Утром Тэхен мялся у двери в собственную комнату, не решаясь постучать. Все его вещи, включая туалетные принадлежности, были внутри. Глубоко вздохнув, он все же поскребся, скрестив пальцы, чтобы открыл Чимин.
И не ошибся. Взъерошенный хен открыл дверь и сразу же зашипел, увидев Тэ.
— Чего надо? Вали отсюда! Хосоки, кажется, всю ночь не спал, хотя я и старался…
— Но, Чимини… — заныл младший. — Мне бы хоть зубную щетку… И побриться надо… И полотенчико мое…
Во время их перебранки, хоть и вполголоса, действительно не сомкнувший ночью глаз Хосок, пролежавший, уставившись пустым взглядом в стену, до самого утра, вдруг понял, что не может больше находиться в этой комнате ни минуты. Схватив спортивную сумку, с которой вчера так неудачно вернулся из компании, он вытряхнул из нее потные вещи, чего не сделал вечером, и спешно побросал туда туалетные принадлежности, какую-то одежду из шкафа, зарядки и ноутбук. Неожиданно появившись за плечом Чимина, он тем самым заставил парней, все еще спорящих у двери, шарахнуться в разные стороны. Ни слова не говоря, танцор вышел из комнаты и направился в сторону берлоги Юнги. Дойдя до двери, он постоял в нерешительности, глубоко вздохнул и все же забарабанил костяшками.
Услышав стук в дверь, хмурый хен обернулся и бросил: «Входи». На пороге мялся Хосок.
— Хен, можно я поживу у тебя пару дней… Пока хоть немного не приду в себя…
— Конечно, Хо, входи.
— Ты не подумай, Чимини золото. Но он слишком добрый. Все время обнимает меня и старается успокоить… А мне нужно побыть одному, — бесцветным голосом сказал танцор. — Я боюсь ему нагрубить, а наш малыш этого не заслужил…
— Можешь жить здесь сколько захочешь, я не буду лезть в душу. Но выслушаю, если нужно будет выговориться, — у Юнги все ныло внутри, когда он видел младшего таким разбитым. — Могу даже переселиться на время, которое тебе понадобится…
— Не нужно.
— Прошу только об одном, Хо, не решай ничего сгоряча…
Хосок кивнул и молча бросил сумку около пустой кровати.
Потянулись недели, наполненные гнетущим чувством подступающего краха. И хотя младшие уже на следующий день горячо извинились в присутствии всех мемберов, а Хосок безжизненным голосом ответил, что все в порядке, и он ни на кого не держит зла, это ни на градус не понизило возникшее напряжение. Все это понимали. Танцор придерживался расписания группы, но делал все настолько механически, без прежнего задора, что стал часто получать замечания от педагогов и менеджеров. Последнюю неделю он и вовсе забил на репетиции, сказавшись больным.
В один вечер, вернувшись к себе после целого дня выматывающих занятий, Юнги замер на пороге комнаты. Хосок сидел на кровати, собранный и отстраненный. У его ноги стоял большой чемодан. Внутренности рэпера скрутило болезненным спазмом. Он быстро прошел внутрь, с силой захлопывая за собой дверь, и опустился на корточки перед младшим.
— Хен, я принял решений уйти из группы… — без предисловий начал тот.
— Но, Хо…
— Не нужно, хен. У меня было время все хорошо обдумать, это не спонтанное решение… — Хосок опустил голову, уткнувшись взглядом в собственные колени. — Стало невыносимо… Жить вместе, работать вместе… Изображать счастье… Я не могу! Больше не могу нормально работать! Ну и кому я тогда такой нужен?..
— Мне! Мне нужен! — отчаянно прохрипел Юнги. — Я очень виноват перед тобой, Хо…
— Ты-то тут причем…
— Думаю, это из-за меня похотливая сучка Ким Тэхен закрутил с тобой шуры-муры… Назло, понимаешь? Он знал, что ты очень дорог мне…
— А ты и молчал… Ни слова не сказал мне… — за прошедшее время танцор успел критически оценить и переосмыслить их с Тэ отношения. В словах хена был смысл, сейчас Хосок отчетливо это понимал.
— А ты бы поверил? Да и какое я имел право… Ты был так счастлив…
— Ты прав, не поверил бы, — помолчав, сказал Хосок.
В комнате повисла давящая тишина.
— Покажи мне, — голос танцора резанул по ушам.
— Что? Что показать?
— Покажи, что я тебе нужен. Хочу почувствовать… Пожалуйста… — казалось, Хосок на что-то решился. Он выглядел подавленным, но в глазах явно читались мольба и искра надежды.
Юнги растерялся. Речь ведь сейчас шла о сексе? Он правильно понял?
— Но… Мы же оба сейчас не готовы…
— Оба? — Хосок выглядел до крайности удивленным. — Ты готов быть снизу ради меня?
— А какая разница? Для меня важно с кем, а не как…
— Тогда сделай что-нибудь! Хочу, чтоб мне было хорошо…
— Хо, первый раз — это не тот случай, когда только хорошо… Проникновение, особенно впервые, бывает болезненным…
— Боль, а потом наслаждение… Это то, что мне сейчас нужно, — прошептал младший. — Я доверяю тебе, хен, позаботься обо мне.
Старший готов был сделать что угодно, лишь бы удержать Хосока рядом и попытаться переубедить его уходить из группы. Он поднялся и, удерживая руки младшего, потянул его к своей кровати, которая была шире и удобнее, по дороге стаскивая с танцора толстовку и впервые прикасаясь так интимно к медовой коже. Юнги потряхивало от волнения и нарастающего возбуждения. Когда ноги уперлись в матрац, он поменял их местами, разместив младшего спиной к постели. Подрагивающие пальцы никак не могли справиться с пряжкой ремня…
Но вот все было расстегнуто, и рэпер опустился вниз, стягивая брюки младшего вместе с бельем. Помог переступить, оставляя вещи лежать на полу, и поднялся, толкая Хосока на кровать. Быстро скинул собственную одежду и накрыл распластанного партнера собственным телом. В паху горело, и своим бедром старший чувствовал чужое возбуждение. Ладони прошлись по бокам, пересчитывая ребра, и, уткнувшись носом в ключицы младшего, он шумно втянул в себя воздух.
Ненадолго отстранившись, Юнги дернул на себя выдвижной ящичек прикроватной тумбы, чуть не вырвав его с корнем. Судорожно порывшись, он вытащил упаковку презервативов и флакон лубриканта, бросая все на постель. И вновь накрыл тело танцора собой, впиваясь в губы требовательным, но мягким поцелуем. Он посасывал по очереди то верхнюю, то нижнюю губу Хосока, после осторожно проталкивая свой язык внутрь. Обвел ребристую поверхность неба, прошелся по ряду зубов и сплел их языки, посасывая и нежно втягивая. Отстранился только тогда, когда катастрофически стало не хватать воздуха. Выхватил из упаковки один квадратик и вскрыл фольгу зубами.
Натянув презерватив на руку, старший устроился между стройных разведенных ног, оглаживая внутреннюю сторону бедер, постепенно приближаясь к ягодицам. Одной рукой нежно помассировал мошонку, одновременно целуя острую коленку, а второй, затянутой в латекс, протиснулся к сжатому входу. Приставил один палец, слегка надавил… Узко, не протолкнуться… Нужно как-то заставить младшего расслабиться… Юнги стал выцеловывать впалый живот, постепенно спускаясь к паху. Коснувшись носом возбужденного члена Хосока, он хотел уже вобрать его в рот, но руки танцора вцепились в его плечи.
— Нет! Не надо… Минетами я уже сыт по горло… — удержал старшего танцор.
Отстранившись, Юнги открыв флакон со смазкой, щедро вылил на руку и потер между пальцами, согревая теплом своей ладони. Снова приставил палец к плотно сжатому мышечному кольцу, размазывая лубрикант и несильно надавливая. Продолжая свободной рукой перебирать тяжелые, налитые яйца, он зубами чувствительно прихватил нежную кожу внутренней стороны бедра Хосока, одновременно сжимая в руке мошонку. Младший вскрикнул от неожиданности, ослабил контроль, и приставленный к его входу, обильно смазанный палец проскользнул внутрь.
— Ты такой молодец, расслабился для меня… — жарко зашептал Юнги, разжав зубы и начиная осторожно разминать нежные стенки, плотно обхватившие две проскользнувшие внутрь фаланги, постепенно проталкивая палец глубже.
Когда двигаться внутри стало легко, добавил второй палец, внимательно следя за реакцией младшего и не прекращая мягко массировать. Тот поморщился от неприятных ощущений, но его лицо быстро утратило болезненное выражение. Добавив следующий палец, старший практически сразу согнул их внутри в направлении живота, попадая по простате. Хосока прошило острое наслаждение на грани с болезненностью, молнией разошедшееся изнутри до корней волос и кончиков пальцев. Танцор подумал, что сейчас же кончит, но легкая боль и распирающее ощущение это предотвратили.
— Вот так… Теперь будет легче… Скоро будет хорошо… — заполошно шептал Юнги, продолжая мягко надавливать и надавливать на комок нервов.
Еще никогда в жизни он так тщательно не занимался подготовкой партнера. Он выцеловывал каждый доступный ему участок кожи. Шутка ли, этот безупречный парень, их общее и его личное солнце, сейчас изнывал и метался по постели под ним. Когда три пальца свободно двигались внутри, не встречая сопротивления, старший убрал руку, завороженно смотря, как растянутые края входа судорожно сжимаются вокруг пустоты. Но тут Хосок разочарованно проскулил, и рэпер пришел в себя, стаскивая латекс с пальцев и раскатывая новый по своему колом стоящему члену. Добавив еще смазки, он подтянул младшего ближе к себе, уложив стройные ноги на свои бедра.
Придерживая под поясницей, Юнги другой рукой направил собственное возбуждение к подготовленному анусу партнера. Входил мучительно медленно, внимательно следя за складкой, залегшей на лбу младшего.
— Потерпи немного, Солнце, скоро станет легче… Обещаю… — пробормотал, когда коснулся пахом упругих ягодиц и замер. Хосок под ним дышал мелко и часто, крепко зажмурив глаза.
Постепенно складка на лбу младшего разглаживалась, дыхание выровнялось, а мышцы внутри уже не так сильно сжимали орган рэпера.
— Такой молодец, так хорошо принял меня… — Юнги продолжал хвалить, тем самым отвлекая и помогая больше расслабиться. — Могу я двигаться?
Хосок лишь кивнул. Ему казалось, что он не в состоянии сейчас составить внятное предложение. В голове было волшебно пусто, что было облегчением после нескольких недель бесконечных раздумий и самоанализа. Тело же, напротив, как будто проснулось от долгого сна и изнывало от желания разрядки. Первый неглубокий и плавный толчок выбил из груди нуждающийся стон. Следующий, более размашистый, но не менее нежный, пришелся по набухшей простате, выгнув дугой гибкую спину.
Юнги изо всех сил сдерживал себя, чтобы не сорваться на бешеный темп и не начать вколачиваться в столь желанное тело. Нельзя! Сегодня все должно быть только для его Солнца, для его удовольствия и удобства. Закусив щеку изнутри, старший продолжил размеренные толчки, стараясь каждый раз попадать по нужной точке и поддерживая партнера под ягодицами. Такой узкий, идеальный, и сейчас полностью его… Черт! Как же трудно сдерживаться!
Хосок под ним стонал не переставая, совсем не облегчая задачу старшему. Он метался по простыне, судорожно сжимая ее пальцами. Гнался за удовольствием, которое было уже близко. Вот-вот, уже почти… Не хватало совсем немного. Хосок потянулся рукой к своему члену, обхватил пальцами… Всего лишь несколько рваных движений — и он излился на собственный живот, проваливаясь в какой-то параллельный мир, наполненный искрами и разноцветными огнями, крепко зажмурившись и сжимаясь внутри вокруг напряженного органа старшего, а после полностью расслабляясь, не чувствуя, кажется, больше своих конечностей.
Осторожно выйдя из обмякшего тела танцора, Юнги одним движением сорвал с себя презерватив и додрочил рукой, обильно кончая на живот партнера, добавляя свою сперму к его и смешивая их головкой опадающего члена.
Отдышавшись, Хосок хотел подняться, чтобы привести себя в порядок. Хотя, честно говоря, шевелиться совсем не хотелось. Ему было так хорошо… Впервые за долгое время. Словно прочитав его мысли, Юнги удержал младшего, оглаживая худые плечи.
— Лежи, я сейчас… — и встал, накидывая на себя брошенную на пол майку и натягивая домашние шорты.
Вернулся старший буквально через минуту, неся с собой теплое влажное полотенце. Он бережно обтер живот и бедра танцора, вновь скинул с себя одежду, бросая ее на пол и добавляя в кучу испачканную махровую ткань, и улегся рядом, заботливо накрывая их обоих одеялом. Парни еще долго лежали в обнимку, думая о своем. Сон не шел. Юнги осторожно прижимал младшего к себе, словно тот был хрустальный и мог сломаться от резкого движения, нежно поглаживая по боку и перебирая волосы. А Хосок, наверное впервые в жизни, как раз и чувствовал себя хрустальным, любимым и нужным…
Они так больше ни разу и не говорили на тему своих отношений, не клялись друг другу в любви и верности, не афишировали и не обсуждали это с мемберами. Просто могли привалиться к плечу после трудного дня, обнаружить на тумбочке заботливо прикрытый салфеткой ужин, когда один из них вынужден был задержаться, размять друг другу гудящие ноги или усталые плечи… И, конечно, любили друг друга по ночам, топя в нежности или страсти. Хосок все же передумал уходить из группы, оставшись жить в комнате хмурого хена. Со временем он даже снова начал общаться с младшими, и хотя его солнечную улыбку удавалось теперь не слишком часто увидеть вне съемочной площадки, но такие дни все же случались. Юнги искренне надеялся, что их будет больше и больше, пока свет и тепло не вернутся к танцору в полном объеме. А уж он изо всех сил постарается, чтобы это случилось. И как можно скорее.
***
Работа на износ никому не прибавляет здоровья. Привыкнув пахать на двести процентов, никто из парней не стал исключением. У всех были травмы, ноющие суставы и другие болячки. Вот и старая травма плеча Юнги, которую он не вылечил вовремя, дала о себе знать.
Первым неладное заметил, конечно, Хосок. Вцепившись клещом, он вытащил из хена все подробности давней аварии и стал настойчиво уговаривать старшего обратиться к врачу. После долгих увещеваний, подключив остальных мемберов, ему удалось затащить рэпера к доктору. Вердикт был неутешителен: время упущено, консервативное лечение не даст результата. Нужна операция и последующий период реабилитации, под постоянным контролем врачей. Юнги, готовивший к выходу свой второй микстейп, отказался наотрез.
Хосок отступил, но не оставил попыток достучаться до старшего. Он ждал выхода альбома, лишь изредка поднимая тему, но, как говорится, капля камень точит, и Юнги уже не обрывал резко разговор, а со временем даже стал буркать в ответ, что подумает. И терпение танцора окупилось: сразу после выпуска, расслабленный после яркого оргазма, которым эти двое отметили успех рэпера, старший сдался и пообещал просиявшему Хосоку, что согласится на операцию и обсудит все в компании.
***
Тэхен же снова грыз ногти до мяса. ЕГО хен снова был не с ним, роман с макнэ ни на шаг не приблизил его к цели. Смена позиции тоже не принесла внутреннего удовлетворения, лишь ненадолго внеся разнообразие и краски в сексуальную жизнь. Но покорный Чонгук, всегда ждущий его внимания, наскучил старшему слишком быстро.
Снявшийся уже к тому времени в дораме, Тэхен стал много времени проводить со своей киношной компанией, безжалостно отменяя совместные планы с Гуком, выкроенные с большим трудом в их плотном графике. Старший надеялся, что ревнивый макнэ не выдержит и взорвется, либо разорвав уже надоевшие ему отношения, либо внеся в них новую искру. Но младший лишь обиженно дул губы, изредка выясняя отношения. Отлучки, как и скандалы, стали случаться чаще. Но все заканчивалось примирительным сексом, Чонгук всегда уступал и снова смотрел на самого красивого человека в мире с неприкрытым обожанием.
