Blinded by the Ginger Sun

“происходит что-то странное…”

      Словно приклеенный к ручке, Фэнг застыл по ту сторону двери. Прикрыв глаза, он вслушивался в происходящее в подъезде: он слышал, как его друг мешкает, прежде чем уйти, как раздаются эхом постепенно затихающие шаги и, в конце концов, шумно хлопает подъездная дверь. Лишь когда все совсем стихло, каратист собрался с силами, щелкнул замком и отошел дальше в прихожую. — Да что ж со мной сегодня… — выдохнул он, стягивая с себя ботинки захолодевшими пальцами.       Отрешенным взглядом он осмотрел пространство вокруг себя — небольшая квартирка освещалась лишь стремительно угасающим солнцем, проглядывавшим через окно. Свет включать не хотелось. В голове не было ничего, кроме беспричинно накатившего волнения — Фэнг будто не знал куда себя деть в собственной квартире. “Что же это такое? Все ведь нормально было… — бормотал он себе под нос. — Перетрудился может? Да, да, наверное так и есть…”       Быстро сменив одежду на домашнюю, парень решил, что лучшим решением будет отвлечься. Однако, как бы тот ни старался, все шло наперекосяк. Казалось бы, с конца смены прошло уже приличное количество времени, но голова все не переставала кружиться, а ватные ноги то и дело грозились вывести парня из равновесия. Он пытался сделать себе ужин, но все не мог сконцентрироваться на готовке: руки не слушались, и что бы он ни взял, все норовило упасть на пол. Крайней точкой стало то, что он умудрился поранить палец еле острым ножом. “Ну и чёрт с ним” — бросил парень, промывая порез под струей воды. Пожалуй, за ужин сегодня сойдет и чашка чая. Тем более, что аппетита у него не было совсем. Обтерев лицо все еще мокрой рукой он вернулся в основную комнату, поставил чашку с горячим напитком на кофейный столик и плюхнулся на стоявшую рядом с ним кровать.       Обычно, после работы каратист любил развлекать себя вечерним просмотром фильмов или парой раундов в какой-нибудь видеоигре, но сегодня все было совсем иначе. Он все не мог взять себя в руки, и ему не хотелось ничего, кроме как сидеть на этой чертовой кровати и безвольно копаться в своей голове. Мыслями он был в совершенно другом месте: где-то далеко, в пушистых рыжих волосах, в спрятанных за солнцезащитными линзами зеленых глазах, в… Что? Нет, погодите, глупость какая-то. нет. не могло быть такого.       Или все-таки могло, но он отчаянно не хотел признавать очевидного. Диссонанс в мыслях заставил его сердце пропустить удар. Он жадно отпил из своей кружки и закрыл лицо руками. Как давно это началось? Он не помнил. Не помнил, как давно он был беспомощно влюблён в своего лучшего друга.       Фэнг знал Бастера буквально всю свою жизнь. И логично предположить, что их дружба с годами терпела всякого рода изменения. Когда-то, еще совсем юные, они ограждали себя личными границами и вполне себе подходили под описание типичных друзей, но со временем эти границы безвозвратно стёрлись. Они знали друг друга в любом состоянии: трезвыми, пьяными, под чем-то, одетыми и раздетыми. В плане тактильности между ними тоже не осталось почти никаких рамок, они могли касаться друг друга где и как угодно. Под градусом же вовсе не считали зазорным по-дружески поцеловаться — всё, что ни происходило между ними, для них считалось абсолютной нормой лучших друзей. Ведь это всё шутки, они просто прикалываются.       Но одно дело дурачиться, и совсем другое — делать вид, что ты дурачишься. Фэнг и сам не заметил, как стал придавать таким ситуациям особое значение. От каждого касания, каждого объятия на душе Фэнга становилось необъяснимо легко и тепло. Конечно, это можно было оправдать тем, что он просто рад компании лучшего друга, но с каждым разом ему хотелось еще больше, дольше, ближе. Иногда он ловил себя на мысли, что попросту не может оторвать от Бастера взгляд. Он засматривался на густые рыжие волосы, на усыпанные веснушками щёки, на крупные и такие сильные руки. Когда же механик оказывался без верхней одежды, каратист и вовсе обнаруживал себя в лёгком ступоре, пялящимся туда, куда точно не нужно было пялиться. По крайней мере не ему. Он поежился от мысли, что как-будто пользуется доверием ничего не подозревающего Бастера ради собственной выгоды.       Он думал о чем-то сомнительном и порочном, и ему это не нравилось. Тряхнув головой, Фэнг выдернул себя обратно в реальность и вдруг заметил, как неугомонно трепещет его сердце. Сложив ладони на груди, он прикрыл глаза, принимая свое поражение. Похоже, теперь пути назад уже не было…       Рыжее солнце застлало взор Фэнга. И теперь, когда он принял это как факт, все становилось в разы сложнее. Это было проблемой, и, кажется, впервые в жизни он не знал, как её решить. Он понятия не имел, как поступить в такой ситуации и к кому обратиться за советом. Ведь, обычно, что бы ни случилось, на помощь к нему приходил Бастер, а сейчас проблема заключалась именно в нём. И озвучивать её было, несомненно, очень страшно.       “Похоже, в этом деле я сам по себе”, — с этой тягостной мыслью каратист лег на бок и, целиком закутавшись в одеяло, предпочел отдать свой разум миру снов.       Денёк предвещал быть не самым лёгким.       Сегодняшний рабочий день сильно контрастировал со вчерашним — ажиотаж от премьеры спал, и посетителей в кинотеатре стало значительно меньше. Да настолько, что порой Фэнг полностью уходил в свои мысли, бесцельно бродил по ларьку или мечтательно засматривался в окно, в десятый раз протирая одну и ту же столешницу. Отсутствующим в реальности сознанием он наблюдал, как циклично прибывают и убывают люди, и как жаркое дневное солнце то прячется, то обратно выглядывает из-за облаков. Солнце… Он снова задумался о Бастере.       Как же ему стоило поступить? Он не знал, сколько ещё сможет скрывать от приятеля горькую правду. Да и стоило ли…       Они вместе пережили всё: неловкую первую влюбленность, каждого нового партнёра и каждое разбитое сердце друг друга. Они запросто переживут и такую мелочь, верно ведь? Разберутся в этом деле вместе, и все снова встанет на свои места. Ведь для такого дуэта, как они, это — пустяки, а Фэнг просто накручивает себя на ровном месте.       От глубоких раздумий его отвлёк звонкий голос и активная жестикуляция прямо перед его лицом. Каратист поднял глаза — перед ним предстал облокотившийся на столешницу Бастер. – Ау, приём! — рыжик неуверенно махнул рукой. — Ты меня ваще слышишь? – А… Чего? – Харэ тупить, чел, это не смешно! – Да не туплю я, — выдохнул он, — я нормально. Ты чего хотел то..? – Спросить, будешь ли ты на обеде. Он уже как двадцать минут идёт. – Обед? Уже..? – Да, блин, очнись!       Механик положил руки на его плечи и легонько тряхнул, и Фэнг почувствовал, как его разум начало стремительно заполнять смущение. Сердце болезненно кольнуло, и он поспешил отвести взгляд в сторону. – Да, да, пойду я… Сейчас… – Я тебя жду. — Бастер показательно сложил руки на груди.       Нависло неловкое молчание. Потоптавшись на месте, Фэнг собрался с силами и, шумно выдохнув, вернул взгляд на своего приятеля. – Слушай, Баст… А пойдем, прогуляемся после работы.