Эра пылающего пепла

Тяжелые шаги разрушали тишину. Драко уже устал от нее. Атмосфера поместья в эти дни чрезвычайно сильно давила на него. Дом и раньше не отличался теплотой и уютом, но этим летом все словно изменилось. Тренировки с отцом стали еще более ожесточенные. Он даже не помнил, как под вечер приходил в свою комнату и засыпал. Сотни заклинаний и проклятий отрабатывались каждый день, когда его отец был в поместье. Младший Малфой не был дураком. Естественно, он знал, с чем все это было связано. Темный Лорд вернулся. Но почему этот так тревожило его родителей? Он захлопнул дверь в свою комнату. Только здесь он мог чувствовать себя в порядке. Отец сюда никогда не заходил, только Тинки и мама. Миссис Малфой стала очень замкнутой, позволяя себе улыбнуться ему только когда они были наедине. Он всегда чувствовал ее поддержку, и оттого ему было еще тяжелее видеть, как она переживала. Драко не мог сделать ничего. Совершенно ничего. Ведь даже не знал причины такого ее настроения. Он с детства понял, что лишнее любопытство никогда не приводило ни к чему хорошему. А потому он и теперь ждал, когда ему что-нибудь объяснят. Но время шло, а понятнее не становилось от слова совсем. За окном сгущались тучи. Драко мог поспорить, что за все лето он не видел ни одного ясного дня. Тяжелые темные тучи на горизонте не оставляли ни одного просвета. Ни одного кусочка ясного неба. Такое же ощущение безысходности царило и в его душе — за все каникулы он так и не получил ни единого письма от друзей. Его словно специально пытались отрезать от всей информации. Обычно он скептически относился к «Ежедневному пророку», но теперь был бы рад даже ему. Скоро грянет буря. Дверь тихо скрипнула, оповещая о посетителе, но он не спешил оборачиваться. — Драко, — голос матери был уставшим. — Подойди ко мне. Младший Малфой оттолкнулся от оконной рамы, возле которой все это время стоял, и подошел к матери, которая уже закрывала дверь в комнату. Почему-то ему было страшно. Не за себя. За маму. Она за это лето очень сильно похудела, под красивыми голубыми глазами залегли глубокие тени. Драко провел рукой по щеке матери. Он просто хотел ей помочь. Снять с ее плеч эту ношу. — Мама, что тебе тревожит? — он все еще не хотел задавать вопросы напрямую. Вместо этого он вложил во взгляд все волнение, на которое был способен. — Возможно, тебе все-таки стоит перевестись из Хогвартса, — в голосе Нарциссы слышалось сожаление. Драко не мог так поступить, даже если это просьба матери. Не мог ее оставить одну со всеми этими переживаниями. — Это исключено, — он убрал ладонь с ее лица и сжал руки в кулаки. — Просто скажи, что происходит? Почему ты говоришь о таком? Почему мне совершенно ничего не рассказывают? Я же ваш сын! Твой сын! Я хочу знать, что происходит. Я хочу помочь тебе. Нарцисса сжала губы. Она знала, что он так отреагирует, но не могла не предложить ему это. Она взяла его лицо в ладони и поцеловала в лоб. — Я не могу рассказать тебе обо всем, но ты должен знать, что грядут темные времена. Она не спешила отпускать его лицо, смотря ему прямо в глаза. Он задыхался от этого взгляда. Ему буквально кричали: «Не спрашивай, просто слушайся». В нем было столько теплых чувств, которые смешались со страхом и волнением. — Я знаю, мам, он вернулся, но разве нас это касается? Бояться должны эти поганые грязнокровки, — руки Нарциссы дрогнули на последнем слове. С годами он все больше становился похож на Люциуса. — Ты прав, мой феникс, ты прав, — голос Нарциссы едва заметно дрожал. — Я просто хотела сказать, что для меня твоя безопасность на первом месте. Я не знаю, что с тобой может произойти. Она улыбнулась самой искренней улыбкой, на которую была способна. Драко пробил озноб. Это совсем не та улыбка, которую он так любил. Никакого счастья. Но он проглотил это. Она не должна думать, что он слабый. Он справится. Она должна думать, что он верит в то, что дело только в обычном материнском беспокойстве. Нарцисса, посмотрев на сына еще с минуту, отпустила его лицо и бесшумно вышла из комнаты. После таких разговоров у Драко возникало еще больше вопросов. И эта тяжесть внутри… Как же сильно его все это волновало. По ночам ему снились кошмары, что с его семьей что-то может произойти. Он не пил зелье сна без сновидений. Он словно хотел наказать себя этими снами. Они давали ему силы тренироваться. «Что бы не произошло, я ее защищу. Свою семью. Свою маму». За окном и так не было светло, но в тот момент, когда Драко вновь повернулся к окну, он понял, какая же там непроглядная тьма. Эти тучи не оставляли ничего светлого. Даже в его душе. *** Нарцисса снова лежала у себя на кровати. Она обнимала свои колени. В такие моменты она чувствовала себя маленькой напуганной девочкой. Очень хотелось, чтобы кто-то просто ее успокоил. Погладил по волосам. В такие моменты она вспоминала, как раньше ее гладил Люциус. «Я с тобой мой ангел, все будет хорошо». Она не слышала этих слов слишком давно, но в ее голове они звучали так, словно Люциус стоял прямо за ней. Вторая война закончит то, с чем не справилась первая — она разрушит их семью. Нарцисса в этом не сомневалась. Состояние ее мужа беспокоило ее все сильнее. Он снова где-то пропадал, а когда возвращался, то занимался с Драко до изнеможения. Она понимала, что это была необходимость, но видеть их двоих в таком состоянии ей было невыносимо. Невыносимо от того, что они не могла ничего рассказать сыну. Невыносимо от того, что не могла поделиться своими переживаниями с мужем. Невыносимо, но она все же находила в себе силы что-то делать. — Ирида, — перед кроватью с хлопком появилась домовая, которая услужливо склонила голову. — Подготовь то, о чем мы с тобой говорили. У меня нет идей, что еще можно сделать. Домовая кивнула и с таким же тихим хлопком исчезла. Осталась всего неделя до начала занятий в Хогвартсе, она должна успеть все подготовить. Встав с кровати и взмахнув палочкой, она приняла подобающий вид, чтобы выйти из комнаты. Любая ошибка была непозволительна. Хоть они и вымолили у Темного Лорда отсрочку на это лето, убедив его, что Драко не должен во все это вникать. — Он еще ребенок, мы не можем быть уверены, что он будет молчать, — в тот день Нарцисса держалась стойко, как никогда. — Люциус, я разочарован в тебе, — его холодные змеиные глаза скользили по чете Малфоев. — Думаю, ты знаешь, насколько я не люблю, когда меня кто-то разочаровывает. Круцио! Ни один мускул не дрогнул на сером лице Лорда, когда он произнес это. Люциус упал на колени и с силой опустил голову на деревянный пол временного убежища Темного Лорда. Он сжимал зубы, чтобы не закричать. Не показать еще большую слабость. Нарцисса закусила губу, чтобы остановить себя от желания броситься к мужу, который, даже зная, чем все закончится, согласился с тем, что Драко не должен во все это встревать, по крайней мере пока. В том, что происходило, виновата только она. По ее подбородку потекла алая капля, падая на старые доски и образуя практически черное пятно. — Прошу… прощения, Мой Лорд, — Люциус едва мог говорить. — Мы приготовили для Вас более… защищенное поместье. Оно находиться в Суррее. Это гораздо… ближе к Лондону. Так Вам будет намного комфортнее, — каждое слово, давалось ему все тяжелее. Наконец Волан-де-Морт поднял свою палочку. Тело Люциуса на секунду расслабилось, но не рискуя испытывать на себе гнев Лорда, он постарался подняться. Его постоянно клонило в сторону, а по телу все еще отголосками гуляла боль, заставляя сжимать зубы. — Хм, — Волан-де-Морт задумался, медленно крутя в руках свою палочку. — Неплохо, но кто тебе позволил решать за меня, что для меня будет лучше? — его глаза были все так же холодны, как и голос. — На этот раз я прощу тебя, Люциус. Впредь не забывай, что ты отнюдь не в том положении, чтобы что-то решать. Свободны, — он еле взмахнул рукой. Нарцисса коротко поклонилась и, взяв мужа за предплечье, аппарировала к дому. Идя по коридорам поместья, она скользила взглядом по каждой вазе и картине. Баснословно дорогие, но такие холодные. Как и подобало вещам, принадлежавшим богатейшему чистокровному роду. Цокот ее каблуков отбивался от безупречных мраморных стен поместья. Ковров не было, ее муж считал это вульгарностью. Она не хотела даже пытаться говорить с Люциусом о ее мыслях. В нем больше не было той любви, которую она помнила. Не было каких-то проявлений нежности. Только сила, расчет и ненависть ко всем, кто не соответствовал аристократическим идеалам их общества. Только ее воспоминания о нем, которые жили в ней. Она больше не могла с ним соглашаться. Его предрассудки касательно чистоты крови вскоре погубят их семью. Ей нужно было уберечь от этого ее сына. Хотя бы его. Она не знала, что происходило в его голове. Чем он руководствовался, оставаясь верным Темному Лорду. Но вот Драко был юн, он все еще мог меняться. Нарцисса искренне верила в это. У него были друзья, с которыми он мог позволить себе не надевать эту холодную маску. Он все еще умел смеяться. Ей нужно было спасти его, пока еще не стало слишком поздно. Она собрала всю свою волю. Если ее план будет удачно реализован, то все сложится хорошо. Ее сын будет в безопасности. И, возможно, это станет важным шагом для благополучия всей волшебной Британии. *** 29 августа 1995 г. Завтра Драко отправится в Хогвартс. Нарцисса сжала в руках перо. Ее мальчик был очень умным, он обязательно все поймет и примет верное решение. На глазах навернулись слезы, но она быстро стерла их рукавом. Ей было невыносимо снова оставлять его одного, но иначе поступить не представлялось возможным. Наступит ли время без этого «невыносимо»? Станет ли ей когда-нибудь легче? Она слишком долго жила с этим, чтобы представить, что это чувство может исчезнуть. Комната практически не была освещена. На столе стояла единственная лампа. Нарцисса не хотела, что бы здесь было светло, словно только в темноте она могла скрыть все свои переживания. Хотя бы частично. Перед ней лежало два пергамента. Один для Драко, а второй… Она так и не решила, кому отправить второе письмо. Оно должно предназначаться кому-то, кто будет достаточно умен и терпелив. Кому-то, у кого не было бы абсолютно никаких предрассудков. Кому-то, кто сможет изменить мировоззрение ее сына. В голову ей приходил только один человек, подходивший под это описание. В конце учебного года ее имя звучало в их доме с завидной регулярностью — Гермиона Грейнджер. Люциус был в ярости от того, что его сына, в ком текла чистая кровь Малфоев, из года в год обходила ничтожная грязнокровка. Нарцисса улыбнулась. Она взмахнула палочкой и нанесла на один из пергаментов еле заметный узор, напоминавший их семейное дерево. В некоторых местах она оставила следы магии, которые должны дать им подсказку, если они все сделают правильно. Она знала, что написать, а потому слова ложились быстро. Она отбросила сожаление, она верила в своего мальчика. Он справится. Возле ее стола стоял уже собранный чемодан. Она протянула два запечатанных письма домовой и отдала короткие распоряжение. Такой способ доставки был гораздо безопаснее. Сквозь тяжелые тучи светила луна. Она была подобна маленькому огоньку надежды, который все же виднелся в этой темной реальности. Нарцисса бесшумно вошла в комнату сына, письмо уже лежало у него на тумбочке. Она присела перед его кроватью на колени и аккуратно убрала светлую прядь, которая, очевидно, щекотала его нос. — Я верю в тебя, мой феникс. Она произнесла это одними губами, бесшумно. Посмотрев на него еще какой-то время, она уже собиралась уходить, но все-таки, не сдержавшись, легко прикоснулась губами к его лбу. Дверь за ней закрылась тихо. Словно в этой комнате никого и не было. *** Драко распахнул глаза и сел на кровать. Голова закружилась от такого резкого движения, а сердце продолжало биться где-то в его горле, мешая вздохнуть. Очередной кошмар. Он все еще чувствовал прикосновения его липких лап в районе шеи. Сжимавшие. Мешавшие ясно мыслить. Ему из раза в раз приходилось видеть, как погибала его семья. Как по его рукам текла кровь его матери, а ее холодное тело неприятной тяжестью давило на него. Как огромные человекоподобные тени подходили все ближе к ним, переступая через тело его отца. Он физически ощущал, что он весь в крови. В их чистой крови, которая в этих снах казалась самым отвратительным элементом. Он сжал руки на своих коленях и попытался восстановить дыхание. Так продолжалось уже около месяца, но привыкнуть к таким пробуждениям попросту невозможно. Комната тонула в предрассветных сумерках. Серый свинцовый полумрак заполнял каждый уголок, проникая даже сквозь плотные шторы. Драко чувствовал себя погребенным заживо в этой гнетущей темноте. Он сел на постель, тяжело дыша и вытирая холодный пот со лба. Снаружи не доносилось ни звука. Казалось, весь мир вокруг замер в зловещем оцепенении. Слишком темно. Даже для него. По его ощущениям, было чуть больше пяти утра. Встав, он раздвинул шторы, стараясь отогнать тяжелые мысли вместе с темнотой. Он любил эту комнату. Он правда ее любил. До этого лета. Сейчас все здесь давило на него. Огромная черная кровать с балдахином, массивный стол из темного дуба, торшер ручной работы, стоявший на прикроватной тумбочке. Его взгляд зацепился за письмо, лежавшее под этим самым торшером. Он не хотел нарушать свой утренний распорядок, но любопытство взяло свое. — Тинки, нож, — в ту же секунду перед ним появилась его домовая, державшая в руках серебряный поднос с лежавшим на нем ножом для вскрытия конвертов. Он бесшумно взял его и с тихим шелестом вскрыл неподписанное письмо. С первых слов он узнал почерк матери и внутренне напрягся. Зачем ей понадобилось писать ему письмо, он ведь еще не уехал? Строить догадки было бесполезно, ему стоило просто прочитать это письмо. «Мой любимый сын, мой феникс, мой Драко. Я долго думала, с чего начать это письмо, но время нынче не на нашей стороне. Как я уже говорила ранее, скоро в нашей жизни настанут темные времена. Более темные, чем ты можешь себе представить. Цель моего послания — постараться уберечь тебя от грядущих опасностей. Не ищи других причин моего поступка и, прошу тебя, не вини в этом никого. К сожалению, я не могу рассказать тебе всего. Прости меня за это. Я могу лишь немного направить тебя. Я верю, что со временем ты сам все поймешь. Тебя ждет серьезное испытание. Испытание, которое решит очень многое в твоей дальнейшей судьбе». Руки Драко задрожали. Он абсолютно не хотел еще больше загадок. Ему было достаточно тех вопросов, которые уже роились у него в голове. О каком поступке она говорила? За что он мог винить ее? Собравшись с силами, он стал читать дальше. «Драко, прошу, отнесись к тому, что ты сейчас прочитаешь, со всей своей серьезностью. На твоем пути возникнет камень преткновения. Ты должен будешь его распознать. Когда это произойдет, я верю, что ты сделаешь правильный выбор. С его помощью ты получишь ответы на многие свои вопросы. Мой феникс, я не смогу всегда быть рядом с тобой, направляя и защищая тебя. Недавно тебе исполнилось уже пятнадцать лет. Я знаю, что ты обязательно справишься со всем. Стань самостоятельным. Не позволяй кому-либо влиять на твою жизнь. У тебя светлый ум и сильное сердце. Прислушивайся к ним, тогда ты никогда не собьешься с пути». По щекам Драко потекли слезы. Все это письмо, каждое его слово, были похожи на прощание. Словно ее больше нет. Руки сжали письмо. Буквы расплывались под его взглядом. Нет! Он резко стер непрошенные слезы. Ему нельзя было поддаваться эмоциям. Он сильный. Он Малфой! Глаза заскользили по последним абзацам письма. «Что бы не встало на твоем пути, какие бы опасности, невзгоды или мысли не возникали, помни, что я безгранично верю в тебя. И так же безгранично люблю. Старайся поступать мудро, как и полагается наследнику нашего древнего рода. Только так ты сможешь преодолеть все. Я полагаюсь на тебя. Помни все, чему я тебя учила. Будь готов ко всему, с чем тебе придется столкнуться. То, как ты пройдешь этот путь, решит не только твою судьбу, но и судьбу всей нашей семьи. С любовью, твоя мама, Нарцисса». В этом письме было столько любви и отчаянья. Драко просто не понимал, как эти два чувства могли так хорошо переплетаться. И, сжав зубы, прижал письмо к груди. После он разровнял смятые края и, свернув, положил его в разорванный конверт. Ему еще предстояло его перечитать, когда мысли немного придут в порядок. Драко знал, что должен что-то делать, но он мог только сидеть на своей кровати, пытаясь скрыть свои эмоции за толстыми стенами окклюменции. Его тело все еще прошибала дрожь, а липкие руки его ночных видений подступали к нему все ближе. Скоро будет завтрак, и он должен быть холоден и сдержан, как и подобало Малфою. Он должен был успокоиться. С каждой выставленной стеной ментальной защиты становилось все легче. Он должен был продолжить свои утренние сборы. *** После всего, что произошло на Турнире Трех Волшебников, и возвращения Волан-де-Морта лето для Гермионы выдалось крайне тревожным. Она провела его вместе с Гарри и Роном на Площади Гриммо, штаб-квартире Ордена Феникса. Девушку не покидало гнетущее чувство опасности, что в любой момент на них могли напасть Пожиратели смерти. Она впервые настолько остро ощущала необходимость оказаться в Хогвартсе, чтобы вновь ощутить безопасность за надежными стенами школы. Гермиона помогала миссис Уизли по дому, пытаясь хоть чем-то занять руки и мысли. Но все равно ее постоянно одолевали мрачные размышления о судьбе волшебного мира. Она не могла избавиться от мыслей о событиях финала. Тело Седрика так и стояло перед ее глазами, стоило хотя бы ненадолго закрывала глаза. По ночам к Гермионе часто приходили кошмары, в которых Темный Лорд нападал на ее родителей-магглов и безжалостно убивал их. Она просыпалась в холодном поту, ее трясло от ужаса, и она не могла вновь заснуть до самого рассвета. Книги и учеба всегда были ее отдушиной, но в те летние недели Гермиона ловила себя на том, что не может сконцентрироваться на чтении. Мысли постоянно возвращались к трагическим событиям и надвигавшимся опасностям. Она чувствовала необходимость подготовиться, научиться защитным заклинаниям, но сама не знала, с чего начать. Присутствие Гарри и семьи Уизли немного сглаживало это тревожное состояние. Когда они были все вместе, Гермиона ощущала некоторую безопасность и уверенность в том, что все обязательно наладится. Но стоило ей остаться одной, как мрачные мысли вновь охватывали ее разум. Поэтому грядущее возвращение в Хогвартс было для Гермионы спасением. Она с нетерпением ждала начала учебного года, надеясь, что любимая школа и занятия помогут ей отвлечься и обрести способы защиты от надвигавшейся угрозы. Вещи она упаковала заранее, ведь она знала, что с утра ей придется помогать с этим Гарри и Рону. Иногда ей казалось, что, если они хоть что-то сделают заранее, на них тотчас же нападет целая толпа адептов неорганизованности. Гермиона фыркнула себе под нос, представив, как в дверь ломится ватага каких-нибудь тупоголовых болванов в идиотских нарядах, размахивая пустыми черепами и доставая волшебные палочки, чтобы атаковать их заранее собранными чемоданами. «Ах, вы осмелились упаковаться заблаговременно? Как вы могли проявить такую прозорливость и ответственность? Умрите, неразумные!» — передразнила она в уме эту нелепую ситуацию. При мысли об этом она невольно рассмеялась, пытаясь представить возмущенные физиономии Рона и Гарри, отбивавшихся от армии юных адептов хаоса и беспорядка. Но, тряхнув головой, Гермиона быстро отогнала эту абсурдную фантазию. Ей предстоял важный день, а, значит, нужно быть серьезной и собранной, как всегда. Хотя маленькая искорка веселья при мысли о нелепых адептах так и осталась поблескивать в уголках ее глаз. Она хотела последний раз проверить, все ли она сложила, но как только она открыла чемодан, из него выпало письмо. Странно. Гермиона могла поклясться, что видела его впервые. Но в следующую секунду ее непонимание сменилось крайней настороженностью. На печати был четко виден герб Малфоев. Это шутка? Розыгрыш? Зачем кому-то из этой чистокровной семейки писать ей, гордой маглорожденной? В голове тут же всплыли самые мрачные сценарии — вызов на дуэль, угрозы или, того хуже, страшное проклятие, запечатанное в конверте. Гермиона судорожно сглотнула, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Ее рука инстинктивно потянулась к волшебной палочке, покоившейся на столе для подстраховки. Одно неверное движение, и непростительное заклятие могло поразить ее в мгновение ока. Однако, любопытство и здравый смысл быстро взяли верх над первым импульсивным страхом. Малфой, конечно, заносчивые и надменные аристократы, но вряд ли они стали бы предпринимать нечто настолько радикальное, как попытка навредить студентке Хогвартса. Им грозила бы ответная кара со стороны Дамблдора и Министерства. Поборов сомнения, Гермиона осторожно вскрыла конверт отточенным движением, которому ее научил Гарри в прошлом году. Письмо не взорвалось и не распылило ничего опасного, что явно было хорошим знаком. Прочитав первые строки, девушка невольно округлила глаза от изумления, забыв о предосторожности. «Уважаемая мисс Грейнджер, Позвольте начать с извинений за то, что беспокою Вас столь странным и необычным посланием. Но обстоятельства вынуждают меня предпринять этот шаг, невзирая на все условности и предрассудки». Ей написала сама Нарцисса Малфой, и, судя по первым предложениям, угрожать явно никто не собирался. Признаться, поначалу она думала, что это письмо от Драко. В отличие от его родителей, с ним ее связывало хоть что-то, пусть это и была всего лишь учеба на одном курсе и взаимные обмены оскорблениями. Справившись с первой вспышкой эмоций, Гермиона продолжила читать это, без сомнений, странное письмо. «Дело в том, что я, Нарцисса Малфой, оказалась в опасной ситуации, детали которой я не могу раскрыть в данном письме. Мне пришлось оставить свой дом и моего единственного сына ради его же безопасности. Возможно, Вам будет странно читать столь доверительные строки от меня, ведь до этого мы были едва знакомы. Однако, я наблюдала за Вами все эти годы в Хогвартсе и убедилась, что Вы — человек разумный, благородный и преданный своим принципам. Поэтому я вынуждена обратиться именно к Вам с просьбой. Моя просьба — помочь моему сыну Драко в этот сложный для нашей семьи период. Я знаю, что между Вами были многочисленные разногласия и недопонимания, и прошу Вас попытаться отбросить их в сторону. Драко предстоит нелегкий путь. На этом пути ему понадобится проводник, способный направить его мысли в верное русло». Проводник? По опыту общения с Малфоем она могла с уверенностью заявить, что скорее мир схлопнется, чем этот хорек попросит ее о помощи. «Я не вдаюсь в подробности, мисс Грейнджер, ибо не хочу вовлекать Вас слишком глубоко без Вашего ведома и согласия. Но прошу хотя бы выслушать Драко и дать ему шанс, который будет определять его дальнейшую судьбу. Возможно, это звучит загадочно, но я надеюсь, что Ваше природное любопытство поможет разрешить все недоразумения. Я верю в Ваши благие намерения и проницательный ум. Надеюсь, что Вы найдете в себе силы принять мою просьбу. С уважением, Нарцисса Малфой». Дочитав, Гермиона продолжила прожигать письмо взглядом, словно оно должно было как-то ответить на эту кучу вопросов, возникших у нее в голове. Но кусок пергамента ни капли не изменился. Только теперь она поняла, что не заперла дверь. Встрепенувшись, она быстро убрала письмо во внутренний карман ее чемодана. Грейнджер обязательно подумает об этом позже. С кухни уже доносились аппетитные ароматы завтрака, который с любовью готовила для них Молли, но она готова была поклясться, что даже это вряд ли разбудило ее друзей. Ее радость от начала учебного года не омрачала даже пасмурная погода за окном. За все свои годы жизни Грейнджер уже привыкла к такой погоде, все-таки не зря Великобританию называют туманным Альбионом. Она училась находить что-то хорошее в каждом дне, например этим утром не было дождя. Они должны были выходить уже через три часа, а потому Гермиона поспешила на этаж ниже. Она не могла позволить себе опоздать на экспресс до Хогвартса из-за этих засонь. *** Утро в поместье Малфоев выдалось мрачным и хмурым. Глупо было ожидать, что погода внезапно изменится. Особенно теперь. Люциус сидел за столом в главной столовой, отхлебывая горький кофе и избегал глазами пустующее место напротив. Каждый раз, когда его взгляд случайно падал на это кресло, в груди болезненно сжималось. Она исчезла. Люциус сразу почуял неладное, когда ее домовая не появилась с утра в его комнате с уже привычным коротким письмом от его жены, в котором она всегда желала ему хорошего дня. Он никогда на них не отвечал, но эти письма были единственной вещью, которая не давала ему окончательно потерять рассудок. Естественно, они виделись в поместье, но при встрече Нарцисса всегда с достоинством сохраняла на своем лице холодную аристократическую маску. Он прекрасно осознавал, что эта пропасть между ними была создана им же, но не видеть тех эмоций на ее лице, которыми он наслаждался раньше, было больно. Хотя что для него боль? Однако, Люциус был ей благодарен. Если бы она не закрылась, все его труды по созданию этих стен вокруг его разума пали бы в одно мгновение. Он гневно отставил чашку в сторону и сжал переносицу пальцами, пытаясь успокоить начинавшуюся мигрень. Где она? Что с ней? Вопросы терзали его разум, не давая покоя. Люциус приказал домовикам осмотреть все их поместье, но… ничего. Никаких следов или подсказок. Она исчезла так, словно ее никогда и не было. Раньше в нем еще оставалось хоть что-то светлое, теперь же он чувствовал, что у него внутри зияла огромная дыра, которую невозможно было как-то залатать. Ее нельзя чем-то заполнить. Со стороны лестницы раздались шаги, и в столовую вошел Драко уже в своей школьной мантии. Увидев сына, Люциус помрачнел еще сильнее. Ящик Пандоры открылся. Он прекрасно осознавал, насколько его сын был привязан к матери. Драко просто не сможет делать вид, что ничего не происходит. Драко отодвинул стул, ножки которого скользнули по мрамору с неприятным скрежетом. Еда на столе выглядела восхитительно, но не один из них не прикоснулся к приборам. Глаза сына скользили по столовой. Он все еще надеялся, что это просто неприятный розыгрыш, хотя и знал, что его мать была не из числа тех, кто на них способен. — Отец, — на лице Драко на секунду появилась безумная улыбка, но он тут же взял себя в руки. Он обещал себе, что будет держать себя в руках. Он очистил свои мысли и снова заговорил. — Ты знаешь, где мама? Кулаки Малфоя Старшего сжались. До этого момента в нем еще оставалась крохотная надежда, что этот завтрак пройдет в тишине. — Твоя мать… предала нас. Сбежала, как последняя трусиха, — процедил он ядовито. Его личность, за которой он скрывался эти пятнадцать лет, работала идеально. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он произносил эти слова. — Не смей больше вспоминать ее при мне. Губы Драко задрожали. Как его отец мог так говорить? Неужели один он тут переживал об этом? Он просто не мог поверить, в то, что его отец сказал. Все эти годы он списывал холодность Люциуса на его аристократическое воспитание, но теперь ясно осознал, что единственным человеком, который любил Нарциссу в этом доме, являлся только он сам. — Но она… — Драко не смог договорить о письме, которое получил. Люциус ударил кулаком по столу настолько резко, что Драко тут же замолчал, даже забывая, что он хотел сказать. Никогда еще Люциус не пугал его настолько сильно. — Довольно! — забывшись, крикнул Люциус, а потом добавил уже более тихим, но таким же злым тоном. — Я сказал тебе, что я не желаю ничего слышать о ней. Он пришпилил сына ледяным взглядом, полным ярости и едва сдерживаемой боли. Драко замер на месте, не решаясь больше спорить. Повисла тяжелая пауза. — Сейчас ты отправляешься в Хогвартс. Экипаж ждет, — наконец, прервал молчание Люциус, махнув рукой в сторону выхода. — Выметайся отсюда и сделай хоть что-нибудь полезное для нашей семьи в Хогвартсе. Не разочаруй меня еще больше. Драко молча кивнул и направился к выходу. Люциус несколько секунд смотрел ему вслед, а затем резким движением выхватил палочку и одним взмахом разметал все чашки и тарелки на столе. Осколки фарфора усыпали пол. Люциус застыл посреди этого хаоса, тяжело дыша и закрывая лицо рукой. Одинокая слеза пролилась сквозь его пальцы. *** За утренней суетой Гермиона и думать забыла о письме, пока Грюм не вытащил эти воспоминания на поверхность. Его слова не желали покидать голову, пока она и друзья наспех заходили в вагон Хогвартс-экспресса. — Поаккуратней с тем, что пишете в письмах. Гермиона понимала, как всего одно письмо могло буквально перевернуть жизнь с ног на голову. Самое тяжелое в этом было то, что это была ее жизнь. Слова Рона вырвали ее из пучины мыслей. — Мы… ну… нам с Гермионой надо в вагон старост, — она чувствовала, как неловко ему было говорить об этом другу, особенно осознавая, что роль старосты все пророчили именно Гарри. Возможно, это к лучшему. На голову Гарри и так много чего свалилось. Она переживала, что в такой обстановке он просто не сможет как следует выполнять обязанности старосты. — А, понятно. Ну, ладно, — Гермиона не могла понять, как именно отнесся к этому Гарри, но она хотела верить, что он и сам понимал, что старостат мог стать для него совершенно ненужной нагрузкой. — Нам не надо будет сидеть там всю дорогу, — почему-то Гермиона захотела его успокоить. — В письмах сказано, что мы должны получить инструкции от старост школы, а потом время от времени ходить по коридорам и смотреть за порядком. — Понятно. Ну, что ж… Значит, увидимся позже. — Само собой, — Рон явно все еще переживал, что друг тайно обижался на него. — Не думай, что мне очень хочется туда идти, я предпочел бы, конечно… но от нас требуют… Я в том смысле, что меня это не радует, я не Перси. — Ну, это-то я знаю, — Гарри тоже понимал, что чувствовал его лучший друг, так что постарался вложить в свой тон все одобрение этого мира. Пытаясь как можно более комфортно для себя взять свой багаж, держа при этом на руках своего огромного пушистого кота, Гермиона вместе с Роном направилась в сторону главного вагона. Как только они открыли дверь, Гермиона резко выдохнула, изо всех сил стараясь удержать Живоглота, который именно в этот момент словно взбесился, пытаясь вырваться из ее рук. — Тише, Живоглотик, — но слова ни капли не успокаивали ее кота, а в следующую секунду он все же смог вырваться из тисков хозяйки и начал вальяжно прогуливаться по вагону. До этого момента она не знала, кто будет старостами других факультетов, да и вовсе предпочла бы не знать об этом. Вальяжно развалившись на диване, сидел тот, кого она хотела видеть меньше всего — Драко Малфой собственной персоной. На его лице застыла гримаса отвращения, когда он окинул взглядом вошедших. — Грязнокровка и нищеброд, кого же еще мог выдвинуть гриффиндор на должность старост. Такие же убогие, как и весь их факультет, — на его губах застыла усмешка, дополняя общую картину отвращения на его лице. Все просьбы Нарциссы дать ее сыну шанс моментально сгорели в пламени ненависти и злости. Ее друг, стоявший сбоку от нее, судя по его выражению лица, чувствовал то же самое. Она сжала зубы. Она не могла позволить себе опускаться до его уровня. — Малфой, твои слова лишь показывают твое невежество. Должность старосты дается не за происхождение, а за усердие и достижения в учебе. Но я и не ожидала, что ты это поймешь, — она старалась контролировать свое выражение лица. Она прошла в вагон, мельком глядя на Рона. Даже он понимал, что конфликты были не в их приоритете. В вагоне, не считая их троих, было еще пять человек. Она и Рон пришли последними. Хотя нет, еще не пришли главные старосты. — Фу! — голос Паркинсон резал слух. — Держи своего блохастого при себе, Грейнджер! — слизеринка жалась к Малфою задирая ноги, словно прикосновение к Живоглоту могло убить ее. Кот, почуяв неприязнь, зашипел и выгнул спину. Гермиона метнула на Паркинсон гневный взгляд. — Живоглот никогда не обидит, если его не провоцировать, — она наклонилась, чтобы подхватить разгуливавшего по вагону кота. Малфой усмехнулся: — Да уж, безусловно. Этот зверь просто образец воспитанности, как и его хозяйка, — все его слова были словно пропитаны ядом, а в выражении лица читалась ничем не прикрытая насмешка. Гермиона открыла, было, рот для ответного выпада, но в этот момент дверь отворилась, и вошел высокий когтевранец — главный староста. Следом за ним, вошла миловидная девушка, которая была едва выше самой Гермионы. Судя по форме, она была с Пуффендуя. — Довольно препираться! — скомандовал он, окинув всех строгим взглядом. — Займите места, мы начинаем инструктаж. Гермиона поджала губы и прошла к свободным креслам, стараясь игнорировать насмешливые взгляды Малфоя. Главный староста встал перед собравшимися, призывая к тишине. Его волосы были невероятно темными. — Поздравляю всех вас с назначением в старостат, — начал он официальным тоном. — В этом учебном году вы станете лицом школьной дисциплины и порядка. На вас ляжет важная ответственность за соблюдение правил всеми учениками. Главный староста выдержал многозначительную паузу, окидывая взглядом собравшихся старост. Его взгляд был строгим, но в то же время спокойным и уверенным. Гермиона наконец-то вспомнила их имена — Роджер Дэвис и Эдна Розберг. Они были назначены в этом году. — Быть старостой — это большая честь, которой удостаиваются лишь самые прилежные и дисциплинированные студенты. Вы были выбраны деканами факультетов за ваши выдающиеся успехи в учебе и безупречное поведение. Отныне вы — лидеры, на которых будут равняться остальные ученики. Гермиона еле сдержалась, чтобы не фыркнуть на фразу о безупречном поведении. Возможно, это и касалось старост Когтеврана и Пуффендуя, но явно не двоих представителей Слизерина. Она множество раз слышала, о том, как их факультет организовывал шумные вечеринки на территории Хогвартса, и она очень сильно сомневалась, что две главные звезды игнорировали такие мероприятия. — Ваша главная обязанность — патрулировать коридоры замка в свободное от занятий время и следить за порядком. Никаких нарушений правил в ваше дежурство быть не должно. Беспристрастность и неподкупность — ваши главные принципы. Не допускайте поблажек студентам своего факультета лишь из-за факультетской солидарности, — тяжелый взгляд остановился на Драко и Пэнси, давая понять, что этот совет касается в первую очередь их. Эдна, стоявшая все это время за Роджером, шагнула вперед. Гермиона за секунду затаила дыхание, она была невероятно красивая, но эта красота была скорее нежной, чем яркой. У нее были очень мягкие черты лица и спускающиеся до самой поясницы светло-русые волосы. — Также в ваши обязанности входит помощь преподавателям в организации и проведении школьных мероприятий, турниров, квиддичных матчей и праздников. Вы должны быть образцом дисциплины и порядка, — подала голос молчавшая до этого Розберг. Ее голос был тихим, но звучала она очень серьезно и уверенно. — Любые нарушения правил со стороны старост будут караться самым строгим образом, ведущим даже до отстранения от должности. Школа не потерпит ни малейших проступков с вашей стороны. В ваших силах подавать хороший пример остальным студентам. Главный староста обвел всех суровым взглядом, словно оценивал их. — Выполнение этих требований не только ваш долг, но и честь для каждого из вас. Надеюсь, вы это осознаете и будете действовать соответственно, оправдывая доверие деканов. Удачной вам работы в новом учебном году, — закончил речь Дэвис. — В ваших комнатах уже лежит расписание дежурств на первый месяц, тщательно изучите его. Дежурить вы будете, как всегда, по двое. Дежурства будут проходить три раза в неделю, с десяти вечера до полуночи. На этом все. Если у вас нет вопросов, можете быть свободны, — проинформировала их Эдна и выжидающе взглянула на новоиспеченных старост. Убедившись, что вопросов у них действительно не было, она удалилась вслед за Роджером. Гермиона обвела взглядом своих коллег по старостату, запоминая с кем ей придется работать. Кроме нее с Роном и слизеринской парочки, тут так же были Энтони, Падма, Ханна и Эрни. Она перевела взгляд на Драко, который уже вставал со своего места. Пока он не сыпал на нее оскорблениями, она заметила, что выражение его лица было… потерянным? На секунду она удивилась, было странно видеть на его лице такие непривычные эмоции. Хоть она и в курсе его ситуации, Гермионе было сложно осознать, что такой человек, как Малфой, может испытывать какие-либо эмоции, помимо презрения, насмешки и безразличия. Была, конечно, еще парочка эмоций, которые она у него замечала, но эти три, казалось, были его базовой комплектацией. Она не успела развить эту мысль дальше, в одно мгновение его лицо снова превратилось в холодную маску. *** Выражение лица Драко немного смягчилось, когда он зашел в вагон Слизерина, где на месте его уже ждали Тео и Блейз. Пэнси шла следом за ним. Как же он был рад, что встретил ее на перроне. Если бы не это, он бы до сих пор был в неведении на счет своей новой должности. Закинув свои вещи на полку, он сел на мягкую лавку, ловко придвинувшись к окну. — Драко! Мы уж думали, что нам придется повторять подвиг Уизела и спасать тебя из твоего замка, как заточенную принцессу, — своим обычным веселым тоном проговорил Тео. Драко окинул его холодным взглядом, но уголки его рта все же немного растянулись. Этот придурок всегда мог поднять его настроение. — Да, почему с тобой было невозможно связаться? — Блейз посмотрел на него своими неизменно спокойными глазами, немного запрокинув голову и крутя в руках палочку. Драко был готов к этому вопросу, а потому спокойно перевел взгляд на друга. На его лице была привычная ухмылка. — Да брось, вы прекрасно знаете моего отца, что ни лето, так очередные заебы. Я не удивлюсь, если в следующий раз меня насильно увезут в Дурмстранг, — Малфой перевел взгляд на Тео и хмыкнул. — Так что, возможно, актуальность принцев на голубых фордах возрастет. Нотт заливисто засмеялся. Пэнси и Блейз не были столь эмоциональны, в отличие от их друга, которому даже не нужен был особый повод чтобы рассмеяться. — Я обязательно оставлю тебе свою визиточку, — немного успокоившись, сказал Тео. — Может ты и о главной новости не слышал? — Пэнси заговорчески наклонилась чуть ниже к столу, словно она собиралась поведать самую жуткую тайну. Драко на секунду напрягся, не могла же она иметь в виду возвращение Темного Лорда? Но он сразу же откинул эту мысль, слишком уж радостные у них у всех были лица, когда Паркинсон подняла эту тему. — О-о-о, Драко, ты будешь просто в восторге! — Тео заерзал на своем месте в предвкушении реакции друга. — Так-так, мистер Нотт, я сама хочу об этом рассказать! — шутливо осадила Пэнси Теодора. Драко поднял одну бровь. — Хватит уже интригу тянуть, — в голосе Малфоя слышались веселые нотки. — Наш любимый шрамоголовый… — начала Пэнси, но закончить ей было не суждено. Тео вскочил со своего места, уперев руки в стол и на одном дыхании выпалил: — Поттера чуть не отчислили из Хогвартса! — довольно громко произнес Теодор. Тяжелая рука Блейза опустилась на его плечо прежде, чем он продолжил. — Теодор, очень невежливо перебивать дам, — он смерил Нотта холодным взглядом и улыбнулся Пэнси, которая посмотрела на него с благодарностью. — Так вот, как и сказал наш мистер Нотт, — она всегда его так называла, когда он начинал ее бесить, — Поттера чуть не отправили к его любимым магглам на перевоспитание, но это не все. Сейчас в Пророке напрямую и завуалированно пишут о его сумасшествии. Считай, Мальчик-Который-Выжил превратился в Мальчика-Который-Клоун. Теперь не мы одни считаем его имя синонимом к слову «шутка». Да уж, это и правда были хорошие новости. Настроение Драко, наконец-то, поднялось с отрицательной отметки, когда он оказался в кругу друзей. Теперь он мог отдохнуть от всех тех тяжелых мыслей, которые преследовали его все лето, и от событий этого ужасного утра. — Ну, и пройдемся по классике, ты снова возглавил летний список самых завидных женихов в «Зачарованном» и «Ведьмином досуге». Я, кстати, тоже попал в этот топ, а ведь там было всего десять позиций! — Тео гордо сложил руки на груди, словно его добавил в этот список сам Министр Магии. — Умолчим о моменте, что ты занял то самое десятое место, — ехидно сказал Блейз. — Великий Салазар, Тео, такая хрень может волновать только тебя, — на лице Малфоя появилось шутливое отвращение. — Только ты тут мечтаешь быть главной сексуальной фантазией всех девчонок Хогвартса. — Ну, да, какое дело слезеринскому принцу до тягот жизни обычного среднестатистического волшебника? — Тео театрально приложил ладонь ко лбу, пытаясь показать крайнюю степень страдания. Их дорога до Хогвартса шла гладко. Как бы Драко не бесила эта школа, рядом с этими людьми он чувствовал себя как дома.