Лю Цингэ сегодня... слегка странный.
Шэнь Цинцю четко помнил, каким он был многие годы назад, ещё в юношестве: безбашенный, помешанный на сражениях, постоянно устраивающий поединки со всеми, с кем у него возникала хоть малейшая ссора, в особенности с самим Шэнь Цинцю.
Шэнь Цинцю часто казалось, что Лю Цингэ намеренно создаёт эти столкновения. И ему словно было совсем не важно, что это явно ухудшало их взаимоотношения.
Цинцю как не понимал, так не понимает и сейчас, для чего Лю Цингэ провоцирует его и какие цели он преследует.
От него было много проблем. Однако, несмотря на это, Лю Цингэ также являлся человеком чести и строгих моральных принципов — совсем не таким, каким был мерзавец Цинцю.
За это ученик Байчжань и презирал его, считая Шэнь Цинцю мерзостным выродком из богатенькой семьи. Кроме того, Лю Цингэ начинал ненавидеть его ещё сильнее, как только у него не выходило переспорить нелюдимого подлеца. Каждое их пересечение заканчивалось лишь одним исходом: они грызлись, как собаки, сцепляя свои мечи в яром бою друг против друга.
Все свое свободное время юный Лю Цингэ посвящал изнурительным тренировкам и учебным вылазкам за пределы Цанцюн, что в дальнейшем повлияло на его сегодняшнюю репутацию и навыки, за которые его и прозвали богом войны.
Шэнь Цинцю искренне никогда не понимал нрав Лю Цингэ, да и не желал понимать. Но заметить явные изменения, которые резко произошли с этим дуболомом, теперь мог даже непроницательный Шан Цинхуа: как Лю Цингэ, нервничая в присутствии Шэнь Цинцю, начинает мямлить и запинаться, как он намеренно избегает его, как лорд Байчжань отворачивается каждый раз, стоит лишь Шэнь Цинцю заглянуть ему в глаза.
«Да что с ним происходит? Если он так продолжит себя вести, поползут противные слухи. Он хочет разрушить свой блистательный образ?», — промелькнуло в мыслях у Шэнь Цинцю, прежде чем ему вспомнился тот дикий взгляд, которым Лю Цингэ смотрел на него пару часов назад.
Тогда он сначала даже не понял, кто перед ним стоит: настолько Цингэ был безобразен. Но через некоторое время Шэнь Цинцю не на шутку испугался, когда осознал, кого этот варвар ему напомнил своим взглядом. И в мыслях закрутилось лишь одно имя: Цю Цзяньло.
Шэнь Цинцю смутила не кровь. Ожидать ее на одеждах Лю Цингэ после очередных ночных «прогулок» — привычное дело.
Но вот такого взгляда он у него не видел никогда.
Лорд Цинцзин в целом ни у кого не подмечал подобного, кроме как у его бывшего «господина»: взгляд одуревших глаз, будто пьяных. Только у Лю Цингэ, в отличие от Цю Цзяньло, в нем не было животного «желания».
По крайней мере, пока.
Увидеть такого Цингэ — поистине страшно, и Шэнь Цинцю искренне надеется, что этот случай — единичный и больше никогда, никогда не повторится. Ведь несмотря на то, что отношения у них с самого начала учебы в Цанцюн не заладились, да и по сегодняшний день находятся не в лучшем положении, Лю Цингэ — единственный мужчина, которого Шэнь Цинцю не настолько сильно боится, поскольку точно знает: такие, как Лю Цингэ, не просто не интересуются, а даже не выносят любое упоминание темы парного совершенствования и ей подобных.
«Лю Цингэ же вообще ничего не смыслит в этом. Стоит прекратить волноваться по пустому поводу», — сделал вывод Цинцю.
Сейчас его должно волновать лишь предстоящее собрание горных лордов и то, как бы поскорее отмазаться от последующего разговора с его любимым «братцем» Юэ Цинъюанем, который непременно после окончания побежит прямиком к нему и захочет трепетно поболтать.
Шэнь Цинцю было не до него. Совсем не до него.
Он давно смирился с тем, что Юэ Цинъюань так и не смог простить себя за свой «проступок», а потому продолжает играть заботливого дашисюна, лишь бы Шэнь Цинцю стал, как раньше, проявлять к нему братские чувства. Только вот Шэнь Цзю глубоко наплевать на его попытки соединить остатки осколков прежних отношений между ними.
Он его никогда не простит, несмотря ни на какие нынешние уступки и подарки Ци Гэ.
«Пусть потакает мне, раз так желает, но это ничего не изменит, как бы он не старался. Пока он расцветал во всей красе в Цанцюн, я гнил в руках безнаказанности Цю Цзяньло».
Упущенное обещание, давно забытое, будет продолжать разлагаться глубоко в душе маленького Шэнь Цзю.
Но Шэнь Цзю больше нет, и никогда не будет в этом мире. Мальчик-раб навсегда исчез с лица Поднебесной.
Теперь есть лишь холодный, неприступный стратег, утонченный владыка пика Цинцзин.
И никто никогда не узнает, кто такой Шэнь Цинцю на самом деле.
***
В зале собрания ещё никого не было, кроме Юэ Цинъюаня, когда Шэнь Цинцю вошёл в него.
После взаимного приветствия он молча сел на свое место, рядом с ним, продолжив размышлять.
— О чем задумался, шиди? — с искренней легкой улыбкой спрашивает Юэ Цинъюань.
— Лю Цингэ последнее время, кажется, нездоровится. Убеди его обратиться к Му Цинфану, иначе вне Цанцюн появятся новые слухи о «странностях» лорда Байчжань. Надеюсь дашисюн понимает, что это сильно ударит по репутации школы? — шепотом сказал Шэнь Цинцю.
Лоск Юэ Цинъюаня вмиг померк. Вот от кого, так от Лю Цингэ он никаких странностей точно не ожидал.
— Шиди, прошу, расскажи поподробнее. О каких странностях речь? — также тихо спросил глава Цанцюн.
Шэнь Цинцю громко раскрыл веер и прикрыл лицо, скрывая поджатый нос.
— Сегодня ранним утром он заявился на свой пик с очередной ночной охоты, полностью покрытый кровью демонов и даже кусками их плоти. Снова начал запинаться, как только я стал расспрашивать его, а после, как обычно, раскраснелся, как девица.
— Что значит снова и как обычно? Лю Цингэ, конечно, всегда был любителем сражений, но не до такой же степени!
Их разговор прервался резким появлением Лю Цингэ.
Он что, подслушивал?
Шэнь Цинцю стало не по себе.
Лю Цингэ откровенно пялился на него. Но в его взгляде не было ничего непристойного — лорд Байчжань будто вновь стал себя вести, как раньше, с недоверием презирая его.
— Приветствую, шиди. Хотел справиться о твоём самочувствии, как себя чувствуешь?
— Благодарю за заботу, дашисюн. Я в порядке. Однако я не понимаю, к чему такие вопросы. Ты же прекрасно знаешь: у меня отличное физическое состояние и душевное спокойствие.
— Я искренне рад, что это так. Пожалуйста, если будешь чувствовать недомогание, обратись к Му Цинфану.
— Я понял твою просьбу, — Лю Цингэ коротко кивнул.
Через время подошли остальные.
Началось собрание.
Шэнь Цинцю для себя решил проверить, как себя будет вести этот Лю Цингэ. Вгляделся в его благородное лицо.
И получил взаимный взгляд глаза в глаза.
Шэнь Цинцю удивился:
«Да что с ним такое? Раньше он... даже взглянуть боялся. Что, решил выбрать другую тактику?»
***
Обсуждение прошло как и всегда спокойно, только Шэнь Цинцю устал намного больше, чем обычно.
Наконец он покинул зал и направился в Бамбуковую хижину.
Голова раскалывалась, меридианы трещали, ци бушевала в них, перед глазами все поплыло. Его начало трясти от появившегося озноба, хоть иногда и бросало наоборот в жар.
Очередное искажение ци?
Шэнь Цинцю не привыкать.
И вот он уже дошел до дома, как услышал треск ветки сзади.
«Кто-то идёт прямо сзади меня!»
Шэнь Цинцю резко развернулся и увидел... Лю Цингэ.
— Какого черта, Лю Цингэ? Ты что, следил за мной все это время? Живо убирайся с моего пика!
— Ц-цинцю, ты не так понял! Я...
— Пошел вон!
— Я лишь заметил, что тебе стало хуже под конец собрания, потому решил удостовериться, что...
— Ну и что, в чем удостоверился? У меня просто искажение ци.
Лю Цингэ опешил.
— Подожди, ты... ты что? Искажение ци? Давай я...
— Мне. Ничего. Не нужно. От тебя, — почти что прошипел Цинцю.
— Но!
— Пошел вон. И без тебя справлюсь.
Лю Цингэ помрачнел.
— Я не позволю тебе вот так просто пойти и страдать дальше. Это же не шутки, а если ты... погибнешь от этого?
— И что же ты сделаешь? Возьмёшь меня в охапку и полетишь на Цанцяо? Как же Му Цинфан будет счастлив.
Зря он это сказал.
В глазах потемнело от боли, и ноги подкосились.
Лю Цингэ поймал его прежде, чем он бы б
ольно упал на землю. Взял на руки, взлетел на Чэнлуане.
Впереди ждёт Цанцяо и разгневанный Му Цинфан.
