***
Сириусу казалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Он даже не взглянул вниз, когда их лодка рассекала тёмную воду озера, хотя в своём обычном состоянии он был бы в восторге. Широкие лестницы, каменные колонны, даже звёздный потолок — он не обращал на всё это особого внимания. Замок был великолепен, но Сириус Блэк привык к великолепию. Меньшего он и не ожидал. Они вошли в Большой Зал, шумный из-за болтовни учеников — в одном помещении было больше детей, чем Сириус когда-либо видел, самых разных, и все они оборачивались, чтобы посмотреть. Однако его внимание было полностью сосредоточено на потёртой шляпе, лежащей на маленьком деревянном табурете. Распределяющая шляпа. Сириус попытался сглотнуть, но было ощущение, как будто в горле застрял кирпич. Он чувствовал, как Нарцисса и Беллатриса, сидящие за столом Слизерина, смотрят на него. Когда он оглянулся, они ухмыльнулись. «Этот момент настал, — подумал Сириус, когда профессор Макгонагалл начала называть имена. — Слизерин». Он всегда знал, что это произойдёт. Все мысли о Хогвартсе были неразрывно связаны со Слизерином, где ему предстояло провести следующие семь лет. Вся его семья могла говорить о нём целую вечность, когда речь заходила о школе — все замечательные воспоминания, важные связи, единомышленники. Чистая кровь. У Слизерина был самый низкий уровень приёма маглорождённых среди всех факультетов Хогвартса. Сириус попытался почувствовать отголоски того волнения, гудящего в его груди, что он испытывал всего несколько часов назад. Но поездка сотворила что-то странное с его головой. Ему нравился Джеймс, и ему нравилось, как Джеймс говорил о Гриффиндоре — больше всего ему нравилось не думать о своей чёртовой семье, хотя бы на короткое время. Сириус знал, что он должен быть взволнован перспективой подойти и занять место рядом со своими родственниками, но, глядя на них, всё, что он чувствовал — это холодный прилив страха. — СИРИУС БЛЭК! Он всё ещё не мог сглотнуть. Подойдя к маленькому табурету, Сириус подумал, что его может стошнить. «Возьми себя в руки, — отчитал он себя. — Это всё, чего ты когда-либо хотел. Ты в Хогвартсе!» Это должно быть похоже на церемонию вручения волшебной палочки. Его родители были бы так горды, не так ли? Не так ли? Это была последняя мысль Сириуса перед тем, как шляпа опустилась ему на голову. — А-а-а, ещё один Блэк, — сказала она. Её голос был хриплым; Сириусу показалось, что он скребёт у него внутри головы. — Полагаю, это должно быть легко, а? Верно. Шляпа была права — это должно быть легко. В любую секунду она могла выкрикнуть название… — Хм-м… но что это? …И его родители гордились бы им, они определённо гордились бы. Разве не этого он хотел? — Чего ты хочешь…? Сириус съёжился, осознав, что шляпа может читать его мысли, но он не мог перестать думать. Это была достаточно веская причина, чтобы поступить в Слизерин, так ведь? Чтобы его семья гордилась им? И ему нужно было подумать о Реге, ему нужно было присматривать за Регом… — Очень интересно, юный Сириус, действительно очень интересно. …Если бы эта дурацкая шляпа просто заткнулась уже и занялась, наконец, своим делом, тогда всё было бы хорошо. Ему просто нужно, чтобы она сказала… — ГРИФФИНДОР! Сердце Сириуса подскочило к горлу. Это ошибка… это должно быть ошибкой… Но люди начали хлопать, и Макгонагалл уже взяла шляпу, назвав следующее имя, а Цисси и Белла — о нет, они смотрели на него. Его мать узнает ещё до конца вечера, не так ли? Как он мог так сильно облажаться? Всё, что от него требовалось — это надеть дурацкую шляпу! Сириус встал, чопорно направляясь к столам Гриффиндора. Он чувствовал, как слизеринцы смотрят на него, когда он садился. «Предатель». Он был первым новым учеником, который сел за гриффиндорский стол, и получил несколько похлопываний по спине и добродушных улыбок — наряду с несколькими настороженными взглядами, предположительно, от студентов, которые были знакомы с его фамилией. В то же время, распределение продолжалось, но Сириус понял, что он просто не в состоянии заострить на этом внимание. Неудачник. Полный неудачник — вот кем он был. Разочарование для семьи. Он мог точно представить, что сказала бы его мать, будь она здесь. Сириус чувствовал себя очень маленьким и очень одиноким, хотя его окружали ликующие гриффиндорцы. Он немного оживился, когда Римуса Люпина распределили в Гриффиндор, хотя в поезде они едва сказали друг другу два слова. Но он улыбнулся Сириусу на вокзале — наверняка это означало, что он не против дружбы, верно? Но Римус сел и упрямо уставился в свою тарелку, словно решив не вступать в разговор. Сириус нахмурился. Он был удивлён, когда Питера распределили в Гриффиндор — внутренне, он согласился с мальчиком в поезде, когда тот уверял, что попадёт в Пуффендуй. Однако он совсем не удивился, когда распределяли Джеймса — шляпа едва успела оказаться у него на голове, через две секунды объявив: «Гриффиндор». Сириус почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, у него есть один друг (Римус всё ещё не сказал ни слова, а Питер, кажется, был слишком шокирован, чтобы разговаривать). — Как это здорово! — сказал Джеймс, широко улыбаясь. — Мы все смогли! Из его уст это прозвучало как великое достижение. Сириус застонал, уронив голову на руки, лежащие на столе. — Говори за себя, — ответил он слегка приглушённо. — Мой отец убьёт меня, — было гораздо проще сказать «отец», а не «мать». Сириус не хотел думать о том, что сделала бы его мать. — Я не могу в это поверить, — продолжал повторять Питер, широко раскрыв глаза. Он придвинулся немного ближе к Джеймсу, бросая взгляды по комнате, как будто думал, что кто-то может прийти и попытаться оттащить его от стола. Сириусу показалось, что он ведёт себя нелепо, поэтому он был немного удивлён, когда Макгонагалл действительно подошла — но она положила руку на плечо Римуса, а не Питера. — Мистер Люпин, — пробормотала она, — не могли бы вы зайти ко мне в кабинет после ужина? Он рядом с гостиной Гриффиндора, кто-нибудь из старост может вам показать. Римус молча кивнул, и она ушла. — Что это было? — спросил Джеймс. — Макгонагалл уже вызывает тебя к себе? Римус посмотрел на них, слегка сгорбившись, как будто пытался защититься от их внимания. Его лицо оставалось непроницаемым, но Сириус заглянул в глаза, которые были настороженными и, возможно, немного испуганными. Как у бездомной собаки, загнанной в угол. Они ждали ответа, но он только пожал плечами. «Он что-то скрывает», — подумал Сириус. На мгновение он забыл о том, что должен быть несчастным. После того, как появилась еда, и все наелись, они последовали за одним из старост — Фрэнком Лонгботтомом, — в их общую комнату. Они как раз собирались войти, когда Джеймс схватил Сириуса за руку. — Эй, подождите, ребята. Может быть, Римус хочет, чтобы мы его подождали. Сириус моргнул, затем пожал плечами. Римус до сих пор не сказал им ни слова с тех пор, как они сошли с поезда; но он полагал, что это не повредит. Питер выглядел немного расстроенным, но они оба последовали за Джеймсом, когда тот трусцой побежал по коридору к кабинету Макгонагалл. Когда они подошли к двери, Римуса нигде не было. — Ну? — спросил Питер. — Мы будем ждать? — Нет, вы идите, — ответил Джеймс, улыбаясь. Питер взглянул на Сириуса. — Ты не с нами? — Я немного побуду здесь — он пропустил пароль от Фрэнка. Питер начал нервно заламывать руки, переводя взгляд с Джеймса на Сириуса, как будто не был уверен, стоит ли ему тоже предложить остаться. — Ну ладно, — вздохнул Сириус, закатывая глаза. Он слишком устал, чтобы стоять в коридоре, пока не закончится тайная встреча Римуса — никто из них не знал, сколько времени это займёт. После минутного колебания Питер последовал за ним обратно в их комнату. Гриффиндорская гостиная была прелестна: вся в красных и золотых тонах, с плюшевыми креслами и толстым ковром. Их комната тоже была неплохой. Хотя Сириусу впервые предстояло делить с кем-то спальню, и, на его вкус, она была немного тесновата из-за четырёх массивных кроватей. Он плюхнулся на матрас, а Питер начал копаться в своём чемодане. Гриффиндор. Из-за всего этого недоразумения он застрял в чёртовом Гриффиндоре. Но это хотя бы было лучше, чем Пуффендуй — его мать сошла бы с ума, окажись он там. Он слышал её возмущения о количестве маглорождённых на этом факультете. И всё же Сириус чувствовал себя опустошённым. Из-за палочки и всего остального он подумал, что, может быть… Ну, он подумал, возможно, ему действительно суждено быть Блэком; может, все его переживания по поводу того, что он не вписывается, или же вписывается, но неправильно, были… Сириус вздохнул, переворачиваясь на спину. Теперь это не имело значения. Вот и доказательство того, что его опасения были правдивы: он не принадлежал этому миру. Он был разочарованием. Если его родители ещё не знают, то узнают завтра — он не сомневался, что Беллатриса сразу помчится в совятню, чтобы сообщить новость. Казалось, она всегда получала удовольствие, когда Сириус как-либо ошибался. Но это, конечно, было гораздо хуже, чем простая ошибка. Это уже не исправить. Дверь распахнулась, впуская Джеймса. Римус последовал за ним, выпучив глаза при виде комнаты. Сириус сел, с любопытством наблюдая за ними. Римус оглядывал помещение, словно не мог поверить своим глазам — когда он посмотрел на кровати с бархатными драпировками и тёмные деревянные сундуки, что-то посуровело в его лице, как будто он пришёл к какому-то личному решению. Сириусу стало интересно, что это значит. Питер продолжал копошиться в своём чемодане, становясь всё более и более безумным. Он разбрасывал одежду, журналы и книги, создавая ужасный беспорядок. — Я не могу найти свою волшебную палочку, — причитал он. — Мама заставила меня засунуть её в чемодан, чтобы не потерять в поезде, но её здесь нет! — Пит, — ухмыльнулся Джеймс, — твоя мама попросила меня взять её себе, помнишь? Джеймс и Питер, как Сириус узнал за ужином, выросли вместе, будучи соседями, и довольно хорошо знали друг друга. Это объясняло, почему Джеймс был так добр к Питеру — Сириусу было интересно, что у них может быть общего. Когда Джеймс заметил, что Сириус хандрит, он улыбнулся. — Не вешай нос, приятель, — сказал Джеймс, усевшись рядом с ним на кровать. — Ты всё равно не хотел оказаться в Слизерине, не так ли? Он сказал это с такой уверенностью, как будто это было очевидно. Тем не менее, вопрос эхом отдавался в голове Сириуса: «Ты не хотел? Не хотел? Чего же ты хотел?» — Пятьсот лет, — ответил он безжизненным голосом. — Каждый Блэк в Хогвартсе был распределён в Слизерин на протяжении пятисот лет. — Ну, значит самое время кому-нибудь нарушить эту традицию, не так ли? — Джеймс радостно хлопнул его по спине. Сириус почувствовал внезапный прилив эмоций. Он не был уверен, что такого было в Джеймсе Поттере — улыбка, счастливая уверенность, — но каким-то образом, слушая, как он говорит, что всё будет хорошо, Сириус почувствовал, что, возможно, всё действительно будет в порядке. В конце концов, это было правдой, не так ли? Сириус на самом деле не хотел учиться в Слизерине. И ему нравился красный цвет. «Если уж я собрался быть разочарованием семьи, — подумал Сириус, подходя к своему чемодану, — то я стану самым большим разочарованием, которое у них когда-либо было». Он начал распаковывать вещи, вытаскивая книги, которые Андромеда сохранила для него. Их было довольно много — ему пришлось сложить те, что не поместились на полке рядом с кроватью. — Знаешь, — сказал Джеймс, пока Сириус продолжал складывать книги, — здесь есть библиотека. Сириус ухмыльнулся. — Я знаю, но это в основном магловские книги. Мой дядя Альфард отдал их мне. Мама подожгла бы их все, если бы я оставил их дома, — на этих словах глаза Питера расширились, и он с любопытством взглянул на книги, отчего Сириус почувствовал себя очень крутым. Закончив с книгами, он вытащил свой проигрыватель, а за ним коробку пластинок в блестящих целлофановых обёртках. Андромеда и правда лучшая. Сириус едва успел поставить их на стол, как подошёл Римус с широко раскрытыми от удивления глазами. — Это «Abbey Road»?! — спросил он, заглядывая в коробку с винилом. Настороженность на мгновение исчезла из его взгляда. — Ага, — ухмыльнулся Сириус, протягивая ему альбом. Римус тщательно вытер руки о мантию, прежде чем взять его, как будто пластинки были чем-то хрупким и драгоценным. — Ты, должно быть, маглорождённый, — сказал Сириус. — Никогда не встречал волшебника, который знает «The Beatles», за исключением моей кузины Андромеды. Она подарила их мне. Он давно хотел спросить об этом, но не был уверен, как начать. Он не горел желанием, чтобы другие думали, будто он такой же, как остальные члены его семьи — одержимый чистотой крови. Но Сириусу действительно было любопытно — Римус казался таким удивлённым, глядя на всё в Хогвартсе. Римус кивнул, хотя казалось, что он слушал вполуха. — Я люблю «The Beatles». У одного из мальчиков в моей комнате дома есть по меньшей мере десять синглов, но он никогда не позволяет мне к ним прикасаться. — Мальчики дома? — Сириус выгнул бровь. Маглы это так называют? — Ты имеешь в виду своего брата? — Нет, — глаза Римуса закрылись, и он покачал головой. Он вернул пластинку Сириусу и отступил, снова ссутулив плечи. — Я живу в детском доме. — Типа как в сиротском приюте? — спросил Питер, широко раскрыв глаза. Взгляд Римуса стал пустым и тёмным, брови нахмурились. — Нет, — отрезал он. Сириус ждал, что тот скажет что-то ещё, но этого не произошло — он лишь отвернулся и продолжил распаковывать вещи. Сириусу отчаянно хотелось ещё о многом спросить, но он видел, что Римус снова отдалился от них. Что такое детский дом, если это не сиротский приют? Там, что, не было взрослых? Именно так Римус получил свой синяк под глазом — дрался с другими детьми? Он определённо выглядел, как человек, способный нанести удар, судя по тому, как он глянул на Питера, когда тот задал свой вопрос. В конце концов, Сириус спросил Джеймса о его плакате по квиддичу, просто чтобы нарушить неловкое молчание, и их разговор быстро превратился в очень жаркий спор. Они всё ещё обсуждали последний состав «Чадли Кэннонс», когда Римус забрался в свою кровать и задёрнул занавески. Последовала пауза, прежде чем Питер громко прошептал: — Можно подумать, что ему следует усерднее стараться завести друзей. Особенно, если он маглорождённый. Сириус напрягся. Он думал, что одна из единственных хороших вещей в том, что его не распределили в Слизерин, заключалась в том, что он будет вдали от всей этой чепухи. И, кроме того, Римус казался намного круче Питера — у него явно был хороший музыкальный вкус. — Ты уверен, что шляпа не должна была отправить в Слизерин тебя? — протянул Сириус. Питер сразу заткнулся.Первый год: Распределение
4 апреля 2024 г. в 07:18
— Итак, парни, как думаете, куда вас распределят? — спросил Джеймс. Они уже приближались к школе, и ученики переодевались в свою форму. — Я надеюсь на Гриффиндор.
— Гриффиндор? — поморщился Сириус. — Серьёзно? — его отец всегда говорил, что Гриффиндор полон вспыльчивых идиотов.
Джеймс, похоже, не обиделся на скептицизм. Он широко улыбнулся, не стесняясь.
— Да, мой папа был в Гриффиндоре. Я думаю, он самый крутой, разве нет?
Сириус думал, что Джеймс был самым крутым, так что, возможно, его мнение что-то значило. Джеймс Поттер был дружелюбным и уверенным в себе, наследником одной из старейших чистокровных семей, которая, однако, не была так озабочена чистотой крови, как Блэки, судя по тому, как родители Сириуса предостерегали его держаться от Поттеров подальше. Джеймс обладал лёгкой, непринуждённой уверенностью, которая не казалась напускной. Возможно, потому что он относился к Питеру — своему пухлому, низкорослому другу — с такой неподдельной добротой.
Питер, в свою очередь, похоже, боготворил Джеймса. Он тоже был из чистокровной семьи. Питер Петтигрю — Сириусу было знакомо это имя. Петтигрю были печально известны большим количеством сквибов, и ни один из них не был особо могущественным. К тому же, недавно произошёл какой-то скандал со старшей сестрой Питера, которая, очевидно, была ничем не лучше Андромеды.
Питер выглядел нервным, цепляясь за Джеймса, как за спасательный круг. Хотя вопрос был адресован Сириусу, именно Питер ответил, радостно пискнув:
— Да! Я тоже хочу попасть в Гриффиндор, Джеймс!
Сириус приложил все усилия, чтобы не закатить глаза. Он был уверен, что Питер, в любом случае, просто выберет тот факультет, который Джеймс назовёт лучшим.
— Что такое Гриффиндор? — перебил другой мальчик.
Люпин — так его звали. Римус Люпин. Сириус, услышав это имя, был уверен, что оно принадлежит волшебнику. Но он никогда не слышал, чтобы его родители упоминали Люпинов, и, судя по состоянию его одежды, Сириус сомневался, что они вращались в тех же кругах, что и Блэки. Римус почти не разговаривал, просто наблюдал за ними своими большими круглыми глазами. Казалось, что он пребывал в замешательстве большую часть разговора. Сириус задумался, не ошибся ли он с именем — могли ли маглы назвать своего сына Римусом?
Джеймс выглядел так, словно ожидал этого вопроса всю свою жизнь. Он пустился в объяснения о факультетах Хогвартса, что заставило Питера застонать. Сириус тоже вздохнул, но втайне ему было очень интересно — он никогда не слышал, чтобы кто-то, кроме его семьи, обсуждал факультеты, и ему было любопытно увидеть всё с другой точки зрения.
— Что ж, Гриффиндор, — сказал Джеймс, — это всё о верности, храбрости, чести. — «У них у всех яйца вместо мозгов», — услышал Сириус голос своего отца, выпившего лишний бокал вина на званом ужине у Лестрейнджей.
— Пуффендуй — это всё о принятии, они действительно… э-э-э… добрые, наверно, и у них много скрытых талантов. Да, — Джеймс явно особо не был в восторге от других факультетов, но пытался найти что-нибудь приятное, чтобы сказать. «Полон грязнокровок», — прошипел голос Вальбурги в голове Сириуса.
— Когтевранцы действительно умные, их факультет — это всё, что касается мозгов. И креативности, я полагаю, — «У некоторых из них хорошие умы, но все они витают в облаках».
— И Слизерин — ну, они должны быть, э-э… хитрыми, наверно. Вообще, не понимаю, чем это отличается от того, чтобы быть умными, но они также амбициозны — честно говоря, многие тёмные волшебники вышли из Слизерина. На самом деле, почти все, — «Слизерин — благородный факультет. Любой, кто хочет далеко пойти, — слизеринец».
— На твоём месте я бы держался подальше от них, приятель, — подытожил Джеймс, дружелюбно кивнув Римусу, предупреждая товарищей.
— Думаю, я попаду в Слизерин, — сказал Сириус, нахмурившись. Джеймс ошеломлённо посмотрел на него.
— Да брось, конечно же, нет! — слова были сказаны как бы в утешение — Сириусу стало интересно, был ли у Джеймса уже этот разговор с Питером или что-то подобное. Сириус приподнял бровь.
— Вся моя семья училась на Слизерине. Большая традиция. Уже около пятисот лет ни на одном другом факультете не было Блэка.
Теперь Джеймс понял, что ляпнул, не подумав. Он покраснел и неловко сказал:
— О, извини, приятель, я не знал… Что ж, твоё здоровье, я уверен, что есть много крутых слизеринцев! Моя семья просто немного неравнодушна к Гриффиндору, вот и всё, — он виновато улыбнулся, предлагая мир, и Сириус улыбнулся в ответ.
— Нет, не волнуйся об этом. Моя семья самая худшая, — он предпринял героическую попытку рассмеяться, и Джеймс издал неловкий смешок вместе с ним.
— Я уверен, что застряну в Пуффендуе, — простонал Питер, плюхаясь обратно на сиденье, и на этот раз Сириус был благодарен ему за нытьё.
— Ну же, Пит, не будь таким… Пуффендуй тоже классный, все факультеты замечательные…
Это звучало так, как будто у двух друзей уже был этот разговор и повторялся он не один раз. Сириус откинулся назад и взглянул на Римуса — в конце концов, всё это объяснение было для него. Но Люпин просто смотрел в окно, наблюдая за мелькающими мимо деревьями, и выглядел так, словно вообще не обращал на разговор никакого внимания.