Туз червей

Яркие огни цирковой афиши завлекали и манили жителей города. Софиты светили над зданием культурного центра, и вся площадь перед ним была непривычно оживлена – многим хотелось посмотреть на необычное шоу. Женя нервно дернул верхнюю пуговицу белой рубашки, едва не оторвав её, и протянул локоть Лиле. Девушка невысокого роста со светло-медными прямыми волосами чуть ниже плеча, в черном брючном комбинезоне с v-образным вырезом на завышенной талии из дорогого струящегося материала с разрезом на правой ноге, тянущимся почти до бедра, и белом кардигане мягко улыбнулась. Ее рука с незаметным розовым маникюром в успокаивающем жесте коснулась белой ткани рубашки, и Евгений выдавил улыбку, второй рукой придерживая букет – Сахаре. У него было очень плохое предчувствие. — Заяц, всё будет хорошо, не переживай ты так. Или ты не решил ещё какой-то вопрос с этим цирком? — Тихий, чуть низковатый женский голос донесся до слуха, и парень едва заметно кивнул. Лиля медленно вздохнула и кивнула в ответ сама себе. — Действуй, как говорит сердце. Всё произойдет так, как должно произойти. — Ты снова говоришь умные философские мысли, Лиль. — Мягко заметил Женя и, когда девушка показала билеты на контроле, потянул её к выбранным местам в импровизированном амфитеатре. Прямо напротив глаз актеров. Лиля издала тихий смешок и присела на скамейку, забирая букет себе со словами: «Я сама хочу подарить ей». Парень не настаивал, сев на край скамейки у самого прохода и нервно выворачивая пальцы. Их отношения с Лилей давно уже перешли ту черту, когда сохранялась какая-то искра – сейчас они были больше платоническими партнерами, чем влюбленными. Оба это знали, но сохраняли и статус отношений, и теплое отношение друг к другу, наполненное приятными воспоминаниями. Чувства угасли, но комфорт остался. Хотя никто из них не возражал бы, если бы им пришлось расстаться из-за чьей-либо новой влюбленности. — Дамы и господа, мы приветствуем вас на нашем первом шоу в городе! Свет в помещении внезапно потух, и только яркие софиты освещали сцену. Роман Константинович в неизменно красном сюртуке стоял в самом центре. Щелчок, и всё осветилось дополнительными алыми, рыжими и зелеными огнями. Прожекторы двигались, попеременно сменяя все цвета радуги, и на сцену вышел первый актер – огненное шоу. Мужчина в традиционном костюме факира с желтым тюрбаном и свободными красными штанами поджег длинный посох и под напряженную музыку с сильными барабанами начал его крутить. Рядом зашевелилась Лиля, и Евгений бросил на неё взгляд. Девушка смотрела внимательно, и красные огни софитов отражались в темных карих глазах и на её светлых щеках и кончике носа. В какой-то момент факир замедлился, а затем сделал сальто назад вместе с горящим посохом, и кто-то позади удивленно охнул. Медленно посох потух, и вместе с ним и весь свет в помещении. Секунда, и во тьме загораются два небольших факела. Софиты не включили, и единственным освещением оставался активно движущийся огонь, играющий бликами на загорелой коже факира. В какой-то момент Женя заметил, что что-то пошло не так – факел разгорелся слишком сильно и едва не лизал человека. Но актер продолжил шоу и с блеском закончил его. Всё потухло, и через секунду всё помещение озарило фиолетовым и синим светом. Вышел фокусник. Следующими были какие-то клоуны, которых парень честно даже ни разу не видел на репетициях. И следом вышла Сахара. — Сахар! — Сбоку возбужденно вскрикнула Лиля, но тут же зажала себе рот ладонью, хотя её глаза сверкали сильнее солнца на небе. Евгений тоже обратил внимание на сцену и удивленно выдохнул. Прежде он видел девушку лишь в тренировочном костюме, но сейчас… На танцовщице был невероятный красный костюм. Красный лиф был расшит золотыми нитками и красными пайетками. По нижнему краю были прикреплены звенящие монетки, свисающие на оголенный живот. Рукава-фонарики из красной струящейся ткани на резинке держались чуть выше локтя, а у самых запястий заканчивались массивными золотыми браслетами. Низ был похож то ли на древнегреческую тогу, то ли на традиционные индийские костюмы. Спереди и сзади красная ткань, расшитая золотыми узорами, струилась до самого пола, а на бедрах была собрана в пышные оборки-волны. Бедра также обвивал длинный пояс из монеток и цепей, обернутый на самой талии в первый раз, а затем еще два раза гораздо ниже – звонкие монетки лежали на волнах бедер с обеих сторон. Голые ступни, выглядывающие из-под юбки, были усыпаны золотыми цепями и браслетами с красными камнями. На шее у танцовщицы было не менее массивное украшение с золотом и теми же красными камнями. Полупрозрачная красная вуаль прикрывала нижнюю половину лица, и густо подведенные глаза казались ещё выразительнее. Темные волосы были убраны в два низких хвоста, которые были пережаты резинками на одинаковом расстоянии по всей длине и образовывали маленькие «фонарики», спадающие на грудь. Лоб был увенчан всё той же золотой цепью с красным камнем посередине. Свет медленно приглушался, пока не остался только один рыжий софит, освещающий Сахару сверху. И раздалась музыка – не та, которую слышал Женя на репетициях. Совершенно иная, мрачная и таинственная. Это был не тот танец морской воды и жизни, который он увидел в первый раз. Это была бескрайняя песчаная пустыня под палящим солнцем, это был образ смерти. Слова в песне звучали, словно мелодия самой души Сахары – глубоко и таинственно. Девушка двигалась с той же скоростью, но точнее, резче – каждый жест звучал не ласточкой, а ядовитой коброй. Руки больше не раскрывались в широком жесте, они двигались исключительно перед телом и образовывали сложные фигуры и образы в тенях. Монетки на бедрах звенели при каждом шаге. Танцовщица резко развернулась боком, подставив согнутую в колене ногу, и наклонилась вперед – руки выгнулись за спиной, поочередно сгибаясь в локтях и создавая прямые углы и линии. Точность и пластичность жестов завораживала. Одну руку девушка вытянула вперед и, словно змея, прислонилась к земле, вытягивая оголенную ногу назад и вверх. Провела второй рукой, согнутой в локте, по собственному телу и опустила её к первой. — Это так…завораживающе. — Едва слышно произнесла рядом Лиля, и Женя не мог не согласиться. Линия ступни и голени была идеально ровной, и пальцы несколько раз пошевелились – танцовщица медленно опустила ногу, вместе с тем разворачиваясь и грациозно опускаясь спиной на пол. Вытянула обе руки по сторонам, едва касаясь кончиками пальцев горизонтальной поверхности, и задвигала мышцами живота. Монетки вновь зазвенели. Танцовщица приподнялась с пола, вытягивая одну ногу вверх, и её грудная клетка начала подниматься и опускаться в ритм музыки. Тонкий жест руки, и она поднялась, прогнув спину. Когда музыка стихла, весь зал на долю секунды опустился в тишину, а затем взорвался аплодисментами. Сахара стояла, не шевелясь, и только ее грудь вздымалась в неровном дыхании. Девушка медленно поклонилась в реверансе и исчезла за кулисами. Объявили антракт. Возбужденная толпа хлынула к выходу, и Евгений вопросительно обернулся на Лилю – та тут же отрицательно помотала головой, всё ещё устремив взгляд на сцену. Она была поражена этим танцем. *** — Дамы и господа! С удовольствием представляю вам совершенно новое и уникальное шоу – кукла Гало! Только здесь, только сегодня! Евгений резко обернулся, отрываясь от диалога с Лилей. Синие и красные софиты подсветили фигуру, вышедшую на сцену. Белый костюм-тройка сидел так же идеально, как и всегда, кудри волос мягко спадали на лоб, уложенные лаком и наверняка толстым слоем воска. Толстые веревки уже не волочились по земле, как когда-то – они висели, закрепленные где-то наверху. Одна из них резко дернулась, натягиваясь, и Гало поднял голову. Женя медленно выдохнул, всматриваясь в непривычно мертвое выражение лица. Под белым гримом и слоями макияжа кожа выглядела фарфоровой, неестественный румянец на щеках и переносице только больше создавал ощущение, что перед ними не живой человек. Голубые глаза казались ещё ярче, как и когда-то довольно бледные тонкие губы. Рядом Лиля тихо спросила: «А он точно живой?», и парень поджал губы, бросая на неё косой взгляд. Сине-красный свет замигал, ещё больше напоминая огни полицейской машины, и в центре зажегся белый. Музыка заиграла тихо и заунывно – какой-то печальный джаз заиграл оркестр. На этот раз Роман остался на сцене, когда Гало медленно подняли в воздух. Это были совершенно механизированные движения – подъем руки, ноги по едва заметному взмаху ладони руководителя цирка. Нити потянули в сторону, и «кукла» пошел по воздуху, как по земле. Другой жест, и он висит в шпагате, послушно наклоняя голову вслед за движением кисти Романа. Женя только сейчас заметил, в какой неестественной улыбке растянулись губы Гало – ему было больно до сих пор. В мелодию включились барабаны. Неожиданный кувырок в воздухе, всё ещё совершенно механизированный и кукольный, как будто это просто какой-то ребенок играл и крутил игрушку, как ему хочется, отозвался редкими охами публики. Нити тут же перепутались, и «кукла» сделал разворот обратно. — Гало, вниз!.. А хотя, нет, я передумал. Где-то сбоку раздался испуганный крик, когда Гало резко полетел вниз, опустившись на метр за ту секунду паузы в чужой речи. Руки безвольно повисли по бокам, удерживаемые нитями на запястьях на уровне головы. Казалось, что в этом нет ничего сложного, но нельзя было сказать, сколько на самом деле требовалось силы, чтобы держаться ровно в воздухе и двигаться в соответствии с требованиями, а не просто висеть непонятно как. Еще несколько трюков, абсолютно ужасных выгибаний рук и ног – Роман заставил «куклу» вытянуть ногу вверх и потянуть назад за голову, а затем резко безвольно повиснуть. И в этот самый момент белый свет в центре потух, и со сцены раздался треск. Евгений успел заметить – порвалась веревка, державшая Гало за талию. Самое важное крепление. — Он же задохнется! — Тихо выдохнула рядом Лиля, в испуге прислонив ладонь ко рту. Парень рядом закусил губу, обеспокоенно следя взглядом за «куклой». Ни один жест не выдал того, что прямо сейчас Гало душит веревка, повязанная вокруг шеи. Женя заметил, как тот едва заметно шевельнулся, хватая руками веревки и сильнее обматывая их вокруг запястий, наверняка сжимая до боли. Нити тут же должны были вонзиться в тонкую кожу. Он держался, неизвестно как, но держался за нити на руках, не давая себе просто повеситься. «Вот сука» — не сдержался и прошипел Евгений, когда заметил, что улыбка на лице Романа стала только шире. Шоу продолжилось. Через несколько трюков, каждый из которых отозвался пропущенным ударом сердца внутри, Гало медленно опустился на пол. Ноги, согнутые в коленях, лежали, будто вывернутые, руки висели над головой, подвязанные веревкой, а голова безвольно опустилась. Внезапно руководитель цирка вытащил из кармана зажигалку и, показав ее всем зрителям, несколько раз щелкнул колесиком. Подошел ближе к «кукле» и щелкнул ещё раз – вместе с загоревшимся огоньком откуда-то сверху загорелись и веревки. Пламя обхватило нити, быстро плавящиеся, лизнуло Гало и исчезло вместе со всем освещением. Через секунду сверху загорелся слабый белый прожектор, и зрители увидели, как Роман медленно обошел «куклу» сзади и потянул её сначала за левую руку, а затем за правую. Обе послушно поднимались, но тут же безвольно опускались обратно, стоило их отпустить. Затем толстая рука в красном сюртуке мягко потрепала Гало за волосы и толкнула в плечо – и тот просто повалился на бок безвольной куклой. Музыка стихла. Женя, не раздумывая ни секунды, подорвался с места и едва не скатился вниз, подбегая к боковым дверям для персонала и вваливаясь за кулисы. С той стороны послышались громкие аплодисменты, но ему не было до этого дела. Руководитель цирка попытался убить Вадима.