хорошее будущее

Убогое жилище Ханагаки встретило их все тем же бардаком, впрочем что тут могло измениться всего за пару часов отсутствия? Правильно, ничего. Полные мусорные мешки, что были расставлены по всей квартире, словно специальные фишки на доске в игре Го, порядком раздражали. Санзу поморщился, он чуть брезгливо, словно боялся запачкать свои дорогие туфли, носком сдвинул мусор, давая себе больше пространства для маневра. Он не церемонясь бросил бессознательное тело Ханагаки на пол, сделал пару круговых движений руками, чтобы размять уставшие плечи. Он бы просто волок Ханагаки за ногу, но во - первых, хотя он и шел по темным улочкам, был риск встретить людей, а во - вторых, это было быстрее. Санзу в раздражении отключил до сих пор работающий телевизор, и с какой-то мстительной улыбкой, стал хлестать Ханагаки по лицу. - Подъем. - Мхм, где я? Ханагаки был мерзким, от него воняло, так и хотелось кинуть его в ванну наполненную кислотой, чтобы тот растворился и не оставил после себя и следа. Санзу даже вздохнул, ему искренне было жаль этот костюм, что придется сжечь. Он больше не собирался надевать его на себя. - У себя, в крысятнике. - хмыкнул Санзу. Ханагаки стал вертеть головой, осматриваясь и он выглядел через чур жалко. Лицо было опухшим и разбитым, губы кровоточили от новых ударов. - Что ты делаешь? - испуганно спросил Ханагаки отшатнувшись. - Что? - Санзу глупо хлопая ресницами переспросил, он сам не заметил как его рука потянулась к губам Ханагаки и стала стирать с них кровь. Резкий удар по лицу, Ханагаки хватающийся за щеку, которую обожгла резкая вспышка боли и Санзу немного покрасневший. То, что бешеный пес покраснел не было видно, но себя Харучие не мог обмануть. Он только что собственными руками и на добровольной основе трогал Ханагаки. - Ты, - Санзу наклонился к лицу Такемичи и схватил того за волосы на затылке. Ситуация вновь повторялась, как и поза. - хватит доставать Майки, хватит бегать и орать о нем на каждом углу. Ты понял меня? - Я просто хочу поговорить с ним! - глаза Ханагаки зажглись неестественным и нездоровым блеском. - Я хочу узнать, почему он так изменился! Правда ли то, о чем он говорил! Пощечина прилетела сразу же, не давая сказать что-либо еще. - Заткнись. - прошипел взбешенный до предела Санзу. - Тебе ли это говорить, мерзкий, отвратительный, крысеныш. Ты бросил его. А теперь хочешь встречи? Где ты был все эти двенадцать лет? Заводил друзей? Ходил в школу и наслаждался своей девушкой? Вы, мерзкие тараканы. Вы все бросили Майки. Слова этого человека болью отдавались в сердце Такемичи, он не мог ничего возразить. Ведь это была чистая правда. Ведь он ушел, оставил Майки. Заставил того распустить "Тосву", оставил без друзей. Такемичи смотрел на высокого мужчину, что буквально распластал его по полу, пригвоздив к нему своим весом и ему нечего было возразить. Нечего сказать. - Мне жаль. - Жаль? - Санзу наклонился, его сильные, длинные пальцы натянули волосы на затылке Ханагаки, заставляя того запрокинуть голову и оголить беззащитную шею. Пульсирующая венка на шее так и манила, она звала. Громкий вскрик. Хрупкое беззащитное тело Ханагаки забилось в конвульсиях боли. Он ерзал по полу, скребя ногтями по нему, сдирая их и оставляя кровавые дорожки. Этот огромный пугающий мужчина, покрывал шею Такемичи болезненными и неприятными укусами. Казалось, что он просто пытается оторвать куски плоти от него. - Тебе еще жаль? Мучитель смотрел на Такемичи своими прекрасными словно драгоценный изумруд глазами и усмехался. - Каким был слабаком, таким и остался. - Мне правда жаль. Я не мог остаться. - бормотал Такемичи. Он твердил себе это каждый божий день эти два с половиной месяца. Он не мог остаться. Он не мог отобрать у своего "Я" юность. Он хотел бы остаться со всеми. Он хотел бы жить. Он хотел бы есть с Чифую одну лапшу на двоих. Он хотел бы видеть как Пачин выйдет из тюрьмы. Как Хаккай делает первые успехи в модельной сфере. Быть первым посетителем в лапшичной братьев Кавата. Он хотел бы, что бы именно он стал первым клиентом Аккуна. Хотел бы дружить и наблюдать как растет Наото. Он не мог остаться, но очень хотел. Санзу ненавидел этот взгляд. Этот печальный, но полный решимости взгляд! Сколько раз он наблюдал за Ханагаки, он выучил его от кончиков волос до пяток. Он еще тогда, в юности заинтересовался им. Когда Майки притащил никому неизвестного парня на собрание, не считаясь с мнением остальных. Санзу ревновал Майки к Ханагаки. Ревновал к тому, что Майки был так близок с этим слизняком, размазней и тряпкой. Порой, Санзу порывался подойти к Ханагаки и заговорить, но его постоянно что-то да сдерживало. Им все же удалось близко пообщаться, хотя это и общением то не назовешь. Это был допрос, на котором Ханагаки избивали как боксёрскую грушу. И этот именно такой взгляд, как тогда на допросе вновь увидел Санзу. Что означает этот взгляд? Жалость? Сожаление? Почему вновь он увидел его?! Почему?! Санзу хотел сломить Ханагаки, он хотел уничтожить то, что мучало его многие годы. Избавиться от помехи и если Майки запретил убивать его, Санзу поступит по другому. Щелкнула пряжка ремня. Санзу ловко перехватил руки Ханагаки, завел их над головой и зафиксировал их ремнем. Одним рывком он содрал растянутые спортивные штаны вместе с нижним бельем, раздвинул коленом ноги. О! Санзу наслаждался растерянным и испуганным видом распластавшегося под ним Ханагаки. Тот словно невинный девственник краснел и пытался свести ноги, прячась. Так наивно. - Сейчас ты узнаешь, что бывает с теми кто достает "Брахму" и устраивает в их заведении бардак. - сказав это, Санзу одним резким толчком вошел в не подготовленное тело Такемичи. Такемичи показалось, что его разрывают на пополам, боль была обжигающей, подавляющей, невыносимой. Казалось, что его кинули в кипяток и сейчас заживо варят. Грубые толчки не давали сосредоточиться, он не мог вдохнуть и стал задыхаться. - Дыши, ублюдок. - произнес грубый голос и затолкал в рот Такемичи пальцы, двигая их внутри. - Дыши, ты не должен сдохнуть. Босс этого не простит мне. Алая кровь на стройных белых ногах, что может быть прекрасней этой картины? Наверное ничего. Санзу смотрел на бессознательное тело Ханагаки, его лицо было мокрым от слез. Шея была покрыта укусами и багровыми отметинами. - Слабак. Даже легкого траха выдержать не мог. Санзу вытащил кассету из видео проигрывателя и ушел, предварительно закрыв за собой дверь. На улице занималась утренняя заря, даря миру новый день и новые испытания.