«Истина неразделима, значит, она сама не может узнать себя; кто хочет узнать ее, должен быть ложью.» Франц Кафка
В полутонах рассветного утра пара молодых людей лежали рядом на огромной кровати, чей деревянный каркас напоминал алтарь в церкви. Бледное лицо на фоне темно-каштановых волос смотрелось болезненным, а зеленые глаза были скрыты тяжелыми веками. Парень, лежащий рядом со слизеринкой, перевернулся и навалившись на нее всем телом, засопел, раздувая ее короткие волосы по шеи. Девушка нахмурилась, убирая щекочущие пряди с кожи и выбравшись из-под давления, открыла глаза, оглядываясь, словно она не понимала, где проснулась этим утром. Теодор, немного посвистывая спал, свернувшись калачиком у плеча девушки, а его кудрявые густые волосы образовывали подобие гнезда по всей подушке. Брюнетка улыбнулась и осторожно потянувшись к камере на тумбочке, сделала снимок своего молодого человека. Пэнси хранила в небольшой комнате в Париже большую коллекцию колдографий с лицами ее школьных друзей и приятелей. Вот ее сокровищница вновь станет еще богаче на милого Тео после возвращения из поездки в дождливый Лондон. Парень, слыша щелчок фотоаппарата и хихиканье девушки, открыл глаза и спросив, что она такое творит тут, улыбнулся, зарывая молодое лицо в подушку, не желая быть заспанным на снимке. Громкая игриво сказанная фраза о том, чтобы он не стеснялся, прозвучала на всю спальню, а затем теплая рука погладила щеку юноши, ласково обводя скулу и линию подбородка. Молодые люди были поистине счастливы в этот момент, который хотелось зациклить, как заколдованный рисунок, который создают маленькие волшебники на ранних годах обучения. Завтрак на длинном столе, украшенном светлой скатертью, был только приготовлен старательными эльфами поместья Ноттов. Все горячее и свежее радовало глаз, заставляя желудок протестовать против любого промедления в приеме пищи. Пэнси присела рядом с Тео, смотря, как тот аккуратно положил им овсяную кашу с фруктами и тосты с медом и ореховой пастой. Парень разлил обжигающий черный кофе и предложил гостье сливки, начав есть и наслаждаться идиллией. — Как ты думаешь, грязнокровка поможет Драко? — резко задала вопрос слизеринка, смотря на сидящего рядом юношу. — Эээ, не знаю, мне кажется, что пока мы учились она не зря была лучшая на курсе. Та еще заноза в задницы у всех профессоров была, самая умная, всегда ответит. Думаю, что колдомедик из нее тоже хороший, ты же помнишь, как она всех доставала своими выкриками с места. — размахивая куском с медом проговорил брюнет, увлеченно поедая завтрак. — Да, но быть всезнайкой, зубря все подряд и иметь интеллект и разобраться в случае Малфоя это разные вещи. Ты же видел его приступ, опиши мне, что с ним было? — не унималась слизеринка, словно забыв про еду и отставив тарелку от себя. — Ну, Пэнс, мы же это обсуждали. Ладно, ладно, не смотри только так на меня. А то ты меня пугаешь до чертиков. Мы были в Косом переулке, вдруг он остановился и замер, глаза остекленели, словно он откинулся. Я и звал его и рукой махал, он будто не слышал меня, ничего не видел. Стоял, как замороженный, потом моргнул и снова наш Малфой. Еще и накричал, что я громко ему в ухо говорил, ослина. А потом все как обычно. Мы пошли дальше, а позже расстались у Дырявого котла. — напрягая память говорил парень, смотря в потолок и не замечая, как мед с его куска хлеба течет к его большому пальцу. — А он что-то сказал после? Что ему привиделось, и почему началось такое? Неужели ты ничего не расспросил, ты же был рядом, Нотт! — возмутилась Пэнси в секунду превращаясь в злобную богиню хаоса и раздора. — Ой, да перестань, чего ты завелась так. Я, что, колдомедик? С чего бы я стал его допрашивать, и вообще я сам испугался не на шутку. Так что не смотри на меня, как злой иглобрюх. — замахнувшись ложкой сказал Тео, продолжая за обе щеки уплетать овсяную кашу. Пэнси была по-настоящему взволновала состоянием ее друга и бывшего парня, девушке казалось, что беспечность, с которой Нотт относился к произошедшему, не допустима. Из размышления о недуге блондина ее вывел собственный разум, который с сигналом тревоги вызывал свою хозяйку, говоря той, что она ведет себя как Грейнджер. Подобная мысль, как ледяной поток воды из ведра отрезвил слизеринку, давая ей с отвращением от приведенного сравнения продолжить трапезу без лишних умозаключений про Драко. Спустя час болтовни о том, как поживает Блейз и как сама Паркинсон видит свое будущее в Париже, пара влюбленных ребят была вынуждена проститься, ведь оба ненавидели долгих проводов и прощаний. Договоренность увидеться через неделю, но уже во Франции стала печатью, которая скрепила свидание слизеринцев, чей глубокий поцелуй показался слишком сладким, чтобы его затягивать надолго. Как известно подобные вещи перерастают в постельные сцены, которые потом тяжело прекратить, а времени у Паркинсон на это не было. Девушка взлохматила кудряшки на макушке Теодора и шагнула в камин, растворяясь в зеленом пламени камина. Нотт постоял еще секунду около огня, а затем развернулся и быстрым шагом направился одеваться на прогулку по Косому переулку в очередных поисках подарка для Драко на его приближающееся день рождение. Утро в Малфой мэноре после приема Драко протекало в ленивой атмосфере. В малой оружейной, где до Второй Магической Войны хранились все темные артефакты и смертоносные зелья, Нарцисса сидела в большом кожаном кресле и перечитывала роман Гарольда Незаметного, известного историка Средних веков магического мира. В толстенной книге с металлическими заклепками было около двух тысяч страниц, пронизанных легендами и мифами о всех случаях волшебных болезней. Женщина осторожно перелистнула ветхий лист и вчиталась в заголовок новой главы под названием «Безумие и одержимость». В голове миссис Малфой мелькнула мысль, что стоило достать это хранилище сведений о первоистоках болезней еще в год, когда ее старшая сестра сбежала из Азкабана и дала о себе знать. Покойная Беллатриса всегда была примером для двух сестер Блэк, родители души не чаяли в той, восхищаясь ее чрезмерной убежденности в важном вопросе чистокровности. Казалось, что такая озабоченность нерушимостью старых убеждений свидетельствовала о неуверенности рода Блэков в их собственной чистоте крови. Нарцисса пробежалась глазами по строчкам текста, говорящему о том, как многие семейства из-за слабого смешения генов обзаводились неизлечимыми недугами, связанными с расстройствами психики и сознания. Все приведенные примеры не были похожи на случай Драко, поэтому, женщина перелистнула дальше. Спустя два часа изучения набора разных историй и примеров, аристократка с отчаянием подумала, что ее сын, наверное, подхватил новый вид заболевания, которое колдомедицина не сможет вылечить. Подозрение, которое жило в миссис Малфой уже не один месяц, громким барабанным соло билось в голове, но женщина отвергала даже мысль, что ее догадка окажется правдой. В ином случае судьба младшего Малфоя и наследника их рода была печальной и трагической, а Нарцисса не желала отчаиваться и думать о худшем. На первом этаже в окружении множества щеток и кремов слизеринец сидел за дубовым столом и до блеска начищал рукоятку метлы «Нимбус-2001». В последние годы самые известные компании по производству метел выпустили множество скоростных моделей с улучшенным балансиром и выравнивателем, формой изгиба и качества прутьев. Облегченные модели с удобным креплением для ног заполняли полки магазинов «Все для квиддича» не раз за сезон, но для блондина его первая метла была очень дорогой вещицей. Золотые буквы выгравированные на конце рукоятки потеряли свой блеск, а лак облупился в местах обхвата рук, но все равно Драко не спешил ее сменить и тем более выбросить. В памяти блондина теплыми воспоминаниями были минуты первых полетов на второй курсе, когда он только вошел в команду факультета. Сентиментальность, с которой парень относился к старой метле была вызвана тем, что та хранила в себе символ беззаботности детства и юности, когда война была далеко, а все, о чем приходилось переживать юноше это не пойманный снитч. Огонь в камине окрасился в ярко-зеленый цвет и из каменного проема показалась фигура Артура Уизли и двух авроров из команды Поттера. Те, же ребята сопровождали Роули, когда он шагал с конвоем по улице на одной из колдографий в газете. Мужчины осмотрелись и покашляв обратили на себя внимание молодого человека, который был не рад гостям, хоть и делал вид, что вовсе их не видит. Мистер Уизли, набравший небольшой вес спустя два года после окончания войны, прошел по темным доскам к столу посреди комнаты и представившись, начал диалог: — Добрый день, мистер Малфой, я и два агента Министерства магии из отделения аврората прибыли в ваше поместье для начала расследования по случаю убийства мистера Торфинна Роули, чье тело было найдено в камере Азкабана сегодня утром. — в официальной манере проговорил рыжий мужчина, смотря на блондина не отрывая глаз. — А причем тут я? Думаете я или моя мать проникли в тюрьму и решили прикончить его? Абсурд даже для аврората, мистер Уизли. — ядовито и спокойно сказал Драко, даже не посмотрев на мужчину, который стоял уже в полуметре от него. — Мистер Роули давал показания против вас на слушание его дела. Тем более по нашим данным вы применяли против его запрещенные заклятие. Не стоит сейчас тренироваться в сарказме или оскорблениях. Расскажите мне, где вы были вчера вечером, сегодня ночью и утром. — вступил в разговор невысокий лысый мужчина, чье лицо напоминало сушеную тыкву. — Я был дома с моей мамой, эльфами. Написал письмо, поужинал, почитал романы о любви, как маленькая девочка и пошел спать в девять часов. Мы же примерные оправданные. Даже тени сомнения не бросаем на то великодушное доверие, что общество нам оказало. — ухмыляясь выплюнул блондин, продолжая маленькой щеткой чистить прутики метлы и не смотря ни на одного незваного гостя. — Мистер Малфой, я думаю, вы не понимаете, насколько серьезно дело. Торфинн Роули был важной фигурой в отряде Сами-Знаете-Кого. И нам бы не хотелось, чтобы поползли слухи, что Министерство избавляется от преступников таким способом. — вмешался Артур, смотря на слизеринца, взывая его к благоразумию и прекращению этого спектакля. — Сами-Знаете-Кто мертв, Поттер убил его. Все, кто был ему верен выловлены. Мне нет нужды и выгоды слушать про смерть такого мерзавца, как Роули, господа авроры. Покиньте же мой дом и перестаньте донимать мою семью историями, связанными с Пожирателями. Ни я, ни моя мать не имеем к ним никакого отношения. — холодно и твердо возразил Драко, смотря в глаза Уизли и настойчиво показывая, что их вторжение недопустимо. — Драко, милый, тебе стоит быть потише. Эти джентльмены пришли сюда, чтобы просто узнать, где мы находились, чтобы сузить круг поисков. Не стоит грубить, дорогой. — вежливо и спокойно прозвучал голос Нарциссы, вошедшей в гостинную в элегантном темно-изумрудном наряде. — Добрый день, миссис Малфой. Мы говорили с вашим сыном, что Торфинн Роули был убит. Скажите, пожалуйста, где вы находились накануне этого дня. — повторил, как попугай второй мужчина, стоящий позади тыквоголового. — Мы были дома, я изучала на втором этаже старые записи про работы Доргана Кровавого, автор известной на весь мир статьи про полезные свойства слюней кентавров. Его эксперименты были жестоки, но что поделаешь. Красота требует жертв, да, господа? — доброжелательно улыбнулась Нарцисса, смотря в глаза каждому и никому сразу. — А мистер Драко? Чем он был занят? — с остервенением сказал мужчина, выступающий вперед, словно хотел вынести обвинение в чем-то. — Я был дома, сидел в своей комнате и записывал свои мысли в блокнот. Это незаконно, Уизли? — подняв бровь съязвил Драко, забыв добавить к фамилии слово «мистер», а может и не забыв… — Мистер Малфой, соблюдайте субординацию. Перед вами работник Министерства Магии. На лбу Торфинна Роули были выведены слова «Мортмордре». Ее оставляют Пожиратели Смерти, когда совершают убийство. Мы полагаем, что Роули убил кто-то, для кого убеждения Волан-де-Морта являются священным заветом. — терпеливо сказал Артур Уизли, смотря на Драко и думая, что у этого юнца вряд ли бы хватило смелости на подобное. — Вы правы, мистер Уизли. Моя семья не те люди, кто были верны Темному Лорду. Единственная причина, по которой я или моя мать будет помогать вам и расследованию, это смягчение условий содержания и свидания с отцом. Хотите нашего сотрудничества? Люциус Малфой будет переведен в отдел Азкабана, где визиты дементоров снижены до минимума. — проговорил блондин, вставая из-за стола и протягивая руку рыжему мужчине, как знак договора об условиях их дальнейших встреч. — Жалкий щенок, ты вообще понимаешь, что мы можем упечь тебя и твою мамашу за решетку быстрее, чем ты превратишь это рукопожатие. Ты будешь помогать следствию, потому что иначе, окажешься за решеткой. Понял? — завопил низкий мужчина, чье лицо стало еще безобразней от искажения. — Харрисон, успокойся, не забывай про этикет. Мистер Малфой, я принимаю ваши условия, но свидания невозможны. В первую очередь это является угрозой побега и угрозой вашей жизни. Дементоры будут жаждать напасть, не стоит искушать их. Люциус Малфой будет переведен в камеру более лояльного режима, а вы поможете нам распутать это дело. — подытожил Уизли, делая шаг навстречу и сжимая руку слизеринца, несильно ее тряхнув. Вся группа незваных после установления графика визитов в аврорат и встреч лично с Уизли удалилась из поместья, пройдя в камин и растворяясь в зеленом пламени. Нарцисса улыбнулась Драко и не сказав ни слова вернулась к своему занятию в оружейной. Блондин присел назад и ощущая эйфорию от одержанной победы над работниками Министерства, продолжил натирать метлу и думать о том, что сказать Грейнджер на приеме и в какие подробности его прошлого стоит ту посвящать. Молодому человеку, который с раннего детства быть скрытным и не делится ни с кем своими внутренними переживаниями, было страшно подумать, что кто-то вроде грязнокровки с Гриффиндора будет слушать его мысли и случае из прошлого. Нежелание открываться и делать какие-то уступки в вопросе доверия сильно тяготили Драко, который без доли сомнения понимал, что по-другому его лечение не будет иметь результата. Хочешь не хочешь, а придется быть менее замкнутым, если жизнь дорога… Парадокс заключался в том, что во время обучения на шестом курсе тетка Беллатриса учила парня закрывать свой разум и мысли от любого проникновения, ее уроки тяжело дались слизеринцу, а вот теперь, спустя несколько лет и целую войну Драко предстояло вновь научится кому-то верить. Что ж, оставалось надеяться, что Грейнджер применит какие-то более гуманные способы, нежели безумная сестра матери. Два дня после приема к Драко Малфоем Гермиона не могла сосредоточиться на своей работе полностью. Случай слизеринца был выходящий за пределы всех знаний и историй в колдомедицине. Юная леди не могла найти ни одного ответа в книгах, что чрезмерно ее злило и подстегнуло. Для правильной Гермионы Грейнджер книги и справочники были первой инстанцией истины, источниками мудрости, и в случае чего помощниками в любом деле и вопросе. Перерыв горы литературы и обратившись чуть ли не к древним легендам гриффиндорка не нашла ни единого похожего случая, где совпадали бы все симптомы. Неудача невероятно раздражала дотошную целительницу и заставляла бороться до конца, пока долгожданный ответ не будет найден. В день, когда на страницах Ежедневного пророка появился гигантский заголовок о смерти бывшего Пожирателя Смерти, чье имя не уточнялось в первых строках, Грейнджер с беспокойством распахнула тонкую газету, ища скорое успокоение, что это не ее новый пациент, чье состояние было нормально накануне. Текст статьи содержал краткий рассказ о Торфинне Роули, его деятельности в эпоху Темного Лорда и описание смерти. Все очевидцы волшебным образом исчезли, и Министверство подозревало, что в совершенном преступлении были замешаны беглые Пожиратели смерти. Гермиона перечитала статью и поймала себя на пугающей мысли, что новость про бывшего убийцу ее порадовала, хоть и была ужасной. Девушка перелистнула страницу и увидела знакомые белокурые кудри около заголовка колонки. Рита Скитер раскрывает подковерные игры Аврората и Гарри Поттера. В тексте надоедливая букашка, коей и была сама журналистка, описывала, что грядет время, когда всех бывших преступников буду убивать, ведь содержать Азкабан слишком дорого по мнению Кингсли Бруствера. Брюнетка закатила глаза и раздраженно прошептала, что единственное, что стоит сократить для экономии это количество статей от ее прытко пишущего пера. Гриффиндорка закрыла газету и сложив его пополам, аккуратно отложила на край, не нарушая композиции вещей на столе. В течении получаса у Гермионы должна была начаться вторая терапевтическая встреча с Драко Малфоем, к которой она подготовила особый чай и зелья для более детального проникновения в образы молодого человека. Спустя сорок минут ожидания блондин так и не появился в кабинете целительницы, а девушка с ресепшена три раза ответила Грейнджер, что Малфоя нет внизу. Небольшое сомнение в том, что слизеринец достаточно храбр для повторения такого неординарного способа лечения, скользнуло внутрь кудрявой головы, окутывая разум девушки, как лоза. Дверь дернулась, и ручка неприятно заскрипела, когда высокая фигура Драко Малфоя показалась на пороге, как темно-серое пятно на фоне светлых стен офиса. Молодой человек закрыл дверь, громко захлопнув ее, будто придавал этому значение, что сеанс начался, а затем присел на диван, перекрестив ноги и смотря на Гермиону в упор, даже не думая извиниться за опоздание. — Виноват, Грейнджер, приходил отец своего лопоухого, допрашивал нас, не мог вырваться раньше, хотя, разумеется, я очееень спешил. — вяло и растянуто начал язвить парень, меняя положение ног и не сводя наглых глаз с колдомедика. — Хорошо, здравствуйте, мистер Малфой. Сегодня мы начнем наш первый настоящий и полный сеанс по плану моего лечения. В прошлый раз вы оставили у меня чашку, это хорошо, потому что сейчас мы выпьем особый настой, он раскроет ваше сознание шире, а зелье от аптекаря из Косого переулка поможет нам начать изучение ваших иллюзорных образов с самого начало. — упираясь локтями в стол проговорила Гермиона, смотря в упор на своего оппонента, не желая проигрывать старому знакомому зрительный поединок. — Как скажешь, Грейнджер, после визита этих недоумков я не хочу еще и с тобой ругаться. Тащи сюда свой настой и приступим. Кстати, ты даже не спросила, почему Уизли вторгся в мой дом. И куда подевалась твоя самая удивительная и поражающая черта, необычный талант быть вездесующейносневсвоидела любопытной всезнайкой. М, Грейнджер? Ах, вот оно что, ты уже и сама почитала Пророк, ну разумеется, тебя хлебом не корми дай что-нибудь новое вычитать. — растянувшись на диване, ворчал Малфой, покачивая ногой в такт какой-то песни, которую Гермиона никак не могла вспомнить. — Ваддивази! — вскрикнула Гермиона, посылая в Драко его чашку, что ударилась об его грудину и приземлилась на живот. — Черт, Грейнджер, что ты творишь, дура! — прошипел Малфой принимая вертикальное положение и со злостью смотря на целительницу. — Мистер Малфой, я вам уже говорила, что существует субординация и правила приличия в общение. Соблюдайте их и тогда ничего более из моих вещей в вас не направится. — спокойно ответила гриффиндорка, пропуская мимо ушей оскорбления слизеринца и усаживаясь на стул перед ним, приготавливая настой и зелья, которые нужно было хорошо взболтать. Драко наблюдал за светящимися жидкостями в двух колбах, оценивая их и думая о том, как они были приготовлены. Молодой человек предполагал, что использовался порошок из когтей феникса и пыльца горных стрекоз с юга Германии, но это все были домыслы. Каждый зельевар, кто изобретает новые рецепты никогда не раскрывает секрета своего успеха. Это был закон, который талдычил каждую пару Гораций Слизнорт. Гермиона присела на край стула и в нетерпении налила в кружку Малфоя дымящуюся жидкость, которая нагрелась после небольшой тряски. Когда дым рассеялся в стакане оказалась ярко-желтая субстанция, напоминающая сливочное пиво по плотности и внешнему виду. Гермиона внимательно наблюдала за тем, как слизеринец выпьет все до дна, а затем спросила, как ощущения, заметив, что глаза блондина стали сверкать, а кожа порозовела, словно тот сильно смутился. Девушка протянула юноше пузырек с зельем для погружения в его сознание и прошептала заклинание, которое за годы практики и работы научилась применять без палочки. Малфой откинулся назад на спинку дивана, расслабляясь, словно все его тело становилось ватным, а веки тяжелели, унося парня из кабинета гриффиндорки в какое-то забвение. Световой поток в форме изогнутого луча разрезает темное пространство на две части. Драко оказывается в коридоре в отделе тайн. Все выглядит немного иначе, чем обычно, он не бежит, а стоит посреди темного узкого прохода, стена позади парня с резкостью ударяет его в спину, двигаясь в направлении противоположной стены. Юноша смотрит, а бежать некуда, приходится отдаляться от стены, настигая дверь перед собой. Секунда и перед тем, как две стены слились, парень проникает внутрь своего нового образа. Это иллюзорное расположение вещей навсегда останется в памяти Малфоя. Зал заседания нижних подвалов Министерства магии. Перагус Мерканти оглашает начало слушания по делу №198 в отношении семьи чистокровных волшебников и Пожирателей смерти из рода Малфой. Тусклый свет и битком набитый зал не дает никому свободно вздохнуть, ведь помещение слишком мало, чтобы быть достаточно проветриваемым. Драко стоит рядом с матерью, которая, как и он сам закованы в магические цепи. Люциус сидит в клетке посреди зала, как перепуганный зверь в неволе, а все присутствующие с отвращением смотрят на него, словно он был прокаженным. Малфой поворачивает голову и видит Грейнджер, наблюдающую за ним, а затем заседание ускоряется. Вот сам Драко уже стоит у трибуны со стороны обвиняемого и слушает перечисление всех его преступлений за время войны. Мерканти монотонно читает и читает с листков, что все не кончаются, а сам парень ощущает себя обреченным. Все присутствующие таращатся на слизеринца, рассматривая его и думая, что за всей спесью дорогих тканей и аккуратно уложенных волос скрывается пустота и мрак души мальчика. Драко моргает и смотрит перед собой, морально абстрагируясь от всех этих глаз, считающих его мерзавцем всего магического мира. Негромкий голос судьи разрезает воздух, когда блондин только смог успокоится и подумать о том, что скорее всего его посадят, ведь его метка на руке навсегда останется символом его испорченности, словно он болен заразной хворью, что ему передалась от отца. — Драко Люциус Малфой, вы совершали преступления против маглорожденных? Молчите или возражайте, но прежде, давайте послушаем несколько свидетелей защиты. Господа присяжные Визенгамота, я вызываю Гермиону Джин Грейнджер героиню войны и однокурсницу подсудимого. Мисс Грейнджер, вы видели, как мистер Малфой использовал запрещенные заклинания? Что вы можете сказать касательно его отношения к идеологии Темного Лорда? — как заевшая пластинка тараторил Мерканти, шурша бумагами, которые зачем-то перекладывал с места на место. — Добрый день, уважаемые судьи, я Гермиона Джин Грейнджер, клянусь говорить правду, отвечая на вопросы. Я не видела, чтобы подсудимый использовал темную магию, он был чаще всего без палочки. Я не уверена, что Драко Малфой был сторонником Волан-де-Морта. Насколько я его знаю, он слишком труслив, чтобы навредить кому-то. Им двигал страх за семью, а не желание избавить мир от маглорожденных. — ответила Грейнджер, не повернув головы в сторону блондина, лишь краем глаза скользнув по нему, как по незнакомцу. — Спасибо, мисс Грейнджер, ваши слова имеют вес и если, вы говорите, что подсудимый был вынужден совершать какие-то действия, следствие это выяснит. — закрыв папку проговорил Мерканти, смотря на Малфоя младшего и решая, что делать дальше. Теплое ощущение в груди разлилось внутри парня, когда комната стала тускнеть, а световой луч пронесся у него перед глазами. Образ растворился, сменяясь на потолок кабинета Грейнджер. Гриффиндорка сидела напротив парня и записывала все, а затем, отложила блокнот на столик, встала и взмахом палочки сделала им чай, расставив все на две персоны. Малфой удивился, что после сеанса с погружением, его тело находилось в абсолютном расслаблении, глаза смыкались от дремоты, а голова прояснилась. — Мистер Малфой, исходя из увиденной картины на ваш взгляд, были ли какие-то изменения в образе, которые я могла упустить? По-моему, все было именно так, как мы наблюдали. — озадаченно сказала Гермиона, смотря на пациента и не понимая, что он так на нее уставился. — Ну, мне кажется, что ты права, все действительно было, как в реальности. И еще. Что это за зелье? Оно какое-то расслабляющее, словно дурман. — спокойно ответил Драко, присев на край дивана чтобы забрать чашку. — Подождите про зелье, Малфой. Вас разве не интересует, почему в этот раз ваш недуг не стал искажать реальность, и мы увидели все, как оно и было? — взволнованно произнесла Гермиона, смотря на слизеринца, который похоже не понимал, что та от него хочет. — Я знаю, почему так, Грейнджер. Это воспоминание является идеальным. Потому что твои слова и слова Поттера спасли меня от заключения. Что может быть лучше, чем то, что вы выступили в мою защиту, хотя мы в школе враждовали. Там нечего исправлять или дополнять, Грейнджер. Оно совершенно и исказить его невозможно. — ответил блондин, смотря на гриффиндорку, что немного покраснела от того, как он описал свое отношение к тому заседанию. — Так почему тогда вы видите эти образы? Вы думаете, мистер Малфой, что мозг пытается создать лучшую картину мира для вас? Менее травмирующую… — тихо проговорила Гермиона, которую поразила собственная догадка. — Я намерен думать, что так и есть. Потому что в образах Хогсмида я был на шестом курсе с друзьями, Грейнджер. Все было так, словно не было войны, и мне не надо было придумывать, как заработать себе место и уважение среди Пожирателей. — подытожил Драко, стуча пальцами по кружке, что выдавало его волнение из-за откровенности. — Хорошо. Вы готовы поговорить о прошлом, Малфой? — спросила девушка, надевая вновь маску серьезности и уверенности, решив, что позже обдумает свои выводы. — Готов, Грейнджер, ты ведь не можешь упустить шанс, чтобы припомнить мне все гадости, что я тебе говорил все годы обучения… — закатив глаза отмахнулся парень, смотря на колдомедика и представляя, какой ад сейчас начнется. — Я не собираюсь это обсуждать. Только то, почему вы считаете происходящее в вашем доме ужасным? Идея чистокровности предполагает лояльность к подобным вещам. Каким образом вы пришли к выводу, что для вас война стала испытанием, а не возможностью установить новый магический порядок, где вы и ваши родные стали бы самой влиятельной семьей всей Британии? — смотря в листок спрашивала Гермиона, думая, что, наверное, Малфой просто прикидывается жертвой, которая не может оправится от войны. Глупая попытка обелить себя, сделать не агрессором, а жертвой. — Ты ничего не понимаешь, Грейнджер! Все было не так и то, что на суде я не стал оправдываться и вымаливать прощение у сборища этих надутых идиотов в шляпах, ты вообще ничего не понимаешь, ясно?! — возмутился Малфой, смотря на оппонента, ощущая гнев от вопросов, что спросила целительница. — Хорошо, тогда расскажите мне, мистер Малфой, как все было. Это важно для моего понимания, что вы ощущали и думали, чтобы иметь представление о происходящем. — вежливо ответила девушка, не повышая голоса, хотя реакция ее разозлила, казалось бы, сиди и играй свою комедию дальше, но он же еще и возражает. Наглец. — После пятого курса, когда ты и Поттер проникли в отдел тайн и вступили в бой, а затем призвали Орден, отец потерял все. И дело не только в чистой репутации, а буквально все. Он стал изгоем и на стороне Пожирателей. Над ним смеялись и потешались, что мальчишка и его друзья помешали ему. Позор был настолько объемен, что Волан-де-Морт хотел просто убить нас. А затем отца посадили, наша семья оказалась отрезана с двух сторон. Беллатриса предложила выход, чтобы восстановить свое место среди сторонников Темного Лорда. Ее фанатичная любовь к нему была сильнее, чем здравый смысл, она не могла вынести, что ее хозяин отверг семью ее родной сестры и также разочарован в ней, как и в моем отце. А потом она заключила с ним сделку, которая предопределила всю мою дальнейшую жизнь… — строго закончил парень, смотря перед собой и думая, что золотая девочка не способна понять его страданий. — Что было дальше, мистер Малфой, не останавливайтесь? Я предполагала, что Беллатриса Лестрейндж как-то повлияла на вас. Не каждый подросток, по своей воле принял бы решение вступить в ряды убийц. — терпеливо сказала Гермиона, смотря на пациента и думая, что видимо ему и правда сложно говорить о прошлом. — Что дальше, что дальше! Ничего не было дальше! Ничего кроме тьмы, что поглощала меня целиком, обволакивала и заставляла ощущать себя одиноким. Тебе будто нравится слушать это, Грейнджер… — хмыкнул и замолчал блондин, отвернув голову и думая о том, как бы сбежать от темы. — Нет, мне это не нравится, но, чтобы я могла выяснить, что с вами я должна знать все ваши эмоции и потрясения! Так что прекратите огрызаться и говорите, время приема не резиновое… — громко отчеканила, как станок, Гермиона не моргая и не отводя взгляд в сторону. — Врямя приемя не резинивоеее… — с агрессией передразнил ее парень, скорчив рожицу и закатив глаза. — Хорошо, но слушай, я не понимаю, как ты вообще решила пойти в колдомедицину? Если ты хочешь откровенности, будь добра, и сама рассказать мне что-то. Мы будем сохранять тайны друг друга и в случае чего не разболтаем лишнего. — лукаво улыбаясь проговорил Малфой, не услышав на свою детскую выходку ответа и решив, что из этого разговора он получит больше выгоды, чем его оппонент. — У нас прием, а не светская беседа, я лечу вас, а не допрашиваю. Но если вы перестанете так бездарно тратить мое время, хорошо. Я пошла в колдомедицину, потому что испытываю жалость и сочувствие к бедным людям, кто потерял часть своего рассудка. Жизнь жестоко с ними обошлась и все, что общество может для них сделать, так это поддержать и помочь им излечиться. Все заслуживают руку помощи, исцеления, Малфой. — тихо закончила Гермиона, которая уже и сама не понимала, о ком именно она говорила. — Воодушевляющая гриффиндорская бравада, старик Дамблдор хорошо вас натаскал чтобы вы и после его смерти речи толкали, как какие-то герои-самоубийцы. Что ж, думаю ты была честна. — вновь закатив глаза съязвил слизеринец не отводя серых глаз от чашки Гермионы, что та крепко держала в руках. — Мистер Малфой, я всегда честна с теми, кто мне открыт. Говорите вы, я слушаю, иначе моя бравада, как вы выразились, не имеет смысла. — терпеливо протараторила брюнетка, чьи нервы уже были на пределе из-за ловкого увертывания Малфоя. — Когда Темный Лорд вызвал нас с матерью в особняк Лестрейнджей, где и проходило посвящение, тетка была на седьмом небе от счастья, она всеми способами приободрила мою мать, уверив, что Волан-де-Морт ценит нашу семью и примет в свои ряды нового члена, как самого желанного волшебника. Глупая пожирательница ошиблась. Реддл хотел потешиться над моей мамой, просто унизив ее перед всеми, а затем убить нас, найдя серьезную причину для этого. Когда темная магия вывела силуэт метки на моем предплечье, Беллатриса вызвалась обучать меня, чтобы я был готов к атаке Ордена и Поттера лично. В следующие несколько недель в малой гостиной мэнора она пыталась дрессировать меня. Окклюменция и легилименция были ее предметом, но способы обучения отличались от уроков в школе. Тетка пытала меня круциатусом каждый раз, как мой разум поддавался ее магии, а сама волшебница, как стадо бизонов проникала в мою голову, смотря на воспоминания с друзьями. Обезумевшая пожирательница могла несколько часов мучить меня, а затем просто оставляла без сознания на полу. К концу лета перед шестым курсом я уже умел закрывать свой разум, заслоняя все воспоминания толстой броней, но страх от новой порции боли не покидал меня пока я не оказался в стенах Хогвартса. — рассказывал мальчик, иногда поглядывая в окно и думая, что гриффиндорка скорее всего считает, что он все это заслужил. — Зачем вам давались эти уроки? Ведь никто не стал бы применять к вам заклинания, связанные с проникновением в сознание, мистер Малфой. И почему по прибытию в замок вы перестали тревожиться, по сути, вы находились на территории врага. Дамблдор подозревал о том, что вы приняли метку и все равно оставил вас в школе, как вы думаете почему? — спросила девушка, выводя на листе бумаги ровные узоры, желая сконцентрироваться на визуализации, что помогала раскладывать все знания по полочкам. — Я думаю, старик считал, что в школе за мной проще присмотреть, чем делать это вне ее стен. Беллатриса сделала вывод, что из-за моего юного возраста я могу думать неправильно и сделать ошибку, которую Темный Лорд точно не простит, если проникнет в мое сознание. Она защищала меня и пыталась сделать не такой легкой добычей для искусного мага, такого как Том Реддл. — подытожил молодой человек, смотря на девушку и словно не понимая, зачем она задает ему очевидные вопросы. — Хорошо, допустим, что миссис Лестрейндж и правда хотела закрыть ваши тайные страхи от хозяина, но вам не кажется, что ей было важнее не позволить вам опозорить ее. Это интересная тема для беседы, но вернемся к директору школы. Дамблдор был слишком могущественным волшебником, чтобы не понять, что вы задумали и не стал вас прогонять, потому что хотел защитить от Волан-де-Морта, спасти и присмотреть, чтобы вам никто не навредил, мистер Малфой. Может вам просто стоит подумать о том, что вы были дороги директору, просто потому что были учеником его школы, были важны, потому что были ребенком? — подняв бровь спросила Гермиона, внимательно наблюдая за тем, как выражение лица высокомерного слизеринца менялось. В голове слизеринца не укладывалось, как Грейнджер могла такое сказать, зная, что это именно он пытался не один раз убить Дамблдора. Парень растерянно пытался найти причину, по которой смог бы сделать вывод, что девушка напротив него просто нелепо шутит, врет или просто жестоко стыдит его. Но такой причины не находилось. В порыве исступления от перебора вариантов в мозгу скользнула неприятная мысль, что у Грейнджер нет поводов делать что-то подобное. Краска от прилившей к голове крови выступила пятнами на бледном лице, а виски намокли от капель пота, что выдавали насколько блондин нервничает из-за начатой темы. Гермиона встала и налив в чашку пациента холодной воды, протянула тому через стол спасительную жидкость, что помогла парню снова выровнять температурный режим во всем теле. Драко глубоко задышал, стараясь успокоить свое сердцебиение, расходившееся громкими толчками по всей грудной клетке, словно табун быков бежал, а земля содрогалась. Целительница присела на своего место и не смотря на Малфоя начала отсчитывать время, когда будет уместно продолжить расспросы. Время бежало, как водный поток в горной местности, но в серых глазах так и не наблюдалось хладнокровие, присущие парню обычно. Девушка поправила пряди непослушных волос и прочистив голос, нарушила тишину, желая помочь бывшему однокурснику справится с потрясением. — Мистер Малфой, я предлагаю вам сменить тему и продолжить рассказ о том, что происходило в течении шестого курса. Пожалуйста, постарайтесь взять себя в руки и посвятить меня в тонкости ваших переживаний. — вымерено сказала гриффиндорка, меняя положение ног и твердо держа речь, словно от этого зависел ответ слизеринца. — Что ты хочешь еще узнать? Я был одинок, весьма замкнут и боялся, что все, кто мне дорог в стенах школы отвернуться от меня из-за метки. Я стал чаще отлучаться из общей гостиной, не приходил посидеть во время выполнения домашнего задания и прятался в женском туалете, куда никто никогда не заходил. Единственная кто со мной говорил на протяжении многих недель была эта странная девочка, призрак в туалете. Миртл, кажется. Она как раз и знала о всех моих страхах. Я рассказывал ей о матери, что строчила мне письма, жалуясь на тот ужас, что Темный Лорд устроил у нас в мэноре. Это привидение оказалось весьма полезным, хоть и было мертвым уже не один год, но может она была моим одним другом весь тот год. В Хогсмид я не ходил, мне было стыдно веселиться и покупать сладости пока мои родители, каждый по-своему страдал. Отец гнил в тюрьме, а мать погибала в заложниках у кучки Пожирателей, что оккупировали мое родовое поместье, как паразиты. Каждый преследовал свои интересы. Беллатриса хотела, чтобы ее единственный племянник достиг почета среди убийц, мать желала свободы от кошмаров внутри ее дома, Снегг жаждал помочь мне, но сам, по-моему, не понимал, как это сделать. — монотонно бубнил мальчик, смотря на свои тонкие колени в брюках, вспоминая, как на полу туалета третьего этажа он также жаловался на все вокруг другой грязнокровке. — Значит сейчас вы понимаете, что все действия ваших близких не были направлены на помощь, скорее на получение собственной выгоды? На ваш личный взгляд, кто из них сильнее влиял, и ощущаете ли вы досаду или боль от того, что все так обернулось в прошлом? — спросила Гермиона и взглянула на часы, которые указывали, что их сеанс скоро должен подойти к концу. — Я все понимал и тогда, Грейнджер, я не дурак и знал, что я просто способ для получения выгоды. Только мама не желала мне зла, она хотела просто защитить сына и спасти его от смерти. Беллатриса в своей ненормальной любви к Темному Лорду не замечала, что она разрушает наши жизни, ведь это была ее идея, чтобы я принял метку. — резко отозвался Драко, пронзив острым взглядом свою собеседницу. — Хорошо, мистер Малфой, к сожалению, наша беседа вынуждена прерваться из-за окончания времени, я жду вас через два дня. Считаю, что наш диалог был весьма продуктивен, и я обдумаю все на досуге. Хорошего вам дня, постарайтесь больше не опаздывать, а если так и случается, то посылайте Патронус вперед. — вежливо и официально проговорила гриффиндорка, звуча как запись голоса робота. — У меня нет Патронуса, так что это будет затруднительно, я буду не опаздывать. Пока, Грейнджер. — выходя из кабинета сказал Малфой и с силой захлопнул дверь, что делал по привычке, ведь забывал, что обычные не так тяжелы, как в мэноре. Гермиона Грейнджер присела на место, где еще несколько минут назад сидел ее пациент и закрыла глаза, раздумывая над его рассказом и словами про прошлое и отношение к нему. Девушка нахмурилась и попыталась поставить себя на место слизеринца, но резко прервала себя и осознала, что она была на том же месте в свои восемнадцать лет, когда отправилась с Гарри и Роном искать крестражи. Однако, храбрая гриффиндорка осознала, что они с Малфоем были по разные стороны войны, только у него не было особо выбора к кому примкнуть, все было предопределено заранее. Может это и тревожило блондина? Полное осознание, что его жизнь и выбор ничего не значат, а решения принимаются не им самим, а отцом, либо безумной теткой. Над этим вопросом стоит задуматься, ведь лишение такого важного фактора, как самостоятельность в поступках может быть разрушительнее, чем сами последствия этих поступков. Гермиона не знала, что думает сам парень и решила, что на следующем сеансе с этого и начнет беседу, которая должна пролить свет на тайны души Малфоя, которые он всегда скрывает под наглостью и грубостью слов. Драко аппарировал на дорожку из гравия, ведущую к высоким воротам поместья. Все вокруг парня казалось серым и искусственным. Деревья с тонкими листьями бледного цвета склонялись под углом, словно невидимая сила тянула их к земле, увлекая в недра, откуда те брали свое начало. Небо, отягощенное тучами, низко висело, давя на глаза, словно касаясь макушки головы. Вся природа дышала странным ощущением, что жизнь неумолимо движется к концу, заворачивая на резких поворотах и бесконтрольно меняя свою высоту. Настроение блондина оставляло за собой тяжкий груз в груди, так словно мальчик вновь вынужден переживать самые страшные ужасы войны. Драко прошелся по саду, чьи кустарники и клумбы давно не видели рук Нарциссы, что с трепетом и благоговением ухаживали за каждой веточкой, чтобы растения выглядели опрятно и ухоженно. Малфой остановился около невысокой скамьи перед прудом и присел, вглядываясь вперед и вспоминая, как еще маленьким ребенком он бегал по траве и заливисто смеялся, потому что мать не могла никак его поймать. Слизеринец усмехнулся, когда образ беззаботного детства растаял перед глазами, а сам юноша осознал, что теперь он стал взрослым и несет за свою семью ответственность вместо Люциуса. Драко нахмурился и достав палочку, взмахнул ею вырисовывая кончиком искрящийся след. Губы парня тихо и еле дернувшись прошептали заклинание «Экспекто Патронум», но ничего не произошло. Малфой встал и сжав древко покрепче представил перед собой свой первый выигранный матч против Гриффиндора, а затем повторил: «Экспекто Патронум». Слова звучали более уверенно и громко, поэтому, легкий дымок из конца палочки вырвался, как выхлоп света и угас, оставив после себя лишь разочарование от очередной неудачи. Отбросив мысль о третьей попытке, юноша рухнул на скамейку и закрыл руками глаза, думая, что все бесполезно и его попытки жить дальше и походы в клинику Грейнджер. Злость на свое прошлое и действия, которые его вынуждали совершать была как острая игла, входящая под кожу и причиняющая боль. Терпеть ее можно было, даже можно было привыкнуть, но расслабить тело и отпустить себя не выходило. Смахнув слезу из уголка глаза, мальчик встал и пошел к дверям мэнора, желая просто запереться у себя в спальне и обдумать, что вообще он может сделать, чтобы помочь себе исцелиться. Ключевое слово было «Исцеление», которое крепко цеплялось за единственную ассоциацию, которую мог предложить разум блондина. Гермиона Грейнджер была целительницей и, поэтому, должна была ему помочь. Однако путь исцеления всегда зависит от того, кто по нему шагает. И в этом выводе парень трезво осознавал, что если он сам не начнет двигаться, то откатиться назад в самые мрачные моменты своего состояния, когда его недуг настолько поглотил его, что не давал спать по ночам. Слизеринец вошел в темную спальню и расположившись на высокой кровати стал думать, с чего он должен начать. Первое, что пришло парню в голову была идея, что за все годы своего обучения он никогда и никому не открывался, а лишь врал и скрывал все, что только мог. Вывод напросился сам собой, что его собственное вранье и сделало его таким закрытым и одиноким. Подобный вывод казался чем-то нейтральным на первый взгляд, но закрывая глаза и погружаясь в глубокие размышления парень понял, что результат всей его жизни в замке дал свои плоды на шестом курсе. Ситуация, в которой оказался Драко, была плодом его творения, а не вина окружающих. Пэнси, Теодор и Блейз не были невнимательными или черствыми, они скорее даже не предполагали, что Малфой может нуждаться в их поддержке и помощи, поэтому, и не давили на него. Осмотрев свою комнату, где все вещи стояли на своих местах не один год, Драко подумал, что его мимолетная идея сделать смену интерьера была не так уж и плоха. Раскрыв шторы пошире, чтобы дневной свет хотя бы немного начал проникать внутрь, парень взмахом палочки изменил цвет комода напротив кровати на более светлый оттенок. Старые шторы сменились новыми с красивыми переливами серебряных вставок в ткани. Комната преобразилась, и ее цвета различались от пастельного серого до темно коричневого. Перемены понравились мальчику, который уже давно вырос из фанатичного отношения к цветам своего родного факультета, однако оттенки зеленого все равно преобладали, хоть и сменились на более спокойные. Драко осмотрелся вокруг себя и громко позвал Тинки, что аппарировала сразу, как тот закончил произносить последний слог ее имени, молодой хозяин отдал распоряжение для домовика, чтобы та нашла хорошего дизайнера и на завтра устроила их встречу в мэноре. Малфой не желал совершать ошибку, поэтому, чтобы смена стиля проходила в комфортной атмосфере для консервативной Нарциссы, решил сделать все с помощью профессионала. Тинки кивнула и растворилась в воздухе, обещая Драко сделать все быстро. Парень, настроенный на начало нового этапа своей жизни, который положит курс на исцеление души слизеринца, вышел из комнаты и тихо постучав в дубовую дверь кабинета Люциуса, ожидал разрешения войти. Нарцисса Малфой расположившись в удобном кресле из кожи щетинистого сохатого, чье название явно не подходило тому, негромко пригласила сына войти. Молодой человек присел напротив матери, листающей толстую книгу, затем прочитал название на переплете и начал свой монолог. — Мам, слушай, я был недавно в гостях у Теодора Нотта, мы встречались в компании Пэнси. Его дом и территория перед замком выглядят свежо и современно, поэтому, я подумал, что может нам стоит пригласить дизайнера или архитектора и пересмотреть концепцию стиля мэнора? — без промедления начал блондин, смотря на мать и думая, что она точно примет его предложение с привычной для аристократки скептицизмом. — Что именно ты хочешь изменить, Драко? Нашему поместью не одно столетие и все потомки дома Малфой жили в нем именно в таком его облике. Это древняя реликвия всего нашего рода, нельзя так легкомысленно браться за изменения, дорогой. — не отрывая глаз от текста старой рукописи спросила женщина, не подавая вида, что предложение ее сильно встревожило. — Я подумал освежить фасад и привести в порядок сад, сменить оттенки и обои, придать дому более современный вид. Все-таки эпоха, когда все это было модно давно уже прошла. Наше родовое поместье выглядит вычурно и даже старомодно. Я попросил Тинки найти хорошего специалиста, завтра он прибудет сюда, и мы обсудим с ним все наши пожелания. Надеюсь, что ты не против, потому что нам пора двигаться дальше и показать всем, что наша семья не придерживается старых взглядов. Может, это поможет тебе получить свободу от назойливых работников Министерства Магии поскорее. — хлопнув себя по коленям сказал блондин, вставая и уходя, чем сильно удивил Нарциссу. — Хорошо, тогда я подумаю о том, что бы я хотела увидеть в конечном итоге, Драко, а пока постарайся не перегнуть палку и не превратить наш дом в посмешище. — ответила женщина, смотря вслед закрывающейся двери, за которой исчезла фигура слизеринца. Драко вышел из дома и начал бродить по саду, планируя то, как он бы хотел видеть участок. Все складывалось в красивую картинку, где поместье в Уилтшире задышит с новыми силами и перестанет напоминать своим обитателям, что еще некоторое время назад оно было местом пыток и убийств. Неожиданная вспышка и световой маятник проносится перед глазами младшего Малфоя, ослепляя его и сбивая с толку. Темный коридор из отполированной плитки внутри Министерства магии и худые ноги, бегущие вперед. Драко с неведомой ему скоростью приближается к двери, что медленно удаляется от него, превращая его движение в бесконечное преодоление. Ручка исчезает и белый свет заливает все пространство собой. Пронзительный крик посреди всего помещения оглушает парня, он старается закрыть уши руками, прячась от звука, но ничего не выходит. Вновь он стоит посреди темной атмосферы Малфой-мэнора, где на полу словно распятая лежит Грейнджер. Его тетя обходит худое тело гриффиндорки, как хищница, что готовится к трапезе и играет со своей жертвой. Из карих глаз по бледной щеке течет горячая слеза, а затем истощенная девушка неестественно изгибается в порыве новой волны боли и с грохотом падает на деревянные доски. Резкие образы из памяти, как на месте Грейнджер два года назад был сам Драко, с учащенным сердцебиением вырывают мальчика из замешательства. Слизеринец долю секунды думает, а затем поднимает палочку, сжимая ее что есть силы и направляет зеленый луч в обезумевшую пожирательницу. «Авада Кедавра» слышится из губ парня, в момент, когда черные, как смоль глаза оборачиваются на него. Бездыханное тело черноволосой бестии падает на пол, без единого звука или вопроса, грязные гнилые зубы скалятся в зловещей улыбке, но та мертва. Беллатриса Лестрейндж, самая преданная и фанатичная последовательница Темного Лорда навсегда оставлена в небытие. Теплое чувство в груди от совершенных действий разливается с быстротой, с которой в голову бьет осознание, что больше никому это чудовище не навредит. Ни единая душа не столкнется с нечто более ужасным, чем сошедшая с ума женщина, которую даже сложно так назвать. Драко внутри ликует, что его собственный истязатель лежит у его ног и не может больше произнести слова запрещенного заклинания, чтобы нанести вред кому-то другому. Резкий звук открывающихся дверей и слизеринец растворяется в собственном образе, его забирает с собой страж между мирами, который принимает форму маятника. Парень хмурится и поднимается с земли. Вокруг него затихшая природа Уилтшира, глубокая ночь уже заняла свое место, что ей оставил световой день. Тихое уханье сов и шелест листьев деревьев, чьи тонкие ветви колышутся от легкого порыва ветра застают парня врасплох, поэтому, он просто заходит внутрь дома. Массивного вида часы, выполненные в стиле треснувших скал, показывают, что Драко пролежал на траве больше трех часов. Время, как сухой песок великих пустынь, рассыпается, пока разум парня находится среди несуществующих образов. Все происходящее с молодым человеком невероятно пугает его, ведь каждый новый приступ становился все продолжительней и реальней. В соседней комнате Нарцисса Малфой с силой сжимала статуэтку с драконом, которая всегда висела на ее шеи после события пятого июня тысяча девятьсот восьмидесятого года. Женщина сжималась от кошмара, что поглотил ее целиком, заставляя видеть самые ужасные вещи, происходящие с ее сыном. Аристократка резко распахнула глаза и смахивая слезы с щек, решила, что отныне она больше не желает быть ложью, а это означает, что пришло время написать Гермионе Грейнджер.Глава 4 "Мрачные образы прошлого не меркнут"
26 апреля 2024 г. в 12:00