⛸️⛸️⛸️
У Минхо, видимо, и правда какой-то пунктик на выполнение данных обещаний. Джисону от этого уже даже как-то неловко. Ли ищет ключ-карту по карманам слишком долго, и Джисон мысленно считает, сколько раз за это время он бы уже успел сбежать. Дверь наконец открывается. – Заходи, – у Минхо руки в карманах, но старший выглядит так, будто сейчас смущенно запустит одну в волосы. – Свет справа включается. Джисон делает шаг, после которого дороги назад уже явно нет, и нащупывает рукой выключатель. – Капец у тебя бардак, – наблюдение вырывается само по себе еще до того, как Джисон успевает остановить себя от откровенного хамства. Минхо в ответ только цокает и слишком громко хлопает дверью. – Кто бы говорил. На самом деле Минхо, конечно, прав. У Джисона дома такое состояние, в котором сейчас комната Минхо, раз в год после генеральной уборки. Но в прошлый раз тут было просто идеально чисто. А сейчас какие-то разбросанные вещи, раскрытый чемодан посреди комнаты, валяющиеся на проходе коньки и явно перерытый шкаф. Посещает мысль, что, возможно, на порядке настаивает Чан, и пока Бан в отъезде, Минхо отрывается. Звучит логично. Но где-то на подкорке робко скребется идея, что Минхо просто очень впопыхах собирался на встречу с Джисоном, не зная, что лучше надеть, и перебирая все подряд. – Я только вернулся, – Минхо стягивает обувь, и Джисон следует его примеру. – Не успел убраться. – Ты куда-то уезжал? Минхо смотрит в ответ немного удивленно. Закусывает губу и явно о чем-то думает. У Джисона ощущение, будто он забыл про мамин день рождения, и в видеозвонке, увидев родителей за праздничным столом, выдал вместо поздравления вопрос, а что собственно все празднуют. – У меня были соревнования, – на лице у Минхо ноль эмоций, голос ровный, а плечо слегка дергается. – В Пусане. Опять этот чертов Пусан. – Ненавижу, блять, Пусан, – Минхо непонимающе хмурится, и Джисон мысленно бьет себя по лбу. – То есть я хотел спросить, как прошло? Черт, а может не стоило? Чан вот просил Чанбина лишний раз не спрашивать. Если все хорошо, Со и сам рассказывал, а если нет, то и знать другим не надо. Может, с Минхо тоже так работает, и Джисон очень нагло залез в личное? – Нормально, – в голосе старшего какая-то странная интонация, а выражение лица еле уловимо меняется. – Я успел утром только рис с курицей сделать, ничего выдающегося. Подходит? Джисон только согласно мычит и падает на одиноко стоящий стул Чана. Стул Минхо в другом конце комнаты и завален каким-то барахлом. Минхо подходит ближе, – Джисон откровенно напрягается, – но никак не взаимодействует, всего лишь достав из выдвижного ящика стола Чана миску и палочки. Старший делает все настолько привычными и домашними движениями, что Джисон почти засматривается. И отмирает ровно в тот момент, когда Минхо открывает одно из нижних отделений шкафа. И там оказывается чертов холодильник. – Кто додумался запихнуть холодильник в шкаф? – у Джисона в квартире планировка тоже странная, но все же не настолько. – Так вообще безопасно делать? Минхо только невесомо ведет плечами. – Свой холодильник лучше общего, но по правилам общежития так нельзя, – Минхо достает какой-то контейнер и замирает, держа его в руках. – Поэтому Чан-хен так его спрятал. Джисон определенно что-то странное в голосе старшего улавливает, но разобрать не может. Только многозначительно мычит в ответ. Минхо достает откуда-то вторую тарелку, делит рис пополам и протягивает Джисону его миску, почему-то не подходя ближе. Хан почти стонет, настолько не хочется вставать и идти забирать еду. И вообще так к гостям не относятся. – Ну пошли, – Минхо дергает головой явно нетерпеливо, и Джисон вдруг понимает, что, наверное, настолько залип, что что-то пропустил. – Или ты холодное есть хочешь? Нет, холодного Минхо ему более чем достаточно. Ли вытаскивает его из комнаты и ведет куда-то дальше по коридору. Джисон почти удивляется, увидев кухню. Ну да, это же общежитие. – А чего микроволновки своей у вас нет? – тарелка Минхо слишком медитативно крутится под тихое гудение. – Тоже было бы удобно. Старший только пожимает плечами: – Шумит слишком. Еда Минхо пахнет на удивление вкусно, и Джисон понимает, что, видимо, совсем изголодался, раз реагирует так на обычный рис. Конечно, он и такое приготовить не в состоянии, но от ресторанных блюд далеко. Они возвращаются в комнату, и Джисон привычно занимает кресло Чана, поджимая под себя ноги. Минхо застревает где-то на входе, но есть хочется слишком сильно, чтобы обращать на это внимание. Рис горячий, – Минхо говорил греть две минуты, а не три, но Джисон лучше знает, – тарелка обжигает пальцы, и Джисон поспешно ставит ее на стол. И не менее поспешно отправляет себе в рот первый кусок. Ожидает приятных ощущений, – первая еда за день все же, – но все же своей реакции почти пугается. Черт, это идеально. Невероятно. Фантастически. Джисон бы себе такое заказывал на завтрак, обед и ужин до скончания веков. Понятно, почему Минхо не ест в ресторанах. Зачем тратить деньги, когда сам можешь сделать такое. Поделится восторгом с Минхо хочется слишком сильно. Джисон прилагает все усилия, чтобы хотя бы не так откровенно визжать от восторга. – Черт, хен, это очень вкусн… – фраза застревает в горле вместе с не до конца прожеванным куском курицы. – Ты что творишь вообще? Минхо поворачивает к нему голову и смотрит озадаченно. Причем абсолютно искренне. Джисону кажется, что его уши только что перебили рис по температуре. – Переодеваюсь, – Минхо продолжает расстегивать так наполовину снятую рубашку с видом чистой непорочности. – Я же не буду в этом есть, вдруг запачкаю. Пиздец, он ненормальный. Ну или очень жестокий. Потому что про влюбленность Джисона знает и ведет себя при этом так. – Надо просить людей сперва выйти, – получается что-то между недовольным окриком и визгом, и Джисон ежится от звука собственного голоса. – Или хотя бы отвернуться. Нет, надо отсюда ливать. Куда-нибудь. Подальше. Где темно и одиноко. Но доесть бы, конечно, тоже хотелось. Взгляд выхватывает что-то подозрительно соответствующее нужным параметрам чуть правее от стола Чана. Идеально. – Эй, ты что делаешь? – Минхо явно пытается перехватить его за руку, но Джисон ловчее. – Уйди с моей кровати, туда нельзя. Джисон еле сдерживается, чтобы из-за шторки, за которую только успел юркнуть, не высунуться, чтобы показать Минхо язык. Нельзя на кровать? Ну-ну, а стриптиз устраивать можно. – Да вылезай ты, – Минхо все же целостность его укрытия нарушает, и Джисон вжимается в стену, задевая спиной что-то холодное. – Что за детский сад? Минхо недоволен, у него растрепались волосы, все еще на половину расстегнутая рубашка и искры в глазах. Он горячий. Лучше бы Джисон остался сегодня голодным, серьезно. – Пока не оденешься – не вылезу. Получается совсем капризно, и Джисон сдается, позволяя себе дурачиться по полной. Пихает Минхо ногой и отползает еще дальше. – Ты… – Минхо прерывается на середине фразы, морщится и издает страдальческий стон. – Ты невозможный. Как же ты меня достал. Джисон солидарен как никогда. На все двести. И готов доставать раз за разом, если Минхо всегда так сексуально злиться будет. Минхо появляется снова слишком быстро, уже в домашней футболке, почти пижамных штанах и без сережек. – Доволен? – Джисон понимает, что все его требования выполнены, но все равно почему-то упирается. – Вон с моей кровати. Минхо тащит за предплечья, упираясь в край кровати коленями, и Джисон внезапно понимает, насколько неустойчивая у старшего поза. Даже не успевает подумать, что, возможно у Минхо как у спортсмена с равновесием неплохо, когда резко тянет вниз. Глаза Минхо расширяются, по лицу пробегает паника, и он валится на Джисона со сдавленным ойканьем. Осознание того, что только что произошло, настигает Джисона только тогда, когда Минхо почти утыкается носом ему в грудь. Капец. Где тут кнопка отмены? А лучше рестарта всего дня. – Ты неадекватный, – Минхо отстранятся, мимолетно о Джисона опершись, и прижимает руки к груди. – Что у тебя в голове творится? О, какой интересный вопрос. Джисон даже готов подискутировать. – Так это тебе лучше знать, – получается слишком с вызовом, и Минхо даже замирает, почти упираясь коленями Джисону в бедра. – Это же ты отправил ко мне домой своего дружка с номером психологической техподдержки и кучей благотворительного мусора. Минхо непонимающе моргает. Ерзает, явно пытаясь с кровати ненароком не свалиться, и Джисон неосознанно отодвигается к подушке, освобождая для Минхо немного пространства. – Я не понимаю, о чем ты. Джисон почти хмыкает. Что там Минхо говорил про то, что спортсмены не тупые? Ну-ну, вот перед ним самый что ни на есть тупой спортсмен. Как пробка. И с нулевым уровнем эмоционального интеллекта. Хотя даже скорее с отрицательным, потому что нулевой у самого Джисона, но Минхо и тут его переплюнул. – О Хенджине и котячьей коллекции Лувра. По лицу Минхо пробегает осознание. Джисон даже слегка расстраивается, – он до последнего надеялся, что Хван все же это все сам придумал, – но лицо старается держать недовольным. – Он пришел к тебе домой? – Минхо в явном замешательстве. – Странно, я просто просил его с тобой встретиться в удобном для тебя месте. – Ну, можешь его похвалить, мой дом для меня место явно удобное. Минхо слегка хмурится и закусывает губу. Джисону точно удалось застать старшего врасплох, и это не может не вызывать какого-то почти злорадного удовлетворения. – Я подумал, что тебе нравятся коты, – серьезно, Минхо нужно было думать настолько долго только лишь для того, чтобы выдать этот бред? – Выкинь, если мешают, мне жаль, что я не так понял. Джисон уже не знает, что там и как Минхо понял. Логика чат покинула давно, у Минхо уже не просто биполярочка, а откровенная шизофрения, и что с этим делать идей ровно ноль. Джисон от этого уже откровенно устал. – Слушай, – получается как-то совсем мрачно, и Джисон видит, как Минхо закусывает губу сильнее. – Ты спрашивал, что мне от тебя нужно. Может, на встречный вопрос ответишь? Зачем все это? Почему ты делаешь мне подарки, волнуешься о моем психологическом состоянии и водишь в шикарные рестораны? Ты ведь знаешь, что для меня это все иначе. Язык неприятно покалывают невысказанные слова. Зачем Минхо так издевается? Заставляет чувствовать себя чертовым йо-йо, то приласкивая, то игноря днями? Разве старший на самом деле настолько плохой человек? Почему-то верить не хочется. – В плане иначе? – у Минхо на лице столько искреннего замешательства, что Джисону хочется начать биться головой о стенку. – Ты имеешь в виду, что долго жил за границей и не привык к корейским обычаям? Ну, я тебя старше, я твой хен, да и плюс воспользовался твоей помощью. Я хочу отплатить и помочь в ответ. Это нормально, не надо стесняться. Нет, Минхо определенно плохой человек. Потому что насмехаться и издеваться с таким искренне простодушным лицом еще надо уметь. – А про психолога, – Минхо на мгновение мнется. – Ну, ты правда часто выглядишь печально, и у тебя так руки иногда сильно трясутся. У Хенджина было что-то похожее однажды, но я заметил слишком поздно, и стало хуже. И я больше не хочу замечать слишком поздно, вот. – Не лезь не в свое дело, – получается откровенно грубо, но так даже лучше. – И вообще на меня смотри поменьше. Минхо медленно кивает, шумно сглатывает и смотрит своими чертовыми блестящими глазами. Обычно Джисон слаб, – очень слаб, – но сейчас даже такой потерянный вид старшего не доставляет ничего, кроме удовольствия. Крутой хен? Наблюдательный, понимающий и заботящийся? Ну да, так себя хорошие хены и ведут: в самый рандомный момент сменяют игнор на знаки ухаживания, а потом еще и поклонов в ноги, видимо, ждут. Плевать. – Ты есть-то будешь? – Минхо приходит в себя относительно быстро, но все равно выглядит странно. – Пошли, не надо тут сидеть, пожалуйста, а уж тем более в уличном. Джисон пожимает плечами, но с кровати все же слазит. С другой от Минхо стороны. Ненароком задевает что-то у подушки и наклоняется, чтобы случайно скинутую на пол вещь поднять. О, ну это даже мило. – Ты спишь с игрушкой? – Минхо выныривает с другой стороны шторки, и его убийственный взгляд смешно контрастирует с явно краснеющими ушами. – Поэтому сюда нельзя? Там под подушкой еще какие-то твои грязные секретики? Минхо выдирает у него из рук рыжего кота так резко, что Джисон почти пугается. – Это не грязные секретики, это Дуни, – Минхо выглядит настолько мило надувшимся, что у Джисона даже слегка снижается уровень негатива. – Ты решил облапать все в моей комнате сегодня? – Скажешь это, когда я облапаю тебя. О черт. Очень плохо. Ужасно, критично, залезть в гроб и умереть. Что на него нашло? Это очень тупой юмор, вообще не к месту и при этом к месту как-то слишком сильно. Надо же было так облажаться. Минхо в ответ смотрит странно, все еще сжимая в руках игрушку, и издает какой-то слишком вымученный смешок. Джисон решает, что на этом разговор можно закончить. И даже нужно. – Да, поесть, – рука сама зарывается в волосы. – Вкусно, кстати, спасибо. Минхо только медленно кивает. Рис уже остыл, но еще не так критично, – все-таки прав был Джисон, когда ставил его греться на три минуты вместо двух, – все еще очень вкусно, но чего-то не хватает. – У тебя есть что-то, чем можно запить? Минхо сидит у своей кровати на полу, ковыряется палочками в своей порции и выглядит как-то совсем поникше. Джисону начинает казаться, что стоит уже уйти и перестать действовать старшему на нервы. – В холодильнике посмотри, там что-то должно быть, – точно нужно уйти, раз Минхо даже не хочет проявить гостеприимство и помочь ему найти лимонад или что у него там. – Бери, что хочешь. Джисон медленно кивает, откладывает тарелку и идет к шкафу, в котором Чан каким-то чудом уместил целый, пусть и небольшой, но все же холодильник. Там сплошная бутилированная вода и о… – Ты пьешь пиво? Джисон на самом деле удивлен. Приятно. – Чан пьет, – Минхо продолжат буравить свою тарелку взглядом. – Бери, если хочешь, я ему потом куплю. Джисон довольно мычит и достает сразу две банки. Чего зря лишний раз вставать, ну. Пиво привычно вкусное, – в студии в мини-баре такое же, – и Джисон чувствует себя в гастрономическом раю. Только вот тишина какая-то удручающая. – Может, посмотрим что-то? – Минхо удивленно вскидывает голову, и Джисону кажется, что он явно неверно прочел атмосферу. – Я привык что-то смотреть за едой. А ты нет? Старший в ответ только что-то нечленораздельно мычит, откладывает тарелку на пол и подходит к своему столу. – Что хочешь? – Минхо говорит явно незаинтересованно, и Джисону уже идея что-то вместе смотреть такой удачной не кажется. – У меня есть несколько скачанных аниме. Не про зомбаков, правда, но все же. Вообще с Минхо на удивление спокойно. Они сходятся на аниме довольно быстро, и Джисон как-то на автомате переползает к Минхо на пол и тоже облокачивается о кровать. Минхо ставит ноутбук между ними, явно устанавливая дистанцию, но это не выглядит как-то грубо. Скорее даже по-милому неловко. Минхо доедает свой рис как-то совсем нехотя, пока Джисон потягивает пиво, и атмосфера на какое-то время становится даже не такой напряженной. Джисон это аниме уже видел и не единожды, но говорить об этом Минхо было бы как-то грубо, – старший ведь старался и выбирал, – зато теперь есть возможность завтыкать вокруг, не теряя нить сюжета. Ноутбук у Минхо хороший. Очень. Джисон как-то к подобному присматривался. А у старшего еще и на металлическом корпусе именная гравировка. Черт, почему человек с такими деньгами продолжает жить в общежитии с тупой общей кухней и, судя по всему, такими же душевыми? Минхо странный, серьезно. И сидит сейчас тоже странно, прижав колени к груди и обхватив их руками. И трет ладонями даже немного. – Тебе что, холодно? – вопрос абсолютно безобидный, но Джисону почему-то неловко. – Может, не будем сидеть на полу? Минхо останавливает аниме и смотрит на него как-то странно. Будто что-то обдумывает. Вообще на самом деле Джисону бы к себе внимание лучше не привлекать. Он уже все доел, – а в этом так-то и была вся суть прихода к Минхо, – и даже допил пиво. Минхо вполне себе может его сейчас просто выгнать. Джисон тянется за второй банкой как-то слишком торопливо. – У меня есть коврик для йоги, – Минхо говорит вровень с шипением открывающейся банки. – Можем подстелить. – Тащи. Это все странно. Минхо странный, – но это уже привычно, – ситуация сама по себе странная, но самое главное, что странный сам Джисон. Потому что сидеть, согнувшись в три погибели на явно не особо помогающем не мерзнуть коврике и смотреть уже откровенно приевшееся аниме в компании колючего парня, к которому у тебя неразделенные чувства, вдруг становится отличным вариантом на вечер пятницы. Они с Минхо синхронно не удивляются самому что ни на есть неожиданному вот-это-повороту, и это наталкивает на определенные мысли. – Ты что, уже это аниме видел? – Минхо смотрит на него слегка искоса, но с явным любопытством. – Ты, видимо, тоже. – Да, и по второму разу оно уже как-то не очень заходит. Минхо настолько мило морщится, что Джисона даже пробивает на смешок. И, – о Боже, – Минхо улыбается в ответ. Они останавливают аниме и обсуждают, что бы еще посмотреть. Минхо на удивление осведомленный и с хорошим вкусом. Очень хорошим. Идеальным. Джисон давно настолько близкого себе по духу анимешника не находил. – Знаешь, – они все-таки выбрали какой-то относительно новый тайтл, который оба хотели посмотреть, но руки не доходили. – Ни Хенджин, ни Чан-хен, ни Бинни не смотрят ничего подобного. Они такие странные. Джисон смеется в наполовину опустошенную банку пива. – Ты тоже странный, – Минхо смотрит прищуренными глазами вроде бы и недовольно, но Джисон четко видит, как губы старшего дрожат в улыбке. – Всем гостям стриптиз устраиваешь? Ли только закатывает глаза и издает усталый стон. – Мы в раздевалках всегда друг перед другом переодеваемся, и никто еще не жаловался, – Джисону так и хочется уточнить, что он так-то и не то чтобы жалуется, но одной ляпнутой пошлой дурости за вечер более чем достаточно. – Это ты еще не видел, как Чан-хен тут иногда расхаживает. Нет, вот это точно увольте, спасибо. Джисон кривится в преувеличенном отвращении, и Минхо в ответ смеется звонко и тепло. – Мне нравится, что ты странный, – Джисон понимает, что именно он только что сказал только тогда, когда Минхо внезапно перестает смеяться и смотрит как-то слишком внимательно. – Ну, то есть, что тебе тоже нравится аниме, да, в этом плане странный. И плевать, что до этого странными были те, кому аниме не нравится. Минхо сегодня на удивление тактичен и вовремя притворяется глухим, поэтому и эта откровенно кринжовая фраза повисает в воздухе без ответа. Они досматривают еще одну серию, – Джисон уже даже втягивается, – когда Минхо говорит самую ужасную вещь за весь этот вечер. – Поздно уже, – Джисон мельком смотрит на и вправду уже черное окно. – Мне кажется, тебе пора домой, а мне пора спать. Мне рано вставать завтра. Так и хочется спросить, в какой же день Минхо все-таки не надо рано вставать, – чисто из любопытства, а не потому что старшего уже как-то даже жаль с таким режимом, – но в голову вдруг приходит гениальная в своей бредовости идея. Основанная чисто на ужасной лени и убийственном нежелании двигаться сегодня вообще. А не на том, что с Минхо как-то подозрительно комфортно, и если сейчас уйти, то вся магия будто бы испарится. – Чет мне нехорошо, – Джисон включает все свои отсутствующие актерские способности. – Я, кажется, перепил. Минхо смотрит на него как-то странно. Непонимающе, вопросительно и вроде даже немного взволновано. – Двумя банками пива? – вопрос абсолютно логичный, и Джисон кивает настолько уверено, насколько может. – Ну и что теперь? О, Минхо сам поднял тему. Серьезно, сегодня у Джисона удачный день. – Я тут отосплюсь, ладно? – нахальничать у Джисона всегда получалось хорошо, дерзкий секси-парень это буквально единственное амплуа, которое ему поддавалось. У Минхо глаза большие и блестящие в целом по жизни, и Джисон никогда не думал, что им есть куда расти. – Нет, – Минхо говорит торопливо, но твердо. – Я вызову тебе такси, и ты поедешь домой. Позвонишь кому-нибудь из своих друзей, и они с тобой посидят. Понял? Какой он, черт подери, логичный. И злобный такой внезапно. – У меня нет друзей, – пусть попробует проверить, ага. – И я не помню адрес. И вообще так себя хороший хен бы не повел, да. Я вот тебе помогал, а ты… Джисон дуется скорее показательно, чем искренне, складывает руки на груди и отворачивается. Минхо он видеть не может, но слышит, как старший шумно выдыхает. Лучше было бы и правда напиться. Пьяным Джисон нытик еще тот, и наглости тоже побольше становится. А еще прилипчивый до ужаса. Там бы Минхо его бы даже силой не выгнал. А вот трезвым хватит просто разок голосом надавить, и Джисон тут же уйдет. – Может, лучше все же поедешь домой, чем спать тут на полу? – голос у Минхо совсем неуверенный, а Джисон от внезапной и слишком легкой победы чуть не палит весь образ обиженки довольной улыбкой. – Я не положу тебя к Чану в кровать, даже не надейся. Господи, нашел проблему. – Ну так я на твоей посплю, – Минхо даже со всеми своими спортивными рефлексами не успевает Джисона перехватить раньше, чем он, вывернувшись, почти запрыгивает на кровать. – Ты же не положишь гостей спать на полу, пока сам спишь в кровати? Это уж точно не по этикету. Минхо смотрит на него снизу вверх и выглядит совсем шокировано. Джисон воспринимает молчание за зеленый свет, и залезает на кровать полностью. За черной шторкой совсем темно, Джисон с непривычки бьется головой о верхний этаж и задевает рукой что-то шумно стучащее по стене в ответ. – Почему ты такой наглый? – Минхо открывает шторку слишком резко, и Джисону на секунду хочется проморгаться от яркого света. – Иди к себе, ничего ты не пьяный. Нельзя от двух банок пива пьяным быть. Минхо откровенно злится, и Джисону на секунду хочется и правда покаяться и уйти. Но вдруг приходит понимание, что после этого спектакля Минхо, возможно, его вообще близко к себе больше не подпустит. Так что лучше ломать комедию до конца. – Ну ладно, я все понял, – Минхо на секунду откровенно расслабляется. – Ты не хочешь спать на полу. Без проблем, я неприхотливый, поспим вместе. Джисон понимает, что никогда раньше особо-то Минхо и не трогал, с очень большим запозданием. Потому что он уже Минхо за талию обнял, уже на себя потянул, и старший уже буквально на нем лежит. Черт, это было слишком, да? – Пусти меня, – Минхо внезапно оживает и начинает почти что брыкаться. – Да что с тобой не так? Джисон хватку ослабляет, позволяя старшему все же сесть. Минхо выравнивается, упирается руками себе за спину и выглядит совсем растрепано. Он почти сидит у Джисона на бедрах, и картина выходит максимально неоднозначная. Джисону просто необходимо заземлиться. И для начала перестать смотреть. – Ого, ты тут медали вешаешь? – Минхо вздрагивает всем телом, и поворачивает голову в сторону, куда Джисон тычет пальцем. – Мило. Это с тех соревнований, куда ты ездил сейчас? На самом деле это все выглядит как-то не особо впечатляюще. Со всей чемпионской фигней и прочим пиаром, Джисон ожидал, что у Минхо тут чуть ли не сундук с этими медалями. А не две штуки, сиротливо висящие на самоклеющихся крючках. – Нет, это… – старший выдыхает как-то слишком шумно. – Это с других. Тяжесть тела Минхо на бедрах ощущается уже куда основательнее, но старшего это будто бы и не особо заботит. Джисон скиншип не то чтобы любит, да и Минхо вроде бы солидарен, и от этого только страннее. Потому что если Минхо все еще плевать, то Джисону вдруг кажется, что ему начинает это нравиться. Так, нужно прекращать. Пока не стало нравиться слишком явно. – Смотри, – Джисон садится, пытаясь будто бы невзначай скинуть Минхо со своих ног. – А ну сядь к стене спиной. Минхо внезапно слушается, хоть и выглядит откровенно потерянно. Джисон и сам не понимает, что творит, но с какой-то маниакальной уверенностью поддевает пальцами две висящие медали, – интересно, они из настоящего золота? – и заводит их откровенно подвисшему Минхо за голову. Другой рукой перехватывает старшего за подбородок и прижимает затылком к стене, заставляя упереться головой в медали. Минхо слушается на удивление покорно, и Джисону кажется, что это скорее от состояния шока и непонимания. Поэтому он со всей возможной ловкостью достает из кармана телефон и делает быстрое фото. Пока Минхо не отмер и не начал сопротивляться. – Смотри, – Джисон уже подбородок Минхо отпустил, но старший будто бы положение менять и не собирается. – Ты похож на кролика. Забавно торчащие передние зубы старшего Джисон отметил давно, а две цветастые ленточки, на которые подвешены медали, только дополняют образ, торча из головы как кроличьи уши. – Ты точно пьяный, – Минхо смотрит таким странным взглядом, что Джисону внезапно не по себе. – Ладно, спи, только тихо. Вау это что, победа? Может, раз сегодня такой удачный день, то стоит попытать счастье еще немного? – Но ты ведь не будешь спать на полу? Ты явно к холоду вообще не устойчив. Это странное предположение. Очень. Особенно с учетом того, что Минхо на холоде проводит большую часть своей жизни. Но судя по промелькнувшему на лице Минхо недовольству, предположение все же верное. – Как жаль, что я не пьян, – Минхо бубнит себе под нос, а потом добавляет уже куда разборчивее. – Потерплю. Все, ложись и спи. Раз уж все равно осквернил мою кровать, то можешь даже в уличном. Джисон недовольно ноет, но то, что ничего лучше выторговать не получится, уже понятно. Минхо куда-то отходит, и Джисон стягивает спортивку, чтобы придать ситуации хоть намек на уют. Швыряет одежду на пол и отворачивается к стене, собираясь попытаться действительно уснуть. Хотя совсем и не хочется. – Это что, Хенджин? – у Минхо на стене, оказывается, еще и фотографии висят. – А это ты? Боже, и правда почти маскот снежинки. Нельзя смеяться. Вот вообще нет. Минхо его просто выгонит отсюда нафиг. Но не получается. – Перестань лапать мои вещи, – голос Минхо слышится откуда-то из другого конца комнаты. – Это не твое дело. Конечно не его. Минхо абсолютно прав. Но о чем он вообще думал, когда вешал прямо со стороны подушки странное фото Хенджина в женском образе и себя в костюме жирафа. С криво нарисованным носом. Джисон бы такое фото сжег на ритуальном огне, а не вешал так, чтобы каждую ночь им любоваться. Вообще фото на стене у Минхо висит не много. Штук пять от силы. Одно с Хенджином, два с родителями, одно с Чанбином на хоккее и одно на вид с каких-то соревнований. Но не с пьедестала. Выбор крайне странный. Но это дело Минхо, не Джисона. Минхо выключает свет без предупреждения, и Джисон может только по звукам догадываться, что старший лег на полу. Странно, мог бы занять кровать Чана. Ночью уже довольно прохладно, Джисон у себя даже топит уже. А в общежитии дубак. Прямо как на катке. Спать не хочется, – ночь это не совсем то время, когда Джисону привычно отдыхать, – хотя тело откровенно уставшее из-за давнего отсутствия нормального отдыха. Минхо, судя по всему выбравший в качестве кровати все тот же коврик для йоги, шумно ворочается. – Тебе во сколько завтра вставать? – Джисону просто необходимо завести хоть какой-то разговор, иначе он сойдет с ума от этой тишины. Минхо молчит слишком долго, и на секунду Джисону даже кажется, что старший уснул. – Рано, но ты можешь спать, сколько хочешь, а потом просто захлопнуть дверь. Голос у Минхо какой-то глухой, и Джисону это не нравится. – Хватит выделываться, – он свешивается с кровати так резко, что почти утыкается носом в лоб слишком близко лежащего Минхо. – Ты там замерзнешь насмерть. Ложись сюда, я подвинусь. Минхо не двигается. Не смотрит в ответ. И вроде бы даже и не дышит. Джисон уже хочет сам перелечь на пол в качестве показательного бунта, когда Минхо вдруг слишком резко выдыхает и недовольно тянет: – Ладно. Но только потому что я чертовски не люблю холод, понял? Джисон послушно сдвигается к стене, давая Минхо как можно больше пространства, но старший все равно прижимается холодным боком слишком сильно. – Лицом к стенке, – Минхо командует, и Джисон подчиняется беспрекословно. – И только попробуй кому-то об этом рассказать. Джисон клянется самому себе, что это умрет с ним точно так же, как и картина поедающего мороженное Хенджина. Лежать становится куда комфортнее, тело расслабляется, а в мозг начинают приходить еще большие глупости, чем раньше. – А ты красиво катаешься, – Джисон чувствует спиной, как Минхо слегка напрягается. – Мне нравится на тебя смотреть. Ну, в плане на льду. Когда ты прыгаешь, вот, четверной флип у тебя хороший. Поэтому мне на тебя смотреть нравится. Джисон мысленно благодарит свой мозг за просто невероятный уровень сотрудничества. И еще немного Феликса, который один раз затащил его на мастер-класс по заднему сальто. Никто из них, конечно, сальто не прыгнул, но за тот вечер Енбок столько раз повторил английское flip, что ассоциация помогла запомнить хоть один из этих чертовых прыжков. Минхо в ответ только как-то странно мычит. – Спи, Джисон, – голос у старшего на удивление мягкий, и на самом деле хочется послушаться. – Ты один тут такой бездельник, что можешь валяться до обеда. Замечание справедливое, и Джисон заставляет себя все-таки заткнуться. И даже как-то подозрительно быстро засыпает.⛸️⛸️⛸️
Утром Джисон просыпается от ощущения, что через него кто-то перелазит. И при этом трогает руками. Это странно, потому что его бывший всегда спал с краю и никогда его во сне не обнимал. Ощущение пусть и непривычное, но терять его не хочется. – Поймал, – получается совсем смазано, но все силы уходят на то, чтобы остановить что-то теплое, все еще пытающееся из рук ускользнуть. – Хочу обнимашек. – Я и так проспал, отлипни, – голос какой-то подозрительно знакомый. – На вот, с Дуни обнимайся. Джисон даже и не пробует подавить разочарованный стон, когда что-то теплое из рук все-таки выпутывается, заменяя себя игрушкой. Заснуть снова получается на удивление быстро, и Джисон успевает буквально мельком подумать о том, какая же у Минхо на удивление удобная кровать.⛸️⛸️⛸️
Кровать у Минхо резко перестает быть удобной, когда Джисон, спросонья испугавшись хлопнувшей двери, бьется головой о поддерживающую верхний этаж деревяшку. Почти шипит от боли, но вовремя себя сдерживает. Еще слишком рано, – вся его совиная натура это чувствует, – Минхо так рано бы не вернулся. Это что, Чан? Ужас, и как они с Минхо будут это объяснять? Джисон десять раз благодарит старшего, что тот хотя бы задернул шторку, когда уходил, потому что ложились они спать явно с открытой. Так, стоп, они с Минхо на самом деле спали вместе. И это Минхо уходил утром. Значит, это его Джисон пытался затискать? Господи, какой позор. Голова сама по себе откидывается назад, и в этот раз Джисон бьется уже о другую деревяшку. – Эй, ты че, проспал тренировку? – черт, это что, Чанбин? он может просто так сюда ходить, когда ему вздумается? – Считаю до трех, и если ты не вылезешь сам и не покаешься, что вчера опять до ночи смотрел свои порномультики, я вытащу тебя оттуда силой. И даже твоя священная шторка меня не остановит. Джисон не знает, что делать раньше. Прятаться с головой под одеяло? Сказать хриплым голосом от имени Минхо, что он заболел? Притвориться, что он тут что-то у Минхо ворует? – Минхо, ну правда, ты же сам потом себя сгрызешь, вставай, – Джисон не успевает среагировать хоть как-то, когда Чанбин резко шторку отодвигает, пропуская внутрь слишком много света. – О… Кажется, накрыться одеялом с головой еще можно успеть. Чанбин смотрит странно, хитро прищуренными глазами и с какой-то подозрительной ухмылочкой на губах. – Привет, Джисон, – голос у Со почти слащавый. – Не задуши Дуни только, а то Минхо расстроится. Джисон издает вымученный смешок и бросает короткий взгляд на игрушку, которую, оказывается, все это время прижимал к себе. Ну да, Минхо же утром ему ее дал. Точно. Господи, какой позор. Очередной. – Минхо ушел, – получается почти жалко. – Ты меня не видел, ладно? Чанбин в ответ только хохочет, и его смех неприятно бьет по ушам. – Спи, – Со закрывает шторку обратно, возвращая Джисона в уютную темноту. – Я уже слишком много видел, поздно. Кошмар. Минхо его придушит. Ну хоть выспаться напоследок стоит.⛸️⛸️⛸️
При всей неоднозначности утра день проходит на удивление результативно. Минхо опаздывает, но не так сильно, чтобы это было заметно, разминается чуть быстрее обычного, но все равно достаточно, и выходит на лед даже будучи уже вполне в себе. Пропущенный завтрак того стоил. Мысли, всю разминку крутившиеся вокруг того, что он вчера черт подери вытворил, наконец переключаются на рабочий лад, и Минхо никогда еще не был так благодарен за утренний лед. Тренер на него привычно орет, и это тоже почему-то не бесит, а скорее придает дню столь необходимой нормальности. План тренировки у него не меняется уже месяца полтора как, потому что сейчас активный период юниорских соревнований, и на Минхо тренер уже откровенно забил, поэтому тело само делает то, что нужно. И делает сегодня на удивление удачно. Даже риттовые каскады получаются внезапно чисто. Серьезно, Минхо настолько ненавидит этот прыжок, что, если бы у него было одно желание, он бы загадал, чтобы весь мир внезапно о существовании этого чертового риттбергера забыл. Потому что ну это издевательство, правда. Все его самые неприятные падения были именно на тупых реберных, и если сальхов хоть иногда слушался, то риттбергер гулял перманентно. Но сегодня прыгалось совсем легко, и на секунду Минхо даже показалось, что он просто загонялся все это время, и сам придумал себе ментальные блоки. Аксель же он любит, хотя тоже с него летал одно время. Еще и лицом вперед зачастую. А теперь один из самых стабильных прыжков. Надо бы понять, что сегодня не так. В хорошую сторону. Может, стоит спать поменьше? Он вроде вчера лег позже обычного. Они с Джисоном легли. Черт, Джисон. Внезапно такой наглый и шумный. И теплый. Минхо слишком сильно ненавидит холод и слишком легко сдается перед теплом. И как ему себя вести теперь? Минхо привычно отходит купить воды в автомате. Никому все равно до этого дела нет, но есть повод прогуляться и немного проветрить голову. Потому что если он сейчас начнет крутить в голове, что же дальше с Джисоном делать, он точно где-то по-тупому упадет, и национальный чемпионат помашет ручкой уже окончательно. Не хотелось бы, у Минхо еще были шансы. На удивление в этом году осязаемые. И даже почти желанные. Он закончил прошлый сезон на четырнадцатом месте Чемпионата Республики Корея, и это было худшим результатом за всю его карьеру. При том, что готов он был чуть ли не лучше, чем когда-либо. Тренер все время ему твердил, что Минхо все сам отдал, провалявшись большую часть произвольной, и в каком-то смысле это было правдой. И Минхо бы даже поверил, будь ему лет так двенадцать. Но Минхо тогда уже исполнилось двадцать, у него за спиной было слишком много как соревновательного, так и закулисного опыта, и он прекрасно понимал, что к чему. Что даже прыгни он там все пятерные, выкатай танцорскую дорожку и завращайся круче любой топовой одиночницы, все равно бы получил настолько мало, насколько это возможно. Просто потому что он им был неудобен и больше не нужен. Минхо впервые подумал, что ненавидит этот спорт, когда на прошлом национальном чемпионате смотрел свой протокол за короткую программу. Где за все элементы стояли почти одни нули. И шестерки-семерки в компонентах. Минхо настолько хорошо, как в той короткой, не катал давно. И в произвольной его ждало аналогичное судейство. Так что даже лучше, что сам отдал, – не так обидно. Автомат выдает бутылку, и Минхо, открутив крышку, делает пару глотков. Он вообще думал, что не вернется. Не выйдет в этот сезон, и пошлет все это к чертям собачьим. Что особенно иронично с учетом того, как рьяно он пытался вернуться после того чертового допингового скандала. Тогда Минхо не волновало вообще ничего. Ни то, что его отстранили от любых тренировок, ни то, что его сосед по общежитию отказался с ним жить, ни то, что все спонсоры, облизывающие его почти с самого выхода в юниоры, предсказуемо ушли. Минхо волновало только то, как бы быстрее всем доказать, что он ничего и никогда не принимал, и снова выйти на лед. Потому что у него была цель, сроки которой откровенно поджимали. Впервые Минхо стало не по себе, когда его адвокат сказал, что, раз Минхо утверждает, что допинг специально не принимал, надо искать, откуда он мог в организм попасть. Спортивные добавки, привычные кофейни и ресторанчики, столовая клуба, лекарства от простуды. Минхо описывал им все, что хоть когда-то брал в рот, избегая уж совсем личных подробностей. Когда он на одной из пресс-конференций обмолвился, что ест и пьет все то же, что и другие члены их спортивного клуба, его слова переиначили так, будто он призывает проверить и всех остальных на допинг тоже. Об их клубе пошли не самые лучшие слухи, и многие иностранцы, не желая видеть свое имя в связке с местом с сомнительной репутацией, просто ушли. Ушел и только вышедший из юниоров японский одиночник, которого тренер Минхо растил с кривых двойных. И дорастил до приличного такого уровня. Минхо было даже первое время обидно, – хороший был спарринг-партнер на тренировках, – но потом пришло осознание, что виноватым в переходе будущего чемпиона почему-то сделали его. У Минхо всегда было много привилегий на катке, он с детства был местной звездой и всеобщим любимчиком. Он уже и не помнил, честно говоря, как это не быть по дефолту успешным, любимым и всеми уважаемым. И первое время его и правда все жалели и говорили, что это, должно быть, какая-то ошибка. Говорили, что очень ждут его возвращения. А потом внезапно замолчали и делать стали абсолютно противоположные сказанному ранее вещи. Он успел прожить в одноместной комнате, куда переехал после того, как бывший сосед его буквально выгнал, всего неделю, когда ему заявили, что в общежитии он больше жить не сможет. И что ему дают три дня на поиск другого жилья. Перспектива был ужасная по причине до ужаса банальной. И максимально непривычной. У Минхо просто не было на это денег. Вот вообще. Он как бы на такое не рассчитывал. Минхо вообще экономить не привык. Его семья была не богата, но достаточно состоятельна, чтобы жить более чем в комфорте. Успех в спорте пришел рано, как благодаря таланту и трудолюбию, так и не без помощи смазливой мордашки. И пусть призовые были не то чтобы очень большими, от спонсорских контрактов счет пополнялся регулярно и заметно. Спонсоры ушли, последние призовые заморозили на счете до принятия решения, а у родителей денег просить было как-то совсем низко. Минхо их единственный сын, он должен был наоборот помогать. И раньше у него и нашлись бы деньги. Но вместо разумной экономии и создания сбережений он тратил все, что только перепадало, на дорогое шмотье, технику и прочие сиюминутные хотелки. Потому что всегда был уверен, что заработает еще. Минхо уже почти заставил себя позвонить Хенджину или Чанбину, – их семьи были уж точно не беднее, чем у Минхо, и оба явно были бы рады помочь, – когда вдруг появился Чан. Минхо до этого его видел буквально пару раз, не особо с ним-то и общался, и от этого предложение Чана выглядело еще более странным. – Я не действующий спортсмен, на меня твоя репутация не повлияет ни при каком исходе, – Чан выглядел вполне искренне, но Минхо его мотивы были не понятны совсем. – Ты можешь переехать ко мне, я все улажу. Минхо не нравилось, что его берут как будто под патронаж, делают ему одолжение, заставляют чувствовать себя обязанным. Но выбора у него все равно не было. И согласиться пришлось. Чан оказался очень приятным, забавным и правда искренне заботящимся. Просто потому, что он для Минхо хен. Этого повода Чану было достаточно. Минхо вот тоже много для кого хен, но позаботиться почему-то захотелось только о Джисоне. Недопитая бутылка воды летит в мусорную корзину, – все равно он не сможет таскать ее с собой по льду, а в другом случае допивать не будет, – и Минхо почти нехотя возвращается к тренировке. Тренер муштрует младших у узкого борта, почти весь лед свободен, и надо бы радоваться. Но что-то не получается. Минхо уже давно кататься не то чтобы нравится. Былой запал умер вместе с надеждами на исполнение главной спортивной мечты, и Минхо в сезон-то вышел скорее чисто по инерции. Потому что вроде ничего другого он делать-то и не умеет. Ну, или скорее уметь не хочет. Ему вот все вокруг во время его отстранения твердили, что стоит попробовать профессиональные танцы. Что у Минхо талант. Что он сможет там пробиться. И что карьеры там дольше, и шлейф репутации тянуться следом не будет. И Минхо даже правда попробовал, в злополучном феврале восемнадцатого года. Чтобы отвлечься от того, как его жизнь разрушилась от одной тупой бумажки. Минхо даже прошел отбор в какую-то не самую плохую танцевальную команду, но просто не смог приглашение принять. Потому что еще оставался шанс, что он сможет вернуться на лед. Пусть и без главной мечты. Но Минхо смог убедиться, что и правда не так плох в танцах, и поэтому в определенный момент занятия хореографией пошли под нож первыми. Его оправдали. Признали глупую лабораторную ошибку. Почему это заняло почти полгода, Минхо так и не понял. Ему нужно было успеть за месяц. Ну, максимум полтора. Ему выплатили компенсацию и вернули призовые, но репутация была уже все равно испорчена. Потому что многие читают скандальные новости, но практически никто – их опровержение. Клуб заявил, что Минхо должен сам оплачивать свои тренировки, хотя до этого он был на полной стипендии. Минхо это проглотил, и стал исправно платить. Потом его заставили оплачивать выход на лед. В общих тратах эта сумма терялась, и Минхо смолчал. Но когда ему сказали, что нужно еще и за выход тренера на лед платить, Минхо уже все-таки начал возмущаться. Потому что это не индивидуальные подкатки, с ним целая группа, и это максимально тупо. Минхо даже заупрямился ненадолго, решив, что уже достаточно взрослый, чтобы тренировать себя сам. По сравнению с массовыми катаниями в торговых центрах и на открытых катках, куда ему приходилось ходить все свое отстранение, чтобы хоть как-то поддерживать форму, массовый лед на их арене, куда приходили любители, казался невероятно комфортным для тренировок. Минхо всегда казалось, что он идеально знает свое тело, но месяц самостоятельных тренировок привел только к какой-то невиданной ранее раскоординации и потере едва собранных после сброса формы из-за отсутствия нормального льда навыков. И тогда Минхо смирился. И снова начал платить. Вернее, швыряться деньгами во всех, кто их у него готов был принять. Сумма компенсации на счете выглядела внушительно, и Минхо решил, что нужно все это вложить в свое триумфальное возвращение. Поставил программы у именитых хореографов, нанял себе помимо основного тренера, которому было как-то все еще слишком на него плевать, отдельных по скольжению, прыжкам и вращениям. Пошил правда красивые костюмы. Занимался отдельно хореографией и самыми инновационными внеледовыми тренировками. Денег ему хватило где-то до начала октября. Спонсоров он больше не интересовал, на этапы Гран-при он не прошел, а на местных соревнованиях платили даже за первое место очень скромно. И тогда список тренеров и дополнительных занятий стал постепенно уменьшаться. Пока в нем не остались одни общие тренировки с основной группой. Где на Минхо уже и не смотрел никто толком. Минхо правда не хотел идти в сезон. Не после той короткой. И цель себе придумывать не хотел. Уехал на лето в Японию, чтобы хотя бы немного подзаработать, работал там в тренировочном лагере для юных фигуристов, и даже вернулся к давно забытым подкаткам. В Корее ему на своей арене подкатывать не разрешали, а график тренировок особо мотаться по городу не позволял. И Минхо уже почти смирился, что его время прошло. Практически и не катался, хотя вечера у него были свободны, а лед для сотрудников бесплатный. А потом он услышал эту чертову песню. У парня, аккаунт которого ему когда-то случайно показал Чанбин. Минхо слушал ее три дня на репите, а потом решил, что он просто обязан скатать это прежде, чем уйти. Ему это жизненно необходимо. Почти настолько, насколько необходимой была та первая несбывшаяся мечта. На постановщиков денег уже не было, и Минхо попытался сам поставить на заевшую в голове песню короткую программу. Произвольную он был готов оставить старую, потому что с ней негативных ассоциаций было меньше, чем с бывшей короткой. Но этого было просто недостаточно. Минхо всегда считал короткие программы проходными и старался на них меньше, пусть и настолько, чтобы это было заметно, а этой идее хотелось дать больше жизни. Он уже был готов одолжить денег у Хенджина, когда звонил своему старому хореографу, чтобы узнать, сколько будет стоит переделать программу, которую она ставила ему в прошлое межсезонье, из произвольной в короткую. На удивление она согласилась почти за бесплатно, и Минхо в очередной раз почувствовал себя как-то неприятно кому-то обязанным. У Минхо опыта постановщика не было совсем, и программа на музыку Джисона выходила откровенно сырая. Он катал ее почти каждый вечер, пытался что-то менять, даже сам криво-косо удлинил музыку до нужного размера, но в один вечер почти все это бросил. Потому что выходила ерунда. Пока одна из его старших коллег, работающая тренером у девочек-одиночниц юниорского возраста, не поймала его в коридоре и на ломанном корейском не сказала, что у Минхо очень красивая задумка. Только вращается он из рук вон плохо. И предложила помочь хотя бы с этим. Минхо еще никогда так странно себя не чувствовал, как на групповой тренировке с кучей маленьких девочек, странно на него то и дело зыркающих. Но музыка Джисона и правда помогала. Она заставляла хотеть все же на лед выйти, программу не бросить и работать, стиснув зубы. И сам Джисон тоже помогал. Какой-то своей умилительной наивностью что ли. И полным непониманием происходящего. Четверной флип у Минхо хороший. Смешно. Интересно, Джисон правда настолько не в теме или так тонко издевается? Скорее первое, но зачем тогда эти потуги неумело похвалить? Четверной флип у Минхо не хороший. И не плохой. Его просто нет. Он где-то после золота первого юниорского мира потерялся. И не чтобы Минхо сильно скучал, честно говоря. Но может, это знак, что стоит пробовать? Как и музыка Джисона была знаком, что стоит еще немного покататься? Минхо тихо себе под нос хмыкает и набирает скорость. Четверной он, конечно, так разом не скрутит, но можно попробовать немного поднять тройной. И, может, чуть резче вкрутиться. Минхо теряет ось, явно недокручивает и приземляется в степ-аут. Ну, с первого раза бы все равно не вышло. – Ты уже и тройные скрутить не можешь? – ну конечно его тренера интересуют только его проблемы, а никак не их решения. – Каскады с четверным лутцем, марш. Минхо вообще бы нужно обрадоваться. Во-первых, на него обратили внимание. Во-вторых, дали действительно полезное задание – он все-таки лутц в произвольной повторяет. В-третьих, Минхо просто любит лутц прыгать, это его прыжок. А вот флип не его. Но почему-то сейчас хочется попадать с флипа, а не заниматься действительно полезными делами. Но Минхо молча слушается и заезжает на лутц.⛸️⛸️⛸️
В кафетерии как всегда тихо и пусто. Минхо не зря приходит сюда раньше обеденного времени. Есть сегодня нечего, – заготовки на обед он вчера скормил Джисону, – и Минхо ограничивается соком из автомата. Коробочка выглядит откровенно сиротливо на пустом столе. Минхо впервые жалеет, что не может просто купить обед, как нормальный человек. – Привет, – Чанбин падает рядом, у него в руках какой-то кривой сэндвич. – Чего стол пустой? Минхо только слегка кривится и неопределенно пожимает плечами. Его обеденное уединение не то, что бы он хотел разделить с Чанбином. – Будешь? – Со протягивает ему сэндвич так, будто не знает ответ. – Я сегодня, кстати, Джисона видел. Да уж, начало ничего хорошего не предвещающее. Минхо берет свой сок и подносит трубочку ко рту. – В твоей кровати, – Чанбин уточняет вроде бы невзначай, а Минхо мимо рта промахивается. – Ты предупреждай хоть, а то я так могу за ноутбуком Чана зайти и чему-то ненароком помешать. Минхо внезапно радуется, что Джисон весь его запланированный обед вчера съел. Потому что иначе он бы точно чем-то сейчас подавился. – Мы просто смотрели аниме, – оправдание вслух звучит еще хуже, чем в его голове, хотя казалось куда уж там. – А потом оказалось, что он плохо пьет. Чанбин фыркает слишком громко. – Джисон и плохо пьет? – в голосе Со чистая издевка. – Да он за один вечер вылакал мой недельный запас пива в студии и даже глазом не повел. Так, ладно, все это уже как-то слишком странно. И даже почти неловко. Этот разговор надо срочно заканчивать, дотренироваться этот день и идти домой лежать лицом в подушку. И долго думать, что это все вообще было. – Отстань от меня, – Минхо встает так быстро, что почти роняет стул. – И только попробуй кому-то что-то рассказать. У меня есть на тебя компромат. Чанбин только молча улыбается, когда Минхо уходит, почти врезаясь в кого-то в дверях. Никакого компромата у него на Со нет, он сразу все Хенджину сливает. Ситуация дерьмовая откровенно.⛸️⛸️⛸️
У Минхо загонов много, и со всеми ними он умеет жить. Потому что в принципе хорошо приспосабливается. Но вот один из них ненавидит до абсолютно буквальной боли в желудке, когда, прыгая на скакалке перед вечерним офп, молча страдает о пропущенном обеде. Надо было все же попробовать куснуть у Чанбина сэндвич. Это все же просто Чанбин, Минхо ему доверяет. Наверное. Нет, не настолько. Прыжки ритмичные, привычные и умиротворяющие. Минхо скакалку обычно любит. Она позволяет немного уйти в себя и подумать о чем-то отвлеченном. Даже и не о спорте. О семье, которую он уже давно не видел, потому что каждый его приезд они смотрели слишком обеспокоено. О деньгах, которые нужно каким-то образом все же заработать и желательно в ближайшее время. И о Джисоне, о котором почему-то в последнее время думалось слишком много. Настолько много, что Минхо уже начинает понемногу скакалку недолюбливать. Джисон был странным, но Минхо рядом с Джисоном был еще страннее. Он слишком открывался, делал глупости и даже почти привязался. Например, оставил Джисона в своей комнате совсем одного. Без присмотра. На любое комфортное младшему время. Пусть Чан и утверждал, что Джисон безобиден, но случиться могло всякое. Особенно сейчас, когда Минхо в шаге от национального чемпионата. Его не могут тормознуть за шаг до еще раз. Он просто не позволит. Но Джисон почему-то, – отвратительные в своей громкости слова, – внушал доверие. Или же хорошо в доверие втирался. И это было ужасно. Минхо чувствовал, как каждый раз все больше перед младшим капитулирует, и одной ночью в голову пришло внезапное в своей очевидности осознание. Джисон ему нравится. Как человек. Как парень. Со своей милой мордашкой, слегка экстравагантным стилем и откровенно странным юмором. И это провал. Потому что Джисон молод. Талантлив. У него все впереди. А Минхо уже все свои шансы растратил, почти на мели и откровенно бесперспективен во всех известных человечеству областях. Джисон его младше, но живет один, зарабатывает и строит карьеру. Минхо может, если очень повезет, покататься еще года четыре от силы, – и то вряд ли успешно, – а потом с его репутацией можно разве что инструктором на массовые катания. И на шею к родителям. Да еще и с головой не все в порядке. Джисону нужно держаться от него подальше. Потому что сам Минхо уже вряд ли в состоянии отдалиться достаточно. Джисон утыкался ему ключицу полночи, вывернувшись каким-то невероятным образом, и у Минхо весь день это место жгло. Это кошмар, до чего он докатился. Еще и эта чертова песня. И голос Джисона. Раз за разом в голове. – Минхо. Ну вот опять. Но нечего жаловаться, сам выбрал на свою голову. – Минхо! Минхо срывает двойной прыжок, неприятно проезжаясь скакалкой по ногам. Боль помогает немного взять себя в руки, что как никогда кстати. Потому что рядом стоит Джисон. Весь растрепанный, встревоженный и во вчерашнем спортивном костюме. Минхо так и не понял, зачем младший напялил именно это, хотя обычно одевался довольно стильно. Минхо даже свои откровенно симпатичные шмотки решил ради Джисона выгулять. Чтобы соответствовать. А по итогу снова промахнулся. – Я помешал? – Джисон слегка наклоняет голову и, судя по движению щек, перекидывает во рту жвачку. – Извини, не хотел. Джисон просто невероятно сочетает в себе эту острожную мягкость и невероятную наглость. Минхо секрет таких преобразований отгадать еще не смог. – Все в порядке, – нет, ни черта не в порядке, и этот почти виноватый взгляд Джисона делает все еще хуже. – Ты что-то хотел? Джисон тушуется, опускает глаза в пол и запускает руку в и так растрепанные волосы. Минхо запоздало понимает, что не показал Джисону, ни где можно принять душ, ни где хотя бы взять расческу. – Там Чанбин, он… – Джисон мямлит себе под нос, и Минхо почти плывет даже на холодном катке. – Я… там… – Все нормально, я знаю, – младший резко поднимает голову и смотрит почти напугано, а у Минхо неприятно сводит скулы. – Это не важно. Джисон смотрит в ответ как-то странно и эхом повторяет «не важно». Минхо почему-то от незамысловатых слов дурно. И ключицу жжет сильнее. – Ты хорошо прыгаешь, – Джисон явно тоже почувствовал, что атмосфера накаляется как-то чересчур. – Ну, на скакалке. То ли комплименты у Джисона тупые, то ли это тупой сам Минхо, раз верит, что младший действительно пытается сказать ему что-то приятное, а не просто говорит рандомный бред. – Все умеют прыгать на скакалке, это не то чтобы сложно. Джисон в ответ только неопределенно дергает плечами. – Я не умею. Вообще-то у Минхо нет на это все времени. Ни на разговоры, ни на переглядывания, ни тем более на детские глупости. У него скоро тренировка, он совсем не разогрелся и откровенно плохо размят. Ему нужно отправить Джисона куда подальше и уделить внимание жалким остаткам своей карьеры. Но вместо этого он зачем-то протягивает Джисону скакалку, в наивной попытке убедить, что все Джисон умеет. Только пусть жвачку сперва выплюнет, а то еще подавится. То, что прыгать на скакалке, оказывается, могут не все по дефолту, Минхо узнает, когда ему чуть не прилетает по носу. Спасибо хорошим рефлексам за быструю реакцию. А вот Джисону все-таки прилетает. Сперва по ногам, а потом по голове. Минхо от этой картины то ли в шоке, то ли в ужасе. Знал бы, ни в жизни бы не предложил. – Да стой ты, – Джисон и правда замирает, смотря почти виновато. – Ты зачем так руками машешь? Джисон явно собирается начать оправдываться, и это мило в той же степени, что и смущающее. Потому что это Минхо виноват, что не объяснил, а не Джисон, что у него не выходит. Минхо не помнит, чтобы его учили прыгать через скакалку. Наверное, это было так давно, что уже во всех годах тренировок забылось. Он не знает, как это объяснить словами, но может показать. Хотя бы попытаться. Чтобы у Джисона получилось. Потому что Джисон достоин того, чтобы у него получалось все. Джисон хочет отдать ему скакалку обратно, но Минхо вместо того, чтобы взять предложенную ручку, обхватывает ладонь Джисона. Становится сзади и прижимается почти вплотную. Джисон замирает слишком очевидно, и это напрягает. Минхо считает ритмично, говорит забавное «оп», когда нужно прыгнуть, и Джисон слушается. Это неудобно, непродуктивно, и крайне странно смотрится со стороны. Явно людей не так учат прыгать на скакалке. Но Минхо все равно. Потому что они с Джисоном как-то неожиданно легко синхронизируются. И не только в прыжках. Джисон улыбается немного робко, и Минхо с острожной радостью отвечает тем же.⛸️⛸️⛸️
Минхо жалкий. Слабый. Никчемный. Еще и сваливающий это все на других. У Минхо в жизни ноль перспектив, ноль полезности для общества и еще меньше причин быть понятым, принятым и любимым. Он всем только мешает, заставляет подстраиваться под себя и уважать свои загоны. Все, что он делает, – бесполезно. Любое его начинание так или иначе приводит к краху. У него ничто и никогда не получается. Спортивная сумка слишком сильно давит на плечо, а ступенек до восьмого этажа слишком много. Минхо знает, что стоит остановиться. Что это просто очередной приход от усталости, вынужденной голодовки и перегрузки на тренировках. Что стоит завалиться домой, полежать минут десять, и его отпустит. Но дома Чан, он будет опять крутиться вокруг и спрашивать, что случилось. И даже если Минхо не ответит, Чан узнает. И очень рационально объяснит, почему Минхо не прав. Минхо рациональные доводы слушать не хочет. Он хочет просто перезагрузиться. Выкинуть это все из головы. И забыть о чертовом фигурном катании хотя бы на жалкую ночь. Пусть это и значит, что помнить останется совсем не о чем. Минхо чувствует, что почти плачет, и даже останавливается, чтобы взять себя в руки. Плакать сегодня он точно не будет, нет такого уж прямо большого повода. Последний раз он плакал, уткнувшись Чану в плечо, когда понял, что его главная спортивная мечта промчалась мимо, и никакая Олимпиада ему не светит. И плевать, что он до этого чертового допинга был чуть ли не первым номером сборной. И плевать, что Олимпиада домашняя и от этого еще более значимая. И потом плевать тоже было, что оправдали и снова разрешили соревноваться. Потому что уже поздно было. Сегодня он не будет плакать. Он проведет хороший вечер, немного себя побалует, а потом снова возьмет себя в руки. И станет портить на одну чужую жизнь меньше. Минхо звонит в дверь слишком для своего состояния уверенно, только сейчас понимая, что его, вообще-то, никто не ждет. И что так заявляться очень нагло. И что так нормальные люди не делают. Но Джисон ведь сам сказал, что Минхо странный. – Ты чего так ран... – Джисон открывает почти сразу и замирает на полуслове. – Минхо? Минхо знает, что нужно уйти. Что он мешает. Что он здесь не к месту. Но идти просто больше некуда. Да если бы и было, он бы, честно говоря, все равно пришел сюда. Минхо приветственно машет рукой, опустив взгляд в пол, и молча обещает себе, что это последний раз, когда он пользуется добротой Джисона. И что потом он просто из жизни младшего исчезнет. Джисон пропускает его внутрь, топчется рядом, пока Минхо разувается, и с явным интересом рассматривает спортивную сумку. Но ничего не спрашивает. Джисон идеальный. Кажется, Минхо в него влюблен. И это провал.