Ловец снов

Чонгук хмурится и сжимает вместе губы, пробуждаясь ото сна. Щёки немного горят, всё тело как в облаке окутано теплом и уютом. Один глаз приоткрывается сквозь приятную негу, рука невольно шарит по кровати в поисках телефона, который обычно всегда лежит рядом с подушкой. Тяжёлые веки поднимаются не с первого раза после такого сладкого сна. Сна с частичками лайма на губах и в лёгких. Раньше его никогда не было так много, думает Чонгук и приподнимается на локтях. Он смотрит вокруг себя и брови сводятся к переносице, когда до сонного разума доходит, что он не дома. В этой спальне он впервые. Глаза вмиг округляются, Чон быстро прокручивает в голове события вчерашней ночи и расслабляется, когда вспоминает всё до деталей. До каждый фразы, до каждого тёплого поцелуя в макушку. Улыбка сама лёгкой дымкой касается лица. Чонгук спал сегодня с Тэхёном. В его тёплых и крепких объятиях, в его постели, хранящей аромат самого любимого цитруса, на его груди, дарящей спокойствие и защищённость. Омега облизывается и осторожно придвигается к краю кровати, спуская ноги. Тыльной стороной ладони потирает глаза, чтобы придать картинке четкости, и чешет друг об друга свои босые стопы. Взгляд падает на поджимающиеся пальцы ног от лёгкой неловкости и смущённости, а затем перемещается на тумбочку, на которой лежит небольшая записка: "Ушёл на пробежку и за завтраком. Не скучай, Чонгук-и". Омега прикусывает нижнюю губу и не может сдержать улыбку — в голове сразу проигрывается голос альфы, его сияющие глаза, растрёпанные волосы. Чонгук даёт себе время прийти в себя после сна, проверяет телефон на уведомления и идёт умываться. Дверь в ванную комнату он нашёл без особых трудностей — планировки в их квартирах зеркальные, так что прямо из спальни стеклянная дверь ведёт в туалет. Он неторопливо умывается, чистит зубы новой щёткой, любезно оставленной на столешнице ещё в упаковке, полощет рот и снова лыбится своему отражению от воспоминаний вчерашней ночи. Чонгук даже не помнит, как заснул. Они с Тэхёном пришли к нему домой, альфа дал Чону комфортную одежду и проводил до спальни. Легли, сначала неловко — по разным краям кровати, затем за разговором не заметили, как придвинулись ближе. Ароматы манили друг к другу тела, беседы о личном и интересном притягивали как магнитом души. На очередной шутке Кима, больше смахивающей на флирт, Чонгук засмеялся и уткнулся носом в плечо альфы, там и остался. Они накрылись одеялом, разговаривали о жизни, рутине. Незаметно перешли на обсуждение любимых фильмов, а потом начали обмениваться смешными историями про своих питомцев. Оказалось, Тани был совершенно бестолковым, по словам Тэхёна. Никак не мог выучить команды: вместо того, чтобы протягивать лапы, прятал их под себя, но зато всегда останавливался рядом с незнакомцами, был осторожен. Чонгук тогда предположил, что Ёнтан просто хитрый и не хочет подчиняться глупым командам наподобие "сидеть", "лежать" и "лапу". Зато всегда прибегал и радостно лизал нос хозяину, когда слышал первое "ппо". Омега помнит, как приятно под щекой ощущалась заношенная футболка Кима. Как сладко пахла его кожа, когда нос сонного Чонгука зарылся в ключицу альфы. Помнит, как Тэхён что-то увлечённо рассказывал про своего друга Юнги и, как они однажды пьяные играли в мукджиппа на щелбан, и ему каждый раунд удавалось обхитрить своего хёна выкинуть то же самое. А то, что было дальше уже постепенно уходило в туман. Чонгук уснул под тихий смех Тэхёна и его нежные поглаживания по голове. Уснул в объятиях свежего лайма и пьянящего комфорта. И увидел самый прекрасный сон, где он счастлив, в безопасности, в любви и в поддержке. Возможно, сон постепенно становился реальностью... Чонгук выходит из ванной, шлепает босыми ногами по чистому паркету и слышит частый и глухой топот маленьких лапок — шпиц выбегает из-за угла и бежит прямиком к омеге. Чон присаживается к нему, треплет пушистую шёрстку и обеими ладошками обнимает его мордочку. "Привет, малыш!" — тихо шепчет он, а затем встаёт и осматривается по сторонам. Все эти фигуры чудаковатой формы, плюшевые игрушки из Улицы Сезам, яркие картины на молочных стенах. Для Чона это непривычно, но приятно видеть эту сторону Тэхёна. Видеть его увлечения. Омега идёт дальше с плетущимся вокруг ног Ёнтаном и видит открытую дверь в мастерскую с колонками, звукозаписывающей аппаратурой и музыкальными инструментами. Не может сдержать улыбку — хочется услышать работы Тэхёна, узнать его ещё ближе, увидеть, каким он рисует мир. Пройдя дальше по коридору, Чонгук оборачивается и замечает в конце закрытую дверь в ещё одну комнату, которой нет в планировке его собственной квартиры. Видимо, апартаменты Кима всё же больше. Может, там какой-нибудь склад или ещё один кабинет. Чон доходит до кухни, смотрит на уже завядшие лилии и усмехается себе под нос. Долго он ещё будет их хранить? Осматривается и находит в одном из ящичков несколько коробок с чайными пакетиками и баночки с зелёным листовым разных вкусов и запахов. Рыскает дальше в попытках найти кофе и вспоминает, что Ким его не пьет. Закрывает шкафчик, достав кружку, ставит её на столешницу и видит прозрачный чайничек с уже заваренным цветочным чаем. Наливает на дно, подносит руку к чайнику, не прикасаясь, и не чувствует исходящего тепла. Значит, Ким ушёл относительно давно и скоро вернётся. Чонгук нажимает на кнопку, чтобы вскипятить воду, и садится за стол в ожидании. Осматривается от скуки: кухня чисто вымыта, никакой грязной посуды, ни пятнышка. Оглядывает ящики, духовку, микроволновку и натыкается взглядом на... кофемашину? Брови тянутся друг к другу, губы поджимаются в размышлении. Откуда?.. И щелчок входной двери. — Давно встал? — Чонгук слышит знакомый голос и тут же переводит взгляд на коридор. Подскакивает на месте одновременно со шпицем и идёт на звуки к альфе. — Нет, минут пятнадцать назад, — омега подходит к Киму, который в руках держит бумажный пакет, и, скинув обувь, тут же тянется к Чону за поцелуем. Смущает. Но Чонгук тоже подаётся вперёд, чтобы ощутить на своих губах мягкие и уже такие привычные губы альфы. Так по-домашнему. — Что ты купил? — Чон робко прячет взгляд. Каждый поцелуй как первый. Они будто резко окунулись в бытовую, семейную рутину, но эта рутина приятная. В ней нет давления, "обязанностей", выполнения которых всегда ждали от Чонгука. В этой рутине альфа принёс ему завтрак, потому что захотел позаботиться о нём. Оставил отсыпаться, потому что не хотел будить и нарушать сон. Поцеловал, как вернулся, потому что не смог и не захотел по-другому... Омега невольно сверкает зубами в улыбке и забирает из рук пакет, чтобы Ким смог спокойно раздеться. — Я не знал, что лучше взять, так что я купил кимпаб с тунцом и с ветчиной, бутерброды с яйцом пашот, обычную жареную курицу и курицу макхани... — А ты взял наан? — глаза омеги вмиг округляются и начинают поблёскивать, отчего Тэхён вопросительно приподнимает брови и расплывается в улыбке, кивая. — Ага... — Оо, ты лучший, — Чонгук тут же убегает на кухню и достаёт коробки с едой из пакета. — У тебя же есть карри? Ким отпускает усмешку и следует за омегой, который уже копошится у стола. — Есть, посмотри в ящиках, — альфа проводит рукой по волосам, убирая их с лица, но те снова падают на глаза, закрывая лоб. Смотрит за Чонгуком, который уже раздобыл палочки, открыл все коробки и сейчас тянется к кипящему чайнику, чтобы выключить его. — Ты горячий пьёшь? — он оборачивается к Тэхёну, параллельно забирая с верхней полки ещё одну кружку. Ким снова улыбается, подходит к нему и встаёт позади, не прислоняясь. Оставляет пару сантиметров между ними. Наклоняется над омегой, ухмыляется, смотря в глаза. — Это я здесь должен хозяйничать, а ты должен расслабленно сидеть, цветочек, — он чмокает Чона в нос и аккуратно отодвигает его от столешницы за бёдра. — Присядь, я всё сделаю. — Но мне... — Что? — не поворачиваясь, спрашивает альфа. — Мне неловко... Когда ты всё делаешь, — он пятится назад и послушно садится на стул, застенчиво пряча взгляд. — Почему же? Ты у меня дома, и я хочу за тобой поухаживать, — Тэхён поворачивается с наполненной чашкой чая, ставит на стол, а затем выставляет указательный палец вперёд, прося подождать. Чонгук хмурит брови, но ничего не говорит — лишь следит взглядом за альфой, который быстро убегает в коридор. А возвращается уже с прозрачным стаканчиком и трубочкой в руках, которые он оставил на тумбе в прихожей, как только зашел. — Это.. — Ага. Твой американо со льдом, — улыбается Ким и садится рядом с омегой, который и слова сказать не может. Чонгук лишь часто моргает в непонимании. Молчит некоторое время, а потом выдаёт с таким же шоком на лице: — Выйдешь за меня? — и Ким давится смешком, который выводит омегу из транса. — Ты ещё не развёлся, — альфа пододвигает курицу ближе к Чону, берёт в руки палочки и тянется за кимпабом, ловя на себе смущённый взгляд. Чонгуку неловко и смешно одновременно. Он отпускает сдавленный смешок и открывает упаковку с резиновыми перчатками. — Да, немного поспешил, — с улыбкой на губах и уже без смущения продолжает омега, натягивая сначала одну перчатку, а затем другую. — Но если ты повторишь этот вопрос через некоторое время, я не сдержусь и уже не откажу, — Тэхён поднимает глаза на Чона и жуёт свой завтрак с очевидно проглядывающейся ухмылкой. — Оо, я точно поспешил. Сделаем вид, что этого не было, — Чонгук уже не скрывает смеха и прячется от такого пристального взгляда альфы, начиная доставать из коробки ножки. — Это точно не получится, — спокойно пережёвывая рис с овощами и мясом, говорит Ким. А когда ловит на себе непонимающий взгляд, отвечает: — В своей голове я уже планирую нашу свадьбу, — и Чонгук давится курицей, утопая в тихом, умилительном смехе. Омега тянется к стаканчику с холодным американо и глотает спасительную жидкость, чтобы избавиться от сухости во рту, не сводя глаз с Кима. Тот самодовольно уплетает кимпаб и смотрит на Чона без доли смущения на лице. — Сумасшедший, — бормочет себе под нос Чонгук и, отойдя от кашля, продолжает завтракать. Чон увлекается манящей курицей перед собой, жадно ест, не замечая влюблённых взглядов на себе со стороны альфы. Охотно берёт протягиваемые ему салфетки, благодарно кивает с набитым ртом, когда Тэхён добавляет ему соус в блюдце, и чувствует себя так, как не чувствовал очень давно. Несколько лет точно, с того самого "конфетно-букетного периода" со своим бывшим альфой. И Чонгук уже перестаёт замечать улыбку на своём лице, когда он с Тэхёном. С ним она кажется самой естественной.

***

Под конец завтрака Тэхён вспомнил про звонок от адвоката омеги и передал сообщение, чтобы тот ему перезвонил. Так что после еды и недолгих объятий на диване, Чонгук вернулся в свою квартиру, чтобы поговорить с Джином. Да и альфе нужно было ехать в офис. Хён напомнил Чону о завтрашнем заседании суда, но никто из-за этого сильно не переживал — больше считали формальностью, так как знали, что из-за отказа Сонхо давать развод судья просто-напросто даст им ещё пару месяцев на примирение. Так и произошло — Чонгук на следующий день сходил в суд, вновь встретился с бывшим мужем, поймал на себе его неприятные взгляды, отчего паника и тревожность сопровождали омегу ещё в течение пары часов после слушания. Но после обеда с хёном напряжение как рукой сняло. А после сообщений от Кима о том, что тот скучает и ждёт его у себя дома в крепких объятиях, стало ещё легче. На обратном пути, уже ближе к вечеру, Чонгуку позвонил Чимин и сказал, что придёт на ужин, так что омега заехал в магазин за продуктами и впервые за долгое время решил приготовить что-то более сытное, чем рамён. По эмоциям в голосе друга Чон не особо понял, чего ждать, но тот был немного напряжён. Хотя зная, как он много работает, неудивительно, что голос Пака будет уставшим и даже раздражённым после долгого рабочего дня. Зайдя домой и разложив продукты, Чонгук посмотрел на часы, минутная стрелка которых уже перевалила за пятнадцать минут шестого, и, так и не раздевшись, набрал номер с незамысловатым "Тэ", одним слогом описывая всю теплоту и близость этого мужчины. "Тэ", как большое, необъятное солнце, "Тэ", как неподдельная радость, "Тэ", как неловкое скольжение и неизбежное падение. Потому что Чонгук упал, но даже не думает снова подниматься на ноги. — Привет, — тянет Тэхён сразу, как принимает звонок. — Звонишь мне из соседней квартиры? Чонгук слышит улыбку в его голосе и не может сдержать свою. Уже даже не пытается. — Ага, — он смущённо почёсывает затылок и щипает пальцами другой руки стрелки классических брюк. — Почему не зашёл? — всё так же игриво продолжает альфа. — Ты в порядке? Как всё прошло? — Как и ожидалось — нам дали время на примирение, — Чон невольно закатывает глаза, но не даёт этому испортить своё настроение. Он знал, что развод не будет простым. А это только первый этап. — А дата следующего суда уже известна? — Через месяц-полтора, если я правильно понял. Нужно будет ещё уточнить у хёна, — спокойно отвечает омега, мысленно представляя истинного рядом с собой. Очень хочется сорваться с места и заглянуть в соседнюю квартиру. Получить поцелуй в лоб, нос, губы, как Ким любит делать, и порцию успокаивающих объятий... — Хён во время обеда постоянно расспрашивал про тебя, — со смешком говорит Чонгук. — О чём вы там болтали, пока я спал? — Да? — сквозь радостную улыбку. — Мы успели только перекинуться парой фраз. Но он несколько раз сказал, что рад за нас. — Джин-хён такой... — тихо хихикает себе под нос омега. — Не заглянешь?.. Или у тебя планы на вечер? — осторожно спрашивает Ким — не хочет давить на Чонгука, не хочет быть слишком очевидным в том, что не может и дня провести без своего медового цветочка. Без своего истинного. Но омега слышит это нетерпение и детский трепет в голосе и невольно касается кончиками пальцев румянца на своих щеках. Так приятно даже через простой разговор по телефону слышать заинтересованность в себе со стороны альфы. Чувствовать себя нужным и достойным внимания. — Чимин сказал, что хочет заехать. Сейчас буду готовить нам ужин. И если увижусь с тобой... То уже не смогу оторваться, — он не сдерживает усмешку. Как ему удалось так быстро потерять контроль рядом с Тэхёном? Удивительная вещь... Эта истинность. И альфа... поистине удивительный. — Тогда разумное решение, Чонгук-и, — приглушённо смеётся в ответ Ким. — Мне точно не хватит пары минут с тобой, так что вам пришлось бы снова есть доставку, — повисает короткая пауза, и омега заливается хохотом. — Да, кажется, их бизнес держится только на моих заказах, — сквозь смех отвечает Чон. Омега встаёт с места и ставит кастрюлю с водой на плиту, придерживая телефон ухом. — Так, значит, журналист Пак? — голос альфы звучит как-то хитро. — Ну... да, — не совсем понимая резкой смены настроения, отвечает Чонгук. — Мне кажется, я знаю, о чём он хочет с тобой поговорить... Мне тут проговорилась.. одна птичка, — Чон хмурит брови, но губы всё ещё в улыбке. — Какая такая птичка? — с усмешкой говорит он и слышит стук в дверь. Оборачивается. — Есть одна... — Чонгук подходит к домофону и смотрит в экран, тут же сжимая губы от рвущегося смеха. — Только она больше по рэпу... Открывает дверь. — Всё-таки не сдержался? — с довольной улыбкой "ворчит" омега. — Хотел удостовериться, что ты сегодня, как и всегда, прекрасно выглядишь, — Тэхён сбрасывает трубку и быстро наклоняется, чтобы оставить лёгкий поцелуй на щеке Чона. — Ну и как? Удостоверился? — со смущённой усмешкой интересуется омега, смотря прямо в глаза своему наглому соседу. — Да. Уголки губ Кима так мило приподнимаются вверх и делают его улыбку очаровательной, квадратной, невинной и искренней. Хочется ущипнуть за щёки. — Посмотрите на него, какой довольный, — смеётся Чонгук. — Если позволишь поцеловать перед уходом, буду ещё довольнее, — Тэхён щурит глаза в улыбке и наклоняется ближе к лицу омеги. А Чонгук и не собирался ему отказывать. Он накрывает щёки альфы своими руками. Нежно, невесомо. И чуть приоткрыв губы, аккуратно касается Тэхёна, который, кажется, не дышит. Он позволяет Чонгуку осторожно ласкать свои губы, оставлять мокрые следы на нежной коже, а у самого в груди сердце мечется из стороны в сторону. Хочет вырваться наружу и запрыгнуть прямо в руки к этому прекрасному омеге. Ким невольно делает шаг вперёд, когда Чонгук сам становится ближе, и аккуратно кладёт руки на талию своему истинному, несильно прижимая. Приоткрывает рот, когда Чон в очередной раз сминает его губы своими, и позволяет скромному языку войти глубже, огладить край зубов боками и сплестись с его собственным в горячей ласке. Позволяет омеге вести, делать так, как комфортно ему, и сам наслаждается этими незатейливыми нежностями. Дыхание учащается, и Тэхён чувствует, как их ароматы становятся насыщеннее, гуще. Легонько прикусывает губы омеги, слушает его тихие мычания, ощущает, как тот крошится в его руках и цепляется пальцами за его плечи. Сам соприкасается с Кимом бёдрами, а движения языка становятся всё менее сдержанными. Распаляют, расслабляют, плавят... Ким тихо рычит в губы омеги, когда тот обхватывает его язык и недолго посасывает. Тэхён приоткрывает глаза, только чтобы столкнуться с жалобно изогнутыми бровями и зажмуренными веками, выпяченными губами. — Цветочек... — неохотно отрывается альфа. — Я же сейчас не сдержусь и утащу тебя к себе... Замотаю в плед и буду целовать до рассвета, — Чонгук слизывает их общую слюну с губ и бесшумно смеётся себе под нос. Поднимает глаза на Тэхёна. — Если это была угроза, то тебе нужно ещё над ними поработать. Слишком уж заманчиво звучит, — Ким улыбается и проводит большим пальцем по влажным губам омеги. А затем подносит его к своим и чмокает, забирая частичку их общего вкуса себе на язык. — Это было предупреждение, — усмехается он и делает шаг назад. — Хорошо вам посидеть с журналистом Паком, — говорит он и прислушивается к еле слышному шуму из квартиры. — У тебя там ничего не кипит? Чонгук быстро моргает округлившимися глазами и вспоминает про воду на спагетти. — Ой, точно! — Беги, — Тэхён чмокает его в лоб и подталкивает кивающего омегу внутрь квартиры. — Не скучай! — Постараюсь, — с улыбкой и уже почти шёпотом отвечает Ким и сам прикрывает дверь за убегающим Чонгуком. — Прелесть.

***

Чимин сидит за столом и время от времени поглядывает на друга, который раскладывает тарелки с закусками и едой. Лоб омеги никак не разгладится от лёгких тревожных морщин, почему-то внутри двоякие чувства и мысли... Когда наконец Чонгук садится напротив, Пак отвисает и переводит свой взгляд с тихо сопящей морды добермана под стеклянной столешницей на друга. — У тебя всё хорошо? Ты какой-то задумчивый сегодня, — Чон пододвигает к омеге блюдца с панчанами и глубокую тарелку с заранее смешанным соусом из специй и яичного желтка поверх холодной лапши. — Да много всего навалилось, — промаргивается Пак и тоже берётся за палочки. — Тогда много ешь, чтобы набраться сил, — с уже набитым ртом отвечает омега, на что друг лишь кивает со скромной улыбкой на лице. В голове Чимина много мыслей, и все они закрутились в один большой ком после того ужина с Юнги-нимом и его неожиданного предложения. Честно говоря, в тот вечер было много всего неожиданного, но самая насущная проблема стояла большим восклицательным знаком перед глазами, потому что решать её нужно как можно быстрее. Омега несомненно рад, что ему выпала такая возможность — написать автобиографичную книгу одного из известнейших корейских исполнителей своего времени. Ещё приятнее был тот факт, что сам Пак далеко не равнодушно относится к творчеству Agust'а D, да и к самому артисту тоже... кажется, есть определённое влечение. Как его может не быть, когда его слова с каждым разом касаются не ушей, не тела, а души? В то же время Чимин чувствует на себе часть вины. В тот вечер, когда они ужинали с Мином в японском ресторане, омега ещё около получаса просто сидел в машине и обдумывал предложение. Если быть честным, согласиться хотелось сразу. Прямо на месте выпалить: "Спасибо Вам за такую невероятную возможность! Я вас не подведу!", низко поклониться и пить у друга дома соджу до рассвета не просыхая. Но вина быстро закралась в сердце — не хотелось оставлять Чонгука одного в такой неопределённый период его жизни. Да, он сильный, но всем нужна поддержка. Особенно в такие времена, которые Чон переживал сейчас. Пак понимал, что сам омега скорее по голове его ударит и пинком отправит в этот тур, ещё прикрикнув, чтобы таких мыслей больше и не появлялось, но Чимин всё равно переживал. Хотел как лучше. Хотел быть рядом, быть опорой для друга, чтобы тот всегда знал, что Пак в любой момент будет у его двери с пивом, салфетками и мороженым в форме кукурузы. И несмотря на то, что в дружбе и искренней любви к нему со стороны Чонгука Пак не сомневался, сейчас, сидя перед ним, не так легко начать этот разговор... — Вкусно? — заглядывая в лицо Чимину, интересуется Чон. За последние минут десять омега ни произнёс ни слова — всё молчит и смотрит в свою тарелку, задумчиво пережёвывая ужин. — А? — откликается Пак. — Да, очень, — и расплывается в улыбке. — Твоя еда как всегда самая вкусная. — Даже если это просто рамён? — усмехается омега, запивая водой небольшую сухость. — В твоём случае рамён никогда не бывает "просто рамёном", — парирует Чимин с наигранной претензией в голосе. — В прошлый раз ты его сварил, нарезал, закинул на сковородку к рису и ещё добавил омлет и сливки с приправами, — Чонгук уже сам не сдерживает смех, потому что это абсолютная правда. "Просто рамён" всегда у него был далёк от простоты. — Тогда что тебя тревожит, если не моя стряпня? — по-доброму спрашивает Чон, переводя всё же русло беседы к тому, что волнует. Пак проглатывает кусок, кладёт палочки и глубоко вздыхает через нос, чуть отклоняясь на стуле. — Мне поступило предложение по работе, — глаза в стол, но после ещё одного размеренного вдоха и выхода Чимин находит в себе силы посмотреть на друга, который лишь вопросительно приподнимает брови в ответ, чтобы не сбить настрой. — Помнишь то самое интервью, с которым мне помог председатель Ким, с Agust'ом D? — омега увлечённо кивает. — Юнги-ним предложил мне написать ему книгу. Глаза Чонгука вмиг округляются. — Так это же здорово, нет? — Чон не может скрыть радость в голосе, но по неопределённым эмоциям на лице друга никак не может понять, как ему реагировать. — Это... — Чимин усмехается. — Да, это невероятная возможность... — Тогда почему такая кислая мина? — Мне придётся уехать из Кореи на несколько месяцев... Чимин сам не замечает, как всё его тело замирает в ожидании — ждёт реакции Чонгука, хоть каких-то эмоций, и время, кажется, уже не идёт, а медленно ползёт, еле перебирая шестерёнками. Ровно до тех пор, пока омега не стукает Чимина по руке в приступе радости. — Так это же офигенная новость! Ты же всегда хотел выбраться и посмотреть мир! А из-за работы никак не получалось, — искренняя кроличья улыбка пускает волну расслабления по закаменевшему телу Пака. Дарит облегчение и заражает ответной радостью. — Да... — омега неловко улыбается. — Но как же ты?.. У тебя сейчас развод, отношения с родителями всё ещё непонятные... А если Сонхо снова заявится? — Чимин перечисляет всё, что всплывает в голове как-то даже панически, а потом замирает, когда пальцы Чонгука ложатся на его. — И что? — всё та же непринуждённая улыбка. — Я большой мальчик, Чимин-а, — лёгкий смешок, и Пак теряется от такого ответа. — Я не хочу оставлять тебя одного, — склонив голову стонет он. — А я и не один, — Чон снова усмехается и возвращается к ужину. — У меня есть ты, Джин-хён, есть.. Тэхён, — и тонет в смущении. — Тем более, видеозвонки ещё никто не отменял, — поднимая взгляд на омегу, продолжает Чонгук. — Мне тревожно, что меня не будет рядом с тобой, Гук-а, — взгляд Пака чуть тухнет, и он жалобно смотрит на друга в ответ. — Со мной всё будет хорошо, обещаю. Я могу себя защитить, — поигравшись мышцами и хитро подмигнув, парирует Чон. — И с Тэхёном... Я правда чувствую себя в безопасности. Так что если что случится, я быстро ему позвоню, и мы вместе набьём морды всем, кто сунется, — сморщив нос и нахмурив брови, как-то слишком энергично выпаливает Чонгук, не заметив, как пальцы вокруг бедных палочек сжались в кулак. И Чимин не выдерживает этого. Как можно быть таким несерьёзным? Омега заливается смехом под тихие чавканья Чонгука, смотрящего на него с самодовольной усмешкой. — Так вы теперь команда с председателем Кимом? — приподняв бровь, интересуется Пак. — Можно и так сказать, — Чон снова переводит взгляд на остатки еды, делает глоток воды и снова смотрит на уже расслабившегося друга. — Ты обязательно должен принять это предложение, Чимин-а. Я же знаю, как для тебя это важно, и какой толчок это может дать твоей карьере! Больше не придётся пресмыкаться перед начальником. А ещё я знаю, как тебе нравится его музыка, — лукаво тянет Чонгук, облизывая масляные губы. — Ты слишком много знаешь, — Пак щурит глаза, но не может скрыть улыбку на лице. — Да? — Чон задумчиво потирает подбородок, вскинув взгляд к потолку. — А мне кажется, что я всё ещё знаю недостаточно, — и усмехается. — Тебе же точно только его музыка нравится?.. Чимин от неожиданности часто моргает и отводит глаза, чувствуя лёгкое смущение. — А.. А что же ещё? Конечно, только музыка... — Знаешь, Тэхён сегодня намекнул, что догадывается, о чём ты захочешь со мной поговорить... И взгляд у него был слишком хитрый для простого делового предложения, — уже слишком заинтересованно допрашивает Чон. — Между вами... Ничего там не проскочило? Пак начинает шумно и возмущённо вздыхать в собственную защиту, что заставляет Чонгука только сильнее рассмеяться. — Можешь пока мне ничего не говорить, — сквозь ухмылку начинает омега. — Но потом я точно буду ждать подробностей, — и подмигивает под такой же шокированный взгляд друга. Как невинные дети, ей богу. Но может, поэтому они и сблизились — оба очень трепетно относятся к своим чувствам, и хотят сначала сами во всем разобраться, прежде чем выпустить свои мысли и эмоции в мир.

***

Тэхён греет руки о горячую чашку чая. Нет, ему не холодно, но эти обжигающие покалывания дарят приятные ощущения, которые лавой растекаются по всему телу. Он шаркает по полу домашними тапками, только пара настенных светильников освещает потёмки квартиры, и Ким, подтолкнув дверь ногой, заходит в свою мастерскую. Он нажимает локтем на выключатель, по периметру потолка зажигается подсветка нейтрального цвета, оживляя комнату. Тэхён ставит кружку на боковой столик, садится в своё кресло и сбрасывает чехол с MIDI-клавиатуры. Включает процессор, затем тянется, чтобы нажать кнопку на мониторе и ждёт. Сегодня он относительно быстро управился на работе, так что у него появилось время сесть за музыку даже до полуночи. Внутри по-прежнему сидит тревога — история Чонгука никак не отпускает. В голове много "если бы", "а я мог", "этого бы не было, если", и все эти фразы летят прямиком в самого Тэхёна. Абсолютно бессмысленные, необоснованные и подкинутые эмоциями, а не здравым смыслом. Ким словно был там. Словно находился рядом с омегой в ту злополучную ночь, но это не так. Тэхёна там не было и не могло быть. Да, он пропустил через себя эту историю, соединился с болью, забрал её часть, но он там не был. И это не его кошмар. Чонгуку пришлось пережить это самостоятельно, по-прежнему приходится справляться с последствиями... В тот день, когда они уже лежали в обнимку, Ким предложил омеге начать терапию, чтобы не держать эти эмоции внутри, на что Чон согласился полусонным голосом, но альфа потом обязательно повторит своё предложение, когда оба будут бодрые. Да, поделиться с близкими может помочь, может ослабить боль, но, к сожалению, только на время. Потому что чувства, скрытые в подобных травмах, глубинные и не всегда видны нашему собственному сознанию. Они могут незаметно душить нас, давить и затем всплывать в самых неожиданных местах. Нелёгкое бремя... Ким водит курсором по экрану, загружает программу, параллельно потягивая чай из керамической кружки и нечаянно ошпаривает язык, с шипением отстраняя от себя кусачий напиток. Много идей, много мыслей, и хочется куда-то их все выплеснуть. Тэхён часто подходил к инструментам с таким запросом: "Заберите, перевоплотите, изложите на листе". Хочется самому посмотреть со стороны на то, что выльется из его эмоций, какую форму примут демоны из его подсознания. Он создаёт новую дорожку, проверяет, подключена ли гитара, и набирает первые аккорды наобум. Как чувствует сердце. Пальцы окольцовывают гриф, ездят по металлическим струнам, врезаясь в уже привычные места на грубых подушечках. Сегодня Тэхён напишет свою душу. Напишет то, как его по-прежнему разъедает изнутри за счёт кислотных басов и глубоких, пробирающих до печёнки бочек. Подключит свои сабвуферы, чтобы каждой клеткой тела прочувствовать ту тревогу и наконец отпустить. А поверх пойдут лёгкие аккорды в верхнем регистре, сменяющиеся незатейливым слайдом, второй гитарой — текстура на приглушке. Хочется переписать историю. На тяжёлый бас наложить воздушность, а текстом выразить надежду... И Тэхён пишет. Пишет своей рукой чужую трагедию. Бесстыдно, бессовестно, без разрешения. Но чувствует, что именно так оно и должно быть. Так должна звучать эта мелодия. Такой он хочет её слышать. Чонгук — светлый и лёгкий, яркий и свежий, искренний и тёплый. Над всем этим мраком, с утопшей серединой, ярко выделяющийся на фоне этой темноты. Идея такая. Воплощение?..