядом, чтобы все были довольны? В тягучих сонных размышлениях Микаса не сразу отреагировала, когда за тихим «черт», произнесенным шепотом, ее кровать снова слегка скрипнула под весом чужого тела. Она удивленно обернулась и чуть отпрянула, увидев неожиданно близко к себе слегка хмурое от явного смущения лицо Эрена, усиленно отводящего взгляд. — Лучше так поспим, если не против. А то опять будешь бегать после кошмаров по ночам, — Микаса напряженно сжала губы, чтобы не засмеяться над его аргументацией. Под кожей снова зашевелилась щекотка. Она мысленно призвала тело к порядку, чтобы не реагировало так на очередную мальчишескую выходку. Завтра он снова сделает что-нибудь или скажет какую-нибудь гадость, которая ее расстроит. Нечего и очаровываться им заново. Она все же повернулась к нему. Оглядела напряженное лицо, прижимаясь спиной к стене, чтобы не быть слишком близко, а то опять устроит сцену, что она его трогает. Эрен уже закрыл глаза, слегка сжав губы и сдвинув брови, руки скрестил на груди. Сама дружелюбность. Микаса подавила тихий смешок и протянула вытянутый указательный палец к его переносице с залегшей меж бровей складкой. Аккуратно провела вдоль, расслабляя сдвинутые брови. Эрен с напускным раздражением шумно выдохнул, и она ощутила теплое дыхание на своем лице. На секунду показалось, что его губы едва дрогнули в замаскированной улыбке.