Разломы

      Я так долго шел по этим улицам,       Что уже не знаю, куда они зовут меня.       Какое-то время Винни и Тейт молча шли по Грязной улице мимо караоке-баров, комнат с игровыми автоматами и музыкальных лавок, клокочущее нутро которых обязательно затянуло бы Винни, если бы он мог слышать что-то кроме нестихающих воплей Дилана в своей голове. Даже гитарное соло Кита Ричардса не смогло их заглушить. Сцепив руки на затылке, Винни смотрел в раскинувшееся над городом небо и подыскивал слова, в которые мог бы облечь пережитое потрясение. Подходящие все не находились, поэтому он просто спросил:       — Что это, мать твою, такое было?       Тейт не ответил, продолжая скользить апатичным взглядом по цветастым городским вывескам.       — Нет, правда, — Винни требовательно уставился на него. — Зачем ты это сделал?       — Что сделал?       — Дурака из себя строишь? Ты продырявил бывшего парня моей знакомой!       — Она твоя знакомая? Я думал, вы друзья.       От внезапной перемены темы Винни растерялся. Тейт, конечно, верно подметил. Винни привык называть знакомыми всех подряд — даже тех немногих, кого подпустил на небезопасное для своего сердца расстояние. Это было нечестно, но помогало сохранять иллюзию независимости. Лучше так, чем искать определение отношениям, исход которых предрешен.       — Ну, я бы не сказал, что мы дружим…       — Ясно.       Одно короткое слово, и столько увесистого неодобрения. Винни не удержался от вопроса:       — Что тебе ясно?       — Ясно, почему ты сам его не продырявил.       — Эй, ты ни черта не знаешь, понятно? Агнес терпеть не может, когда вмешиваются в ее личную жизнь. С тем уродом она все равно сойдется не сегодня завтра, так что в моей помощи она не нуждалась. В твоей и подавно.       — Мне так не показалось.       — Ну да. То-то она благодарила тебя со слезами на глазах. Так это что, подкат такой был? Знаешь, есть более здоровые способы приударить за девушкой.       «Здоровые, но не всегда действенные», — мысленно поправил себя Винни. Вообще-то, демонстрация грубой силы была не худшим способом произвести на Агнес впечатление. Однажды она запала на парня, который на спор разбил о свой лоб бутылку из-под сидра. Вот только Тейт не был похож на человека, жаждущего кого бы то ни было впечатлить.       — Так что, я угадал? — продолжил допытывать Винни.       — Просто не люблю, когда лезут в мое личное пространство.       — Уверен? Когда Агнес в него залезла, ты не очень-то возражал.       — Я не бью женщин.       — Какой молодец. А всех остальных, значит, можно лупасить без разбора?       — Мудаков можно.        — С чего ты взял, что Дилан мудак? Ты его даже не знаешь.       — Я ошибся?       — Ну, так-то, нет... — Винни поверженно уронил руки. — Все равно, это не повод его калечить. Мне ты тоже врезал, потому что я мудак?       — Нет, ты просто застал меня врасплох.       — Приятно слышать. Но, чтоб ты знал, менее больно мне от этого не стало. Может, стоит поработать со своей агрессией? Нельзя вот так кидаться на людей.       — Почему нельзя? — Тейт посмотрел на Винни с таким сбивающим с толку непониманием, что тот неосознанно замедлил шаг.       — Что, прости?       — Почему нельзя? — повторил Тейт.       Винни остановился, даже не заметив, что они подошли к «Бильярдной Карлито», у которой умные люди предпочитали не задерживаться. В тени ее крыльца курили четверо мужчин в лакированных ботинках и атласных рубашках под расстегнутыми пиджаками. Несмотря на деловые костюмы, вид у всех был неотесанный. Почти у каждого из-под одежды выглядывали цветные татуировки. Один из курильщиков — худощавый белобрысый тип с перевязанной рукой — поигрывал перочинным ножиком и отчитывал остальных, уничтожающе глядя на них поверх солнцезащитных очков.       — Потому что, Тейт, насилие — это путь в никуда! — воскликнул Винни громче, чем собирался, и проходившая мимо женщина испуганно отскочила в сторону, прижав к груди сумочку. — Сечешь?       — Нет.       Совсем иного толка тирада у бильярдной резко оборвалась. «Карлитосы» — так в городе окрестили членов банды, официального названия которой уже никто не помнил — заинтересованно обернулись и закурили в сторону Винни. Самый молодой из них, с густой черной шевелюрой и крупным носом с горбинкой — явно от перелома — улыбнулся Тейту и по-армейски отдал ему честь. Тейт лишь мельком кивнул в ответ, но от Винни не укрылся этот короткий обмен приветствиями.        — Ты их знаешь?       — Вроде того.       — Это многое объясняет.       — Так что там с насилием?       Уловив издевку в голосе Тейта, Винни все же уверенно произнес:       — Насилие порождает другое насилие, а его на свете и так предостаточно. Намного приятней жить в мире, где жизнь и благополучие человека чего-то стоят. Будет здорово, если ты тоже внесешь свою лепту.       — Кому приятней? — уточнил Тейт.       Винни озадаченно моргнул.       — Что значит «кому»?       — Ты говоришь так, будто это всеобщее благо. Но в таком мире приятней жить только слабакам вроде тебя, разве нет?       Белобрысый и парень покрупнее, с татуировкой осы на шее, многозначительно переглянулись. На лицо Винни набежала тень. Из-за тщедушного телосложения и склонности к избеганию конфликтов его часто недооценивали. И очень напрасно.       — А ты предпочел бы жить в мире, где все решает сила, и плевать на остальных? Такие порядки у твоих приятелей из бильярдной?       — Почему мне должно быть не плевать на других людей?       — Тебя кто воспитывал, стая волков?       Что-то в груди Винни зябко съежилось, и он неприязненно поджал губы, но по-настоящему разозлиться не смог. Вглядевшись в серьезное лицо Тейта, он не увидел в нем ни цинизма, ни жестокости: Тейт будто ждал, что его убедят в чем-то, во что он и сам хотел бы поверить. Только у Винни не было ни желания, ни времени этим заниматься.        — Никто никому ничего не должен, Тейт. Если тебе нравится тусить с отморозками, дело твое.       — Эти отморозки тебя услышат. Не боишься?       — Меня часто бьют, я привык.       Однако и мазохистом Винни не был, поэтому решил все же попридержать язык. Взъерошив волосы, он зашагал дальше по дороге, провожаемый насмешливыми мужскими взглядами. Тейт потащился следом.       — Значит, считаешь их отморозками? — спросил он немного погодя.       — А ты нет?       — Ну, они же не органами на черном рынке торгуют. Так, подпольное казино и займы.       — Святые люди.       — Я встречал хуже.       — Сочувствую.       — Если человек залезает в долг, который не может потянуть, разве это не его ответственность?       — О, это мое любимое оправдание подлости.       — В чем подлость?       — В том, как ты распоряжаешься чужой слабостью, Тейт. Неважно, кто виноват и чья ответственность. Важно, что тобой движет. Одни идут в волонтерство, чтобы помогать страждущим, другие ставят их на счетчики. Но ты, я думаю, и сам все прекрасно понимаешь.       — Может, не понимаю.       — Ради бога, ты определил в Дилане мудака за полторы минуты.       Пора было заканчивать этот спор. Винни любил порассуждать на подобные темы, но сейчас ему было важнее получить желаемое, а не оказаться правым. Тейт был нужен ему, и настраивать его против себя было бы крайне недальновидно.       — Короче, мне все равно, просто имей в виду — нам очень повезло, что Агнес утихомирила своего баклана и что в кафе не было посторонних. Кто-то мог вызвать полицию. Сам же говорил, что не хочешь светиться. Если это действительно так, то первое, что ты должен сделать, это перестать втыкать вилки в людей!       Тейт хмыкнул и повел Винни за собой через Тенистую улицу. Вскоре они свернули в заброшенный переулок за круглосуточной аптекой — именно там Тейт, по его словам, обнаружил себя без памяти три недели назад. На первый взгляд, в этом месте не было ничего примечательного. Зарешеченные окна домов и покрытые копотью стены. Узкая дорога, в дальнем конце которой стоял покореженный джип без стекол и передних колес. Желтая трава, клочьями торчащая из-под побитой каменной кладки. Косые солнечные лучи едва пробивались сюда, а эхо шагов уносилось далеко вперед — в Тихих Липах было много таких укромных уголков, и все же Винни, осмотревшись, взволнованно потер руки. История с вилкой тут же вылетела у него из головы, а в груди взметнулось предвкушение чего-то смутно значимого.       — Ну, и зачем мы сюда пришли? — спросил Тейт.       — Хочу кое в чем убедиться.       Пространственные аномалии почти никогда не проходили бесследно. Хорошо постаравшись, вполне можно было почувствовать отголоски затянувшегося разлома, поэтому, закрыв глаза, Винни попытался сосредоточиться. Почти на минуту в воздухе повисла звенящая тишина. Увы, никаких характерных покалываний в теле не возникло, и голова не начала кружиться, но это было объяснимо: с возникновения разлома прошло уже много времени. Видимо, он затянулся почти сразу. И все же что-то необычное Винни ощутил совсем рядом. Его ищущий взгляд переместился на ржавую водосточную трубу, вокруг которой образовалась импровизированная свалка: на мокрой дороге в художественном беспорядке лежали обертки от жвачек, окурки и пустые пивные бутылки. Потирая зудящий загривок, Винни шагнул в эту кучу мусора и потянулся к хлипкому прозрачному зонту, который кто-то заткнул за трубу.       — Это я, пожалуй, возьму с собой.       — Зачем? — Тейт брезгливо поморщился.       — Затем, что это отличная вещь.       С воинственным кличем Винни сделал резкий выпад в сторону Тейта, выкинув зонт перед собой, как рапиру. Его острый кончик почти уперся Тейту в живот, но тот не то что не дернулся — даже не моргнул. Только посмотрел на Винни как на идиота.       — Ты робот, что ли? — с досадой буркнул Винни.       Он встряхнул зонт, и с него осыпалось, мгновенно потухнув в воздухе, несколько ярких искорок. А вот это было уже любопытно. Нечто подобное Винни видел лишь раз, когда они с Пайпер охотились на заблудший призрак в вымирающей горной деревушке. Вернее, Пайпер охотилась, а Винни, как обычно, напросился вместе с ней. Сама она редко догадывалась позвать его с собой. В любом случае, если память Винни не изменяла, то этот зонт в будущем мог сослужить ему хорошую службу.       Тем временем Тейт лишь удивленно вскинул брови и ничего не сказал.       — Притворишься, что не заметил? — усмехнулся Винни.         — Что это было?       Винни с самодовольным видом повертел зонт в руке. Обычно он не раскрывал такие тайны кому попало, но Тейт был шкатулкой с кодовым замком, который ему предстояло взломать, и к нему нужен был особый подход. Лучшим приемом Винни всегда была мягкая сила. Догадываясь, что Тейт не потерпит давления, Винни решил бросить ему приманку, но не наседать. Пусть думает, что действует из собственных побуждений.       — Как бы тебе объяснить, Тейт… — закинул удочку Винни. — Любая пространственная аномалия, а в особенности образование разлома между мирами, сопровождается выбросом особой энергии. Такая энергия способна наделять самые обычные предметы, оказавшиеся поблизости, необычными свойствами. Да и не только предметы. Поэтому я очень хочу проверить, как будет вести себя в быту этот зонтик.       — Не только предметы? — в скупом на эмоции лице Тейта впервые промелькнула искренняя заинтересованность.       — Не только.       — Какие свойства? О чем ты говоришь?       — Хочешь знать? — Винни улыбнулся. — Тогда приходи сегодня вечером в мой магазин. Прости, но сейчас мне пора бежать, есть кое-какие дела.       — Я не приду.       — Зря. Сегодня особенная ночь.       — Тем более не приду, — опасливо сказал Тейт.       — Да не будь ты таким подозрительным!       Внезапно набежал ветер, с шумом подняв в воздух дорожную пыль и иссохшие осенние листья. Винни вжал голову в плечи и выше застегнул косуху, подумав о том, что пора надевать под низ что-то посолиднее растянутой майки.       — Ладно, пойдем отсюда.       Сунув зонт под мышку, он развернулся и направился к выходу из переулка. Тейт с угрюмым видом поплелся за ним. Они уже почти нырнули в наводнивший Грязную улицу людской поток, как вдруг Винни преградил Тейту путь рукой и утащил его за угол дома.       — Какого черта? — Тейт возмущенно вырвался.       — Тс-с! — прижав палец к губам, Винни осторожно выглянул на улицу.       У маленькой частной пекарни, в прошлом году открывшейся рядом с аптекой, толкался хорошо знакомый ему мальчишка в горчичном комбинезоне. Безразличный к ароматам кофе и свежей сдобы, он явно поджидал кого-то, бесцельно катаясь туда-сюда на потрепанном скейте.       — Кто это? — спросил Тейт.       — Кайл.       — Что за Кайл? Почему ты от него прячешься?       — Потому что некоторым людям лучше лишний раз не попадаться на глаза.       О том, что его могут вспомнить, если он примелькается, Винни умолчал. В двух словах этого все равно было не объяснить. Не обращая внимания на крайнюю степень раздражения вперемешку с недоумением у Тейта на лице, Винни достал бумажник и принялся поспешно отсчитывать купюры.       — Слушай, я, пожалуй, пойду другим путем. Купишь нам пива? Заодно поешь чего-нибудь, кроме чипсов.       — Хочешь, чтобы я за пивом метнулся? Совсем охренел?       — Да ладно тебе. Из нас двоих у тебя наверняка больше свободного времени. Сделай одолжение.       — У тебя целый ящик был. Ты что, уже все выдул?       — Это был маленький ящик! — обиделся Винни. — Короче, поищи «Леонардз блюз». Это лучшее пиво в мире, ты обязан его попробовать.       — Я пробовал. Пиво как пиво.       Уголки губ Винни поползли вверх. Уже в который раз Тейт, сам того не зная, сдавал себя с потрохами.       — Думаешь? Ну, тогда возьми на свой вкус.       С этими словами он вручил Тейту несколько купюр. Тейт в замешательстве уставился сначала на деньги, потом на Винни.       — Ты же понимаешь, что я могу присвоить их и сбежать?       — Не буду оскорблять тебя недоверием. Кроме того, сбегать не в твоих интересах!       Подмигнув Тейту, Винни двинулся в противоположную от пекарни сторону, энергично размахивая зонтом. «Радуйся, — уговаривал он себя. — Ты ведь сам этого хотел, так не гневи вселенную и будь благодарен». Вселенная, и в самом деле, заслуживала благодарности. Только как быть с другими желаниями, которые не требовали ее участия и теперь рисковали остаться неисполненными? Боясь сбиться с курса, всерьез задавшись этим вопросом, Винни приказал себе не думать.

***

       — Еще раз, какое пиво? — переспросила полнощекая кассирша, недружелюбно скривив обветренные губы яркого малинового цвета.       — «Леонардз блюз», — повторил Тейт, уже жалея, что вступил с ней в разговор. Он не выносил пассивную агрессию, особенно когда она исходила от кого-то физически слабее. Это выбивало почву из-под ног.       — У нас такого нет.       — Вы уверены?        Кассирша, продолжая складывать покупки Тейта в бумажный пакет, склонила голову набок и посмотрела на него так, как могут смотреть только работники сферы услуг в неблагополучных районах — люди, повидавшие в этой жизни все.       — Эй, Лиам! — зычно крикнула она куда-то за спину Тейта. — Тут интересуются, нет ли у нас пива «Леонардз блюз»!       — Чего-чего? — донесся из глубины помещения гнусавый мужской голос. — «Леонардз блюз»?       — Ага.        — Да кто же в здравом уме так пиво назовет?       Снова вперив глаза в Тейта, кассирша выразительно изогнула брови. Принимая пакет из ее рук, Тейт мысленно послал ее к черту, после чего вышел из магазина, громко хлопнув дверью.       — Ты чего такой злой? — спросил дожидавшийся его снаружи Люк. Запрокинув голову, он ввинчивал в ноздрю скрученный в жгут кусочек ваты — после нескольких переломов его нос частенько начинал кровоточить ни с того ни с сего. Другой бы забеспокоился, но Люк считал это частью своей индивидуальности.       — Да бесит… — Тейт грузно опустился на крыльцо, чувствуя себя простофилей, которого ничего не стоит обвести вокруг пальца. — Ты тоже никогда не слышал про «Леонардз блюз»?        — Про что? — Люк подошел, и его длинная тень медленно сползла вниз по ступенькам лестницы.       — Пиво так называется.       — Впервые слышу.       Как и все остальные, кого Тейт успел спросить за прошедшие несколько часов.       — Ясно.       Усилием воли погасив в себе раздражение, Тейт достал из пакета сэндвич, безжалостно разорвал упаковку и принялся жевать. Он ничего не ел с самого утра, и если до сих пор не было времени об этом подумать, то теперь чувство голода накатило со всей силой. Люк скучающе поглядывал на него, никуда не торопя. Все равно было неизвестно, сколько еще им предстоит здесь торчать — тот, кого они ждали, мог прийти через минуту или не объявиться вовсе.       На город уже опустились сумерки. Грязная улица зажглась огнями витрин и заполнилась шумным многоголосьем. Разряженные кто во что горазд прохожие скученными стайками проносились мимо, оставляя за собой шлейф дорожной пыли, блесток и алкогольных испарений. Громко смеясь и перебивая друг друга, они разговаривали о том, к чему Тейт не имел отношения: о знаменитостях, которых он не знал, о фильмах, которые он не смотрел. Тейт не понимал и половины услышанного, но, как ни странно, это его совсем не волновало. Непричастность к окружающему миру, такому новому и в то же время знакомому, виделась ему не проклятьем, а благословением.       Проклятье Тейта осталось в ненавистном прошлом. До такой степени ненавистном, что только из страха снова притянуть это прошлое Тейт так долго ждал, прежде чем прийти по адресу, указанному на старой визитке с потертыми уголками. И только из этого страха он притворился, будто совсем ничего не помнит — идея полного перерождения показалась ему слишком заманчивой. По правде говоря, Тейт был бы рад забыть все двадцать два года своей жизни, а не тот единственный день, который, наконец, принес ему избавление. Но, увы, вселенная не оказалась к нему столь милосердна.        «Забываются обычно последние день-два», — сказал Винни со знанием дела. А потом сказал, что после перехода через пространственный разлом человек «обнуляется», и тут тоже не ошибся — необычная способность Тейта куда-то вдруг исчезла, стоило ему оказаться в Тихих Липах. Потом еще это пиво — рыжий панк явно не просто так трепал языком. Тейт мог бы расспросить его о том, чему не мог найти объяснения многие годы, чтобы по-настоящему перезапустить таймер, но он сомневался. Потому что так же сильно, как получить ответы, он хотел бежать вперед и не оглядываться.       — Слушай, что это за тип с тобой был? — очень кстати спросил Люк. Наклонился и, сунув руку в пакет, отыскал в нем свой сэндвич.       — Да так, увязался за мной, — обтекаемо ответил Тейт.       — Миссионер какой-то? В церковь тебя зазывал?       — Ты много видел таких миссионеров?       — Может, и такие бывают, откуда мне знать?       Тейт поднял голову. В ярком свете лампы, подвешенной под козырьком крыльца, казалось, будто над вьющимися черными волосами Люка сияет нимб. В сочетании с его лицом, на котором резко выделялся крупный нос в ссадинах и с оттопыренной ноздрей, это выглядело особенно комично.       — И когда эта гнида уже придет? — трагически простонал Люк, передумав есть и сунув сэндвич в карман пальто. — Может, мы его проглядели?       — Вряд ли.       — Сменил работу?       — Мы все равно знаем, где он живет.       — Ну, если не объявится в ближайшие полчаса, давай заскочим к нему домой.       — Нет, — отрезал Тейт.       — Почему нет?       — Ты сказал, у него сын, которому лет пять.       — И что теперь? Пусть тогда везде его с собой таскает, как щит, раз мы такие сердобольные! Плодятся как кролики, а потом спускают все деньги на покер, пока детишкам жрать нечего. Пацану полезно будет узнать, какой неудачник его папаша, чтобы не повторять его ошибок. И потом! — Люк посмотрел так, будто собирался поделиться с Тейтом сердечной тайной. — Ты еще не видел его жену! Можем попугать ее для смеха. Лицом она не вышла, но все, что ниже шеи… — он очертил руками совершенное с его точки зрения женское тело. — В общем, ты пока не выбрасывай этот пакет.       Довольный своей шуткой, Люк похабно расхохотался. Тейт поморщился и бросил в пакет недоеденный сэндвич. Хоть Люк и был относительно безобидным по сравнению с другими парнями из бильярдной, даже он умудрялся сказать что-то такое, от чего сразу пропадал аппетит.       — Что потом будешь делать? — отсмеявшись, Люк подавил зевок. — Есть планы на вечер?       Ну, если планами можно назвать обещанную приставучим панком «особенную ночь»… Тейт в очередной раз задумался о том, что скрывалось за этой фразой. Винни явно не имел в виду ничего крамольного — он просто получал удовольствие, подтрунивая над людьми.       — Не знаю, не решил еще.       — А то пойдем со мной в клуб. В «Городском пропойце» сегодня отличный лайн-ап.       — Не, это без меня.       — Да брось. Можешь потом перекантоваться у нас с Нюней.       — Мне есть, где спать.       — Где? В том раздолбанном джипе?       — Пока еще не холодно.       — Тебе нужен дом, Тейт. А не труп машины.       Дом? Тейт усмехнулся и, скомкав бумажный пакет, запустил его в урну. Однажды ему уже пообещали дом. Собственную комнату с видом на бассейн, дорогие игрушки, барбекю на заднем дворе и даже частного учителя с горничной. А еще маму, папу и младшего брата. Тогда Тейту не пришло в голову спросить, что он должен будет за это отдать. Почему-то он верил, что имеет право на все блага мира по той простой причине, что раньше жизнь была к нему несправедлива. Будто несчастьем можно что-то заслужить. Смешная мысль, но Тейт был ребенком и потому не видел в ней противоречий. Теперь он уже не был так глуп.       — Мне и в джипе нормально, — сказал он твердо.       — А смысл какой? — не унимался Люк. — В бильярдной полно места. И у нас с Нюней свободный диван в гостиной.       — Не хочу.       — Да почему нет?       — Потому что это будет значить, что я с вами.       Люк озадаченно развел руками.       — Ну, так и будь с нами.       — Не, я сам по себе.       — Очень зря. Ты нравишься Джейсону. Я бы на твоем месте такой шанс не упускал.       Перед глазами Тейта возник образ худосочного Джейсона, поигрывающего перочинным ножиком. Он был олицетворением всего, что Тейт глубоко презирал, но с чем сросся так, что вырвать это из себя было все равно, что отсечь кусок смердящей, но пока еще живой плоти.       — Не знаю, за что я ему нравлюсь.       — Правда, не знаешь? — Люк присел на корточки и насмешливо прищурился. — Я тут слышал, ты всадил вилку в руку какому-то парню.       Новости в Тихих Липах распространялись со скоростью света.       — Кто тебе сказал?       — Сам думай. Я не сдаю свои источники, — приняв важный вид, Люк якобы без всякого умысла бросил взгляд на видневшийся за рекламным щитом клуб «Городской пропойца».       Тейт вспомнил перепуганных стриптизерш в кофейне. Они работали в другом заведении, но каким-то образом весть все же долетела до Люка, поименно знавшего всех танцовщиц и барменш на Грязной улице.       — Так что, это правда? — полюбопытствовал Люк.       — Правда.       — Ну, ты и псих!       Люк снова рассмеялся в такой манере, от которой Тейту всегда становилось тошно. Чувствуя, что вот-вот взорвется и изобьет не того, кого нужно, Тейт стиснул зубы, но в этот момент Люк схватил его за плечо.       — Вон он!       Тейт посмотрел через дорогу. По противоположной стороне улицы, понуро свесив голову, шел лысоватый низкорослый мужчина в съехавшем в сторону галстуке и со старым коричневым кейсом в руке. Вид у него был изнуренный и жалкий. Он был похож на провинившегося ученика, который не хочет возвращаться из школьного ада в домашний и потому тянет время, еле волоча ноги. «Если он бросится под машину, я буду в этом виноват», — подумал Тейт, но не позволил этой мысли укрепиться в своем сознании. Вскочив на ноги, он сбежал с крыльца и, подрезав лопоухого курьера на скутере, помчался по пешеходному переходу на желтый свет. Мужчина заметил его слишком поздно. Только когда за его спиной раздались возмущенные возгласы людей, которых Тейт расталкивал в стороны, он обернулся и, вздрогнув всем телом, припустил вперед. Свернул во дворы, где было проще скрыться, но Тейт вскоре настиг его и, крепко схватив за шею, припечатал к кирпичной стене дома.       — Вот гаденыш! — возмутился Люк, появившись из-за угла. — Еще и улепетывает!       — Пожалуйста, не надо! — взмолился мужчина, отчаянно суча ногами и цепляясь за напряженное запястье Тейта в тщетной попытке вырваться. Его лицо залилось краской, а глаза увлажнились, будто он собирался заплакать. Сжимая его беспомощность в своей руке, Тейт, как всегда в такие моменты, почувствовал себя грязным. — Пожалуйста! Я все верну, клянусь! Дайте мне еще немного времени!       — Еще немного? — ухмыльнулся Люк, подходя к мужчине вплотную. — Да ты оборзел, старик! Ну что ж, давай договоримся. Дам тебе столько дней, сколько ты выдержишь моих ударов, не скуля!       С этими словами он кулаком врезал мужчине по почкам.

***

      Сидя на ступеньках пожарной лестницы, Тейт слушал сонную тишину Сквозного переулка и зябко потирал плечи. К вечеру резко похолодало, но он все же не решился остаться в магазине всякой всячины. Хотя сначала зашел и даже потолкался какое-то время возле стеллажей, но старый уборщик так сверлил его взглядом из-за прилавка, что Тейт не смог больше это терпеть. Его и без того одолевало странное волнение, совсем не свойственное человеку, привыкшему проводить время в ожидании. Может быть потому, что Тейт впервые не знал, чего именно он ждет.       Он мог только догадываться по обрывкам фраз, что рыжеволосая голова Винни хранит ценные знания, умело замаскированные под фантазии городского чудилы. Было ли это так на самом деле? Или Тейту просто хотелось верить, что у тайн, окружавших его с самого детства, есть разгадка? Тейт злился на себя за то, что не может просто отпустить свое прошлое. Здравый смысл подсказывал, что от Винни и любых аномалий лучше держаться подальше. Но прошлое, состоящее из одних вопросов — это дверь, которую невозможно закрыть. Ты можешь не смотреть на нее и делать вид, что ее не существует, но она будет медленно подкрадываться к тебе изо дня в день, пока однажды, распахнувшись за твоей спиной, не затянет тебя обратно в логово твоего личного неубитого чудовища.       Как нелепо, что для Тейта этим чудовищем был Бенджамин. Он совсем не выглядел пугающим, когда Тейт впервые его встретил. Худой болезненный мальчик на заднем сидении машины, уткнувшийся в игровую приставку. Когда Тейт подсел к нему, и дверь машины захлопнулась, Бенджамин поднял свои оленьи глаза, кажущиеся огромными из-за толстых стекол очков, и тонким цыплячьим голосом пролепетал: «Мама говорит, ты особенный». Тейт дружески улыбнулся ему. Почему-то эти слова вселили в него веру, что всем его горестям пришел конец. Без сожаления и даже почти что с гордостью смотрел тогда Тейт на других детей, столпившихся у приютских ворот. Забавно. Эти дети, может быть, так и выросли с чувством зависти к нему, уехавшему вместе с его новыми родителями на их дорогой блестящей машине. И до сих пор думают, что быть особенным — это хорошо.       Непрошеные воспоминания отогнало бодрое посвистывание Винни. Выплыв из сумрака и увидев своего нового знакомого, почти превратившегося в ледяную скульптуру, он встал, опершись на сложенный зонт, как на трость.       — Ты чего тут торчишь? Холодно же.       Тейт лишь подул в замерзшие ладони.       — Виктор спугнул? — догадался Винни и одобрительно улыбнулся, заметив у ног Тейта упаковку с шестью банками пива «Бад Лайт». — А на тебя можно положиться! Жаль, не «Леонардз блюз».       Тейт метнул в Винни испепеляющий взгляд.       — Ах, да, — тот сделал вид, будто только что о чем-то вспомнил. — Оно же не продается в этом измерении. Интересно, как же ты тогда умудрился его попробовать?       Взгляд Тейта стал еще жестче. Не обращая на это ни малейшего внимания, Винни перешагнул через пиво и с беззаботным видом стал подниматься по лестнице.       — Идем! — скомандовал он через плечо.       — Куда?       — Скоро  узнаешь. Поторопись, нам еще надо успеть затащить диван на крышу.       — Диван?! — сразу подскочил Тейт. — На хрена?       — Я же говорил, сегодня особенная ночь.       — Может, ты уже объяснишь, что это значит?!       Винни обернулся, осуждающе цыкнув.       — Какой же ты нетерпеливый, Тейт! Ладно, раз ты настаиваешь, испорчу тебе сюрприз. Сегодня, мой бритоголовый друг, мы с тобой будем наблюдать одно редкое природное явление. Если можно так выразиться.       — А конкретней? — прошипел Тейт.       — А конкретней, — Винни обнажил зубы в зловещей улыбке, и глаза его загадочно сверкнули в темноте, — двоелуние!