Пороки души

Катерине 13 лет       Он был красивым. Мальчик из школы, который смотрел на меня с любопытством. Я не знала его имени, потому что мы были в разных классах, да и он старше меня на два года, но каждый раз, когда наши взгляды встречались, я улыбалась, как дурочка, а он подмигивал в ответ, находясь при этом в компании друзей.       Когда я стала чаще замечать его взгляды, то собиралась в школу гораздо дольше, чем следовало бы, а папа, что возил нас с Луной, нервничал, потому что так мы опаздывали, и ему приходилось ехать слишком быстро, нарушая правила, а от этого мама не была в восторге. Вероятно, только Луне нравилась такая езда, потому что она громко смеялась, когда папа резко поворачивал, и мы с ней валились из стороны в сторону.       Сегодня утром мы почти что опоздали, но папа успел привезти нас за пять минут до начала урока, громко «свистнув» шинами возле входа, отчего на его машину обернулись ученики, которые еще не зашли внутрь здания.       — Катерина, перед кем собралась красоваться? — остановил меня папа, когда я почти вылезла из машины. — В школу так не ходят, — его глаза прошлись по моему наряду, состоящим из джинсовой юбки выше колен, короткого топа на лямках и джинсовой куртке, на спине которой было нарисовано крутое граффити.       — У нас сегодня день красоты, будет модный показ, — пыталась соврать я, и папа выгнул бровь, явно не доверяя мне. — Луна еще маленькая для такого, — уточнила я, потому что младшая сестра одета так, будто собралась в церковь: черная юбка ниже колен, белая футболка, заправленная в нее, а сверху цветастый кардиган, сочетающийся с кроссовками. Луна любила яркие цвета в одежде, и именно из-за них выделялась.       — Ты ведь понимаешь, что я могу спросить об этом у учителей? — поинтересовался папа, и я лишь кивнула, вылезая из машины, потому что теперь до начала урока осталось всего ничего из-за нашего разговора. А Луна уже убежала с подругами из класса внутрь. — Поговорим дома! — напоследок услышала я, когда уже бежала по ступенькам; обернувшись, помахала папе рукой и скрылась за дверью.       Как я и предполагала, мальчик обратил на меня внимание, а я пыталась делать вид, что не смотрела в его сторону и что не замечала его любопытных взглядов. Благо мне было не свойственно краснеть, иначе мое лицо превратилось бы в помидор.       Спустя пару минут, он подошел ко мне, когда я стояла возле стены, ожидая начала очередного урока. Я нервно сглотнула и поджала губы, затем подняла глаза на впереди стоящего мальчика, у которого, оказывается, еще выше рост, чем я предполагала. Теперь я могла разглядеть его лучше: светлые волосы, раскиданные по голове, голубые глаза, в которых горело озорство, красивые губы, что теперь растягивались в улыбке и что-то говорили, но я не слышала, потому что пялилась на него. В мире будто нажали кнопку «слоумо»: я медленно моргала, губы медленно растягивались в дурацкой детской влюбленной улыбке, а голос мальчика звучал сладко, отдаваясь где-то внутри.       — Эй, ты слышишь меня, мелкая? — его ладонь опустилась на мое плечо, и я вышла из транса. Хотелось ударить себя по лицу, потому что допустила ЭТО. — Все в порядке, такое часто бывает, — мальчик издал смешок и хитро улыбнулся.       Что бывает? Он о том, что на него все девчонки так реагировали?       — Я просто задумалась, — отмахнулась я, но он явно не поверил, снова усмехнувшись, как бы говоря «ну конечно». — Прости, не мог ты бы повторить, что сказал до этого? — попросила я и сложила руки под грудью.       — Для тебя, конечно, Катерина, — согласился он. Так он знал мое имя? А знал ли, кто я и из какой семьи? Наверняка. Практически все знали. — Говорил, что ты часто смотришь в мою сторону, но не решаешься подойти, — и он тоже смотрит, — поэтому решил сделать это за тебя.       — Но ты тоже смотрел на меня все это время, — как факт сказала я и склонила голову набок, а мальчик улыбнулся. У него была красивая улыбка с ровными белыми зубами. Он выглядел, как принц из сказок, которые мне никогда не нравились, но почему-то этот принц — понравился. — Я не знаю твоего имени, — мои пальцы потянулись к волосам, и я стала накручивать пряди на пальцы. Это называется флирт? Так ведь?       — Нико, — он протянул мне руку, и я, кивнув, вложила ладонь. Его рука была прохладной, но мягкой.       Мне и правда казалось, что я влюбилась, как самая последняя дурочка на свете. Нико смотрел на меня сверху вниз, и мне хотелось прижаться к нему, чтобы его руки обняли меня. Но… я и не подозревала, что на самом деле он и его друзья просто любили прикалываться над девчонками. Через пару дней       Папа все-таки сделал мне выговор по поводу моего внешнего вида, в котором я появлялась в школе, поэтому сегодня на мне были черные джинсы и голубая водолазка. В такой закрытой одежде я чувствовала себя монашкой, тем более в Лас-Вегасе, где обычно стояла жаркая погода, но папа настоял, чтобы я одевалась скромнее, тем более в тринадцать лет.       Нико ждал меня возле входа в школу, и я подождала, пока папа завел машину и отъехал, прежде чем идти в его сторону.       — Урок через несколько минут, Нико, — пробормотала я, когда поняла, что мы идем не внутрь школы, а на задний двор, откуда уже все разошлись.       — Ничего страшного, — пожал он плечами и приобнял меня. — Тем более ты — Фальконе, тебе ведь все могут простить, не так ли? — Нико склонил голову ко мне и подмигнул.       Я лишь кивнула, но сердце по какой-то причине нервно колотилось в груди, а руки тряслись, но в моей голове таким образом тело давало знать об окрыленности, а не о волнении или подозрении о том, что что-то должно случиться. Мы остановились в той части заднего двора, где никто не мог нас увидеть, и если бы раньше я мечтала о таком уединении, то сейчас это напрягало.       — Зачем ты меня привел сюда? — откашлявшись, спросила я и чуть отстранилась от Нико.       — Разве не этого ты хотела, Катерина? — он встал напротив меня, а одна из его рук потянулась к моему лицу, чтобы заправить прядь.       Этого? Чего этого? Мне нравился Нико, но я не готова была настолько стать ближе с ним за каких-то несколько дней, не готова была обжиматься с ним на заднем дворе школы. По крайней мере, не в тринадцать лет. Гормоны, конечно, уже скакали, но не до такой же степени.       — Не бойся, я не сделаю ничего плохого, — Нико склонился надо мной, приподнял подбородок указательным пальцем таким образом, чтобы мои глаза смотрели в его и чтобы мои губы были легкодоступными.       Первый поцелуй? С ним? Звучало красиво, и как будто из сказки. Ведь Нико выглядел совсем как принц, только манеры не похожи на манеры королевских кровей.       Нико почти прикоснулся губами к моим, а я почти закрыла глаза, чтобы насладиться поцелуем и напредставлять себе идеальную дальнейшую жизнь, хотя я никогда не мечтала о свадьбе и детях — хотела свободы. А потом до меня донесся смех, мужской смех. Я открыла глаза, взгляд метнулся в сторону и зацепился за друзей Нико, которые стояли с телефонами и снимали нас.       — Отпусти меня! — прогремел мой голос, и я стала вырываться из рук Нико. — Прекрати! — он шарился руками по моему телу, задирая низ водолазки.       — Это игра, мелкая, просто игра, мы никому не покажем, окей? — Нико схватил мое лицо в обе руки и направил в свою сторону, практически до боли сжав щеки.       — Пошел ты, Нико! — я толкнула его кулаком в живот, отчего он отпрыгнул.       Мне было тринадцать, но я умела драться, могла постоять за себя, и за это стоило благодарить маму с папой.       — Думаешь, одноклассники будут на твоей стороне, когда мы покажем им это видео, Фальконе? Они скажут, что ты маленькая шлюшка! — буквально выплюнул Нико слова и оскалился, а его друзья продолжали снимать.       Я показала ему средний палец, отбросила волосы назад и прошла мимо него и его друзей, что продолжали смеяться надо мной.       Внутри все перевернулось. Как только я вошла в школу, где уже прозвенел звонок, сердце остановилось, и я поспешила в раздевалку для девочек, где никого, слава Богу, не было. Затем оперлась спиной о холодную плитку на стене и сползла вниз, поджимая под себя ноги.       Нико раздавил мои чувства. Играл со мной, как с марионеткой, а я верила ему; верила, что могла по-настоящему нравится.       Слез в глазах не было, но внутри будто что-то сломалось. Что-то детское и наивное. То, что нужно беречь, но теперь навсегда исчезло. Нико раздавил это. Нико скомкал меня и выбросил в мусорку.

За несколько месяцев до…

Настоящее время

Катерина

      После тренировки в клубе я и Джулио устало плелись в его машину темно-синего — его любимого — цвета. Нас практически не держали ноги, поэтому, когда мы буквально плюхнулись внутрь машины, скуля от перенапряжения в мышцах, минут пять сидели, откинув головы на подголовники, закрыв глаза. Тишина приятно контрастировала с тем шумом, который под конец занятий давил на уши, поэтому сейчас было время только для нас двоих. Джулио первым пошевелился и вставил ключ зажигания, чтобы завести машину. Она, как и всегда, заревела, и если раньше я вздрагивала, то теперь этот звук лишь вибрировал в ушах, после — успокаивался.       — После таких тренировок у меня нет ни малейшего желания куда-либо идти, — простонала я и уселась поудобнее, застегивая ремень безопасности, когда машина тронулась, а Джулио повернул руль влево, чтобы выехать с парковки.       — Радуйся, что ты девушка, потому что вам не нужно решать серьезные мафиозные дела, — зевнул Джулио и кинул на меня мимолетный взгляд.       С одной стороны, я и правда была рада этому. С другой — в Каморре хоть и не относились к женщинам, как к расходному материалу и как к средству для удовлетворения своих потребностей, по крайней мере, со своими женщинами, которых мужчины выбирали в жены, но все же чувствовалась эта разница, все равно присутствовала доля сексизма.       Мы приехали в дом довольно быстро, несмотря на то, что Джулио не гнал. Он никогда не ездил быстро, никогда не подвергал нас с Луной опасности. Возможно, так было только с нами — не знала, как он ездил, когда был наедине с собой, во всяком случае радовало то, что так проявлялась его забота. Бывало, я размышляла, как он мог быть братом сумасшедшего Невио? Настолько сильно Джулио отличался от него, да и от своего отца — тоже. Скорее всего, гены Серафины взяли верх.       На пороге нас никто не встретил, поэтому мы разошлись по сторонам, направляясь в свои укромные уголки, чтобы наконец-то отдохнуть. Однако мне нужно было выведать кое-что у Луны. И это касалось ее поведения при моем разговоре с папой и мамой, хоть он и был вчера, но у меня не было настроя ни в тот день, ни сегодня с утра и днем разговаривать об этом, а теперь, после тренировки — вполне.       У нас с Луной были раздельные комнаты, но находились напротив друг друга, поэтому, сначала зайдя в свою, кинула сумку со спортивной одеждой на пол, после, постучав и услышав, что можно входить, зашла внутрь комнаты сестры, которая сидела перед круговой лампой и телефоном, что стоял на штативе. Луна увлекалась макияжем, а еще любила делиться с подписчиками в инстаграмм разными уходовыми средствами для лица, поэтому ее часто можно было застать за снятием нового контента.       — Долго же вы пропадали с Джулио, — лишь сказала Луна, даже не повернувшись в мою сторону.       — Потеряли счет времени, — я пожала плечами и уселась в небольшое мягкое кресло, закинув нога на ногу и расшнуровывая кроссовки.       Луна, наконец, отвлеклась и повернулась с помощью кресла ко мне лицом, улыбнувшись во все тридцать два зуба. Боже, моя сестра божий одуванчик, и мне уже страшно за нее. Она кажется слишком наивной, доброй и нежной. Я боялась, что ее сердце окажется слишком хрупким для нашего жестокого мира.       — Луна, — начала я, сделав голос серьезнее, а сестра вопросительно взглянула на меня, поправляя выбившиеся кудрявые пряди впереди лица, — почему ты не заступилась за меня вчера? — я понимала, что это не настолько серьезно, но отчего-то этот груз упал мне на плечи, ведь сестра ушла, оставив меня на съедение волкам — даже если они мама и папа.       — В каком смысле, Катерина? — непонимающе, задала вопрос Луна и поджала под себя одну ногу, наваливаясь боком на спинку кресла.       — Ты просто сидела и слушала, как меня отчитывают, хотя могла бы заступиться за старшую сестру, — я взмахнула руками и помотала головой. — Могла бы сказать, что они, — имела в виду наших родителей, — сами дали нам свободу, а теперь жалуются и грозятся… О! Так ты даже не в курсе! Ты же ушла! — с еще бо́льшим раздражением воскликнула я, даже не подозревая, что поведение сестры на самом деле повлияло именно таким образом. — Папа сказал, что выдаст меня замуж, если я буду продолжать вести разгульный образ жизни! — Луна вытаращила глаза, а я закивала, мол, да, ты не верила, что они могут так поступить, ведь всегда говорили, что эта сторона жизни в мафии обойдет нас, но нет…       — Тогда просто перестань заниматься этой…       — Чем, сестренка? — Луна не могла произнести плохого слова, и это часто подбешивало меня. — Херней, хотела сказать? — она утвердительно кивнула, а я закатила глаза.       — Серьезно, Катерина, — сестра поднялась с кресла и теперь села рядом со мной, положив руку мне на плечи. — Родители могут сделать все, чтобы ограничить тебя, или ты не веришь этому? Думаю, тебя может посадить под замок и сам Невио, только попроси его, — Луна издала смешок, а я скептически выгнула бровь, глядя на нее из-под ресниц. — Зачем тебе тусоваться по ночам? Зачем искать приключения на задницу? — о, Боже, Луна сказала «задница»! — Да, я не такая тихоня, как ты думаешь, — она загадочно улыбнулась, когда поняла, что я пришла в некий шок после того слова. — Так что насчет ответов на мои вопросы? — Луна склонила голову чуть вперед, чтобы взглянуть в мое лицо, возможно, понять эмоции.       — Потому что я знаю, что потом, когда выйду замуж, меня запрут в долбанной клетке, чтобы на меня никто не смотрел, чтобы я рожала детей и обхаживала мужа, понимаешь? Да и вообще, кто сказал, что мужчина полюбит меня по-настоящему? — выпалила я и прижалась к сестре, опустив на ее плечо голову.       С Луной всегда было спокойно, хоть мы и могли ругаться, но от нее исходила невероятная аура. Она, как солнышко, что светило даже ночью; как цветок, который не засыхал и не опадал, а всегда становился только лучше и лучше.       — Ты говоришь глупости, Катерина, — ее рука стала массировать кожу головы, и я готова была прямо сейчас провалиться в сон. — Сейчас никто не отдает тебя замуж насильно, поэтому можешь влюбиться, можешь полюбить, а если продолжишь гулянки, то, вероятно, все будет так, как ты и сказала — никакой настоящей любви.       Я ничего не стала отвечать сестре, а просто несколько минут обнималась с ней, слушая биение сердца. Где-то на фоне все еще играла музыка, вероятно, под которую Луна записывала видео до того, как я нарушила ее спокойствие, а потом дверь в комнату внезапно раскрылась, и на пороге появился кудрявый рыжеволосый Роман. Мы с Луной обомлели и тут же вскочили с кресла, подбегая к нему.       — Как ты здесь оказался? — восторженно спросила сестра, обнимая Романа.       Его родители — Динара и Адамо чаще проводили время на гонках и в России, изредка заглядывая к нам, а Роман катался с ними, потому что перенял любовь к такой жизни и, соответственно, гонкам.       — Сюрприз! — отозвался он и обнял нас обеих.       Я потрепала брата по его кудряшкам, которым явно нужна была помощь в укладке, потому что они торчали в разные стороны, но в этом, уверена, может помочь Луна; она у нас профессионал и в макияже, и в волосах.       Затем мы с сестрой оторвались от Романа, чтобы забросать вопросами, но он опередил нас:       — Родители вернулись в Лас-Вегас, чтобы участвовать в гонке, хотя изначально говорили, что проводить ее не будут, поэтому мы здесь, — объяснил он, опираясь о дверной косяк плечом. — И главная новость в том, что я буду организатором гонок, — Роман приподнял подбородок, чтобы выглядеть более величественно, хотя он и так возвышался над нами.       — Здорово! Ты возьмешь меня с собой? — воскликнула Луна. — Хочу посмотреть на крутые тачки! — Роман усмехнулся с ее слов, но кивнул, давая знать, что возьмет.       — Только нужно спросить у Савио и Джеммы, вдруг они против, — пожал плечами брат.       — Даже если они будут против, Луна уговорит их, сделав милые глазки, — сделав писклявый голосок, сказала я, и мы все вместе посмеялись.       Через несколько минут мы устроились в гостиной, не наблюдая никого из взрослых, что было странно, но не придали этому значения, поэтому стали болтать с Романом, расспрашивая его про Россию и родственников Динары. Брат любил издеваться над нами, произнося некоторые слова на русском, а мы, не понимая ни черта, просили его объяснить или научить говорить на русском языке.       — До-о-брый ве-е-чер, — протянул Роман на русском, и мы с Луной стали пытаться извернуть язык, но выходило плохо, и брат смеялся над нами.       — Стойте, стойте! — остановила нас Луна. — Я хочу еще попробовать, — сказала сестра и, откашлявшись, продолжила: — Добры-ый вечар, — Роман только еще сильнее рассмеялся, хватаясь за живот и откидываясь всем телом на спинку дивана.       — Ладно, у тебя получается лучше, чем у Катерины, — успокоил он Луну, и та мягко улыбнулась; я же пихнула брата в плечо.       Не то чтобы мы хотели выучить русский язык, нам просто было весело так проводить время, дурачась и ни о чем не думая.       Однако наше веселье продолжилось недолго, потому что в доме стало слишком шумно, как будто бы кто-то быстро бежал по лестнице, топая кроссовками. Мы переглянулись между собой и решили спуститься вниз, из нашего с Луной и родителями крыла.       — Черт возьми, я знал, что этот ублюдок что-то выдаст! — кричал Невио и бил грушу.       Папа суетился вместе с братьями, поправляя на себе оружие и надевая куртку. Мама вместе с нашими тетями нервно стояли в стороне.       — Что происходит? — спросила я, когда окончательно спустилась с лестницы и встала сбоку от папы, который не замечал нас с сестрой и Романом. — Папа? — я схватила его за предплечье и только тогда он повернул ко мне голову, встречаясь глазами; на его лице не было страха, но волнение точно присутствовало.       — Один из наших Капо отправился за деньгами в казино, но на них напали, — быстро сказал папа и посмотрел на Невио, который был разозлен, как самый опасный зверь на планете. — Просто будьте дома, о вас позаботятся Роман с Нино и Фабиано, — последнее, что сказал он и ушел в коридор, что вел к выходу.       Я не понимала, где остальные. Оглядывала комнату в поиске Джулио, с которым мы вернулись совсем недавно из клуба, а потом заметила Серафину, которая тупо смотрела в стену, стоя дальше от всех. На ней не было лица, а ее плечи едва заметно дрожали. Когда Римо подошел к ней, она лишь оттолкнула его, что-то раздраженно сказав, и тот оставил ее в покое, уйдя за папой.       — Где Джулио? — сглотнув ком в горле, спросила я, подойдя к тете Киаре; она всегда была в курсе всех дел, ну или почти всех, по крайней мере, могла выведать у своего мужа — Нино.       Она подняла на меня темные глаза, затем перевела их за мою спину, и я поняла, что за мной стояла Луна, нервно теребя платье пальцами.       — Он уехал с Капо.       Что? Я нахмурилась. Джулио же только что был здесь, рядом со мной, с нами. Как он мог так быстро исчезнуть? Когда Капо успел забрать его? И вообще зачем? Разве Джулио участвует в таких делах Каморры?       — С Лоренцо Морелли? — уточнила я, и Киара кивнула.       Я повернула голову к сестре и встретилась с ее беспокойным взглядом. Теперь все вставало на свои места: почему Серафина так нервничала и была зла на Римо; видимо, тот разрешил их сыну поехать, чтобы набираться опыта.       На них напали.       Черт, Джулио, зачем ты ввязался в это?

***

Валентино 17 лет       Она была красивой, прилежной, верующей, с мягкими чертами лица, жизнерадостной улыбкой, маленького роста, с прямыми светлыми волосами, что опускались волнами на плечи. Однако было одно большое «но» —       она не нравилась мне. Никак. Вообще.       Мы каждые выходные встречались в церкви на утренней службе, а в остальные дни в школе, где она липла ко мне, как надоедливая пиявка.       Марьям. Так ее звали. Она была дочерью одного из солдатов семьи и младше меня на один год. Не то чтобы я был против внимания со стороны девушек — а его было достаточно, но точно не такого, как от Марьям. Казалось, что даже остальные девушки перестали обращать на меня внимание, наверняка думая, что Марьям — моя девушка. Я даже пытался избегать ее, прятать глаза под солнечными очками, а волосы под капюшонами, но ничего не выходило, потому что она находила и узнавала меня.       Я не был тем, кто мог издеваться над чувствами девушек, кто мог грубо послать, оттолкнуть или высказать дерьмо, поэтому оттащить от себя Марьям было сложной задачей. Конечно, я говорил — и не один раз — о том, что нам не по пути и что мы можем быть только друзьями, хотя я не особо умел дружить с девушками. Для меня они являлись инопланетянами, которых довольно сложно понять.       — Привет, Валентино! — Марьям появилась за моей спиной неожиданно, прогладив ладонью по волосам, отчего я пригнул голову. — Своди меня на свидание, Валентино, пожалуйста! — она уселась напротив меня на скамейку, раздвигая моих друзей по школе, а они, смотря на мою реакцию, еле сдерживали смешки, прикрывая рты руками.       Я дал понять взглядом, чтобы они ушли, иначе никакого разговора не случится. Парни по очереди пожали мои плечи в знак поддержки, опустив руки, и скрылись за углом, направляясь в класс.       Марьям продолжала пялиться на меня, будто я показывал ей что-то интересное или что-то запретное, а потом пересела ко мне на скамейку, закинув ноги на мои колени.       — Марьям, мы не можем быть парой, — спокойно отозвался я и аккуратно сбросил ее ноги со своих, но она придвинулась ближе и теперь ладонью поглаживала мое колено, ведя выше и выше. — Хватит! — резче произнес я, чуть ли не включив тот-самый-голос, что звучал всегда в приказном тоне, и остановил ее руку. — Послушай, — начал я и повернул к ней голову, встречаясь с голубыми глазами, что с интересом разглядывали меня, — ты красивая и обаятельная, но мне не подходишь. Ты мне не нравишься как девушка, как моя пара. Прости, но перестань бегать за мной, — я поднялся на ноги, собираясь уйти в кабинет, но Марьям схватила меня за руку, потянув на себя.       — Мы ведь даже не пробовали, Валентино! — простонала она, состроив милые глазки, но на меня этот взгляд не действовал; во всяком случае с Марьям. — Я хорошая партия для тебя, разве нет? Наши семьи похожи во взглядах, мы встречаемся в церкви, вместе молимся…       — Это не значит, что мы подходим друг другу, — помотал головой я и сбросил ее руку со своей, пытаясь отойти подальше от девушки. — Забудь меня, Марьям, — последнее, что сказал я и ушел, надеясь, что она не побежит следом. Настоящее время

Валентино

      Если бы не двери кабинета, что начали закрываться за нами, мы, вероятно, словили бы пули в спины, а то и того хуже — в затылки, но люди Айзека либо слишком поздно среагировали, либо сам Лунчини поздно отдал приказ о начале стрельбы.       Лоренцо схватил меня за предплечье, отведя в сторону. Мы спрятались за небольшой перегородкой, но она могла в любой момент изжить себя из-за пуль, что попадали в нее, поэтому что я, что я брат жались друг другу телами, чтобы остаться в живых. Лоренцо что-то шептал сквозь стиснутые зубы, но я не мог ничего разобрать из-за гула голосов. Я лишь осмотрелся по сторонам и заметил, как другие наши солдаты так же, как и мы прятались и стреляли в ответ.       — У них ведь должны закончиться патроны? — спросил я, повернув голову вбок, чтобы разглядеть одним глазом, что происходило за спиной.       — Уверен, что этот мудак не успокоится, пока не перебьет нас здесь! — прорычал брат и направил пистолет вперед себя, выстрелив два раза. По его взгляду можно было понять, что он попал в человека Айзека, да и стрельбы стало меньше. — Нам нужно, чтобы кто-то прикрывал нас, пока мы будем отходить, — сказал Лоренцо, тяжело дыша и оглядывая наших солдатов. — Ты и Джулио, справитесь? — предложил он, и я кивнул, доставая телефон из кармана джинсов, чтобы набрать сообщение Джулио о решении Капо.       После отправки сообщения, я поднял взгляд и помахал рукой, чтобы Джулио, который отстреливался, обратил на меня внимание. Как только человек Айзека упал от пули, что попала ему в лоб, Джулио снова спрятался и посмотрел в мою сторону, а я показал ему телефон, мол, посмотри в свой.       Отвлекаться на сообщения при таком раскладе событий — то еще дерьмовое дело, но нам нужно было как-то договориться, потому другого выхода я не видел. Получив утвердительное сообщение от Джулио, я сообщил об этом Лоренцо, а тот привлек внимание остальных солдатов, после чего жестами показал, что собирался сделать.       — Уходите прямо за нами, не нужно оставаться здесь, просто прикройте наши спины, чтобы мы дошли до более удобной точки, с которой можно поубивать их к чертовой матери, понял, Вал? — объяснил брат, хватая меня за плечо; этот жест, честно говоря, немного пугал, будто мы могли и не встретиться больше.       — Все будет в порядке, идите! — прокричал я, потому что, казалось, что выстрелы стали слишком громкими.       Лоренцо с моей стороны и два солдата с другой стороны напротив, стали двигаться вдоль стен, а я и Джулио наполовину вылезли из «укрытия», направляя теперь обе руки с двумя пистолетами впереди себя, стреляя почти без разбора; просто чтобы отвлечь, чтобы люди Айзека обратили внимание именно на нас.       — Джулио! Назад! — прокричал я, когда мудаки стали отходить, понимая, что либо патронов стало слишком мало, либо испугались наших пуль.       Мы стали медленно отходить назад так же, как и до этого наши солдаты с Капо, держа оружие наготове. Секунды превратились в минуты. Минуты — в часы. Казалось, в такие моменты время всегда длилось слишком долго, растягиваясь, будто специально. Сердце бешено колотилось, разгоняя кровь по всему телу. Адреналин затмевал картинку перед глазами, но увеличивал силу, из-за которой именно в момент очередного начала стрельбы, я схватил Джулио за ворот куртки, потянув на себя, потому что видел, как пуля грозилась попасть в него, поэтому мое тело закрыло его.       — Черт! — услышал я и только потом понял из-за режущей боли, что пуля попала в меня.       В глазах потемнело не сразу. Я четко видел перед собой брата и солдатов, что махали нам руками и стреляли в врагов. Однако ощущал, как с каждым шагом тело отказывало, как оно слабело. Кажется, Джулио и кто-то еще держали меня под руки, а я им кричал на подобии «я в порядке, отвалите от меня», целясь пистолетом куда-то вперед.       Выстрелы прекратились так же быстро, как и начались. Я вдохнул свежий воздух, пытаясь словить его всей грудью, но не мог дышать, по крайней мере, глубоко; казалось, что еще немного, и я задохнусь от нехватки кислорода.       — Вал! — услышал я голос Лоренцо, когда почувствовал под собой что-то твердое; вероятно, меня положили на землю. — Слышишь меня? — брат легонько ударил меня ладонью по щеке. — Отвечай же! — еще удар.       — Да слышу я тебя, придурок! — наконец отозвался я, пытаясь рассмотреть брата впереди себя, но его образ плыл.       — Ругаешься. Значит не все так плохо, — издал смешок Лоренцо. — Не закрывай глаза, Вал, ладно? Сейчас приедет помощь, слышишь? — я почувствовал, как кто-то прижал какую-ту ткань к моему животу, но чуть выше той области, куда вошла пуля, вероятно, чтобы хоть на сколько-то минут остановить кровь, но она не остановится.       Я мысленно уже прощался со всеми, кем дорожил и кого любил, потому что эта не то ранение, при котором можно с легкостью сказать о том, что ты выживешь, даже если медики успеют приехать и отвезти в больницу.       — Мы можем и сами довезти его, Лоренцо, — Джулио появился из неоткуда и стал стягивать с себя водолазку, после — прижимая к моему телу. — Он теряет слишком много крови, — я слышал, как его голос срывался, а брат нервно дышал, все так же пытаясь остановить кровь.       И как только Лоренцо приказал помочь ему поднять меня, чтобы уложить в машину, я смутно услышал голос Невио Фальконе, и, судя по всему, он готов был рвать и метать, а у меня перед глазами замаячила светлая голова с длинными волосами. Девушка о чем-то спрашивала и отгоняла Джулио с братом, однако говорила им спасибо за то, что сообразили прижать хотя бы элементы своей одежды к открытой ране.       — Просто оставайся в сознании, Валентино, хорошо? — девушка говорила быстро, а я чувствовал, как меня куда-то несли.       Я лишь кивал на ее слова и вопросы, но глаза сами по себе закрывались, сознание туманилось окончательно, а голоса и звуки превращались в кашу, которую мой разум уже не мог разобрать. Темнота мягко поглощала в себя, утаскивая в крепкие объятия, в которых на самом деле было уютно и удобно, отчего разум мог решить, что там ему и место.       — Борись, Вал! — послышался рядом голос брата, но веки отказывались открываться. — Чертов герой! — последнее, что смог уловить я и отключился. На следующий день       Приборы противно издавали писклявый звук прям над ухом. Глаза с трудом открывались, потому что яркий свет, контрастирующий с белыми стенами палаты в больнице, слепил, отчего пришлось несколько раз зажмуриться, проморгаться и только потом окончательно открыть глаза. Зрение не было четким, но всего несколько секунд, а потом удалось рассмотреть небольшую комнату и свое тело, правда скрытое под одеялом, а из рук торчало несколько приборов и трубок. Как только я задышал интенсивнее, в палату влетела медсестра: девушка со светлыми волосами и знакомым голосом, будто я слышал его вчера. Вчера же? Сколько прошло времени?       — Скажете что-нибудь? — спросила она, остановившись возле кровати.       Я попытался подняться, но девушка резко приблизилась ко мне и помотала головой.       — Нет, вам нельзя вставать, и точно не в ближайшие два дня.       — Лучше расскажите, что произошло, — попросил я, но голос был тверд как никогда.       По крайней мере, я чувствовал и ноги, и руки, а значит — не лишился конечностей, и это уже можно считать победой.       — Вам удалили почку, — сказала девушка, и я нахмурился. — Пуля, к сожалению, попала в нее, но… с одной почкой можно жить практически полноценной жизнью, нужно будет придерживаться некоторых правил и диеты, но более ничего страшного или плохого, — успела закончить она, и дверь тут же открылась. На пороге появился Лоренцо.       Девушка обернулась, и брат кивнул ей, пройдя в палату с пакетом в руках.       — Спасибо, Аврора, — поблагодарил Лоренцо, и до меня дошло, почему медсестра казалась такой знакомой. Аврора Фальконе — дочь Фабиано и Леоны Скудери и сестра нового головореза Каморры — Давидэ Скудери, а еще жена нашего Дона — Невио Фальконе. Так это она же вчера приехала к казино? — Кто просил тебя лезть под пули? — брат уселся на стул и устало взглянул на меня, кладя пакет на тумбочку рядом с кроватью, чтобы я мог дотянуться до него, наверняка там были какие-нибудь фрукты или что-то такое, что обычно приносили больным в палаты.       — Это вместо приветствия и спасибо? — хмыкнул я и почувствовал небольшую боль в области живота, отчего нахмурил брови, сведя к переносице.       — Спасибо тебе должен сказать Джулио, иначе он бы валялся здесь вместо тебя, либо его душа была бы уже в ином мире, — как-то строго произнес брат, а такой тон голоса не был на него похож, по крайней мере, в обычной жизни, а не когда он надевал маску Капо.       — Я не сильно-то обижусь, если он не поблагодарит, все-таки Невио, скорее, убил бы тебя тоже, если бы с его братом что-то случилось, — пожал я плечами. — Что с людьми Айзека? Надеюсь, вы перебили их, — я вопросительно выгнул бровь.       — После того, как тебя подстрелили, я буквально сошел с ума, — Лоренцо издал нервный смешок, и я приподнял уголок губ. — Поэтому, да, мы убили их, ну или тех, кто вылез из конуры, а других и не было, даже сам мудак Айзек не высунулся, — брат скрипел зубами, ему явно хотелось поскорее схватить Лунчини и хорошенько отыграться на нем, но я подозревал, что наш Дон — первый кандидат на его пытки.       Лоренцо еще немного посидел в палате, рассказывая о жене и сыне, в основном о том, как Кармелита всю ночь не спала, потому что волновалась, но для нее это было нормальным состоянием, когда Лоренцо уходил на выполнение своей работы.       После того, как брат ушел, я почувствовал, как меня снова одолевал сон, но не успел прикрыть глаза, дверь палаты снова открылась, а на пороге появилась она.       Катерина Фальконе стояла в дверях, а ее глаза смотрели четко в мои. Что она здесь делала?