***
— Нет, председатель... — альфа плечом прижимает телефон к уху, чтобы не выронить. — Встречу перенесли на завтра... — и снова выслушивает долгую речь, сдерживая раздражение. — Если.. — его перебивают. — Если вы сами хотите там присутствовать и всё контролировать, какой был смысл уходить с должности, отец? — не выдержав, уже громче говорит Ким. — Я сообщу, как всё будет готово. А пока просто ожидайте... — он прикрывает глаза, чтобы успокоиться, но Ёнтан в его руках никак не перестанет дёргаться. Тэхён открывает ногой дверь в задний двор и, чуть придерживая её спиной, выходит на улицу, отпуская шпица на свободу. — ...Да.. да, я понимаю... — он перехватывает телефон в руку, параллельно наблюдая за собакой, быстро убегающей куда-то в кусты. — Да, вы правы, председатель, но... Да, простите, — ещё один глубокий вдох. — Да, да, — вторит Ким. — Я вас услышал, предсе... Я вас услышал, отец... Передам. Звонок сбрасывается, и Тэхён закатывает глаза, убирая телефон в карман широких штанов. Его взгляд всё так же держится за пушистый комочек, который беззаботно бегает по двору, и альфа начинает следовать за ним. На улице не так много людей, несмотря на то, что сегодня выходной. Прыгает пара детей, которых, видимо, сюда привел мужчина, сидящий на корточках рядом с упавшим омегой. Тэхён чуть хмурится, всматриваясь, но вроде у того всё в порядке, обойдётся царапиной. Ёнтан останавливается в паре метров от детей и оборачивается на хозяина, как бы спрашивая "Можно?", а Ким еле заметно улыбается. — Вы не боитесь собак, малыши? Двое альф и маленький омега поворачивают свои головы на Тэхёна и тут же начинают восторженно прыгать, смотря округлёнными глазками на пса. — Нет! Ким даёт команду, кивнув и махнув рукой, и шпиц радостно подбегает к детям, утопая в ласке от поглаживаний крохотных пальчиков. — И мы никакие не малыши! — насупившись бормочет кукольный альфа с лопаткой в руках. — Прошу прощения, — Ким чуть кланяется и пытается скрыть улыбку. — Кажется, я издалека не заметил, что вы уже совсем взрослые. Но сейчас я это вижу. Виноват, — альфочка сжимает губы и согласно кивает. — Мир? — Тэхён протягивает вперёд ладонь, и "уже взрослый альфа" подходит к нему, спотыкаясь о развязанные шнурки, и пожимает руку. — Мир. — Рад это слышать, — Ким слегка лохматит волосы мальчика, умиляясь, и опускает взгляд на кроссовок. — Давай помогу. Альфа садится на колено и начинает шнуровать. — Спасибо вам большое, — раздаётся мягкий голос поблизости. — Иногда трудно за всеми уследить. Тэхён вытягивает в стороны бантик, закрепляя узел, и встаёт на ноги, отряхиваясь от пыли. — Не за что, — взгляд падает на лицо омеги перед ним. Тот кланяется и продолжает что-то говорить, параллельно обрабатывая рану упавшему мальчику, а Тэхён уже не слушает — его взгляд цепляется за знакомый силуэт неподалёку. За лиловую кофту на замке, светлые джинсы на всё той же скамейке и прыгающего вокруг добермана. Парень выглядит уже чуть более живо — он больше не замирает и не жмётся. Видимо, сегодня ему лучше. Но всё равно много эмоций это лицо не выражает. Ким кивает очередной прослушанной реплике, как оказалось, гувернёра и натянуто улыбается, пока тот продолжает что-то увлечённо рассказывать, но глазами альфа по-прежнему держится за мужчину чуть вдалеке. Делает глубокий вдох, подсознание рисует нотки лилии, и Тэхён невольно принюхивается. Но фантомный аромат быстро исчезает, и он хмурится, думая, что уже сходит с ума. Омега встаёт со скамейки и отряхивает добермана, который, кажется, только что рыл какую-то яму, потому что вся его шёрстка покрыта пылью и землёй. Ким внимательно смотрит, будто пытается в движениях и поведении парня увидеть что-то диковинное. Но тут в его поле зрения врывается ещё один альфочка, видимо, только вылезший из песочницы. Он неуклюже подбегает к скамейке, что-то говорит омеге, отчего тот удивляется, и начинает тянуться к старшему. Мужчина отстраняется, выставляя руки впереди, и мотает головой. А Ким хмурится, пытаясь представить, о чём те говорят. Альфочка подходит всё ближе и, кажется, тянется к карману джинс, пытаясь за что-то ухватиться. Но омега лишь уворачивается и перехватывает маленькие ручки. Тэхёну становится смешно, и шумный выдох сопровождается скромной улыбкой. В какой-то момент малышу удаётся выхватить из кармана то, что старший так яро защищал, и Ким видит белый кусочек ткани, который мелькает лишь на долю секунды, пока мужчина не отбирает его, снова пряча в джинсы. Омега наклоняется вперёд к мальчику и грозит пальцем будто отчитывает с суровым выражением лица, и Тэхён хмурится, когда видит, что альфочка склоняет голову и чуть пятится назад. Старший рядом с ребёнком заканчивает свою речь и выпрямляется, складывая руки на груди, а мальчик разворачивается и бежит в сторону Кима и гувернёра, который, оказывается, уже говорит о юбилее своего двоюродного дяди. Это Тэхён уловил по последним фразам. — Передавайте мои поздравления. Большого здоровья ему! — с вежливой улыбкой на лице говорит Ким, лишь на секунду повернувшись на омегу рядом с собой. — Спасибо большое, господин..? — Ким, — коротко бросает альфа, устремив взгляд на подбежавшего мальчика. Его крошечные губки надуты в обиде, а глаза мокрые и красные. — Боже, что случилось, Мингю? Малыш всхипывает. — Он.. — ещё всхлип. — Тот дядя, — и крохотный альфа начинает громко реветь, так и не сумев дорассказать причину своего расстройства. Тэхён сочувствующе кивает и гладит того по спинке, а сам смотрит на виновника, который уже уводит за поводок своего добермана со двора. Брови снова сводятся вместе, а одна подскакивает вверх, когда омега заходит в дом, даже не обернувшись на рыдающего на весь двор мальчика. Да что не так с этим парнем? Ким подхватывает Ёнтана на руки и следует за мужчиной. Открывает дверь, оглядывается и ловит того у лифта. — Довели ребёнка до слёз и ушли? — чуть запыхавшись говорит Тэхён. Омега оборачивается и удивлённо смотрит в ответ. Доберман вертится вокруг альфы, принюхиваясь сначала к нему, а затем к шпицу на его руках. А Ким сам себе не может объяснить мотивов своих действий. Он никогда не был борцом за справедливость, да и этого ребёнка он сегодня встретил впервые, но он увидел шанс. И не захотел его упускать. — У Мингю есть гувернёр, чтобы его утешить, — не надменно, но всё же довольно безразлично произносит мягкий голос. — Но лучше бы он учил его, как нужно вести себя с окружающими. Мужчина снова отворачивается, чтобы посмотреть на табло со сменяющимися этажами, и глаза Тэхёна падают на тот самый карман джинсов, из которого торчит до боли знакомая вещица. — Так вы за мой платок боролись? — с наглой улыбкой на лице говорит альфа. Омега отпускает смешок, слегка ведёт голову вбок, периферийным зрением пытаясь считать чужие эмоции, хлопает себя по бедру, чтобы собака встала рядом, и всё же вновь смотрит на Кима, полностью поворачиваясь к нему лицом. — Не знаю, как бы вы потом отреагировали на то, что маленький альфа положил в него свои сокровища и закопал в песочнице на глубине двух лопаток, — в глазах омеги читается лёгкая улыбка от сказанных слов, и Ким невольно поддерживает её ответным смешком. — Да, вы правы... Я был бы очень зол, — Тэхён заглядывает в глаза омеги и отмечает, что те намного ярче при дневном свете, а щёки больше не красные. Его голос не дрожит, хоть парень и держится чуть поодаль, и с его языка даже срываются шутки. Уголки губ сами скромно растекаются в стороны, и все подозрения в грубости омеги улетучиваются под его скромным шармом. Ким делает шаг, оставляя между ними около метра, и протягивает руку, невольно глубоко вдыхая. Осознание ударяет, когда мёд лилий пробирается внутрь, и язык сам тянется облизнуть губы, поймавшие на себе частички аромата. Облако разных запахов, которые альфа уловил ещё вчера, полупрозрачным шлейфом держится за омегу, но они не способны заткнуть такой яркий цветок. Альфа буквально на мгновение опускает глаза на грудь парня, замечая, как она сильно вздымается в ответ, впуская воздух, но быстро возвращает взгляд на лицо, чтобы не смутить соседа. Хотя мысли крепко цепляются за этот шумный вдох. — Ким Тэхён, — улыбка не сходит с его лица, пока омега растерянно моргает, будто забыл собственное имя. Он смотрит округлыми глазами на альфу перед собой и опускает взгляд на протянутую ладонь. Сжимает губы, и Ким улавливает каждое подрагивание неуверенно приподнятой руки. Но так и не дотянувшись, она сжимается в кулак и прижимается к бедру, а омега, натянув на лицо улыбку и прокашлявшись, произносит: — Чон Чонгук. Щёлкает звонок открывающихся дверей лифта, и Чон, отвлекаясь на звук, снова отворачивается, кажется, находя в этом спасение. — До свидания, — неловко бормочет омега, заходя в лифт. — Бам, — собака лишь поворачивает голову, увлечённо переглядываясь со шпицем на руках альфы. — Бам, к ноге, — строже повторяет Чонгук, и доберман наконец отзывается, послушно переступая через дверную щель. — До свидания, Чонгук-щи, — кажется, лилии дурманят разум, потому что эта дебильная улыбка так и не сходит с лица. Двери начинают закрываться, и Ким вспоминает: — А! Пла...ток, — говорит он уже в стальную стену. Тэхён опускает глаза на питомца, нежно поглаживая пушистую голову, а улыбка становится ещё ярче. — Видимо, в следующий раз, Тани.***
В пустой квартире мысли находят Чонгука ещё раньше, чем снаружи. Может, здесь и больше чувствуется безопасность, никто не доберётся до него за этими стенами, но от собственных тараканов не спрячешься. Он сидит на крышке унитаза и вновь смотрит на злосчастную дверь душевой кабинки, которая ничего ему не сделала, но Чон всё равно чувствует холод на спине от одной мысли, что придётся её открыть. Он не переодевался со вчерашнего дня. Одежда точно пропахла если не потом, то как минимум тяжёлым сандалом. Сандалом и сигаретами, которых совсем не осталось в первой самостоятельно купленной пачке "некурящего" омеги. Раньше не приходилось делать это самому. Да и не было необходимости. И накинутая поверх на пропахшее тело свежая кофта плохо спасала ситуацию. Чонгук подносит ворот футболки к носу и морщится, чувствуя адскую смесь запахов. Снова поднимает взгляд на дверь, разминает шею, настраиваясь, и, глубоко вдохнув, шумно выдыхает через рот: "Погнали". Встаёт с унитаза, тянется руками к кофте и медленно снимает один рукав за другим, смотря в одну точку на полу. Отбрасывает её на диванчик у стены. Пальцы нерешительно подбираются к краю футболки, цепляются и начинают немного дрожать. Снова эта дрожь... Чон стоит, отсчитывая в голове цифры, обещает себе поднять на "три". Но когда губы беззвучным шёпотом доходят до двух, силы говорить пропадают. Омега рвано вдыхает воздух, когда понимает, что замер всем телом от охвативших его эмоций. Прикрывает глаза на выдохе и аккуратно начинает поднимать футболку вверх, оголяя живот. Руки трясутся ещё сильнее, но он находит в себе решительность, чтобы стянуть её до конца и отбросить туда же. Холодный воздух из открытой двери окутывает всё тело, и мурашки покрывают ранее безупречно гладкую кожу. Чонгук сжимает губы и тянется к джинсам, стараясь не задумываться над своими действиями: расстёгивает пуговицу, молнию, и у нижнего века собираются первые капельки, когда пальцы касаются пояса штанов и вместе с ними подцепляют боксеры. Он медленно стягивает их сначала с одного бедра, не отрывая глаз от тёмной плитки на стене, затем с другого, и первая слезинка срывается и падает на выпирающую часть щеки. Пальцы отпускают джинсы, и они летят на холодный пол, а подрагивающие ноги перешагивают через грубую ткань. Чон обнимает свои плечи, сжимая кожу в руках, моргает, позволяя влаге освободиться, и снова делает вдох, оживляя тело. Он делает пару шагов к кабинке, тянется к ручке и несмело открывает. Нога ступает на холодную плитку душевой и, как только омега забирается внутрь, дверь хлопает, ударяясь прорезиненным краем о стеклянную перегородку. Одна рука всё так же крепко держится за плечо, боясь отпустить. Пальцы до дрожи впиваются в кожу, и Чон выдыхает. Первые капли воды как тропический дождь поливают тело, пропахшие куревом волосы, когда омега решается повернуть ручку крана. Он понимает, что больше боится наготы, чем самого душа, потому что вода понемногу успокаивает, и всё это начинает казаться не таким страшным. Ровно до тех пор, пока руки с гелем не начинают ходить по влажной коже. Пальцы оглаживают плечо и тут же сжимают, когда слёзы снова начинают беспорядочно течь из глаз. Чонгук жмурится, силой расслабляет руку и, игнорируя тряску, начинает быстро водить по коже, судорожно стирая с себя то, чего уже давно нет. Но голова так не думает. Начинает подкидывать картинки, напоминая, а пальцы лишь послушно растирают шею до красноты, грудь, живот, спускаются на бёдра. Новая порция геля, и руки быстро оглаживают ягодицы. Переходят на переднюю часть и замирают у паха. Чон опускает глаза, и снова начинают подступать слёзы. Он закидывает голову назад, часто моргает, стараясь избавиться от них, и, не смотря, одним движением быстро проводит по члену. Затем ещё раз. И ещё. Грудь вздрагивает от предательских всхлипов, а пальцы всё пытаются отмыть, смыть, заставить забыть. Но ничего же страшного не произошло. Правда не произошло. Почему тело так реагирует? Почему заставляет думать об этом снова и снова? Почему... сначала подвело, а теперь выворачивает всё нутро от одной мысли о вчерашнем вечере? Чон поднимает руки вверх, чтобы смыть пену под струями воды. Подставляет лицо, и щёки больше не чувствуют соли. Хотя мысли от этого никуда не уходят. Но с каждым всхлипом и слезой начинает отпускать.***
Омега открывает дверцу чужого холодильника и достаёт оттуда контейнер с кимчи, прихватив заодно газировку. За окном уже практически темно, Бам за компанию уплетает еду из своей миски, время от времени наблюдая за парнями, и Чимин включает ещё один светильник на кухне, чтобы лучше видеть друга. Подходит к столу и садится, поджимая под себя одну ногу, а закуску ставит в центр. — Ты сегодня с ним не разговаривал? Чонгук помешивает палочками рамён в небольшом котелке, стоящем на деревянной подставке. Вверх к скромной люстре поднимается пар, а Чон лишь цепляет лапшу и перекладывает на запотевшую стеклянную крышку, остужая. Пододвигает остальное к другу, чтобы тому было удобнее, и принимает в руки любезно протянутую банку с колой. — Нет, — вылавливает немного маринованной в острых специях капусты и кладёт сверху на лапшу. — Я не брал трубку. Друг кивает, уже уплетая за обе щеки свой заслуженный ужин после долгого рабочего дня. — Но ты ему сказал всё, что хотел, прежде чем ушёл? — и за этим следует очередной звук шумно всасывающейся лапши. — Я не смог сказать это в лицо, Чим, — Чонгук поднимает глаза на друга. — Я ему позвонил, когда уже уехал от него... Как только сел в машину и выехал на трассу. Его взгляд тяжёлый, глаза, кажется вот-вот застелет влажная пелена, но этого пока не происходит. Чимин накрывает пальцы омеги свободной ладонью, мягко поглаживая, и кивает, ожидая продолжения. — Я попросил развод и сказал, что мы сможем остаться друзьями, но, Чим... — Чонгук откладывает палочки в сторону, а его голос начинает дрожать. — Я не думаю, что с-смогу когда-нибудь снова с ним встретиться, — и первая слеза скатывается по щеке, но тот быстро её смахивает, не акцентируя на ней внимание. Чимин моргает несколько раз в удивлении. — Что-то случилось? Ну, помимо... — Чон смотрит на него, но уже не видит ничего перед собой из-за заслонившей картинку влаги и накрывает рукой глаза, давая волю слезам. — О.. Боже. Все хорошо, Гуки, — омега подскакивает с места, обходит стол и садится рядом с другом. Одной рукой снова обхватывает его пальцы и гладит тыльную сторону ладони, а второй приобнимает, ловя своим плечом его голову. — Я с тобой. Я рядом... Чимин продолжает прижимать омегу к себе и сам невольно пускает пару слёз, будто на самом деле чувствует всё вместе с ним, ещё даже не понимая, в чём причина. — Тебе не обязательно дальше поддерживать общение. И если не хочешь, тебе не нужно с ним видеться, — с каждым словом друга Чонгук только больше тонет в плаче, выпуская всё наружу. И Пак тоже уже шмыгает носом, вздрагивая от каждого всхлипа друга. — Гуки, солнце, я не знаю, что произошло, но могу сказать одно — это всё позади. Ты сейчас здесь, со мной, в безопасности. — Чим... — раздаётся очередной всхлип, и Чонгук делает глубокий вдох, всё так же зарывшись лицом в сгиб шеи друга. — Прости, что так пугаю. Ничего ужасного не случилось. Всё правда нормально... — и новая порция слёз заливает щёки. — Даже не начинай, Чонгук, — грозно сквозь дрожь говорит омега. — Если бы в этом правда не было ничего ужасного, тебе бы сейчас не было так тяжело. Не переживай за меня, я справлюсь с любыми твоими эмоциями. Спасибо, что делишься со мной, солнце... Чон жмётся ближе, судорожно вдыхая уже родной запах мандарина, который сейчас как мягкое одеяло обволакивает теплом. — Ты можешь мне сейчас ничего не рассказывать, если не готов, Гук. Я просто посижу с тобой, пока тебе не станет легче, хорошо? — Чимин чувствует, как по его ключицам стекают капли, гладит спину Чона, часто вздымающуюся от рваных вдохов. Омега молча кивает и шепчет "спасибо", цепляясь пальцами за футболку друга на спине. Надеется, что скоро всё это отпустит. Хотя прошёл только день... Нужно дать себе время.***
— Иногда мне кажется, что тебя он любит больше, чем меня, — усмехается Чонгук, когда Бам в очередной раз в игре выбирает Пака и радостно прыгает на него, вставая на задние лапы. Марает землёй джинсы, но омега быстро отряхивается и бросает игрушку, снова отвлекая добермана, который тут же мчится через весь двор в поисках любимой пищалки. — Тебе не кажется, — стрельнув хитрыми глазами, заключает омега. — Вот оно что, — нахмурившись, говорит Чон, но когда друг прикрывает глаза и с наглой улыбкой на лице самодовольно кивает, омега не может сдержать смех. — Приходи почаще, Чим. В любое время. Пак тает от такого доброго и мягкого голоса своего друга и снова кивает, но уже искренне, без каких-либо игр. — Как выдастся свободная минутка, примчу. Чимин смотрит на часы и отводит взгляд в сторону. — Думаю, мне пора, Гук... Времени уже час ночи, — омега смотрит на Чона, надеясь увидеть, что он правда чувствует себя лучше, чем пару часов назад. — Всё хорошо, Чим, — Чонгук подходит к другу и приобнимает. — Я уже большой мальчик. Могу остаться на ночь один, — Пак тихо смеётся и кивает. — Но если что я всегда на связи, да? А ну-ка повтори мой номер, — щёлкнув Чона по носу, пропевает омега. — Ты правда думаешь, что я его запомнил? — приподняв одну бровь, ворчит он. — Самое время выучить, — Чимин крепче обнимает друга, положив подбородок на его плечо. Он жмурит глаза, сильнее сжимая омегу. — А может, ты просто будешь меня содержать, и я не пойду ни на какую работу? — Пак сам смеётся со своих же слов и открывает глаза, но не выпускает друга из объятий, который тоже хохочет ему на ухо. — Кому нужна эта самореализация? — Без проблем, Чимин-а. Эта опция всегда доступна, — омега в руках Чона начинает смеяться ещё сильнее. И Чонгук утопает в этом тепле и любви, которые его друг дарит, просто будучи собой. Своей улыбкой, заразительным смехом и ласковыми прикосновениями. — О! — Чимин замирает в его руках. — Что там? — А это... — его голос становится тише, чтобы их не услышали. — Это разве не Ким Тэхён? — Где? Чон хмурится, отпуская друга, и оборачивается. — Вон там, — Пак старается незаметно указать на появившегося неподалёку от них мужчину, хотя даже без этого его легко заметить в пустом дворе. — Стоит около Бама и ещё какой-то собаки. Чонгук переводит глаза на альфу, и тот тоже замечает их очевидные взгляды на себе, чуть кланяясь. Омеги здороваются с ним с ответ, и Чон поворачивается на друга. — А ты откуда его знаешь? Чимин возмущённо фыркает и вопросительно смотрит на Чона. — Ты серьёзно? Мы пишем им запросы на интервью уже не первую неделю. Я изучил их компанию вдоль и поперёк, — Пак щурит глаза, всё так же не отрываясь от альфы, будто придумывает в голове хитрые стратегии. — Он работает в том лейбле? Омега чуть ли не давится своим смешком. — "Работает"... — крутит головой из стороны в сторону, не веря, что его друг это сказал, и резко поворачивается. — Он — председатель. Глаза Чона превращаются в два шара за считанные секунды, и теперь они оба уже смотрят на альфу, не отрываясь. А тот, кажется, даже теряется от таких пристальных взглядов. — Надо подойти, — говорит Чимин, слегка ударяя друга по бедру. — Ты же знаешь его? Он улыбнулся тебе. — Мы только сегодня познакомились, — Чонгук не уверен, что разделяет энтузиазм друга. Скорее, совсем не разделяет. — Прекрасно! Ты должен помочь мне выбить это интервью! — Что?.. Чон не успевает опомниться, как Чимин уже шагает вперёд, утягивая его за собой. Кажется, улыбка на лице омеги больше похожа на оскал сумасшедшего, но Чонгук не может сопротивляться. Особенно не тогда, когда его уже приволокли к альфе и сказали: — Добрый вечер! — и следующую фразу уже тише. — Чонгук, представь нас. Чон приходит в себя и еле сдерживает смех от всей этой ситуации. Кто там пару минут назад был готов отказаться от самореализации? — А.. добрый вечер, Тэхён-щи, — Чонгук невольно осматривает мужчину, быстро возвращаясь к глазам. — Это мой друг — Пак Чимин, — омега протягивает ладони для рукопожатия и довольно сдержанно приветствует альфу, не выдавая все свои эмоции сразу. Чон наблюдает за этой картиной и опять сжимает губы, чтобы не дать уголкам рта разъехаться. — Он — журналист, пишет статьи для журнала Maeil. Ким смотрит на Чонгука и слегка заторможено кивает, время от времени переводя взгляд на омегу рядом с ним. — Да, здраствуйте, — снова кланяется Чимин. — Здравствуйте, журналист Пак. Слышал о вашем журнале, — Тэхён улыбается. — Рад познакомиться. — Я тоже, председатель Ким. Альфа опускает взгляд вниз, усмехаясь. — Так вы меня узнали. — Вас тяжело не узнать, — Чимин настолько профессионально льстит с ангельским выражением лица, что Чон сам на него засматривается, восхищаясь. — Чем я могу вам помочь? — Наш журнал хотел бы взять интервью у одного из ваших артистов — у Agust'а D. Но все наши письма остались без ответа, — слегка опечалено говорит Пак, чтобы надавить на совесть, но не настолько, чтобы показаться жалким и отчаянным. — У нас на носу юбилейный выпуск, и мы за эти годы сотрудничали со многими звёздами. Но я лично настоял, чтобы в нашем праздничном издании так называемым хедлайнером был именно Юнги-ним, — Тэхён кивает, вникая в речь омеги. И кажется, даже попадается на крючок. — Мы вам ни разу не ответили? — потирая подбородок спрашивает альфа. Чимин кивает, чуть прикрывая глаза. — Возможно, наши письма затерялись... — Я обговорю это с соответствующим отделом, журналист Пак, и мы вам обязательно ответим, как примем решение. Чонгук стоит и со стороны наблюдает за разворачивающейся картиной. Для его друга правда не существует преград. Гордость захватывает Чона с головой. — Спасибо большое, председатель Ким, что уделили время, — Чимин снова кланяется и поворачивается к другу. — Я тогда побегу, завтра у меня рабочий день, — Тэхён кивает, а Чон растерянно моргает. — До встречи, Гуки, — Пак обнимает омегу чуть сильнее нужного от переполняющей радости, которую он так усердно пытается скрыть от Кима. И Чон усмехается ему в макушку. — Напиши, как доедешь, — в след бросает Чонгук, и Чимин машет ему рукой. Бам видит, как Пак начинает уходить, и бежит за ним, подпрыгивая рядом, чтобы его снова ласково погладили за ушком. И доберман получает своё. — Бам, иди сюда, — Чон подзывает его рукой. — Чимину уже пора, — а это Чонгук говорит уже омеге, который никак не может оторваться от радостной мордочки. — Ухожу, ухожу, — воздушный поцелуй, поклон Киму, и Пак скрывается за дверью, ведущей в холл и затем к главному выходу. Чонгук опускает голову, слегка мотает ей из стороны в сторону, всё ещё поражаясь смелости Чимина и тому, что он здесь устроил. Но его отвлекает резко ударивший в нос лайм, который заставляет невольно вдохнуть через рот и слегка прогнуться в спине, позволяя мурашкам спуститься от загривка до копчика. — Интересные у вас друзья, Чонгук-щи, — практически на ухо говорит альфа, стоящий позади, и Чон сжимает губы вместе, чтобы шумно не вдохнуть через рот. Какой пьянящий аромат... — Да... Чимину нет равных, — омега несмело улыбается, думая о друге, поворачивается лицом к Киму и задерживается на глазах, которые с теплотой смотрят на него в полумраке. Чонгук опускает взгляд в землю и растерянно мнётся на месте. Он точно не планировал заводить новые знакомства. Но просто так уйти после того, как он был так добр с его другом, было бы некрасиво. В теле появляется мелкая дрожь, но в этот раз приятная. Лайм наполняет его изнутри, и Чон сам не замечает, как тянется ближе. — Вы часто так поздно гуляете? Мы с вами уже второй день здесь встречаемся, — осторожно спрашивает Тэхён, прощупывая почву. А сам не может перестать облизываться. Слюна копится за считанные секунды, а сердце отбивает чаще положенного в присутствии этого мужчины. И альфа слегка хмурит брови, обдумывая свою реакцию. — А.. Да, — доберман подбегает к омеге, и тот приседает, чтобы получить мокрый поцелуй в подбородок. — Мы с Бамом поздно ложимся, да, малыш? — Чон треплет ему ушки и щёки. — И насчёт вчерашнего... — Вы не обязаны ничего объяснять. Я рад видеть, что вам уже лучше, — Ким оглаживает глазами слегка припухшее лицо. Кажется, сегодня его тоже жалили слёзы. Но омега выглядит свежее. И Тэхён понимает, что слишком долго смотрит на парня, когда тот поднимает на него взгляд и неловко отворачивается с промелькнувшей смущённой улыбкой. — Спасибо за платок, — Чон мнётся на месте, стараясь держаться подальше от мало знакомого альфы, но этот запах... — Я обязательно его верну, как только постираю. Чонгуку не показалось. Этот запах особенный. Он будто сводит с ума. И чем его больше, тем чаще хочется его вдыхать. Всё внутри слегка потряхивает, а глаза то и дело опускаются на медовую шею Кима. И Тэхён бездумно кивает, тоже не способный оторваться от собеседника. Всё нутро тянет к нему, а лилии уже заменяют кислород. — Так, значит, председатель? — прерывает тишину Чон. Ким отпускает лёгкий смешок. — Да. Ничего от вас не скроешь, — омега невольно улыбается и тут же хмурит лицо, прогоняя улыбку. — А вы, Чонгук-щи, расскажете, чем занимаетесь? Чон опускает голову с горькой улыбкой на лице. — А чем может заниматься омега в высшем обществе? Рисую картины по номерам, вышиваю крестиком, а по вечерам представляю, как рожу деток, которые наконец принесут смысл в мою жизнь, — усмехаясь говорит Чонгук и ловит непонимающий взгляд. Ким зависает на нём, не зная, что сказать. — Простите... У меня странное чувство юмора, — Чон опускает глаза, задумываясь о том, как сильно он отвык от общения с альфами один на один за эти годы. Будто вместе с браком он оставил позади и все свои манеры, которым его так усердно учили родители, а точнее гувернёры. Свобода пьянит. — Это вы меня простите, — Тэхён улыбается, когда замечает смущение на щеках омеги. — Это очень смешно, но я не знал, стоит ли мне смеяться, — тихая усмешка слетает с губ Чонгука. — Отвык от... Редко слышу подобное от светских омег. — Да... Мы с вами не так хорошо знакомы, чтобы отпускать такие шутки. Прошу прощения, — Чон кивает своей же реплике и отводит взгляд. Ночью во дворе ни одной души кроме них. Питомцы тоже, видимо, за неимением альтернативы играют друг с другом. Или, может, им искренне весело. Как ни странно, разнимать их пока не приходится. Уголок губ омеги чуть дёргается, когда доберман теряет своего нового друга среди кустов, а Ким прикусывает губу, то поднимая взгляд на поблёскивающие глаза Чона, то опуская его на скромную усталую улыбку. — Как его зовут? — поворачивается Чонгук. — Мы так и не смогли с ним познакомиться... Тэхён отмирает. — Ёнтан. Тани, если коротко, — говорит он, но взглядом всё равно держится за омегу. Вблизи от него совершенно невозможно оторваться. — А у вас... Бам, верно? — Да, — с улыбкой говорит Чон, наблюдая за своим любимцем. — "Ночь"? — Что? — "Бам", как "ночь"? — Чонгук поворачивается на собеседника и не может сдержать тихий смешок от искренне заинтересованного взгляда. Отводит глаза. — Вообще-то каштан, но... Ваш вариант мне тоже нравится, — омега почёсывает подбородок в размышлениях и усмехается. — Честно говоря, ни разу не задумывался. Кажется, это произошло на подсознательном уровне, — Чон снова поворачивается на альфу, чтобы пояснить, но вместо этого слепит своей улыбкой. Как жестоко. — Я правда завёл его, чтобы не было одиноко по ночам, — и Чонгук, поражённый шуткой собственного подсознания, отпускает очередной смешок. Аромат омеги теряет оставшиеся нотки горечи, которые Ким впервые уловил вчера, и в нём появляется свежесть. Тэхён судорожно вдыхает его, боясь упустить, и закашливается, когда понимает, что сделал это, возможно, слишком заметно. Смущённо отворачивается. Пока внутри всё тонет в нектаре цветущей лилии. Дорвался. Чонгук переступает с ноги на ногу, чуть отдаляясь, а сам тоже вдыхает сочный лайм, прикрывая глаза. Он как сладкий сок разливается по рецепторам. Заставляет хотеть большего. Хотеть распробовать его в полной мере. И оба сглатывают подступившую слюну, стыдясь смотреть друг другу в глаза. Упорно игнорируют наглое поведение друг друга. Потому что сами своё сейчас объяснить бы не смогли. Альфа кашлем прочищает горло. — Завели, чтобы не было одиноко ночью? — уголки губ скромно расходятся дальше друг от друга. — Но разве по ночам не нужно спать? Чон легко выдыхает с ответной улыбкой на губах, и Тэхён чувствует, как в груди теплеет от одного взгляда на него. — Нужно... Но, думаю, это разговор для другого раза, председатель Ким, — и рукой подзывает к себе добермана, который никак не может стряхнуть с себя прилипший листочек. — Прошу. Вы даже не представляете, сколько раз я слышу это за день. Продолжайте называть меня по имени, Чонгук-щи. Собаки подбегают вместе, и альфа подхватывает шпица на руки. Пока Чон с круглыми глазами смотрит на него, слегка смущаясь. И кивает. — Думаю, уже пора идти. Время близится к двум, — Тэхён сверкает своей доброй улыбкой. — Да, конечно. Ким делает шаг в направлении дома и останавливается, когда понимает, что омега не следует за ним. — Вы не идёте? — в полуобороте спрашивает альфа, с грустью осознавая, что он не сможет вечно быть рядом и вдыхать такой чарующий аромат. — Нет, мы ещё погуляем, — Чонгук делает последний вдох, облизываясь, пока альфа ещё не ушёл. — Хороших вам снов, Тэхён-щи. Ким кивает. — Вам тоже, Чонгук-щи, самых приятных снов, — и омега беззлобно усмехается, про себя думая, что в его случае это не так просто. Но всё же принимает пожелания. Тэхён в последний раз ловит взглядом чужое лицо и разворачивается, постепенно удаляясь. А Чонгук не может ничего с собой поделать: как загипнотизированный смотрит ему вслед. Так странно, с этим альфой самые простые и обыденные разговоры настолько увлекают, что не хочется отпускать. Оказывается, вот так происходит общение с интересными людьми — легко, непринуждённо и затягивающе. И Чонгук печально смеётся со своих же мыслей. Казалось бы, ничего особенного. Но он скучал по этому. Он снова сильно вдыхает и понимает, что уже не поймает в воздухе то, что ищет. Но, кажется, в лёгких ещё достаточно лайма, чтобы протянуть до следующей встречи. Ну или хотя бы до утра. А пока он будет смаковать кислые частички, которые альфа любезно оставил после себя, чтобы свести Чона с ума окончательно.***
Ким бросает ключи на тумбочку, несёт Тани в ванную, а в голове только Чонгук. Он не может стереть с лица идиотскую улыбку пока моет лапки, не может перестать вспоминать чужую. Ещё никогда такого не было, но, кажется, сегодня Тэхён благодарит свою работу за то, что заставила его сидеть в офисе допоздна даже в выходной. Сердце всё ещё отбивает, кажется, целых сто тридцать ударов в минуту. Ким выключает воду и вытирает полотенцем шпица, вдруг замирая. Ёнтан продолжает ёрзать в руках, пока альфа с круглыми глазами смотрит в стену, осознавая, что у него нет мигреней. Ещё когда он выходил из офиса, голова уже щемяще гудела, но в бардачке как назло не оказалось таблеток. Он быстрее ехал домой, но когда открыл дверь, на пороге его уже ждал Тани, так что альфа закинул пачку в карман и, не разуваясь, вышел на прогулку. Тэхён так и не принял лекарство. И не потому что забыл. А потому что не понадобилось. Ким моргает и, оглядываясь, понимает, что всё так же держит питомца в руках. Протирает лапки и выпускает на волю, а сам садится на пол и прокручивает в голове события вечера, пытаясь вспомнить, в какой момент его отпустило. Когда боль и подступающая тошнота перестали беспокоить. И все мысли сводятся к одному. К нему.