Зов уходящей волны (The call of the running tide)

      Хайрем Берроуз был не только предателем и трусом, но ещё и последним дураком. Кто вообще сначала истребляет чумой город, предает императрицу, а потом ещё и чистосердечное признание записывает?       Корво за последнее, конечно, был ему благодарен. За все то, что он натворил — за разрушенные жизни, за город в руинах, за Джессамину, — он заслужил самое жестокое наказание, и его безумная речь, так удобно лежавшая в сейфе, запустила механизм его приговора. Украсть ее было просто, не без помощи офицера пропаганды, конечно. Корво удовлетворенно смотрел, как стражи приводили Берроуза в чувство, чтобы увести из Башни прочь.       Глава Королевской тайной службы на своей шкуре испытает, что такое Колдридж, и Корво не мог не позволить мрачному удовольствию кипеть внутри.       Он вернулся в офис, собирая все возможные записи с разных уголков комнаты. Как оказалось, Берроуз имел привычку много говорить вслух, а Корво не хотелось оставлять ничего полезного для Лоялистов.       Кроме того, У Берроуза также был журнал, который он носил во внутреннем кармане исподнего и который нашелся, когда Корво вырубил Берроуза и обыскал его. Он как раз нащупал его, когда убирал за пазуху последние найденные аудиокарты. Корво достал журнал, неувернно его разглядывая, но любопытство оказалось сильнее. Корво вздохнул и начал просматривать журнал на наличие чего-либо полезного.       Слова в дневнике совпадали с тем, что он услышал на записи — слова вины, оправданий и необоснованной гордыни. Страницы зашелестели быстрее — Корво старался не читать каждое слово, полный отвращения и нетерпения. Все выглядело ровно так, как он предполагал: лепет отчаявшегося человека над падением Империи, которую он пытался украсть, но вдруг одно слово зацепило глаз Корво.       Дауд.       Он перестал листать и, прислушавшись к обстановке в коридорах, погрузился в чтение.