— Проходи, — омега идёт вглубь квартиры, поглаживая по холке кружащего у ног добермана. Тот, закинув передние лапы альфе на торс, приветствует своего доброго друга и послушно плетётся за парочкой в зал.
Тэхён ставит покупки на пол около барного стола, поднимает голову на омегу, который уже копошится на кухне, и говорит ему в спину:
— Я не знал, какое пиво тебе понравится, поэтому взял своё любимое. Чтобы хоть кто-то из нас насладился, — с губ омеги срывается громкий сдавленный смешок от неожиданности, и Чонгук поворачивается.
Его брови подняты в удивлении, а губы вот-вот норовят не сдержаться и выпустить рвущийся смех.
— Так вот ты какой, — он отходит от кухонных тумб с двумя стаканами под пиво в руке и относит их на журнальный столик у дивана. — А если мне не понравится? — с хитрой улыбкой продолжает омега, возвращаясь на кухню.
— Я схожу за другим, — уверенно парирует альфа, влюблённым взглядом отслеживая передвижения Чона по квартире.
— Но ты купил уже шесть банок, — омега начинает разбирать пакеты.
Достаёт первую пачку сухариков и сталкивается пальцами с рукой Кима, которая выуживает пакетик с чипсами и складывает рядом на стол.
— Заберу их себе. Мне они точно ещё пригодятся, — Тэхён с усмешкой выдыхает, но Чонгук замечает усталость в его голосе и глазах.
— Как прошёл ужин? — осторожно спрашивает и раскладывает закуски по глубоким тарелкам.
Он указывает альфе на диван, приглашая переместиться в более комфортную обстановку, и следует за ним.
— Ничего нового, скажем так, — с всё той же улыбкой говорит Ким.
Видно, что он не особо хочет выпускать негатив, не хочет портить настроение, но сплошной позитив лишает общение искренности. Лишает близости. Все мы люди. Не может быть всё всегда красочно.
— Вы не сильно близки? — Чонгук садится рядом с альфой на диван, согнув одну ногу в колене, а вторую опустив на пол. В руке стакан с пивом, который он протягивает Тэхёну, на столике стоит миска со снеками.
Ким берёт пиво и делает первый глоток, не отрывая глаз от омеги напротив. Как приятно вот так прийти домой, хоть это и не его дом, разобрать вместе пакеты, сесть в гостиной на диван, чтобы обсудить прошедший день. Приятно видеть напротив такого уютного Чонгука, который с каждой встречей, кажется, позволяет себе всё больше в общении и улыбается шире, всё меньше сдерживает свои эмоции. Быть наедине с омегой, который заставляет сердце биться.
Ким делает пару глотков и вновь шумно выдыхает через рот.
— Ты правда хочешь знать? — чуть хмурится.
— А ты думал это работает только в одну сторону? — уголок рта Чона отъезжает в улыбке. — Я тоже хочу узнать тебя всего...
Альфа ухмыляется и мелко кивает, облизывая губы.
— Наша семья... Скажем так, не самая образцовая, если говорить о каких-то нежных чувствах, — начинает Ким, смотря на Чонгука. Этому омеге хочется рассказать всё, показать себя, дать коснуться души. И альфа продолжает, не отрываясь от больших красивых глаз перед ним. — Мои родители обручились по договорённости семей, и между ними никогда не было любви, сколько я себя помню. У нас как... общественный договор, — усмехается Тэхён. — Мы отказались от части прав, чтобы вместе на взаимовыгодных условиях существовать. Папа отказался от нормальной семьи, я отказался от себя и своих желаний, а отец... Честно говоря, не знаю, от чего отказался он, — нервный смешок слетает с губ. — Мы видимся в основном по праздникам, на которые запланированы приёмы, или по деловым вопросам. И, возможно, от родителей и исходят какие-то тёплые чувства ко мне, видно, что моя судьба им небезразлична, но в целом они держатся на расстоянии. Особенно друг от друга.
Чонгук не замечает, когда его лицо кривится от сопереживания, когда лоб чуть хмурится, а в глазах появляется тоска. Он тянется к руке альфы и одёргивает себя на мгновение, обдумывая свой спонтанный порыв. Но всё же накрывает пальцы Тэхёна своими, чуть сжимая.
— Всё хорошо. Мы так живём всю жизнь, так что тут не о чем грустить — другого мы не знали, — эта чёртова улыбка. Как больно от того, что альфа улыбается, когда говорит о таком. — В высшем обществе это частое явление, сам знаешь.
— Знаю... Но мне жаль, что тебе пришлось жить без любви в семье, — омега подсаживается ближе к Киму и кладёт голову на его плечо.
— Цветочек, всё правда хорошо, — Тэхён зарывается носом в волосы Чона и затягивается любимым ароматом, прикрывая глаза. — Но мне приятна твоя забота.
Омега отстраняется и смотрит в глаза Киму. Они всегда так сияют... Чонгук правда чувствует тяжесть на груди от осознания, что Тэхён жил и по-прежнему живёт без поддержки родителей. Моральной, душевной, а не финансовой. Чон сам часто спорил с отцом, но он был любим. Глубоко и искренне. Всегда чувствовал поддержку за своими плечами, даже когда делал то, за что точно не получит одобрение. И от этого тяжело — что Чонгук знает, как может быть, а Ким, видимо, нет.
Тепло в глазах омеги топит айсберги внутри и подталкивает делиться сокровенным. Глотки пива тоже в этом помогают. Расслабляют.
— Знаешь, — Ким отпускает нервный смешок, — я всегда боялся выйти замуж не по любви. Жить так же, как мои родители — постоянно собачиться и язвить друг другу. Только формально состоять в браке, — альфа тихо смеётся себе под нос и снова делает несколько глотков пенистого напитка, опустошая стакан.
— Твой страх можно понять, — отзывается Чонгук. — И я рад, что несмотря на холодные взаимоотношения в вашей семье, ты смог вырасти таким... чутким, чувствующим и живым. Рад, что ты не закрылся от мира, как они, — улыбка розовых губ омеги дарит тепло и уют. От слов по коже бегут мурашки, потому что сам Ким об этом особо не задумывался. Просто всегда слушал свой внутренний голос, который тихо, но шептал мысли, давал место чистым эмоциям, дарил надежду на светлое будущее в любви и поддержке.
— Это заслуги моего психолога, — переходит на шутку Тэхён, и омега поддерживает его смех.
— Это твои заслуги, — говорит Чон и отстраняется от альфы, садясь обратно на своё место.
— Ты так и не попробовал пиво, — говорит Ким. — Давай, я жду твой вердикт.
Тэхён наклоняется вперёд и, как азартный мальчишка, прищуривается и присматривается к мужчине напротив, тем самым заставляя его снова засмеяться.
— Я слишком увлёкся разговором, — отвечает Чонгук и подносит стакан к губам.
Он берёт свои очки с журнального столика, надевает их, спуская ниже по переносице, тоже щурится и принюхивается к стакану, отчего Ким фыркает в смешке.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь оценить все его качества, — с серьёзным видом продолжает омега и медленно наклоняет стакан, позволяя шипучей жидкости коснуться губ. Тэхён засматривается. Это не должно выглядеть так привлекательно...
Чонгук делает пару глотков, поднимает взгляд к потолку, пытаясь сконцентрироваться на вкусовых ощущениях, и причмокивает губами.
— Ну как? Съедобно? — со смешинкой на лице спрашивает Ким.
— Мм, — даёт себе время для раздумий. — Я не хочу, чтобы ты уходил, так что да, пить можно, — смеётся омега.
— Эй!
— Мы в прошлый раз пили лучше! — со шкодной улыбкой говорит Чонгук и тут же отклоняется назад, когда альфа тянется к его стакану.
— А ну-ка отдай! Не переводи пиво, — он тоже смеётся, но не может не поддаться этой лёгкой игре. Это всё чувствуется так естественно.
— Не-а, — тянет Чонгук, отбивая свой стакан от загребущих рук.
— Я сам его выпью, — Тэхён садится ближе, пытаясь дотянуться.
— Лопнешь.
— Лопну счастливый, — говорит Ким и выхватывает пиво из рук омеги.
В глазах Чона всё ещё бегают дьявольские огоньки, но они стали ближе. Намного ближе. Тэхён замирает и понимает, что сидит с омегой практически вплотную. Между их лицами максимум сантиметров десять, Ким нависает над Чонгуком, который упёрся спиной в боковушку дивана и смотрит так же внимательно сквозь блики на тонких стёклах очков.
Тэхён, не отводя взгляда и не отстраняясь, ставит пиво на журнальный столик, рука скользит под омегу, аккуратно придерживая его за талию, а тело льнёт ближе. Альфа наклоняется ниже, чувствует дыхание Чонгука на своих губах, глаза смотрят прямо в его. Так трепетно и с надеждой. Ким облизывается и задевает кончиком языка губы омеги, руки которого медленно ползут по бокам торса Тэхёна. Одна переходит на спину, притягивает альфу ближе к себе, а вторая подбирается к мягким тёмным прядям и зарывается в них пальцами.
— Это всегда был только ты, — шепчет альфа.
Его взгляд становится серьёзнее, Ким будто задумался о чём-то. Но Чонгук уже не может ждать. Его грудь ходит ходуном от частого дыхания, в животе тянет от такой близости, нос забивается любимым лаймом, и хочется, очень хочется.
И Тэхён его слышит, чувствует. Он опускается губами на губы омеги и сладко чмокает, цепляя мягкую алую кожу. Отрывается и снова целует, с чувством. С тем самым чувством, которое разрывает изнутри, просится наружу. Чонгук послушно приоткрывает рот и сам тянется за языком, который знает, как нужно, знает, как хочется. Медленно, вязко, тягуче. Ким сплетается с языком омеги, лижет его, посасывает, пока губы плотно прижимаются и пытаются стать ещё ближе. Он отрывается, позволяет Чону жадно прикусить его и оттянуть. Чувствует, что ему необходимо показать альфе свои желания.
Ким мнёт губы омеги, невольно трётся телом о его бёдра и чувствует твердеющий член через слой штанов и брюк. Слушает тихие, совсем невинные и жалобные стоны от каждого соприкосновения, чувствует сжимающиеся и тянущие пальцы в своих волосах. Тэхён одной рукой прижимает Чонгука к себе ещё ближе за талию, а вторая беспорядочно гладит бока омеги. Мнёт ткань, водит вверх и вниз, пока губы вбирают в себя сладкий мёд лилий и стекающую слюну, и ненароком задирает край футболки. Чон вздрагивает.
Он вздрагивает, когда чувствует горячие пальцы на своей голой коже поясницы, рефлекторно кладёт свою руку поверх руки альфы и замирает.
— Стой... Остановись, — растерянно, полушёпотом и борясь со спёртым дыханием говорит Чонгук.
Ким отстраняется и смотрит так же потерянно в ответ, пока омега отодвигается от него и садится прямо, натягивая домашнюю футболку ниже. Отводит взгляд и тянется за стаканом с пивом. Тэхён жмурится и недовольно морщится, принимая на себя вину.
— Боже... Прости меня, — он сам отсаживается чуть дальше, чтобы дать Чону больше пространства. — Я перегнул, да?
Чонгук ничего не отвечает. Только делает медленные глотки пива, смотря в двоящийся в глазах стакан. Его руки подрагивают, он рвано дышит. От этой картины Кима начинает подташнивать. От одной мысли, что он стал причиной такой реакции. Тэхён не особо понимает, что сделал, но чувствует, что точно что-то не так. Он молчит и ждёт. Ждёт, пока омега посмотрит на него.
— Ты не перегнул, — подаёт голос Чон, убирая пустой стакан на столик. — Я.. Прости, я не знаю, что на меня нашло. Всё в порядке...
Он переводит свой растерянный взгляд на альфу, а тот словно побледнел.
— Точно в порядке? Тебя будто током ударило, — хмурый и обеспокоенный взгляд не сходит с лица альфы. Видно, что он сильно переживает. А Чонгук не знает, что ответить. Он сам от себя этого не ожидал. — Не бойся сказать мне, что что-то не так. Я не хочу, чтобы ты терпел то, что тебе неприятно.
И Чонгук тут же округляет глаза и водит головой и руками из стороны в сторону, отрицая сказанное.
— Нет! Что ты.. Мне было очень приятно, — он смущается и опускает взгляд, параллельно пытаясь понять, что именно с ним произошло.
— Ты уверен?..
Чонгук стреляет глазами на свои штаны, точнее на виднеющийся бугорок, а потом смотрит с проглядывающейся улыбкой на альфу.
— Уверен, — на что Ким тоже улыбается. — Мне правда было очень приятно. Я хотел этого... Хочу, но... — в голове прокручивается то, что произошло, Чонгук снова чувствует фантомные прикосновения на голой пояснице и вздрагивает от воспоминаний.
— Что?.. — Тэхён сам подпрыгивает и присматривается к омеге.
Чон отпускает горький смешок, догадываясь, как всё связано. Догадываясь, от чего именно его так дёрнуло.
— Дело не в тебе, это я знаю точно, — начинает Чон. — На остальное.. мне нужно время. Чтобы обдумать и самому осознать, что со мной происходит.
И Ким кивает.
Тэхён выдыхает часть тревоги, по-прежнему смотря на своего истинного. Он ему доверяет. И не будет на него давить. Приятно, что Чонгук озвучил свои мысли, честно сказал, что сейчас не может это объяснить и что ему нужно время. От этого Киму становится легче. Хотя бы омега впал в такое состояние не из-за него.
— Как ты сейчас? — интересуется он. — Я могу уйти, если...
— Нет, — Чонгук инстинктивно кладёт руку на плечо Тэхёна. — Давай забудем то, что произошло? Я не хочу, чтобы ты уходил...
Ким совершенно не понимает, что происходит с этим омегой. Ещё пару минут назад он в панике отсаживался от него с дрожащими руками, а сейчас просит остаться и вроде уже выглядит вполне нормально. Но альфа решает вновь довериться Чону и согласиться.
— Хорошо... — тихо выдыхает Тэхён и решает следующей фразой немного оживить потухшую атмосферу: — Только такой поцелуй тяжело будет забыть.
Смешливая улыбка закрадывается на лице Чонгука, и альфа чуть расслабляется, когда вновь видит блеск в глазах напротив.
— Согласен, — Чон старается незаметно смочить пересохшие губы, но это не проходит мимо Тэхёна. Слишком свежи воспоминания об этих самых губах, которые ещё совсем недавно так старательно мяли и отзывчиво принимали влажный язык. — Я всё ещё чувствую твой вкус...
Омега стреляет хитрым взглядом в Кима и берёт с пола ещё одну банку с пивом. А альфа в этот момент горячо выдыхает через рот и чувствует, как наковальня падает ему в самый низ живота, ударяя по возбуждению.
— Ты же понимаешь, как это звучит? Особенно, когда ты в этих очках, — Тэхён чувствует, как горят его щёки, а беспечно сказавший своё омега уже с улыбкой потягивает пиво из стакана.
Альфа медленно облизывается, смакуя остатки нектара лилий на своих губах, и смотрит прямо на Чонгука, который лишь, хихикнув, отводит взгляд и кладёт очки на столик. Тэхён делает глубокий вдох.
— Какие планы на завтра? — спрашивает Чон, закидывая в рот сухарики. Так легко и непринуждённо, что брови Кима подлетают вверх от такой резкой смены. Будто омега не вместе с ним всё ещё сидит тут со стояком.
— Скорее всего поеду на работу, а твои?
— Хмм, — омега протягивает банку с пивом Тэхёну. — Думаю, тоже буду работать. У меня пока эпизоды не горят, так что сяду за вашу группу.
Он дарит альфе улыбку и снова делает глоток пива.
— Будет интересно посмотреть, что ты для нас придумаешь, — банка открывается с характерным щелчком и подносится к губам. — А про какие эпизоды ты говоришь?
— Я пишу сценарии к дораме. Тоже триллер-хоррор тема, выйдет осенью, если я правильно помню, — Ким кивает, дожёвывая чипсы.
— Будем смотреть вместе? — с улыбкой тянет он, ожидая реакцию омеги. — Будешь делать вид, что ничего не знаешь.
— Только если ты будешь терпеть мои занудные пояснения каждые пять минут, — смеётся Чонгук и морщит нос, как он это обычно делает.
Они болтают ни о чём и обо всём. Допивают все запасы пива и понимают, что сегодня ещё не гуляли со своими собаками. Под флёром алкоголя навеселе заходят за шпицем в квартиру напротив, спускаются во двор и, постоянно хихикая над всем подряд, бродят по свежескошенной траве. Ночь, редкие фонари, и руку греют длинные пальцы истинного альфы, который словно боится отпустить своего омегу. Боится, что тот вдруг испарится. А омега, выпивший чуть больше положенного для себя, иногда сталкивается с телом альфы в неудачной попытке шагать ровно. Они смеются, чмокают друг друга в нос, если попадут, то и в губы. Играют со своими питомцами и потом так же весело заходят в дом, чтобы с лёгкой грустью на душе разойтись по разным квартирам.
***
За окном льёт дождь уже третий час. Чонгук чуть приоткрыл одну створку, чтобы шум стучащих капель доносился до его уха, пока сам омега грызёт карандаш в раздумьях. Идей масса, но упорядочить их пока не особо получается. Выбрать лучшие варианты, отсеять лишнее — вот, чем занимается Чон уже который час.
Он проснулся бодрячком, уже откинув кошмары в дальний ящик, и практически сразу сел за работу. Чонгуку не терпится приступить к разработке сценария к музыкальному клипу новой группы Кима, а точнее его агентства. Он делает какие-то заметки у себя в ноутбуке, схематично рисует образы в блокноте, время от времени зачёркивая всё и комкая листочки. "Внутренний мир" — так звучит тема. Чону нужно отобразить определённые кошмары, страхи подсознания. Те самые цепи, которые держат нас за ноги, не давая лишний раз показать свой гнев: хорошие омеги и альфы должны вести себя прилично; останавливая нас от действий, потому что опасно — кто знает, за каким поворотом ждёт смерть; ограждая нас от перемен, которые всегда несут с собой что-то непредсказуемое и обязательно крах всего, что мы знаем. Вот таким рисует тёмные углы подсознания Чонгук.
На одном листочке нарисовано огромное существо, по общим очертаниям напоминающее безликого бога Каонаси из "Унесённые призраками". Оно надменно смотрит вниз, кидает свою тень на крохотного человечка и, кажется, вот-вот плюнет вниз едкой слюной и прожжёт пол под ногами, перед этим обязательно язвительно хмыкнув. Смотрит так, будто видит тебя голым, до костей, насквозь. Презирает одним взглядом и стачивает своей ненавистью человечка у его ног до размера песчинки, а вокруг ничего. Вокруг пустота, и никто не спасёт.
Страх неудачи. Страх провала.
Чонгук переворачивает линованный листочек, и глаза опускаются на вторую фигуру, похожую на до боли очеловеченного морщинистого слизняка размером с два автобуса. Глаза навыкате, зеленовато-охровая кожа заставляет скривиться от отвращения, а от габаритов этой махины ком встаёт в горле, стягивая дыхательные пути страхом. Он сидит на импровизированной карете, держит в руках вожжи, а гуж и удила на всё том же маленьком человечке, который с кандалами вокруг лодыжек пытается увезти чужой груз на себе. Тянет, надрывается, а слизень лишь удобнее усаживается ему на спину.
Вес мнения окружающих. Чужие ожидания. Сковывающие по швам старые травмы.
На третьей странице ещё ничего не нарисовано, но воображение Чонгука представляет его самого. Голого, свернувшегося в комочек на полу в чёрной вязкой жидкости. Она уже оставила пятна дёгтя по всему телу и, как зыбучие пески, постепенно скрывает всё больше кожи в своей пучине. Омега лежит, дрожит, жмётся лицом к коленкам. Руки неуверенно пытаются упереться ладонями в пол, дно, что бы это ни было. Локти выгибаются, чтобы дать телу опереться, но рука соскальзывает, и Чон на картинке падает лицом в это чёрное месиво. Вокруг всё давит. Давит темнота, которая так и норовит полакомиться его страхом. Нагнетает. Говорит, как мир вокруг опасен... Рисунок в голове Чонгука уже давно ожил, и омега снова пытается поднять своё дрожащее как в ознобе голое тело, говорит себе, что всё получится, вкладывает в это надежду. Но словно резким ударом в живот, как во время самой первой течки, бьёт его омега. И снова лишает Чона шанса на спасение.
Страх перед окружающим миром. Непринятие себя. Ненависть к себе.
Чонгук делает глубокий вдох, когда замечает, что все мышцы сковало напряжение, а дыхание стало поверхностным — не получается впустить больше воздуха из-за захвативших эмоций. Он моргает, жмурится и снова смотрит на пустой лист блокнота. Слишком яркие мысли всплывают со вчерашнего вечера. С того самого прикосновения.
Омега кладёт карандаш на стол, встаёт и направляется к зеркалу в коридоре. Как-то бездумно, само происходит. Стены кажутся ещё более бесцветными, чем обычно. Из-за дождя за окном на фоне постоянный белый шум, поверх которого хорошо ложатся мысли. Чонгук встаёт напротив вытянутого зеркала и, словно впервые сталкиваясь со своим отражением, вглядывается в картинку перед собой. Он задумчиво осматривает себя с ног до головы, неуклюже поворачивается боком, спиной, боком и снова лицом. Вроде всё как обычно. Всё, как и было месяц назад, год назад... Но чувствуется всё... чужим.
Пальцы касаются нижнего края футболки, и Чонгук с лёгкой дрожью внутри приподнимает её до груди, рассматривая свою кожу. Щурит глаза, подходит на шаг ближе к зеркалу и снова отшатывается назад. Вроде всё хорошо... Чон подносит вторую руку к животу и медленно проводит от пресса до поясницы. До того самого места, где его вчера коснулся Тэхён. Где кожу обожгло, но в приятном смысле. И Чонгук фыркает, когда вспоминает, как его прошибло страхом и сковал ужас. Ужас, совершенно не связанный с его истинным альфой. Казалось, Чон уже стёр всё из головы. Приложил все силы, чтобы забыть тот вечер, но тело и подсознание помнили. Как оголённые нервы реагировали на раздражители.
Чонгук не сразу, но всё же соединил всё у себя в голове. Поверить не мог, что из всех кошмаров именно этот будет преследовать его и дальше. Казалось, у омеги был большой опыт, но от кошмаров реальной жизни сбежать куда труднее, чем от тех, которые приходили только во снах. Боже, лучше бы это был сон...
Он снимает с себя футболку, отбрасывает на комод и впервые смотрит на себя такого уязвимого так пристально. Впервые с того дня. Хочется закрыться, спрятаться. Холод квартиры как-то неожиданно оседает на медовой коже и щекочет мурашками. Чонгук снимает с себя домашние шорты и тоже отбрасывает на комод. Смотрит. Смотрит с сожалением в глазах, с болью и грустью. Босыми ногами ступает ближе, еле отрывая их от пола, и замечает дрожь в груди, которая снова сковывает воздух в лёгких. Не даёт выйти.
Омега кладёт одну руку на своё бедро, наблюдает, как за чужой, и прислушивается к ощущениям. Сжимает пальцы, когда чувствует, как те подрагивают, и впивается в кожу. Отпускает. Подносит вторую руку к груди и ведёт под ключицами, спускается ниже, накрывает солнечное сплетение, а затем гладит живот. Почему так хочется в душ, смыть всю дрожь и воспоминания? Чонгук обнимает себя, одну руку перекидывая за плечо, а второй аккуратно сжимает талию и глубоко вдыхает, прикрыв глаза... Хочется тепла. Правда хочется тепла, которое подарит спокойствие и безопасность. Которое окутает своим облаком и заберёт всю боль.
Как это делает Тэхён.
Только он.
Но всё тело дрожит, его трясёт, выворачивает от забитых в нём эмоций, боли, воспоминаний, которые так и не нашли выход. Которые засели в мышцах постоянным напряжением, в коже чесоткой, в голове липкой паутиной... Чонгук смотрит в свои глаза в зеркале напротив. Видит в них страх и решимость, панику и доверие. Руки сильнее сжимают, поглаживают оголённую кожу, растирая холод и согревая тело. Хочется свободы. Свободы от этих мыслей и этой боли...
***
— Ты там... Кхм.. С соседом своим не виделся вчера? — Тэхён замирает с трубочкой от чая во рту. Как он узнал? Ким спалился? Фото всё-таки просочились?
Альфа приводит испуганное лицо в нормальный вид и поворачивается на друга:
— Пересекались пару раз, — и следит за эмоциями рэпера, пытаясь предугадать его следующую реплику. — А что?
Старший отпускает смешок, не веря в то, что собирается сказать, и поднимает взгляд на Тэхёна.
— Он... Ничего не говорил про журналиста Пака?
— Что?.. — в глазах Кима полное отсутствие какого-либо понимания, но по всему телу волной проходит облегчение.
Тэхён даже не замечает, как трубочка падает из стаканчика альфе на колени. Настолько он не обращает внимание на то, что происходит вокруг.
— Забей, — бросает Мин и утыкается взглядом в кожуру мандаринки, которая постепенно сходит от юрких махинаций пальцев.
На лице председателя появляется улыбка.
— А вот с этого места поподробнее, — он ставит свой стакан с холодным чаем на столик у дивана в студии артиста и складывает руки в замок, кладя на них подбородок.
— Сказал же, забей, — дольки мандарина летят в рот, а глаза округляются в вопросе, когда сталкиваются с любопытным альфой.
— Между вами что-то есть? — довольно тянет Ким с коварной ухмылкой.
— Нет... — безразлично выплёвывает Юнги. И практически сразу поддаётся непреодолимому желанию растянуться в улыбке: — Пока что.
— Мин Юнги! — восклицает Тэхён и вальяжно откидывается на спинку дивана. — Решил забрать этого омегу себе? Он сам-то об этом знает?
— Я намекал, — лицо снова выражает напускное спокойствие, когда внутри в самом разгаре весна. Та, что с цветочками, трелями птиц и сладким, тянущим чувством тепла от одной мысли об омеге.
— А он что? Понял твои намёки? — ухмыляется Ким, поддевая друга.
— Видимо, да... Раз так быстро сбежал.
И альфа напротив него не сдерживает сдавленный смешок.
— Ты решил его сразу напугать, чтобы он понимал, чего ждать дальше? — сквозь рвущийся наружу смех спрашивает Ким.
— Он даже успел меня отчитать, — тут уже Юнги сам присоединяется к ленивому смеху друга.
— Ты был слишком настойчив? — Тэхён бессовестно отбирает у друга из рук почищенный мандарин под хмурый взгляд и кивает, намекая, чтобы продолжал.
— Заказал за него еду.
Ким замирает с долькой во рту и удивлённо смотрит на рэпера. Вспоминается, как во время их обеда с Чонгуком он тоже всё выбирал за омегу, но тот сам его попросил...
— Ага, я тоже офигел. Но оказалось, что у него непереносимость какой-то еды, поэтому он смотрел на меня своими злобными красивыми глазками первые минут пятнадцать точно, — с ухмылкой говорит Юнги и облизывается, собирая с губ сладость мандарина. К сожалению, не того, которого хотелось бы. Пока.
Ему нравится своенравность омеги. Нравится, что Пак не дал себя в обиду, что высказал своё недовольство, хотя обычно в присутствии него люди старались быть услужливыми и лишний раз не перечить, даже когда стоило бы. Мина всегда раздражала эта мода в обществе — пресмыкаться перед теми, кто выше по положению, даже если они не заслуживают этого уважения. Многие старались ему угодить лишь из-за того, что он богат и знаменит. Достаточно ли этого, чтобы возносить его на пьедестал?
— Хочешь, я узнаю, на что именно у него непереносимость? — Тэхён выводит альфу из размышлений своим вопросом.
— Как? — моргает и переводит взгляд на друга.
— Спрошу у соседа.
— Это не будет странно? — последняя долька летит в рот, и рука артиста уже шарит по пустой миске в поисках новой дозы цитруса.
— А не странно, что ты спрашиваешь у меня, не говорил ли мой сосед о своём лучшем друге журналисте, который брал у тебя интервью? — смешок слетает с губ Кима, но альфа напротив серьёзно задумывается и не разделяет веселья друга.
— Да... Тогда спроси. Я хочу знать, — кивает Мин и встаёт, чтобы взять из мини-бара газировку. А Тэхён лишь смеётся со своего влюблённого друга.
Они точно влипли в эту парочку омег.
Раздаётся звук уведомления, и вибрация волнами расходится по бедру, смягчаясь через ткань штанов. Ким достаёт телефон, разблокирует экран и читает новое сообщение.
Мой цветочек:
"Я хочу поговорить о вчерашнем".
"О той моей реакции.."
"Мы с Бамом будем во дворе, приходи, как освободишься".
***
Тэхён нервничает. Сам не понимает почему, но нервничает. Когда он получил сообщение, его дела на работе уже были практически закончены, поэтому он и заглянул в мастерскую к Юнги. Так что просидев с другом ещё минут пять, он извинился и сказал, что пора идти. Хорошо, что Мин в целом редко задаёт вопросы.
Дорога до дома тоже почему-то была тревожной. Что скажет ему омега? Что он понял? Как он? Мысли крутились, сплетаясь друг с другом в голове. Путали здравый смысл и из ниоткуда взявшиеся переживания. Всё в порядке. С Чонгуком же всё в порядке?
Тэхён толкает стеклянную дверь заднего двора, навалившись на неё всем телом. Домой он не заходил, Тани тоже остался там же. Хотелось как можно скорее оказаться рядом с омегой, выслушать его, потому что внутри уже горело нетерпение. Хотелось увидеть Чонгука своими глазами и лично убедиться, что всё хорошо. Всё же хорошо?
Как только Ким открывает дверь, омега сразу же переводит на него свой взгляд. Ждал. Альфа улыбается, не может сдержаться, когда на него смотрят глазами, наполненными нежностью и теплом. Но эту нежность обрамляют нахмуренные брови и поджатая улыбка. Тэхён садится рядом на скамейку.
— Сегодня тоже прячешься за капюшоном? — шутит Ким, отмечая то, что омега вновь, как в день их первой встречи, скрывает половину лица за тенью кофты. — Позволишь?
Он протягивает руку к капюшону Чона и поддевает его пальцем, на что омега лишь кивает, растягиваясь в улыбке. Ким аккуратно сбрасывает с головы парня тёмную ткань, и это действие снимает малую долю напряжения с плеч омеги. Ему совсем не легко начинать этот разговор, хочется закрыться, спрятаться, но Тэхён так нагло и в то же время ненавязчиво врывается в его пространство и поворачивает всё на сто восемьдесят градусов, что этому не хочется мешать. Потому что это работает. Непонятно, как альфе это удаётся, но он успокаивает.
— Это будет нелёгкий разговор... — Чонгук чуть отстраняется и прижимается спиной к скамье, смотря перед собой. — И скорее всего, как мой истинный, ты не захочешь это слышать. Поэтому у тебя ещё есть возможность уйти.
Омега переводит потускневший взгляд на Кима, но в его глазах сидит решимость. Тэхён видит её, чувствует мурашки по всему телу от одной мысли, что его ждёт.
— Я хорошо выдерживаю чужие эмоции. Поэтому можешь говорить абсолютно всё. Без страха, оговорок и оправданий. Я пойму и приму всё, что ты скажешь.
Ком встаёт в горле Кима от собственных слов, и омега, будто тоже чувствуя его, сглатывает.
— Хорошо. Тогда я начну...
