Верю: здесь всё иначе.

—Я люблю тебя. Я растягиваюсь на кровати, чувствуя всю тяжесть сегодняшнего дня. Окно приоткрыто, впускает в комнату свежий воздух и тихий гам ночных улиц. Одеяло греет. Обожаю вечера. Так уютно... Так хорошо... Рядом со мной лежащий человек отзывается: —А я люблю тебя сильнее. Нет, в его голосе что-то не так. Что-то, что не даёт мне покоя уже давно. Я нерешительно, даже чересчур нерешительно, говорю: —Ты уверен? —Ну да... А что? —Несколько месяцев назад ты любил иначе. Что-то случилось? Это правда. В последнее время мне кажется, что я постепенно становлюсь для него такой же, как и все. Не знаю... Может, я преувеличиваю. Том холоден к остальным людям. А со мной он был тёплый и добрый. Но в последнее время... Такое ощущение, будто в наших отношениях кто-то открыл форточку. И я потихоньку начинаю замерзать. —А... Нет, я... Я просто устал. —От чего устал? О, а вот это глупый вопрос. У него очень много работы. Каждый день торчит на работе сутками. Даже по выходным. Я прихожу два-три раза в неделю, записать пару фразочек и иногда спеть какую-нибудь песню, а вот он пашет каждый день, налаживая работу какой-то машины. Тяжёлый физический труд... Недавно бинтовала ему руку. Ужасно сильный порез. На работе он его просто замотал первой попавшейся тряпкой. Когда я увидела это, я пришла в ужас. Естественно, рана начала гноиться. Я здорово перепугалась, когда увидела, благо, всё обошлось. Последовал ответ: —От всего. Я поворачиваюсь на бок. Волосы очень неудобно упали под голову. Шея чешется. Мои волосы ломкие, а после тяжёлого рабочего дня ещё и неумолимо спутанные. Ужасное и мерзотное ощущение. Я приподняла голову, чтобы вытолкать из-под неё колючую (почему?) шевелюру. Стало куда приятнее. —Давай я поговорю с ним. Чтобы тебя хотя бы по выходным отпускали. Ты уже месяц работаешь ежедневно по двенадцать часов в сутки... Конечно, ты устанешь. Никакой организм такое не выдержит. Расположившись ещё ближе, я кладу ладонь на его грудь. Слышу размеренные удары сердца. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Чувствую рукой вибрацию, когда он снова начинает говорить: —Это не он заставляет меня пахать. Я сам так решил. Мы очень близко. Почти у цели... —Ты хочешь сойти с ума? Я в этот момент прозвучала холодно, пусть и не хотела. Я хотела растопить лёд. Но случайно сделала всё наоборот. Так, вдох и выдох. Сейчас попробуем ещё раз: —Для тебя уже ничего не осталось, кроме работы. Здорово, что ты её так любишь, но это ведь неправильно. Создаётся ощущение, будто тебе ничего, кроме твоей работы, и не нужно. Что тебе плевать на всё остальное. На самого себя. На свою семью. На меня. Становится чересчур холодно. А в следующий миг, за груздным вздохом, вместе с приобнявшей меня за плечо рукой закрылась форточка, и сквозняк сошёл на нет. Я почувствовала облегчение. Кажется, начала согреваться. По-тихоньку. Я совсем наглею, и делаю ещё один рывок вперёд, перекладывая свою голову с подушки на его грудную клетку. Волосы сразу придерживаю. —Ты права. Конечно, я права. Я всегда права; по крайней мере, люди мне так говорят достаточно часто. —Я думаю, что... Да, действительно нужен перерыв. Не пойду никуда не этих выходных. На секунду хмурюсь. Он что, издевается надо мной? —И на следующих тоже. И на следующих после следующих. И так далее. По выходным ты больше не работаешь, пусть они хоть в трубочки все посворачиваются. А на следующую неделю ты берёшь отгул. Ты выспишься как следует. И мы погуляем по парку, сходим в какой-нибудь ресторан, а по вечерам будем смотреть фильмы или играть в карты. И обязательно съездим навестим твоих родителей. Ты меня понял? —Да, мэм. Будет исполнено. На самом деле, у меня есть слабость. И сейчас знание о её существовании нагло используют против меня. Он растопил остатки льда, когда я почувствовала, как он перебирает мои волосы. Тут уже не просто согревающий эффект. Я бы сказала, что перегревающий. Мне казалось, что я вот-вот начну мурчать от удовольствия. Как кошка. —Люблю тебя, Элли. —А я тебя сильнее. —А я тебя ещё сильнее. Ну ладно. На этот раз позволим Томасу Коннору любить сильнее. Я закрыла глаза. Как же я люблю такие вечера.