как построить мост

      Дождь хлещет беспощадной пеленой, барабанит по навесу общежития. Сережа вздрагивает, плотнее закутавшись в куртку. Арсений, деловой и немного обеспокоенный влиянием сырости на технику, стоит под потрепанным желтым зонтом.       — Итак, — почти кричит Сережа, но из-за ливня все равно ничего не слышно, — насчет финальной сцены! Думаешь, замедленная съемка городских огней, отражающихся в лужах, подойдет?!       — Абсолютно! — тоже кричит Арсений. — Визуальная метафора красоты в хаосе, ну, вода и огонь! — он машет зонтиком, кончик спицы которого почти вытянул особенно восторженную каплю в струну.       Дождь создает барьер от внешнего мира, своеобразный белый шум, оставляющий наедине с мыслями. Сережа оттягивает причину своего визита. Димка предупрежден, наверняка уже запасся дезинфицирующими салфетками в ожидании гостя.       — Тебе пора? — Арсений подталкивает локтем.       — Ага, — Сережа потирает затылок. Он думает о состоянии своей одежды и обуви, разглядит ли Димка человека за сыростью и всем остальным, что напоминает о микробах?       — Все получится, — подбадривает Арсений — Иди.       Желтый зонтик — пятно на фоне серого неба. Перспектива встречи с Димкой, тем более после очередной грязной съемки, пугает. Сережа представляет удивленное (да что там, слегка офигевшее) выражение лица. Стоит попробовать зайти как ни в чем не бывало, и вместо антисептика будет улыбка, ну, во влажных фантазиях можно рассчитывать и на поцелуй. Сережа толкает дверь общежития, готовый ко всему.       Она со свистом захлопывается, порыв ветра обрушивает ливень на вестибюль. Даже комендант не совсем доволен, что когда-то сдается уговорам Сережи. Тот уже мчится через ступеньку к Димкиной комнате. Мокрый вихрь. И первым нарушением становится пункт «ворваться без стука». Сережа тут же понимает, да, что бросается из крайности в крайность, но тормоза отказывают еще на первом этаже.       — У меня для тебя столько новостей! Это про влог! Ты не поверишь!       Легкое напряжение Димкиных плеч. В воздухе пахнет сильнодействующим чистящим раствором.       — Сереж, — они так долго не виделись. И все, что может пока предложить Димка — маска плохо скрываемого ужаса. — Ты… ты выглядишь так, будто валялся в грязи.       Улыбка Сережи меркнет; как бы он ни соскучился. Одежда носит потрясающий новый дизайн под названием «катастрофа для Димкиного убежища».       — О, — энтузиазм вытекает из голоса, как воздух из проколотой шины. — Да. Дождь. И паркур. Грязно.       Тишина прерывается лишь каплями дождевой воды, вырастающими на рукавах и падающих на пол. Сережа переступает с ноги на ногу, затосковав вдруг по простому общению с Арсением.       — Сереж, — начинает Димка на удивление спокойным голосом, — возможно… мы сможем обсудить твои новости позже, когда ты… будешь почище.       Сережа смиренно кивает. Перспектива принять теплый душ и переодеться кажется не такой отвратительной.       — Да, — он пятится к двери, взяв с кровати приготовленные Димкой носки, футболку и штаны. Запасную пару тапочек захватит у выхода. — Конечно. Извини.       Прежнее волнение сменяется тупой болью. Да и сам Димка (Сережа слышит, прикрывая дверь) вздыхает с ощутимой усталостью от их вечного противостояния.       Душ действует терапевтически. Сережа выдыхает и набирается сил для нового штурма Димки. Или будет уместен более мягкий подход? В чистой одежде шансов определенно больше. Димка находится на кровати, он читает учебник, поджав под себя ноги, на тумбочке стоят две кружки с горячим чаем. В воздухе сохраняется слабый запах чистящего средства, но не такой сильный.       Сережа устраивается на соседней кровати, бросает грязную одежду на пол, рядом с металлической ножкой. Важно соблюдать дистанцию, по крайней мере, временно.       — Вот. Я пришел.       Димка отрывается от книги. Невозмутимый, думает, Сережа не догадывается, что внутри они одинаково переживают ситуацию.       — Да, гораздо лучше, спасибо.       Сережа, вдохновленный его словами, вскакивает и подходит к другой кровати, намереваясь забраться так же, с ногами, как Димка. Что-то останавливает, и теперь как дурак топчется в изножье, ни туда, ни сюда.       Димка закрывает учебник и с тихим стуком кладет его на тумбочку. Спустив ноги на пол, берет кружки и протягивает одну Сереже.       — Я тебя внимательно слушаю. Судя по всему, новости хорошие?       Сережа, не веря в перемену разговора, приступает к подробному объяснению. С самого первого сообщения Арсения, их разговора на скамейке и за пластиковым столиком, съемки в дождь, художественные аспекты фильма, вся задумка, по-своему, конечно, не так красиво получается, зато с душой. Сережа, говоря, едва не проливает чай, но на ошибках не учится и продолжает размахивать руками. Все еще держа дистанцию.       Димка слушает, изредка кивая или задавая уточняющий вопрос. После минутного молчания, которое, несомненно, означает окончание монолога, он решается сделать выводы, пряча взгляд в чашку.       — Звучит… интересно. То, как ты это описываешь, почти как… поэзия в движении.       Сережа кивает, и в его желудке поселяется горько-сладкое чувство. Он не уверен, делают они шаг вперед или осторожно отступают в сторону. Но одно ясно: преодоление разрыва между их мирами будет не одним смелым прыжком, а серией осторожных шагов.       Чай остыл.       Димка держит чашку, пальцы касаются теплой керамики. Что-то не так. Охваченный волнением от проекта, Сережа не замечает ободранной красной кожи, выглядывающей из-под рукавов Димки, потрескавшихся и шелушащихся рук, свидетельствующих о постоянном нападении антисептиков.       Стыд накатывает без предупреждения. Сережа здесь, полный щенячьего восторга и звездных планов, не обращающий внимания на ту цену, которую Димка платит его миру.       — Могу я взглянуть на твои руки на секунду?       Димка вздрагивает, его взгляд, метнувшись к пальцам, снова тонет в чае. Сережа садится на край кровати, ставит кружку на пол рядом с собой.       Сеть крошечных воспаленных трещин — невидимая война, которую ведет Димка и, похоже, проигрывает. Сережа нежно берет руку Димки в свою, а тот так смешно уставился на прикосновение, словно никто его не любит и никогда не любил (потому что кое-кто до сих пор не признался, трус!).       — Димка. Мне жаль. Я не был с тобой.       — Все в порядке. Полагаю, это просто… побочный эффект.       Действовать. Сережа чувствует в себе силы идти напролом.       — Может быть и нет. Мы сможем разобраться в этом вместе. Жизнь со мной может пойти тебе на пользу.       Димка отшатывается; уязвимость, едва проглядывающая сквозь маску, превращается в знакомый щит противостояния.       — Твоя квартира — катастрофа! Там все настолько запущено…       Это ни на что не влияет, и Сережа целует Димкины губы, раз, другой, пока тот не замолкает. Раздражение, несмотря на нежность, крепнет.       — Послушай, я понимаю. Тебе нравится определенный образ жизни. Но немного гибкости не повредит. Мы могли бы найти золотую середину. Мы оба, понимаешь?       — Золотая середина? У тебя буквально нет ресурсов для размещения двоих человек! Почему тогда ты не предлагаешь переселиться сюда, ко мне? Здесь мы точно не зарастем грязью!       Димка сам прекрасно понимает, что в общежитии игра будет по его правилам. Сережа теряет контроль, так легко загорается.       — Дело не в грязи! Дело в том, что ты постоянно меня отталкиваешь!       — Ты не уважаешь мои границы, — Димка говорит тише, но жестче. — То, что твоя жизнь неконтролируема, не означает, что моя должна быть такой же.       Немного кружится голова. Соображать сейчас, когда готов рвать и метать, не имеет смысла. Все какое-то громоздкое и не облекается в слова. Настойчивость Сережи вбивает клин между ними? А сейчас он и вовсе перешел черту, вспышка укрепляет стены, которые все не разрушаются. Сережа позволяет отчаянию вырваться в негромком восклицании. Димка молчит, устремив взгляд в точку за его плечом.       — Мне не следовало давить на тебя. Это была глупая идея, — теперь Сережа владеет собой более-менее, даже улыбнуться получается и поцеловать красную Димкину ладонь. — Но мне не все равно. И я хочу быть с тобой вместе. Даже если мы вот такие разные.       — Мне тоже не все равно, — признается Димка, и Сережа с облегчением всматривается в обращенный на него взгляд. — И мне страшно. Что-то менять, как-то выходить за рамки. Ты понимаешь?       Сережа понимает. Страх перед неизвестным, привлекательность пройденного. Но он знает, что иногда самое прекрасное находится по ту сторону страха.       — Не будем сразу все менять. Начнем с малого, — предлагает Сережа. — Как насчет… переехать ко мне на три дня в начале следующего месяца? Я успею прибраться.       — Посмотрим, — уклончиво говорит Димка. Уголки губ, дернувшись, на мгновение прогоняют тревогу с лица.       Не тот ответ, на который надеется Сережа, но и не полный отказ. Интересно, антисептик литрами продают?

***

      Дождь льется всю ночь, и теперь город сияет. Каждая лужа отражает радужный горизонт, словно разбитый калейдоскоп. Неидеальный день для паркура — мокрые поверхности и непредсказуемая устойчивость некоторых «снарядов». Но для Сережи это не проблема. Тренировка намечается с некоторым усложнением.       Пустынная многоэтажная автостоянка. Ритмичное эхо капель служит метрономом для движений. Сережа неспеша прыгает с одного бетонного барьера на другой, при приземлении влага просачивается в его кроссовки. На первый план выходит не скорость, а точность, адаптация к новым условиям.       Достигнув верхнего этажа, Сережа осматривается. За дни съемок он познает город с другой стороны и будто влюбляется заново. Ветер треплет выбившиеся из «кички» пряди, неся запах петрикора и выхлопных газов — удивительно бодрящий коктейль. Сережа бросается к ближайшему зданию, используя пожарную лестницу как трамплин.       Металл скользкий. Пальцы не нащупывают надежную опору, когда Сережа раскачивается в воздухе. Мир на мгновение переворачивается, огни города расплываются в цветные полосы. Но Сережа держится, мышцы — натянутый мост между двумя зданиями.       Приземлившись на крышу с приятным стуком, он позволяет себе отдохнуть. Вот оно, крещение города. И необыкновенное чувство ясности, отточенной необходимости присутствовать и реагировать в данный момент.       Впереди маячит ряд соединенных между собой водосточных труб. Металлический блеск контрастирует с потемневшим от сырости бетоном. Шаг-авантюра, шаг-проверка равновесия и уверенности в собственных силах. Ветер завывает, угрожая сбить Сережу с курса, но маленький человек продвигается вперед и разражается торжествующим воплем, который поглощает звук проезжающей машины.       Сережа спускается вниз. Промокший до костей и воодушевленный до глубины души. Огни города мерцают, словно рассыпанные бриллианты. Солнце с явной насмешкой пробивается сквозь облака, пытается даже согреть сонный городской пейзаж. Паркур, очевидно — еще один язык, чтобы поговорить с самим собой.              Кухня залита желтым, как спелое яблоко, светом. На плите булькает куриный суп с вермишелью. Арсений, самым странным образом оседлав стул, просматривает отснятый материал на экране ноутбука. Сережа прислушивается к стуку дождя, меланхоличному саундтреку; пыльное стекло холодит затылок.       — Лужа с огнями города пойдет в «слоумо». Никак по-другому я этот кадр не вижу, — замечает Арсений, откинувшись на спинку стула.       Сережа сидит напротив коридора. Полумрак не смеет зайти на кухню, только топчется у порога.       — Знаешь, — говорит Сережа нерешительно, — я до сих пор не могу поверить, что Димка согласился на эти три дня.       — Он будет сбегать по ночам и лежать в ванне антисептика, — Арсений усмехается. — Так кажется при первом знакомстве, не обижайся.       — Я стараюсь быть опрятным! — защищается Сережа. Его футболка выстирана вонючим, но эффективным средством; на всю бытовую химию одалживает денег растроганная мама. Пропусков пар уже столько, что куратор грозит лишением стипендии.       Из глубины коридора доносится слабый грохот. Сережа и Арсений обмениваются обеспокоенными взглядами.       — Ему будет непросто.       — Я пойду посмотрю, что случилось, — Сережа вздыхает, поднимаясь со стула.       Полумрак коридора шепчет о худшем, и приходится невольно ускорить шаг. Сережа находит Димку у полураспакованной коробки, его руки по локоть погружены в шкаф, а сам он выглядит как олень, попавший в свет фар.       — Так…       Димка — щеки слегка покраснели — извиняется и сообщает сдавленно:       — Эта полка немного неустойчива. Я все сломал.       — Давай помогу, — предлагает Сережа, осторожным прикосновением принимая полку из рук Димки. Вместе осматривать ее неудобно, но оба все-таки пыхтят и крутят головами. — Сейчас немного отрегулирую. Треники лежат на стуле. Там в кармане маленькая отвертка. Принеси, пожалуйста.       Полка со скрипом становится на место, стоит затянуть ослабший винт. Димка выдыхает облегченно, однако трет пальцы, которые касаются отвертки, о штаны.       — Спасибо.       — Не за что, — Сережа улыбается.       Потом, после долгого пребывания в ванной и оставшейся распаковки, Димка заглядывает на кухню. Сережа как раз выключает под кастрюлей газ и достает тарелки. Он раньше такой хозяйственности за собой не замечает. Жизнь меняется, и наверняка в лучшую сторону.        — Привет.       Сережа поднимает голову, взмахнув ложкой. Арсений машет рукой и возвращается к монтажу.       — Все в порядке? — спрашивает Сережа.       — Да, — кивает Димка. — Просто здесь все по-другому. Слишком.       — Есть такое, — признает Сережа. — Но уютно, особенно с той подушкой-капибарой, тебе нравится?       Димка рассеянно улыбается. Он смотрит на экран ноутбука, где в быстрой последовательности воспроизводятся кадры.       — Работа идет полным ходом?       — Пост-продакшн! — с гордостью заявляет Сережа (выучил новое слово).       Димка делает шаг ближе и даже склоняется над экраном, поправив очки. Кажется, все на кухне затаили дыхание.       — Вау, — выдыхает Димка. — Это красиво.       У Сережи тахикардия херачит. Это та реакция, на которую надеется: мир, в котором он живет, пленяет Димку. Сережа смотрит на Арсения.       — Почему бы тебе не пододвинуть стул? — предлагает тот. — Нам не помешал бы еще один мега-мозг.       В течение следующего часа они работают втроем. Перерыв на суп — номинальный, никто толком не может отвлечься от фильма. Сережа объясняет свое видение, Арсений безжалостно кромсает видео и настаивает, что цветокор синий, Димка предлагает удивительно проницательные вещи, его страх постепенно растворяется.       Ночь сгущается, и дождь на улице стихает. Кухню согревает не столько газ, сколько чувство товарищества и выполненного долга. Сережа глядит на Димку, лицо, освещенное экраном, на отросшие волосы и царапину на щеке, вероятно последствие неудачного бритья. Как же он влюблен, а.       — Должен признаться, — Димка встает, вытянув руки над головой, — это было не так мучительно, как я ожидал.       — Мучительно? — смеется Сережа. — Это совместный шедевр!       — Попробуй себя в кинопроизводстве. С твоей ответственностью и внимательностью к деталям… — добавляет Арсений.       Около полуночи он отчаливает в гостиницу. Тепло с кухни не исчезает, но Сереже все сложнее не замечать собственное волнение.       — Сереж, — Димка откашливается, давая понять свои намерения, — я думаю, мне пора ложиться спать. Завтра рано на лекции, помнишь?       Сережа кивает, и его захлестывает волна тоски. Как сильно ему не хватало Димки, любого: противостоящего, покорного, который целует и который смотрит с отвращением. Они не касаются друг друга не первую неделю, сосредоточившись исключительно на планировании эксперимента. Желание преодолеть разрыв, как физический, так и эмоциональный, становится невыносимым.       — Димка, — зовет Сережа. — Погоди.       Димка поворачивается. Что-то в его взгляде меняется. Наверняка ему тяжело чувствовать себя в безопасности. И Сережа не знает, чем помочь.       — Можно обнять тебя? — он заикается, кажется, и в горле образуется холодный ком.       Димка размышляет мучительные секунды. Улыбается с медленным кивком. Сережа, одним импульсом преодолев расстояние между ними, прижимает Димку к себе. Знакомый запах шампуня и намек на нервозность, отражающую его собственную. Димка, помедлив, отвечает на объятия, и это шаг в пространство, которое они оба не решаются исследовать.       И все кончается. Димка с пожеланием спокойной ночи поворачивается и направляется в спальню, он будет спать на половине разложенного дивана. Настоял, чтобы ему предоставили отдельное одеяло. Все, что угодно. В конце коридора закрывается дверь, лишая Сережу на некоторое время возможности двигаться дальше.