***
На следующее утро Римус пришёл проводить их на вокзал. На время каникул он оставался в Хогвартсе. Джеймс приглашал его в гости, но, видимо, возникли какие-то сложности с магловским законом, и ему не разрешили. Джеймс также пригласил Сириуса к себе, но, конечно, Сириусу пришлось отказаться. Он мог только представить, как отреагируют его родители, если он попросится на Рождество к Поттерам. Когда они садились в поезд, Джеймс пообещал Римусу, что они все будут ему писать, и заговорщицки сказал: — Посмотрим, сможешь ли ты придумать следующий план нападения на Снейпа! Римус кивнул и улыбнулся, помахав им с платформы. Вид у него был мрачноватый, но Сириус подумал, что он бы с радостью поменялся с ним местами — ведь бить баклуши в Хогвартсе было куда лучше, чем быть там, куда он направлялся. Сириус попытался сдержать обещание быть менее несчастным в поезде, но большую часть пути он был тихим и замкнутым. Джеймс на него не давил, поддерживая с Питером беседу, которая старательно обходила все рождественские темы. По мере того как они приближались к Лондону, Сириус всё больше отвлекался от разговора, слишком занятый своими мыслями, чтобы слушать. К тому времени как они добрались до вокзала, его сердце сжалось в груди. Его отец был там, чтобы забрать его. Орион сильно нахмурился, наблюдая, как его сын прощается с Джеймсом Поттером и Питером Петтигрю, но ничего не сказал, пока они не вышли из переполненного людьми вокзала. — Я же говорил тебе держаться подальше от нечистых, — в отличие от матери, чей голос становился пронзительным, когда она была недовольна, голос отца лишь становился тише, когда он злился. Слова были шипящими, ядовитыми. Сириус вздрогнул. — Джеймс и Питер тоже чистокровные, — защищаясь, пробормотал он, глядя себе под ноги, пока они шли. Его отец фыркнул. — Поттеры — одни из худших предателей крови в истории, — свирепо сказал он. — Если бы они добились своего, весь мир волшебников — весь наш уклад жизни, — рухнул бы вокруг нас. Ты понимаешь? Сириус пожал плечами, и отец схватил его за руку. — Отвечай, когда я говорю с тобой, юноша. Рука Сириуса болела там, где пальцы впивались в плоть. Он стиснул зубы. — Я понимаю.***
Его возвращение домой было таким же ужасным, как Сириус и ожидал. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как он уехал, но всё равно было неприятно подходить к мрачному поместью с фамильным гербом на двери. Внешне оно выглядело как обычно, но, когда они вошли в отделанные деревом залы и прошли под насмешливыми портретами его предков, Сириус не мог отрицать, что место ощущалось иначе. Меньше похоже на дом — он скучал по уютному теплу гриффиндорской общей комнаты. Его мать ждала в гостиной вместе с… — Рег, — выдохнул Сириус, впервые улыбнувшись с тех пор, как сел на Хогвартс-экспресс. Он двинулся вперёд, ухмыляясь, желая поприветствовать брата. Но Регулус слегка отступил назад и не ответил на улыбку. Сириус остановился, ошеломлённый. Что это было? Он быстро сообразил, что, должно быть, присутствие родителей заставило Регулуса отстраниться. Его мать терпеть не могла, как она выражалась, «слащавых проявлений чувств». Она бесчисленное количество раз повторяла, что такая привязанность — это не по-мужски, это признак слабости. Тем не менее, Сириус думал — надеялся, — что брат будет рад его видеть. Его мать сразу же принялась разглагольствовать, как она разочарована его распределением, как он опозорил всю семью, как у его двоюродной бабки чуть не случился припадок, когда она услышала эту новость. Эта словесная порка переросла в бесконечную череду правил его поведения теперь, когда он вернулся домой — он должен был всегда вести себя пристойно и уважать фамилию Блэк. На протяжении всего этого «радостного приветствия» Регулус молчал, едва встречаясь с Сириусом взглядом. Слова матери даже не задели Сириуса, потому что он был слишком занят, пытаясь понять, что именно происходит с его братом. Неужели Рег злится на него за то, что он не написал? Он же не контролировал ситуацию — он сделал всё, что мог! Впрочем, поговорить об этом можно было только поздно вечером. Как только все легли спать, Сириус выскользнул из своей комнаты и помчался по коридору. Регулус сел на кровати, когда он открыл дверь. В комнате было темно, но луна уже почти полностью взошла, и света, проникающего через окна, было достаточно, чтобы видеть. — Сириус? — Рег! Сириус закрыл за собой дверь и с нетерпением бросился на кровать. Он с усмешкой посмотрел на брата. — Соскучился по мне? Рег неловко заёрзал, бросив взгляд на дверь. Он всё ещё не улыбался. — Брось, из-за тебя мы попадём в неприятности… — Ой, да ради всего святого! — закатил глаза Сириус. — Ты же знаешь, что они накажут только меня. Ты ведь не сбежал тайком из кровати. И я хотел тебя увидеть! Я скучал по тебе. Наконец-то на лице брата появилась небольшая улыбка. — Правда? — Конечно! — Сириус старался не обращать внимания на чувство вины, закрадывающееся в его грудь при мысли о том, как сильно он боялся возвращаться домой — даже если это означало, что он снова увидит брата. — Я пытался писать… ты получал мои письма? — Да, вроде того. Мама не давала мне их читать. Они её очень разозлили, — Рег подтянул колени к груди и обхватил их руками. — Ух, так и знал, что она за этим стоит, старая карга! — Сириус нахмурился, а Рег нервно хихикнул. — Не волнуйся, я тебе всё расскажу! Так он и сделал, шёпотом повествуя о занятиях, о магии и о друзьях, которые у него появились. Он рассказывал о том, каково это — парить в небе над полем для квиддича, о едком запахе взорвавшегося на уроке зелья, о том, как призраки выглядят серебристыми в свете свечей в Большом Зале. — А в общей комнате Гриффиндора есть большой камин — ты увидишь его в следующем году… Мы с Джеймсом попытаемся выяснить, сможем ли мы стащить немного ингредиентов для зелий, чтобы изменить цвета… — Что? — Цвет пламени — например, если ты добавишь измельчённого трит… — Нет, просто… — Регулус нахмурился. — Что ты имеешь в виду, говоря, что я «увижу в следующем году»? Сириус моргнул. — Когда ты будешь в Хогвартсе. — Да, я знаю, но, Сириус… Дверь в комнату Регулуса распахнулась, и в помещение ворвался Кричер. — Ага! — закричал он своим ужасным, пронзительным голосом. — Юный господин не в постели! — Вот дерьмо.***
После первой же недели мама наложила на его дверь запирающее заклинание, чтобы Сириус оставался ночью в своей комнате. В отместку Сириус поменял местами все таблички под портретами в коридоре, так, что под каждой из картин было написано неправильное имя. Это только сильнее разозлило его мать — она отлупила его линейкой по костяшкам пальцев до синяков, а потом заставила поменять всё обратно с больными пальцами. — Просто прекрати сопротивляться, — сказал Регулус вечером, когда Сириус дулся в библиотеке. — Ты только ещё больше расстроишь её. — Мародёр никогда не отступает! — настаивал Сириус, нахмурившись. Он пытался вспомнить розыгрыш, о котором ему рассказывал Римус, — что-то, связанное со стиркой. Регулус закатил глаза и немного резко сказал: — Ты не в Хогвартсе, Сириус. — Мародёр никогда не отказывается от своего кодекса! Рег покачал головой, но слегка улыбнулся и сказал с раздражением: — Честно говоря, ты ничем не лучше своих друзей-грязнокровок. Сириус оцепенел. — Что? Регулус моргнул, его улыбка сникла. — Твои друзья… я имел ввиду, просто… Мама говорит, что они плохо влияют… — Да, но мама — та ещё стерва, не так ли? — огрызнулся Сириус. Гнев закипал в его жилах. С каких это пор его младший брат разбрасывается словами вроде «грязнокровка»? Рег выглядел оскорблённым: — Тебе не следует говорить такие вещи. — А тебе не следует говорить так о моих друзьях! — Сириус встал, пылая от ярости. — Прости, — сказал Рег, пытаясь его успокоить. — Ну же, Сириус, не уходи. Мне жаль. Сириус фыркнул, всё ещё разгорячённый от злости. Но он сел обратно, бормоча: — В любом случае, Джеймс и Питер чистокровные. — Да, ты говорил мне, — сказал Рег. Это было неприятно — Сириус никогда не чувствовал себя настолько сбитым с толку. Они с Регом всегда были на одной волне, а младший брат жадно внимал каждому его слову. Сириус считал, что Рег, как и он, понимает, что большая часть вещей, что говорят их родители, — полная чушь. Но четыре месяца изменили ситуацию. За те дни, что он провёл дома, Сириус всё больше чувствовал себя не в своей тарелке. Он постоянно отпускал комментарии, ожидая, что Рег согласится, но младший брат лишь качал головой или закатывал глаза. И чем больше Сириус говорил о Хогвартсе, тем больше Регулус отстранялся, как будто слова о школе его злили. Сириус не мог понять, что он делает не так. Бывали моменты, когда он думал, что они даже могут поссориться, но в конце концов Рег всегда смягчался, отмахивался от того, что его беспокоило, и улыбался, смеясь вместе с братом. В такие моменты казалось, что ничего не изменилось; между ними всё было легко и непринуждённо. В конце концов, они всё ещё были лучшими друзьями.***
Пятница, 23 декабря 1971 г. В день ежегодной рождественской вечеринки в семье Блэков Сириус и его брат были на одной волне. Утром они жаловались друг другу на новые мантии, которые их заставляла надевать мать, и устроили игру, бегая по дому и прячась от Кричера. К тому времени, когда измождённый домовой эльф наконец нашёл их и отправил умываться, оба мальчика хихикали, а их лица раскраснелись. А потом начали прибывать родственники. Каждый год накануне Рождества Блэки устраивали семейный ужин, и этот год не был исключением. Тёти, дяди, кузены, троюродные братья и сёстры — по мере того как поместье заполнялось людьми, Рег становился всё более отстранённым. В то время как Сириус сутулился, взъерошивая волосы и бормоча приветствия, Регулус был образцом благопристойности: ни одного торчащего волоска, мантия аккуратно отглажена. Он приветствовал каждого члена семьи с безупречным самообладанием, именно так, как хотели их родители. После того как двоюродная бабушка удалилась, Сириус, ухмыляясь, подтолкнул Регги локтём. — Эй, милорд, мне поклониться вам? Регулус закатил глаза, но его губы изогнулись в улыбке. — Да ладно, не так уж и сложно вести себя прилично в течение одной ночи. — Для тебя, может, и нет, — драматично заметил Сириус, — но для мародёра… — Господи, да хватит уже про мародёров! — огрызнулся Рег. Сириус замолчал, немного удивлённый колкостью в голосе брата. Увидев выражение его лица, Регулус пробормотал: — Слушай, давай просто не будем злить её сегодня, хорошо? Сириусу не нужно было спрашивать, о ком он говорит. Пока к ним приближался следующий гость, он наклонился, чтобы раздражённо прошептать: — Раньше с тобой было весело. Рег напрягся, сжав губы в тонкую линию, но ничего не ответил. Весь остаток вечера Сириус был в плохом настроении. За ужином он плюхнулся на своё место и начал ковыряться в первом блюде, не обращая внимания на болтовню окружающих его родственников. Всё было как обычно — кто получил новое повышение в министерстве, чей ребенок сбежал и женился на магле, чья племянница, по слухам, была сквибом. И тут Сириус услышал нечто, привлёкшее его внимание. — …позор, но и близко не стоял к Поттерам, — чопорно сказала его тётя, помахивая бокалом с вином. Её муж подхватил: — О, не заставляй меня начинать о Флимонте! Новые реформы, которые он пытается провести в отделе связей с маглами, просто смешны. Мне даже стыдно работать с ним в одном здании! Через стол Беллатриса наблюдала за Сириусом со злобным блеском в глазах. Она улыбнулась, поймав его взгляд. — Сириус, разве мальчик Поттер не один из твоих маленьких друзей? Её родители замолчали, повернувшись, чтобы посмотреть на него. Его родители, сидящие за столом, тоже уставились на него, явно потрясённые. — Да, — сказал Сириус, покраснев. Казалось, все замолчали в ожидании его ответа. — Я говорил тебе, чтобы ты перестал водиться с этим мальчишкой, Сириус, — громко напомнил его отец. — Ты немедленно прекратишь проводить с ним время в начале следующего семестра. Я ясно выражаюсь? Гнев снова подступил к горлу Сириуса. Он заговорил, не подумав: — И каким образом я должен это сделать? Он мой сосед по комнате, если ты вдруг забыл. Лицо его отца побелело от гнева, а мать зашипела: — Сириус! Не смей так разговаривать со своим отцом! — О, не волнуйся, Сириус, — промурлыкала Беллатриса, продолжая злобно ухмыляться, — я уверена, что в ближайшее время никто не забудет, кто твои соседи по комнате! Вокруг стола вся семья смотрела на него с выражением от лёгкого разочарования до полного отвращения. Сириус покраснел от стыда. Он взглянул на Регулуса, но его брат молча смотрел в свою тарелку. Ну и ладно. Он поднял подбородок, адресуя свои следующие слова в сторону Беллатрисы: — Ну и прекрасно! Я горжусь тем, что учусь в Гриффиндоре, и мне не придётся общаться с кучкой таких мерзких ублюдков, как ты и твои дружки! — Сириус! — воскликнула его мать. — Гордишься? — рявкнул Орион Блэк, с грохотом опуская свой бокал. — Гордишься?! Ты опозорил всю свою семью! Сидящий напротив него дядя кивнул: — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда наследник Блэков станет предателем крови… — Я был так сбит с толку, когда услышал эту новость… — Пять столетий, и… В другом конце зала его родственники разразились протестами, все перекрикивали друг друга. Сердце Сириуса гулко забилось в груди, и он почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. — Хватит! — почти кричала Вальбурга. Наконец, все замолчали. Она обратила свой холодный взгляд на Сириуса. — Иди в свою комнату. Сейчас же. Сириус на мгновение задержал на ней взгляд, но затем сдался, швырнул вилку на стол и грубо отодвинул стул. Уходя, он высоко держал голову, в надежде, что его семья не видит, как дрожат его плечи.***
В ту ночь Сириус не повернулся, когда дверь в его комнату открылась. Он слышал, как Рег мучительно медленно прокрадывается внутрь. — Сириус? Тишина. Ярость билась в его груди, будто заменив собой сердце, и он чувствовал жар и покалывание во всём теле. — Я знаю, что ты не спишь. Регулус подошёл ближе к его кровати, и матрас сдвинулся, когда брат забрался на неё. Сириус скорчил гримасу, уткнувшись в подушку. — Уходи, Рег. — Сириус… — Просто уйди! Я думал, ты не хочешь попасть в неприятности, — он сел, откинув одеяла, чтобы оказаться лицом к лицу с братом. Регулус смотрел на него широко раскрытыми, раскаивающимися глазами. — Сириус, мне жаль, — сказал он. — Правда жаль, но я же просил тебя не злить их… Сириус рассмеялся. — Серьёзно? Ты пришел сказать: «Ну я же тебе говорил»? — Нет, это не… — Отвали, Рег! Теперь в глазах брата мелькнула искра огорчения. — Ты несправедлив! Да ладно, я же не мог их остановить… Сириус знал, что Рег прав, но ему всё равно было больно. Он не знал, как сказать, что они всегда были вдвоём против своей семьи, против всего мира, что молчание Регулуса было предательством, отказом, нарушенным обещанием. — Ты мог бы сделать хоть что-то, вместо того, чтобы просто оставить меня одного… Но теперь настала очередь Рега скептически рассмеяться: — Оставить тебя одного? Слова повисли между ними. Чувство вины и гнев скрутились друг с другом в груди Сириуса. — Я же сказал тебе уйти! — он протянул руку и сильно толкнул Регулуса. Его брат упал обратно на матрас, пытаясь удержать равновесие и не опрокинуться с края кровати, пижама закрутилась вокруг его ног и… Ох. Сириус замер. Они оба тяжело дышали, их груди вздымались, хотя они говорили шёпотом. Сириус уставился на ногу брата, где штаны задрались, обнажив нижнюю половину икры. Прямо по центру кожи проходили три прямые тонкие линии. Сириус поднял голову, и их взгляды встретились. — Рег… Брат покраснел, поспешно потянувшись вниз, чтобы поправить пижаму, и отполз ещё дальше по одеялу. — Регги, она… — Я не хочу об этом говорить. Сириус выругался: — Вот сука. — Не называй её так! — резко сказал Регулус, и Сириус посмотрел на него в недоумении. — Рег, она причинила тебе боль… — Она бы не причинила мне вреда! — он повысил голос, защищаясь. — Она моя мать! На мгновение Сириус ошеломлённо замолчал. Затем тихо произнёс: — Она и моя мать тоже. Когда Регулус отказался встретиться с ним взглядом, Сириус продолжил: — Да ладно, ты же знаешь, что это неправильно… Она… — Она просто пытается сделать так, как лучше для меня! — яростно зашептал Рег, слова спотыкались друг о друга. — Чтобы убедиться, что я не стану таким, как… Он резко остановился. Сириусу стало дурно. — Продолжай, — прямо сказал он. Рег покачал головой, отводя взгляд. — Нет, продолжай, — настаивал Сириус, гнев снова заиграл в его голосе. — Скажи это, Рег, я хочу это услышать. — Сириус… — Чтобы убедиться, что ты не станешь таким, как я, верно? Так ведь? В глазах брата блестели слёзы, но Сириусу было всё равно. Он вылез из постели и схватил из шкафа дорожный плащ. — Сириус? — прошептал Регулус. Когда брат проигнорировал его, он повторил попытку. — Сириус? Куда ты уходишь? Сириус грубо закрыл дверцу шкафа и достал свою палочку из стола, где она хранилась. — Домой, — сказал он.***
В Хогсмиде шёл дождь. Холодная вода окатывала Сириуса, когда он поднимался к школьной территории. Ветер хлестал капли дождя по тяжёлому капюшону плаща, пока он не промок насквозь. Он дождался раннего утра, когда ещё было темно, чтобы улизнуть из своей комнаты. Его родители хранили летучий порох в кабинете в конце коридора, и было неизвестно, где Кричер может бродить по ночам. Ближе к рассвету домовой эльф принялся за завтрак, и Сириус знал, что тот запрётся на кухне. Он затаил дыхание, на цыпочках пробираясь по коридору, уверенный, что, открыв дверь кабинета, застанет там отца — но Регулус никого не предупредил. Он не стал будить их родителей или искать Кричера. Он вообще не пытался помешать Сириусу уйти. Никто не подошёл к нему, пока он пробирался по грязной траве к парадному входу в Хогвартс. Двери легко открылись, и в коридорах было пусто и тихо — единственные звуки издавали только храпящие портреты и плащ Сириуса, с которого капала вода на пол. Ему пришлось разбудить Полную Даму, чтобы сказать ей пароль, и она с ворчанием распахнула дверь, пропуская его в общую комнату. Римус сел на кровати, когда дверь в их комнату распахнулась, и протёр глаза. Какое-то время он просто моргал в темноте, но потом его лицо расплылось в ухмылке. — Сириус! Он вскочил с кровати, явно обрадованный тем, что увидел своего друга. Сириус не мог не ухмыльнуться в ответ, откидывая с лица мокрые волосы. — Как дела, Люпин? — он старался звучать равнодушно, сбрасывая плащ на пол, хотя его тело всё ещё было переполнено адреналином. Они с Регом всегда говорили о побеге из дома, но ни один из них никогда не делал этого на самом деле. — Как-то здесь холодновато, не так ли? — Сириус направил палочку на камин. — Инсендио. — Что ты здесь делаешь?! — С меня хватит, — он опустил взгляд на свои ботинки, которые были покрыты грязью, и сосредоточился на том, чтобы стянуть их. — Поссорился с папой, а потом и со всей семьёй. Всё как обычно. Сказали, что я предатель крови, позор семьи и бла-бла-бла… — он рухнул обратно на кровать, сердце заколотилось от воспоминаний о голосах родных. — Так что я свалил. Джеймс бы захотел поговорить об этом — спросить, всё ли с ним в порядке, сказать, что ему не должно быть стыдно, настаивать на том, что его родители были неправы. Сириус уже набрался смелости, но Римус просто сказал: — Вау. Как ты добрался сюда? Старый добрый Римус. — Летучий порох, — пожал плечами Сириус. — До паба в деревне. А потом просто поднялся пешком. — Вау, — повторил Римус. Прежде чем другой мальчик успел задать ещё какие-либо вопросы, Сириус поднялся. — Я умираю от голода, вчера они отправили меня спать без ужина. Давай, одевайся! Завтрак! Хотя они попытались занять свои обычные места в Большом Зале, делая вид, что ничего не случилось, Макгонагалл немедленно примчалась к ним. — Мистер Блэк, — резко сказала она, — что это значит? Сириус нахально улыбнулся. — Я тоже по вам скучал, профессор. Её губы дрогнули, но хмурый взгляд остался непоколебимым. — Вы были замечены входящим на территорию со стороны Хогсмида сегодня в шесть часов утра. Не желаете ли объясниться? Сириус покачал головой: — Не особо, профессор. Мне больше нечего добавить. Макгонагалл вздохнула и покачала головой, в её глазах появилась нотка жалости. Сириусу стало от этого не по себе. — Очень хорошо, мистер Блэк. Однако, я должна буду связаться с вашими родителями, чтобы они знали, где вы находитесь. Но тут в комнату влетела стая сов, и Сириус увидел, как самая крупная из них — статный филин — сжимает в когтях толстый красный конверт. — Не утруждайтесь, — сказал он, когда птица бросила письмо ему в тарелку. Он опустил на него взгляд, а затем криво улыбнулся Макгонагалл. — Думаю, они уже прекрасно знают, где я. Он не сводил с неё глаз, поднимая письмо и разрывая его, пока никто не заметил, как дрожат его пальцы. Тут же в зале раздался пронзительный и ледяной от ярости голос его матери. Ученики оборачивались, чтобы посмотреть, и Макгонагалл вздрогнула. — СИРИУС ОРИОН БЛЭК, — завопил голос его матери, — КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК ПОСТУПАТЬ СО СВОИМ ОТЦОМ?! — Римус, сидящий рядом с ним, закрыл уши. Но Сириус оставался совершенно неподвижным, не сводя с Макгонагалл пристального взгляда. — ЯКШАЕШЬСЯ С ПОЛУКРОВКАМИ И ПРЕДАТЕЛЯМИ КРОВИ! ОТВОРАЧИВАЕШЬСЯ ОТ СВОЕЙ СЕМЬИ! ЕСЛИ БЫ ТВОЙ ДЕД БЫЛ ЖИВ, ОН БЫ ОТРЁКСЯ ОТ ТЕБЯ СРАЗУ ЖЕ ПОСЛЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЯ! ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ В ШКОЛЕ ДО КОНЦА ГОДА И БУДЕШЬ ДУМАТЬ О ТОМ, КАКОЙ ПОЗОР И БЕСЧЕСТЬЕ ТЫ ПРИНЁС СВОЕМУ БЛАГОРОДНОМУ ТИТУЛУ! И НЕ ДУМАЙ, ЧТО МЫ НЕ ЛИШИМ ТЕБЯ НАСЛЕДСТВА! ТЫ НЕ ЕДИНСТВЕННЫЙ НАШ СЫН! С этими словами письмо вспыхнуло, и от него осталась лишь кучка пепла на столе. Последовавшая за этим тишина была удушающей. Сириус чувствовал на себе взгляды всех присутствующих в зале. «Пусть смотрят», — подумал он, гнев всё ещё пылал в его животе. Но он сохранил самообладание и невозмутимо выложил яичницу на тарелку. Он снова посмотрел на Макгонагалл: — Можете послать маме сову, если хотите, профессор, но я сомневаюсь, что она прочитает. — Хорошо, Сириус, — кивнула Макгонагалл. — Просто… постарайтесь не попадать в неприятности, ладно? — она чопорно направилась к учительскому столу в дальнем конце зала. Сириус молча ел свой завтрак, чувствуя на себе пристальные взгляды других учеников. Даже Римус смотрел на него широко раскрытыми глазами, словно не мог поверить в то, чему только что стал свидетелем. Сириус, запихивая в себя еду, старался не обращать внимания на смущение, которое, как масло, растекалось по его телу. «Мне плевать, — яростно напомнил он самому себе. — Кого волнует, что они думают?» Но он всё равно почувствовал облегчение, когда закончил есть и смог оставить любопытные взгляды позади.***
Следующее утро было намного лучше. Проснувшись в день Рождества, Сириус и Римус обнаружили на своих кроватях кипу завёрнутых подарков. Римус выглядел растерянным, когда разворачивал комковатый пакет с различными закусками, вместе с набором плюй-камней от Джеймса и коробкой шоколадных лягушек от Питера. — С Рождеством, — сказал Сириус, подавляя зевок. Питер также прислал ему коробку лягушек, а ещё там был ежегодник его любимой команды по квиддичу от Джеймса, что вызвало у него улыбку. — С Рождеством, — ответил Римус. — Я не приготовил никому подарков, — он почесал за ухом, выглядя немного виноватым. — Я не знал, что они собираются… — Не переживай, — успокоил его Сириус, направляясь в ванную. — Никто от тебя этого и не ожидал. Когда он вернулся в комнату, на его кровати лежал большой плоский квадратный свёрток. Андромеда. Сириус вскрыл его так быстро, как только смог, трепеща от предвкушения. — Это от Андромеды! — объяснил он Римусу, который с усмешкой наблюдал за ним. Когда он вытащил пластинку из упаковки, глаза Римуса загорелись, и он поспешил к нему. На каждый праздник Андромеда присылала ему магловский альбом. Именно так Сириус собрал свою коллекцию — самое ценное, что у него было, не считая волшебной палочки. У этого была чёрная обложка, на которую наложено изображение мужчины, стоящего перед огромным усилителем и играющего на гитаре. Его волосы были вьющимися и растрёпанными, и у него была мощная стойка — расставленные ноги, выделенные золотом. «Electric Warrior, — прочитал он надпись, — T. Rex». — О-о-о, «T. Rex». Кажется, я о них слышал, — пробормотал Римус. Сириус перевернул альбом, жадно пробегаясь взглядом по списку треков. Римус нетерпеливо заёрзал. — Включай! — настаивал он, глаза всё ещё блестели от восторга. Сириус так и сделал, осторожно вытащив диск и поставив его на свой проигрыватель. Они наблюдали, как он начал вращаться, и комната наполнилась музыкой — плавной, скользящей пульсацией. Beneath the bebop moon, I wanna croon with you-o-o… (Под луной бибоп, я хочу напевать с тобо-о-ой…) Они сидели, загипнотизированные, полностью погружённые в музыку. Когда она закончилась, Сириус немедленно перевернул пластинку на другую сторону, и они сидели в тишине, пока она играла. По её окончании, Сириус снова молча перевернул диск и начал сначала. Римус был лучшим человеком, чтобы слушать с ним музыку. В отличие от Джеймса и Питера, он не разговаривал и не отвлекался. Во время медленных, мечтательных песен они лежали рядом друг с другом на кровати, обмениваясь улыбками. На более запоминающихся риффах они притопывали ногами или раскачивались в такт мелодии. Им не нужно было говорить — пока играла музыка, весь мир исчезал, и Сириус чувствовал тепло и безопасность. В конце концов, на середине второго прослушивания, вмешался Фрэнк: — С Рождеством, ребята. Давайте, пора на завтрак! Большой Зал представлял собой взрыв красок: сверкающие канаты из красной, зелёной и золотой мишуры свисали с каждой балки, а двенадцать огромных деревьев мерцали разноцветными огоньками и безделушками на каждой ветке. Сириус ухмыльнулся, с мыслью, что, возможно, Рождество всё-таки не такое уж и плохое. После завтрака мальчики помчались обратно в свою комнату, где Сириус немедленно снова запустил альбом. Когда они прослушали его в третий раз, Римус объявил: — Это самая крутая вещь, которую я когда-либо слышал. Сириус торжественно кивнул, обрадованный тем, что его другу понравилось так же сильно, как и ему. Остаток дня они провели, поедая шоколадных лягушек от Питера, играя в шумные раунды взрывающихся карт, и слушая музыку в общей комнате. К ужину Сириус запомнил все слова «Jeepster». Он напевал её в перерывах между едой, наблюдая, как Римус набивает свой желудок, и к тому времени, когда с ужином было покончено, они оба притопывали ногами. Когда Сириус ложился спать той ночью, он не думал ни о своей семье, ни о письме матери, ни даже о своём брате. Вместо этого он мысленно прокручивал «T. Rex» на повторе, засыпая с мелодиями, всё ещё звучащими в голове. You slide so good With bones so fair You’ve got the universe Reclining in your hair… (Ты так хорошо скользишь, С такими белоснежными костями У тебя есть вселенная, Лежащая в твоих волосах…)