Конец пляжного сезона

— Так, и что ты там нарисовал? — добродушно улыбнувшись, учительница, наклонившись над партой Паши, несмотря на все возражения мальчика, который тут же заголосил, что ещё не закончил, что ещё много чего нужно завершить, спокойно взяла лист с рисунком и уставилась на тот.       Паша смотрел на учительницу, пока та рассматривая рисунок, начала заметно меняться в лице — привычная улыбка тут же исчезла, а на смену той пришло явно тревожное выражение. Женщина водила взглядом из одного угла листа в другой, то и дело останавливаясь на отдельных фрагментах рисунках, и всё сильнее мрачнее.       — Павору-кун, — обратилась учительница к мальчику.       — Да. — отозвался тот.       — Можешь, пожалуйста, остаться после уроков, хорошо? — попросила женщина, всё так же с тревогой продолжая смотреть на рисунок. — Мне нужно с тобой поговорить.       Свернув рисунок, так, чтобы его не смог увидеть никто из других одноклассников Паши, которые, заинтересованные происходящим, вертелись на месте и вытягивали головы, пытаясь рассмотреть, что это там на нём изображено, учительница прошла к своему столику, после чего, открыв ящик, сунула в тот рисунок, закрыла и заперла, чтобы никто из детей не смог забраться в её отсутствие.       Когда уроки закончились, собрав принадлежности в рюкзак, Паша поставил тот возле парты, ожидая, пока учительница, закончив с последним учеником, который стоял возле её стола и без конца сыпал вопросами, подойдёт, наконец, к нему. Когда же та закончила, жестом ладони поманила мальчика к себе, и он, подхватив рюкзак, повиновался, побежав к ней. Вынув из ящика стола рисунок, женщина положила тот перед собой, после чего, развернув так, чтобы Паша мог видеть, указала в правую его часть, туда, где было изображено непонятное ей чёрное существо, которое, как она посчитала, держало зубами человека за ногу, а тот, в свою очередь, цеплялся за дверь так, будто это его последний шанс спастись.       — Павору-кун, что это? — просила женщина, погладив мальчика по коротким тёмным волосам.- Это коровка, да? Ты нарисовал коровку, Павору-кун?       — Это монстрик. — возразил Паша, уставившись на учительницу.       — Монстрик? — дрогнувшим голосом повторила за ним женщина, на мгновение от неожиданности даже перестав гладить его тёмные волосы, но, после, тут же постаравшись взять себя в руки, продолжила, будто боялся, что стоит закончить, и Паша, утратив доверие, засомневавшись, тут же поспешит сбежать.       — Да. — Паша кивнул. — Мне об этом дядя сказал.       — Какой дядя? Ты знаешь этого дядю? Родители тебе с ним разрешают общаться?       — Он. — Паша ткнул пальцем в мужчину на рисунке.       — То есть? — женщина ещё разок глянула на рисунок. — Хочешь сказать, что это его ты нарисовал? — обстоятельства становились в понимании женщины всё более странными.       Изначально она было заподозрила, что мальчик столкнулся с сексуальным насилием, которое и вылилось в настолько тревожный, странный даже для его возраста рисунок, что не редко является признаком, но сейчас, всё больше общаясь с ним, понимала — что нет, ничего подобного. Паша совсем не похож на жертву домогательств или насилия, достаточно открыто и свободно говорит про этого дядю, не испытывает перед ним каких-то волнения или страха, тревоги.       — Да.       — И его… — женщина сделала паузу, пытаясь правильно подобрать слова, лишь бы только случайно не напугать мальчика, который совсем ничего не понимал. — Почему монстрик играет с дядей? Дядя тебе об этом что-нибудь говорил, а, Павору-кун?       Паша пожал плечами.       — Не знаю. Но они с дядей играли, я сам видел. — признался мальчик, глянув на учительницу снизу вверх. — Дядя мне ничего после не говорил. — сказал мальчик, после чего вдруг нахмурился, о чём-то задумавшись. — Я его вообще не видел с того момента, потому спросить не мог. Но очень хотелось бы, это же так интересно! — положительный настрой тут же вернулся на лицо мальчика, что очень удивило учительницу — слишком быстрые скачки настроения, но она решила списать всё на возраст, что подобное нормально в его-то годы.       По спине учительницы пробежал холодок. Женщина, конечно, подозревала худшее поначалу, но то, что один из учеников мог видеть нечто подобное, заставляло её не на шутку насторожиться. Паша же тем временем безмятежно улыбался, будто это не он стал свидетелем чего-то странного, что недавно запечатлел на рисунке.       — Что именно ты видел?       Указав на существо, он продолжал.       — Монстрик долго ходил за дядей. Мне так дядя сказал. И я сам пару раз его видел, он приходил к дому дяди, когда там никого не было. Я тогда в окно спальни смотрел на улицу, мне было скучно, и я решил, что это хорошая игра — сидеть, смотреть, сколько людей пройдёт по улице, и считать, сколько из них в белом. Я же хорошую игру придумал, да? Хорошую?       — Да, хорошая игра, Павору-кун, ты молодец, что придумал такое. — похвалила учительница мальчика, вновь погладив его по голове. — Скажи, пожалуйста, монстрик, о котором ты говоришь — это человек?       — Нет. — Паша отрицательно покачал головой и удивлённо посмотрел на учительницу — дескать, что за странные вопросы, и так ведь всё прекрасно понятно без лишних объяснений. — Мострик похож на коровку, но дядя почему-то его боится. Но ведь коровы же совсем не страшные, да? — он уставился на учительницу, ожидая подтверждения с её стороны. — Так почему же он её боится?       — Да, не страшные. Совсем. — женщина с сомнением покосилась на рисунок, не понимая, как может подобное не пугать. — А что ты ещё видел?       — Ещё видел, как монстрик два дня назад поймал дядю. — мальчик ткнул пальцем в рисунок перед собой. — И решил нарисовать. Вам нравится рисунок? Он красивый?       — Да, красивый, мне очень нравится. Скажи, что значит поймал? Что именно ты видел два дня назад?       — Дядя выходил тогда из дома, а монстрик у двери его ждал. Дядя, наверное, совсем не думал, что такое может случиться, и монстрик поймал его.       — Как именно?       — Схватил за ногу. — продолжил мальчик. — Показать как? Вот, смотрите! — тут Паша вскочил со своего места, и, упав к ногам учительницы, которая никак не успела даже на это отреагировать, обхватил левую руками и попытался изобразить, как кусает, широко раскрыв рот и нацелившись было на щиколотку, но не закончил, после чего лишь поднял голову, уставившись на женщину в ожидании похвалы за настолько подробную демонстрацию. — Вот так укусила. Вы видели?       Учительница кивнула, всё больше убеждаясь в том, что ситуация, которую сейчас описывал ей мальчик, выходит за рамки разумного, того, что можно объяснить логически. Конечно, она оставляла определённый процент на возможность того, что у Павору-куна в его-то годы уж слишком бурное воображение и склонность к фантазёрству, но даже у этого должны быть какие-то границы, и те оставались далеко позади относительно этой истории.       — Да, спасибо, что показал. — учительница, наклонившись, подняла мальчика, принявшись отряхивать испачкавшиеся колени его брюк. — Ты меня сейчас, Павору-кун, если честно, так сильно испугал. Я уж думала, что и правда возьмёшь и укусишь за ногу чего доброго. — учительница располагающе улыбнулась, попытавшись так хоть немного снизить градус возникшего напряжения и дискомфорта.       — Не, я бы вас не укусил. Я просто хотел показать, как это сделал монстрик с дядей.       — Понятно. — кивнула женщина, приняв такое объяснение. — И что было после того, как монстрик начал играть с дядей?       — Дядя закричал, а после упал назад, на спину. И после этого монстрик схватил его за ногу и затащил внутрь.       — Внутрь? — не совсем поняла женщина. — Внутрь чего?       — Внутрь дома. — тут же поспешил объяснить мальчик. — А что было после я не знаю. Не видел.       — Как это?       — Я не видел, что было после этого.       — Совсем?       — Ага.       — А что случилось с дядей, ты не знаешь?       — Нет.       — Ты видел его после? Пытался с ним ещё поговорить об этом?       — Нет, говорю же, не видел. — пробурчал мальчик, недовольный тем, что учительница не слушала всё то, что он говорит, так внимательно, как ему бы хотелось. — Никто не видел, и я тоже.       — Никто? А дядю ты пытался расспросить об этом?       — Так он же пропал. — Павору-кун вновь посмотрел на учительницу таким взглядом, как будто она отъявленная дура и ничуть того не стесняется.       — А полиция его искала?       Павору-кун кивнул.       — Да. Но не нашли. Родители говорят, что дядя совсем пропал после того, как я видел его.       — Совсем пропал? — по спине женщины пробежал холодок.       — Да. Так даже дядя из полиции сказал.       — Тебе задавал вопросы дядя из полиции?       — Да. — Паша кивнул. — Спросил, видел ли я что-то. Я ему всё рассказал. Но дядя из полиции мне не поверил.       Женщина, ещё раз посмотрев на рисунок, размышляла, совсем не уверенная в том, что же именно на нём изображено. Да, мальчик дал ей достаточно информации, но всё это ей никак не удавалось увязать во что-то складное, единое — концы отдельных деталей этой истории торчали по сторонам, давая о себе знать, как бы говоря, что вот же мы, чего ты нас игнорируешь, думаешь, что сможешь закрыть глаза на наше присутствие, проигнорировать? А нет, не получится.       Рассказ ученика заставил учительницу насторожиться, настолько удивительным он ей казался, абсолютно невозможным в том мире, к которому за все эти годы привыкла и так хорошо знала. Рассматривая рисунок, а особенно корову, которую изобразил на рисунке Паша, женщина всё никак не могла отделаться от мысли, что уже где-то видела подобное существо, но вот где конкретно — этого так сразу она припомнить не смогла, мысль раз за разом ускользала от неё.       — Ладно, Павору-кун. — ответила женщина, взяв рисунок и в задумчивости продолжив рассматривать тот. — Ты можешь идти, тебе наверняка уже как всегда ждёт папа. Вопросов у меня к тебе больше нет. — после этого мальчик радостно вскинул вверх руки, ликуя от обретённых таких долгожданных свободы и завершения занятий. — Я единственное хочу спросить у тебя, могу ли взять этот рисунок с собой? Я тебе его обязательно верну уже завтра, но сегодня хотела бы взять с собой, чтобы оценить его, как и другие работы, а то не успеваю совсем. Договорились, хорошо?       — Договорились. — радостно кивнул Паша.

***

— Марико-сенсей… — начал Паша, явно недовольный тем, что учительница вновь после уроков подозвала его на разговор, как и днём ранее. — Папа в прошлый раз ругался, что я слишком долго задержался с вами.— пробурчал Паша, надув недовольно щёчки и качая ногами попеременно — правой, левой, правой, левой, правой, левой. — Сегодня вы долго хотите поговорить?       Женщина покачала головой — дескать, нет, постарается как можно быстрее завершить разговор с ним, так как да, вчера перегнула, и больше не хочет разногласий с его родителями, ведь для неё это будет чревато, если в какой-то момент всплывёт. Если такое случится, то и до директора, чего доброго, дойдёт, а тот, противник подобной самодеятельности со стороны учителей и прочих работников школы, тут же поспешит устроить головную боль тому, кто был инициатором.       — Я хочу вернуть тебе рисунок. — учительница Паши, положив на стол лист, который был в целости и сохранности, ничуть не помялся за это время, — женщина старалась обходиться с ним как можно более бережно, прекрасно зная, насколько трепетно Паша относится ко всем своим работам, — обошла парту и, наклонившись, вновь указала на чёрного быка на рисунке. — Тебе этот дядя из соседнего дома ничего не говорил о том, что это за монстрик?       Мальчик покачал головой, уставившись на рисунок.       — Нет. — ответил Паша. - Может, и говорил, но я не помню уже. Может, забыл.       — Понятно. — учительница потрепала мальчика по волосам, но тот, к её удивлению, вдруг воспротивился, будто ему было это не очень приятно. — Ладно, извини. — добавила женщина, тут же поспешив убрать руку от его волос. — Если не помнишь, то ладно. Ничего плохого в этом нет.       — А почему вы спрашиваете?       Учительница помедлила с ответом, не зная, стоит ли сразу, вот так просто, выдавать информацию о том, что разузнала, ученику, потому что была не очень-то уверена, что догадка верная, что она не ошиблась, не уйдя куда-то в сторону, в неверном направлении. И всё же, решив, наконец, убедиться и развенчать все догадки, женщина ещё раз указала пальцем на существо на рисунке, постучав по тому, чтобы акцентировать внимание и привлечь внимание ребёнка.       — Слушай, а ты можешь попытаться вспомнить, как выглядит этот монстрик? Ты хорошо видел его?       — Да. — кивнул мальчик, вопрошающе посмотрев на учительницу. — А почему вы спрашиваете?       — Точно хорошо разглядел его? Можешь вспомнить отдельные детали?       — Хорошо. — тут же ответил мальчик. — Детали… Не знаю, попробую.       — Хорошо, давай попробуем. Ты помнишь, как выглядит его голова?       — Голова? — удивился мальчик. — Почему вы спрашиваете про голову?       Женщина принялась объяснять мальчику, что смогла вспомнить, где видела подобного «монстрика», и, покопавшись в интернете, тщательно изучив информацию, нашла и его название, которое упоминается в японских мифах.       — У него есть название? — удивился мальчик, вновь посмотрев на монстрика на рисунке. — Какое?       — Я не совсем уверена, потому и спрашиваю у тебя про голову монстрика. Ты помнишь, как выглядит его голова?       — Ну… — мальчик задумался, уставившись ещё раз на рисунок, не отводя взгляд от изображённого существа на нём. — Не помню. Монстрик был похож на корову. — добавил Паша. — Наверное, и голова у него, как у коровы, да?       Женщина не ответила на этого ничего, лишь продолжала рассматривать рисунок мальчика, всё больше хмурясь.       — Марико-сенсей?       — А?       — Вы ничего не ответили.       — А, прости, Павору-кун, я немного задумалась. — тут же поспешила извиниться женщина, смущённо улыбнувшись. — О чём ты спрашивал?       — Если монстрик похож на корову, то и голова у него коровья, да?       — Да, скорее всего, это так. — женщина потрепала мальчика по голове, взъерошив немного его короткие волосы, и в этот раз Паша совсем не был против подобного. — Ты такой умничка, на самом деле.       — Так а как называется монстрик? — Паша, так и не узнав об этом, продолжил допытываться в надежде, что учительница расскажет ему, но та лишь промолчала, покачав головой из стороны в сторону.       — Не важно. Всё равно я ошиблась, это не то существо, на которое я подумала. Так что лучше не бери в голову, Павору-кун, не стоит забивать её подобными глупостями.       Ещё разок потрепав мальчика по волосам, женщина, взяв рисунок, протянула его Паше, добавив, что на сегодня всё, она готова закончить с ним и у неё больше нет к нему вопросов, потому он может бежать. Паша, аккуратно взяв рисунок, повертел тот, проверяя — не помятый ли он, или, может, как-то ещё испорчен. После, убедившись, наконец, что всё нормально, рисунок ничуть не пострадал за прошедшие сутки, мальчик буквально просиял, довольный этим, и низко поклонился женщине в знак благодарности.       — Спасибо, что позаботились о рисунке, Марико-сенсей! — воскликнул Паша.       Учительница же вновь умилялась тому, какой Паша добрый и позитивный ребёнок, и это несмотря на то, с чем ему пришлось столкнуться несколько дней назад. Это для себя женщина успела объяснить тем, что, возможно, в силу возраста Паша ещё не так хорошо всё понимал, воспринимая как нечто само собой разумеющееся.       — Хорошего тебе дня, Паша! Беги, а то, наверное, отец тебя заждался.       — Вам тоже хорошего дня, Марико-сенсей! — выкрикнул мальчик, задержавшись напоследок в дверях, развернулся, помахав напоследок учительнице, и та повторила за ним, также помахав в ответ.