Есть ли плесень внутри нас?

Уилл не хотел говорить. Не хотел отвечать на вопросы, которые, он знал, последуют сразу после того, как слёзы его матери мокрыми пятнами впитаются в ткань его запачканной джинсовой куртки. Последуют, как только дрожащие тощие пальцы разожмут свою мёртвую хватку на его спине, и ладони вцепятся в его окоченевшее грязное лицо. Вопросы будут вновь и вновь протыкать острыми иглами ушные перепонки Уилла, пока опухшие от слёз глаза Джойс, наполненные откровенным ужасом и печалью, но одновременно пылающие самым высоким и ярким пламенем любви к своему невинному дитя, будут прожигать зрачки и раговицу, проходя сквозь пучок зрительных нервов, в самом мозгу, среди отделов, отвечающих за воспоминания, будут рыться, выискивать причину такого удручающего и пугающего состояния мальчика. Уилл знал, что ему придётся напрячься и сосредоточиться, чтобы расслышать всё, о чём его будут спрашивать, отчего гвозди в голове вновь начнут пробивать череп с ещё большей жестокостью. Он знал, что с каким-бы усердием мама не пыталась всматриваться сквозь его покрывшиеся трещенами стеклянные глаза, среди его размазанных по стенками мозгов, она всё равно самостоятельно на отыщет того, что желает и одновременно до смерти боится узнать. И Уиллу придётся приложить немало усилий, чтобы вытолкнуть свой голос из лёгких и на выдохе прошептать хоть что-нибудь. Почему-то ему хотелось исчезнуть. Казалось, было ещё совсем не поздно развернуться и убежать прочь с крыльца дома Байерсов. Вернуться в тот переулок, сесть между окровавленным кирпичом и мусорным баком с живущими в нём крысами, и прижавшись спиной к кирпичной стене дожидаться...Дожидаться собственного исчезновения. Он должен был пропасть. В этот раз навсегда. В этот раз его тело должны были найти по-настоящему где-нибудь в болоте в закупоренной бочке, или в канаве, присыпанным землёй и массивными ветками, может и не найти вовсе, а может его кости прямо на кровать своих хозяев должна была принести собака, откапавшая их на заднем дворе лишь спустя десятилетия. Распечатанные плакаты с его только недавно сделанной Джонатаном фотографией и надписью сверху «Пропал ребёнок», должны были украшать стены каждого здания в Хоукинсе. Даже то самое кирпичное здание, оказавшееся булочной с милым названием «Пончики у Долли», и валяться скомканными и порванными, с дорисованными маркером каракулями непристойного содержания и налепленными внутри жвачками в том самом мусорном баке. Может, ему не следовало вмешиваться. Не следовало вставать с асфальта, не следовало добираться до дома. Может он должен был оставить наконец уже своих маму и брата?...Своих друзей?... Майка? Без него, без Уилла Байерса, всем им точно было бы спокойнее. Если он спустится со ступеней и уйдёт прямо сейчас, никто и не узнает, что он всё-таки вернулся тогда домой. - Боже- Боже, Уилл! – ну всё, теперь он не сможет уйти, оставшись незамеченным. - Господи, Уилл, это ты?! Сынок, милый мой... Слишком долго Уилл стоял на крыльце, погружённый в свои мысли. Он даже не услышал, как полуразговоры-полукрики Джонатана и Джойс приблизились к входной двери. - Мальчик мой...Пошли в дом скорее! – Джойс, как и думал Уилл, намертво вцепилась в его куртку. - Уилл?! – послышался из коридора голос Джонатана. - Где же ты был, сладкий, где ты был так долго? – бормотала в плечо сыну Джойс, крепко-крепко сжимая того в своих объятиях, к которым совсем скоро присоединился Джонатан. - Что произошло? Где ты пропадал? Мы так волновались, – склонившись над братом и прижав его голову к своей груди, спрашивал парень. - Так волновались... Отчего-то, эти объятия и счастливо-обеспокоенные голоса его родных казались ему такими нереальными, такими ненастоящими... Будто, вот, он сейчас закроет глаза, откроет и вновь окажется сидящим в темноте подворотни. Но моргнув, Уилл со смешанным чувством облегчения и прежнего недоверия обнаружил себя всё так же окружённым мамой и братом. Теперь он понял, чего хотел идя по мёртвой улице и стоя за дверью. Тишины и тепла. Наконец отстранившись от мальчика, который будто даже не дышал, никак не реагировал и тупо смотрел в пол, Джойс и Джонатан проводили своим взглядом вертикальную линию по телу Уилла сначала вниз, затем снова наверх, отмечая каждую деталь, выбивающуюся из чистого и аккуратного утреннего образа. Старая потёртая кое-где джинсовка Джонатана, которая была на размера три больше Уилла, съехала с плеча мальчика. Белое с красными вставками поло немного растянуто и усыпано засохшими коричневыми пятнами, в особенности воротник. Бежевые брюки, купленные Джойс в августе по распродаже, покрыты земляными пятнами и несколькими рваными царапинами, будто оставленными острыми камнями. Из под выправленного из брюк поло свисал незатянутый ремень, пряжка которого слегка покачивалась из стороны в сторону. Проведя рукой по взлохмаченным волосам Уилла, Джойс одёрнула её, когда наткнулась на покрывшуюся свернувшейся кровью рану над левым ухом. Уилл поморщился. - Прости-прости, – Джойс вновь поднесла руку ближе к ране и в паре миллиметров, не касаясь, обвела её пальцами. - Что это значит? – обратилась к сыну женщина и опустила руку ниже, положив на плечо. ‐ Что это у тебя...? – Джонатан немного сдвинул в сторону касающиеся шеи пряди волос. Уилл слегка наклонил голову в сторону, когда холодные пальцы брата прочертили вертикальную полосу вдоль его шеи. Бордово-красные с вкраплениями жёлтого насыщенные гематомы, оставленные чьими-то мерзкими пальцами, пугающе выделялись на фоне его бледной кожи. - Уилл... – Джойс еле заметно помотала головой, как делала всегда, когда чётко видела, но отказывалась верить и принимать увиденное. - Тебя избили?...Кто это сделал, Уилл?... Он хотел сказать что-нибудь. Грязно и нагло соврать лишь бы успокоить. Лишь бы его мама хотя-бы на пару минут пришла в себя, поверив в глупый и несвязный рассказ о своём неудачном падении с, вообще-то, прямо сейчас уже и так сломанного и стоящего весь день в сарае велосипеда. О ударе виском о булыжник и потере сознания на долгие часы. А потом, когда неумело сложенная ложь раскроется, долго и долго извиняться. Конечно, Джойс простит его, она и не будет злиться, но Уилл всё равно продолжит извиняться, всему миру пытаясь показать и доказать, как ему жаль. Тогда он расколится и на одном вдохе вывалит на неё и Джонатана всё, что помнит и что чувствует, и снова будет извиняться...и извиняться. Но чтобы выполнить все пункты годами выстраенного в его голове плана, нужно было отодрать ошмётки мозга от расколотого черепа и слепить вместе, слишком аккуратно и дотошно вылепливая каждую извилину, возвращая всё на свои места. Поэтому, единственное, на что хватило сил и голоса было тихое и виноватое: - Простите... Джойс тяжёлым взглядом посмотрела на старшего сына. Взяв Уилла за плечи, они поволокли его на диван. - Джонатан, посиди с ним, пожалуйста. Я пойду наберу в участок. Пусть передадут Хопперу, чтобы подъезжал к нам. – поцеловав Уилла в макушку, Джойс встала с дивана и направилась к телефону. - Не надо! Уилл ухватился рукой за край маминой шерстяной кофты, так, как обычно делают маленькие дети, просящие маму не уходить. - Милый, ты чего...?– Джойс обернулась, уставившись на сына. - Пожалуйста, не надо...– перебил Уилл, опустив голову и сжав пальцы на кофте сильнее. - Уилл, – женщина аккуратно разжала его пальцы и взяла его ладонь в свои, опустилась на колени, и посмотрела в старающиеся куда-нибудь спрятаться глаза сына. - Почему я не могу позвонить Хопперу? Ты должен был вернуться до семи вечера, но пропал на целых пять часов. После чего вернулся весь...побитый...Нам нужно в полицию, Уилл. Я не оставлю это так. - Я просто- я не хочу создавать Хопперу лишнюю работу... От такого ответа Джойс бы могла схватиться за живот и громко-громко рассмеяться, если бы находилась в любой другой ситуации. - Господи, Уилл, о какой лишней работе может идти речь...– ей так захотелось потрепать Уилла по волосам и мягко, любовно так, назвать его «дурочёк». - Уилл, пойми, я...– Джойс замолкла, когда, поглаживая ладонь мальчика, случайно задрала его свисающий рукав чуть выше. Она тут же натянула его почти до локтя. На запястьях растянулись поперёк фиолетовые синяки, почти такие же как и на шее. Джойс задрала второй рукав - тоже самое. Уилл выдернул собственные руки из удивительно сильной хватки матери, и стянул рукава обратно вниз. - Я звоню Хопперу. Не сумев отыскать хоть каких-ниубдь действительно стоящих аргументов, почему Джойс не должна звонить в участок после всего увиденного, Уиллу пришлось смириться и позволить маме отойти к телефону. - Хоп, слышишь? Это Саймон, – шуршаший голос раздался из рации. - Да, Саймон, что? – подцепил рацию руками, и поднёс её ближе к лицу Джим. - Джойс звонила. Сказала, чтобы ты немедленно ехал к ней. Уилл нашёлся. - Нашёлся? - Да, она так сказала. - Слава тебе, Господи. – прикрыв глаза и размяв их пальцами прошептал Джим. - Я уже еду. Хоппер окликнул своего напарника Кэллахана, с которым они вдвоём занимались поисками мальчика, и, сев в машину, направился к дому Байерсов. Мужчина нервно стучал пальцем по рулю. Фигурка овчарки, стоящая под лобовым стеклом, будто бешеная трясла своей головой, чем только раздражала, отчего Джим не выдержал и швырнул игрушку на заднее сидение. Воспоминания осени 83-го лавиной нахлынули и на него тоже, когда в десятом часу к ним в участок позвонила растерянная Джойс. В этот раз, Джим и слова не проронил о том, чтобы подождать до утра или, что они не имеют права начать вести поиски до того, как пройдут двадцать четыре часа с момента пропажи, нет, он просто не мог такого ей сказать. Да даже в мыслях об этом подумать не мог. Потому что он знал - замкнутый и стеснительный Уилл, который боится быть неудобным кому-либо, никогда не сбежит из дома и специально не заставит своих родных беспокоиться о нём. Да, он привязался к этому ребёнку. За ту, безумно долгую неделю, пока они искали маленького Байерса, пока вместе с Джойс бродили по Изнанке, и когда пытались спасти Уилла от одержимости - за всё это время, он слишком полюбил его, как полюбил и Джойс, и Джонатана, и как полюбил свою приёмную дочь Джейн. Джим Хоппер был готов самолично отыскать и разможить череп той твари, в виде человека, или в виде отродья из другого мира, которая своими мерзкими руками или когтями посмела прикоснуться к людям, которых он считает своей семьёй. - Джойс! – как к себе домой ворвался Джим в дом Байерсов. - Джим! – от неожиданности женщина чуть было не выронила из рук полотенце, которым вытерала кровь с головы и лица сына. - Где он? - З-здесь. Джим вместе со своим подчинённым прошли в гостиную, где на диване сидел Уилл. - Господи, парень, как ты нас всех напугал. – Джим опустился на корточки рядом с Джойс. - Как ты? - Чего мы только с Джонатаном не спрашивали...он молчит. – Джойс обернулась на Джонатана, который только закончил обзванивать всех знакомых и говорить, что беспокоиться не о чем, Уилл дома. - А ещё, посмотри на его шею. Его будто...душили. – Джойс пальцем приподняла подбородок Уилла, показывая синяки. Уилл тут же одёрнул голову, наклонив её обратно вниз и притянув плечи выше, стараясь прикрыть эти следы на шее. - И руки. На руках тоже. – женщина даже и не замечала сопротивления её сына таким бесцеремонным демонстрациям всем его раненных частей тела. - Где-нибудь ещё есть подобные синяки? – Джим смотрел прямо на Уилла, но ответ вместо него дала Джойс: - Я не знаю... - Слушай, парень, я понятия не имею, что с тобой приключилась, но я, как и твоя мама и твой брат, хочу помочь тебе, понимаешь? - облакотившись рукой на диван, заглядывая в глаза Уиллу, проговорил он. Голос шерифа звучал на удивление мягко, настолько, на сколько это только было возможно. Вместо ответа Уилл дёрганно и неуверенно кивнул. - Но для того, чтобы помочь тебе, мне нужно знать, что с тобой случилось. – Джим обернулся на Кэллахана и зачем-то кивнул ему. Тот, считав этот жест, тут же понял что от него требуется. - Позвольте, Миссис и Мистер Байерс. – обратился к ним мужчина и одним только жестом попросил встать. - А? Куда? – обеспокоенно посмотрела на Джима Джойс. - Нам нужно поговрить с Уиллом без вас с Джонатаном. - Но... - Джойс. Не став перечить, женщина всё-таки покинула комнату вместе со старшим сыном и напарником шерифа. Уилл с недоверием проводил их взглядом и следом уставился на Хоппера, который поставил перед собой стул и сел на него, чуть согнувшись. - Как ты уже понял, нам нужно поговорить, я должен кое-что выяснить. – от внимательного взгляда мужчины, не скрылось, как Уилл ощутимо занервничал и затеребил заклёпку на своём манжете. - Не стоит так переживать, Уилл, это не допрос. Просто...своеобразная беседа, хорошо? Уилл кивнул, но нервничать меньше точно не стал. - Славно. Тогда, давай я задам тебе парочку вопросов, а ты, раз не хочешь отвечать словами, можешь просто кивать, если ответ положительный или мотать- ну ты понял. Договорились? Кивок. - В этом...каким-либо образом замешана Изнанка? – этот вопрос Хоппер прошептал, склонившись ещё ниже, чтобы его напарник, который скоро вернётся, уж точно ничего не услышал. Уилл помотал головой. Секундное облегчение после увиденного ответа приятно пощекатало позвоночник, но в следующее мгновение дало звонкий подзатыльник - значит, это всё-таки были люди. В гостиную вернулся Кэллахан. Он перекинулся с Хоппером понятным только им двоим взглядом, и встал позади него, достав из кармана блокнот и ручку. - Так...Это случилось, когда ты возвращался из школы, верно? Да. - На тебя напали? Да... - Это был один человек? Нет... - Это было...два человека? Всё верно. - Так, ты знаешь их? Нет. Уилл замешкался. Вообще-то, он лишь пару раз видел их, но знаком лично не был. - Или всё-таки знаешь? - Видел их...пару раз. – осмелился подать голос Уилл. - Ясно. Они...били тебя? Уилл вновь кивнул и опустил голову ещё ниже. - Понял... На пару секунд вацарилась тишина. Хоппер замялся, обдумывая следующие вопросы. Возможно, если бы перед ним сидел любой другой ребёнок или подросткок, ему бы не было настолько трудно. Да, неприятно, но тем не менее проще. Но перед ним сидел Уилл, которого он знал очень давно. Младший сын Джойс, девушки с которой он знаком больше полу жизни, со старшей школы. - Эти синяки. – Джим метнул взгляд с его шеи на руки. - Те люди пытались удерживать тебя? Душить? Парень увёл глаза в сторону, неопределённо дёрнув плечами. - Уилл, эти...люди, – «М-да уж, люди...которые напали на слабого четырнадцатилетнего пацана.» -...совершали какие-либо...непристойные действия по отношению к тебе? – чем вопрос не прямее, тем проще его задавать. Пф, как непрофессионально. Еле заметно голова мальчика повернулась сначала влево, потом вправо. Н-нет. Нет. Он сжал руки в кулаки, до такой степени, что коротко подстриженные ногти всё равно с нималой силой впились в кожу. Глаза расфокусировались, и никак не могли сосредоточиться ни на чём, на что падал его полный отчаяния и отрицания взгляд. Нет, нет, нет. Кончено же нет. Он ещё сильнее замотал головой, чтобы Хоппер, сканирующий его будто рентген, точно увидел ответ на свой вопрос. - Уилл- - Ничего такого...– шёпот был до ужаса тихим, но очень резким и дрожащим. Уилл сгорбил спину и поднял плечи ещё выше, прижимая их почти к самым ушам. С огромной силой вжался в спинку дивана, будто бы хотел прорваться сквозь обивку в деревянный каркас и мягкий синтипон. И сидеть там тихо и неподвижно, скрываясь от нещедящих его комфорт глаз, играющих с ним в «Прятки». Для чего ему всё это спрашивать и записывать? Сам же сказал, что это не допрос. Так, зачем ему нужно это знать? - Обещаю, я найду этих ублюдков. – последнее, что сказал Хоппер, перед тем, как громким басом позвал Джойс с Джонатаном. Они зашли обратно в гостиную. У обоих глаза шириной с чайные блюдца. Всё это время они лишь глухо слышали вопросы, которые задавал шериф их сыну и брату. - Джим... Теперь они пристально уставившись на Хоппера, безмолвно упрашивали того наконец рассказать им, что же всё-таки произошло с Уиллом. Джиму даже подумалось, что если не разъяснит всё в ближайшее время, его могут и запытать двое до черта упёртых и жаждущих истины Байерса. - Собирайтесь. Поедем в участок оформлять дело. – привычно строго произнёс, глядя прямо в глаза Джойс, шериф. Но женщина, слишком хорошо знающая Джима, заметила эти ноты печали и некого сожаления в его голосе.