Thorns / Тернии

Черная мантия развевалась вокруг лодыжек Ганнибала, когда он мерил шагами фойе цвета слоновой кости и ждал, когда епископ позовет его. Быстро идя по пятам за своим грехом, он попросил о встрече, и, к его удивлению, его просьба была удовлетворена почти мгновенно. По воле судьбы, в ответном письме сообщалось, что епископ также пожелал получить аудиенцию у Отца Ганнибала Лектера. Он должен был прибыть в Сидней в удобное для него время. Хотя, как было ясно из переписки с паукообразными буквами, лучше раньше, чем позже. Он сел на ближайший поезд. И вот дверь открылась, и Ганнибала пригласили внутрь. Это была встреча, которой Ганнибал ждал с момента своего изгнания в фермерский городок восемь лет назад. Но глубоко в его груди, где его сердце должно было разрываться от безграничной радости, была боль, укоренившаяся и скручивающая. Возможность, к которой он стремился, оказалась горькой на вкус. Но епископ улыбался ему и протягивал руку, и Ганнибал взял ее и изо всех сил старался не думать о мальчике, которого он оставил в поле. Когда Уилл вернулся домой с вечеринки, он пошел прямо в свою спальню и снял с себя одежду. Он стоял голый у открытого окна и смотрел, пока не наступил рассвет. Каждый глоток воздуха в его легкие был пыткой, но когда солнце окрасило оранжево-розовыми цветами горизонт, он надел рабочую одежду и отправился по своим делам. Всё было как в любой другой день, но только теперь его сердце было разбито, пока он трудился под палящим солнцем. Он бездумно проделывал все те же выверенные движения своей работы. В конце дня, когда он подвел свою лошадь к ручью, чтобы напиться, он не заметил работника фермы, пока тот не поравнялся с ним. На лице Мэттью Брауна появилась вкрадчивая ухмылка. “Привет, красавчик”, – сказал он, а затем поднял руки в знак извинения и сказал: “Уильям, я имею в виду”. “Уилл”, – поправил Уилл. “Мне нравится Уильям”, – сказал Мэттью. “Хорошо”, – сказал он, его голос был тусклым, а глаза пустыми. Мэттью внимательно, с жадностью наблюдал за ним, и если бы Уилл мог что-то видеть своими несчастными глазами, то счел бы этот взгляд похожим на взгляд кота, который охотится на мышь. “Я слышал, ты любишь танцы”, – сказал батрак после паузы. Уилл издал звук, который, к счастью, можно было принять за хмыканье, а не за всхлип. Его ответ был едва громче шепота. “Не совсем”. “Может быть, ты просто еще не нашел подходящего партнера по танцам”, – попытался Мэттью. Уилл не сводил глаз со своей лошади, наблюдая, как она набирает в рот прохладную воду. “Может быть”. Его разум кружился от мыслей о партнере, которого он желал прошлой ночью, партнере, который отверг его, поцеловал, а затем снова отверг. “Завтра вечером, дальше по дороге, будут танцы, ничего суетного или модного, как на том вечере, на который ты ходил прошлой ночью”, – сказал Мэттью. “Пойдем со мной”. Прядь волос упала Уиллу на глаз, и он откинул ее дрожащей рукой. Он подумал о своем священнике, который уехал от него, оставив его одного, плачущего в темноте. “Конечно”, – ответил он. “Почему бы и нет?” Мэттью Браун подъехал к фермерскому дому на старом, грязном пикапе. Уилл поцеловал свою мать, безразличную, с остекленевшими глазами, уставившуюся в свой кофе, в щеку, а затем пересек крыльцо, перепрыгнул через две ступеньки и скользнул на пассажирское сиденье. Он повернулся к мужчине, сидящему за рулем, и кротко улыбнулся. “Отлично выглядишь”, – сказал ему Мэттью, а затем позволил двигателю заурчать и нажал на педаль газа. Было приятно услышать, что он выглядит привлекательно, и по мере того, как их свидание продвигалось, Уилл получал все больше и больше комплиментов, как от Мэттью, так и от других людей на танцах. В том сарае было, должно быть, сотня тел, и Уилл позволял себе танцевать со всеми, кто просил, но прошло совсем немного времени, прежде чем Мэттью вернулся и продолжил раскручивать Уилла в толпе. Он почувствовал легкость в сердце и обнаружил, что может прожить целых пять минут, не думая об отце Ганнибале. Ну почти. В целом, ночь прошла лучше, чем он ожидал, и, когда они ехали домой в грузовике, Уилл опустил окно, держа руку на ветру. Пока грузовик не остановился, и Мэттью Браун позволил ему скатиться в траву на обочину пустой дороги. “Почему мы остановились?” – спросил Уилл. Было темно, но он мог видеть, как хитрая улыбка Мэттью вырисовывается на его лице. Юноша отклонился, когда Мэттью придвинулся ближе к Уиллу на пассажирском сидении. “Потому что я пока не хочу отвозить тебя домой”, – промурлыкал он. “Ты хочешь, чтобы я уже отвез тебя домой?” Мозолистая, теплая рука схватила Уилла за колено, и у него перехватило дыхание. “Что.. я имею в виду..” – пробормотал он, когда рука мужчины настойчиво скользнула вверх по его бедру. “Тебя когда-нибудь целовал мужчина, Уильям?” – спросил Мэттью, и теперь он был достаточно близко, чтобы Уилл мог почувствовать, как от его слов трепещут распущенные кудри на его лбу. Рука скользнула по внутренней стороне его бедра. “Нет”, – солгал Уилл, и Мэттью наклонил голову и прижал Уилла к пассажирской двери в пылком поцелуе. Уилл сопротивлялся горячим, влажным губам, скользящим по его собственным. Язык Мэттью приоткрыл рот и проник глубоко и ищуще, и Уилл беспомощно застонал. Рука на его бедре напряглась и переместилась к паху, где Уилл неудержимо напрягся под джинсами. Его никогда не трогали там, и это было приятно, но Уилл этого не хотел. Не от Мэттью Брауна. Он оттолкнул цепкую руку, и мужчина откинулся назад, наконец освободив Уилла от пут своего рта. Его губы блестели от слюны. “Слишком рано, красавчик?” – спросил он, затаив дыхание. Уиллу захотелось стереть ухмылку с его торжествующего лица. “Да”, – сказал он вместо этого. Мэттью покачал головой, засмеялся и вернулся на свое место, чтобы снова завести грузовик. “Как скажешь”, – сказал он ему, когда они выехали обратно на дорогу. “Насколько я могу судить, такая добыча, как ты, стоит того, чтобы ее ждать”.