Бусинка

Сегодня Джуго снова пытался понять чем о меня пахнет. — Кофе? — Я только что его пил. — Какая-то трава. Приправы? — Я только что ел итальянскую еду. — А при чём тут она? — Там приправы. — Мгрх! — Проворчал Джуго и снова уткнулся носом в мою воротниковую зону. — Ну сам скажи! — Нет. Я хочу что бы ты сам узнал. — Сказал я и обнял Джуго за талию. — А я хочу кота. — Кота? Ты редко о чём-то меня просишь. Да и коту надо место для выгула. И в колонии коты уже есть. Куу, кот из тринадцатого корпуса, ты его знаешь. Хаку, кот Широ, повара из тринадцатого корпуса, ну, ты помнишь. Сахарок, кошка Чимине, ока ещё мама Хаку, ты знал? У Чимине как раз новинка появилась. Клубника в шоколаде. Хочешь попробовать? — А что Широ готовит сегодня? — Широ? Вроде бы рис с кари. А что? — Я хочу стряпню Хиро. Здешний повар не вкусно готовит. — Потерпи немного. Он временный. — Сказал я и Джуго продолжил пытаться угадать мой запах. — Ну дай подсказку! И кота! Кошку! — Так кота или кошку? — Значит, ты не против? — Я подумаю. — А за ребёнка? За ребёнка подаришь мне кошку? — При чём тут ребёнок? Нет. Ребёнок будет когда ты будешь готов и хотеть его! — Сказал я и погладил Джуго по голове. — И ребёнок не обменная монета! Его нельзя обменять на что-то! — Ты злишься? — Нет! — Да, чёрт возьми! Да, я злюсь! — Просто не поднимай тему с обменом детей. — А тему кошек? — Тему кошек можно. Какую кошку ты хочешь? — Трёхцветную, большую, пушистую, с ярко-жёлтыми глазами и ласковую. — Ответил Джуго и я погладил его по голове. — Но я хочу сам её найти. — Как понять «сам найти»? — Ну, найти на улице, отмыть, накормить, пригреть, смотреть как она растёт…распушается. Их же много на улице. В питомниках их и так много, — сказал грустным голосом Джуго и плотнее прижался ко мне. — Ну Джуго, тебе нельзя покидать пределы тюрьмы, — сказал я, погладив омегу по голове. — А что там? — Где «там»? — Ну, за колонией. — Можно подумать, что колония что-то собой закрывает, — посмеявшись сказал я, обнимая Джуго. — Закрывает. Мою свободу. — А не надо было сюда попадать. — А не надо было помогать мне бежать и оставлять одного на лице. — Сказал Джуго и тут я понял что действительно виноват перед ним. — Сфоткай. — Сфоткать? Что именно сфоткать? — Всё. Всё что за пределами колонии. — Сказал Джуго, продолжая прижиматься ко мне своим тельцем. — Я же не помню что там. — Хорошо. Фотографировать всё. — Я знаю что в этот четверг ты уедешь. Сегодня вторник. — Сказал Джуго, которого я поцеловал в висок. — Привези мне что-нибудь снаружи. — Снаружи? Так ты это называешь? — Засмеялся я, погладив Джуго. — Ну так пофоткаешь? Привезёшь что-нибудь? — Пофоткаю и привезу. Только скажи что везти. — Что-нибудь. Кошку например. — Хорошо. Я подумаю что тебе привезти. — Сказал я, потеревшись носом о макушку Джуго. — Меня заключённые гнобят. Сделай что-нибудь. Мне больно. Они руки распускают. Особенно вчера, в столовой на ужине, когда заместитель, придурок сраный, свалил. — Он оставил вас одних?! — Да. И зэки меня отпенали. Ещё сказали не говорить тебе. — Так что же ты мне вчера не сказал?! — Вчера ты устал. — Ох, Джуго! Если я устал, это не значит что я не защищу тебя! Говори мне сразу, когда что-то случается! Я приду и помогу! — Да ты ходишь иногда как откровенный овощ! Зеваешь, засыпаешь на ходу, один раз на полу в коридоре уснул! — Сказал Джуго, на глазах которого наливались слёзы. — Джуго, я не хотел тебя расстраивать. Прости. — Сказал я, поглаживая расстроенного Джуго по спине. — Покажи, куда они тебя ударили? Встав с моих колен, Джуго разделся до трусов и я заметил большой синяк на весь бок и несколько синяков на ногах, в особенности на внешней стороне бёдер. К сожалению, на теле Джуго не было ни одного маленького синяка, были только большие и страшно-синие-фиолетовые-и-чёрные. — Только не трогай. Они ещё болят очень. — Тихо сказал Джуго и я притянул его к себе, после чего взял его миленькое личико в свои ладони. — Ну почему? Почему ты не сказал мне всё сразу? То что я устал, не значит что я оставлю тебя. — Тихо сказал я, поглаживая Джуго по щекам. — Давай я тебе мазь принесу? Синяки намажем, что бы побыстрее сошли. А потом ты мне этих чудовищ покажешь, хорошо? — Мгм. Весь день я провёл с Джуго. Я нанёс ему мазь, нашёл обидчиков, сделал выговор заместителю глав надзирателя седьмого корпуса, всё это заняло много времени, но сейчас Джуго снова был спокоен, расслаблен и в безопасности. И изучал клубнику в шоколаде. — Смотри, эта в горьком шоколаде, эта в молочном, а эта в белом. — А чем от меня пахнет? — Клубникой в молочном шоколаде. — А ты? — Ладно уж, скажу. Всё равно ты только на мне чуешь. Коньяк. — Конь и як? — Нет. Коньяк, алкоголь. — А. Понял. — Твой запах замечательно сочетается с моим. — Сказал я, целуя Джуго в воротниковую зону. — А у соседей ребёнок будет. Там такой живот! И ещё бугры ползают! — Пх! Джуго, какие бугры? — Ну бугры! Живот ровный, а потом вдруг бугор! Ещё и ползать по этому животу может! — Это ребёнок, Джуго. Он внутри папы, в матке, ребёнок там двигается, вот и появляются, как ты выразился, бугры. Толкается малыш. — Там же органы. — Ну, да? — Он же почки отбить может. — Ну, не может же ребёнок внутри папы просто в одном положении лежать. — Сказал я, наблюдая за гримасой отвращения на личике Джуго. — Джуго, ну не надо. Тебе что, половое воспитание проводить надо? Ещё более скривленное личико Джуго не слишком деликатно намекнуло что «да», половое воспитание Джуго очень нужно. — Поешь клубнику лучше, — сказал я, протягивая ягоду Джуго. — Они же через жо… — Ешь! — Сказал я прежде, чем Джуго закончил свою мысль. — Давай просто посидим и не будем обсуждать беременность соседей и бугры от ребёнка. Остаток вечера был проведён спокойно. Ближе к полуночи я ушёл к себе в комнату и оставил спящего Джуго одного.