Сердечные струны

И все инстинкты Чона подсказывали — учуяли запах золота. Он нашел повозку в пятнадцати минутах езды от города, остановленную рядом с зарослями хурмы. Чемодан с золотом все еще лежал на ней. Но Тэхёна рядом не было. — Ну вот, Секрет, — пробормотал он жеребцу, — Снова вернулись к тому, с чего начали, — к заботе об омегах, а это означает, что сейчас я такой же дурак, как и был тогда, — черт бы побрал эту глупого, упрямого мальчишку. Несмотря на раздражение, его тревога усиливалась. Он быстро спешился и привязал Секрета к задней части повозки. Вытащив оба кольта, пошел по следам, ведущим в рощу, и вскоре наткнулся на шелковый белый лоскут, окаймленный кружевом, валявшийся на земле скомканным возле упавшего бревна, весь в пятнах, похожих на кровь. Он сунул его за пояс бриджей и углубился в рощу. Залитая солнцем хурма сменилась густыми зарослями ивы и хлопчатника, росших возле грязных болотец с вонючей водой. Затхлый запах гниющих растений наполнил ноздри, почему-то еще больше усиливая его беспокойство. Ускорив шаги, вскоре оставил рощу позади и вышел к покрытому листьями склону. У подножия его лицом вниз лежал Тэхён. Торопясь добраться до него, Чонгук заскользил по густому слою листвы, закончив спуск на животе. Когда же, наконец, остановился, то оказался нос к носу с изумленным омегой.. Тот снял свою шляпу — золотые волосы растеклись по плечам, словно потоки растаявшего масла, такие же мягкие на вид; он едва не протянул руку, чтобы коснуться их, но порыв прошел, когда вспомнил, почему оказался здесь: готовился увидеть его раненым или мертвым, но на омеге не было ни единой царапины, напротив, он смотрел на него ясными, удивленными глазами, в которых не было и тени беспокойства. — Что, черт побери, — проскрипел Чон, словно его горло было набито камнями, — вы делаете? За исключением Намджуна, Тэхёну никогда не приходилось близко соприкасаться ни с одним мужчиной: густые черные волосы Гука рассыпались по ладоням, вызывая покалывание, передающееся вверх по рукам; дыхание слышалось у щеки, а жар тела вместе с запахом полыни проникал под кожу, согревая так же надежно, как и солнечный свет, струящийся с безжалостного техасского солнца. — Мистер Ким, — голос Чонгука спустил его на землю. — Да? — моргнув, он притронулся пальцами ко лбу и попытался вспомнить, о чем он спросил. — Я… Боже, мой мозг затуманился. Такого со мной никогда еще не бывало. Тэ сел и увидел, что держит охапку ярко-красных флоксов. — О, да. Я собирал эти… — Я подумал, что вы мертвы! — Гук вскочил на ноги и сунул пистолеты за пояс. Его крик вернул младшего к действительности. — Мертв, мистер Чон? Что же могло убить меня? Чон заметил, что кошель все еще на месте, чемодан тоже, Ким выглядел здоровым, и Гук не решился говорить о трех грабителях: сделай это, омежка, чего доброго, расплачется от страха, а омежьх слез, выпавших на его долю, и без того хватит на несколько жизней. Он выдернул запачканный кровью шелковый лоскут. — А что я мог подумать, когда нашел вот это? А потом обнаружил вас лежащим лицом вниз здесь, на дне этого… — Это мой платок. Я поранил запястье о гвоздь, торчащий из сиденья повозки, и остановил кровотечение, зажав рану. Уверен, что она заживет довольно быстро и…. — Плевать я хотел на какую-то глупую царапину на запястье! Что, черт возьми, вы делаете здесь? Тэ сорвал еще несколько флоксов и улыбнулся. — Собирал и продолжаю собирать эти замечательные образцы Phlox drummondii. Он культивируется в садах Сеула, но я никогда не имел возможности увидеть, как он растет в дикой природе. Лежа на земле, намного удобнее изучать его. Меня интересуют не только видимые глазу части растений, но также и корневая система. Не хотите ли послушать занимательную историю о семействе Polemoniaceae, мистер Чон? — К чему мне история о какой-то семье, которой я не знаю, мистер Ким? И какое, к черту, отношение это имеет к цветам? Ким мягко улыбнулся и поднял алые соцветия. — Флокс принадлежит к семейству Polemoniaceae. Это не человеческое, а растительное семейство. — Растительное семейство? — Он посмотрел на цветы, затем дотронулся до трех из них. — Не говорите ничего — это цветок Папа, это Мама, а это Малыш… — Прошу прощения, если прерываю ваш остроумный поток. Видите ли, мистер Чон, растения и животные классифицируются… — К черту весь этот научный вздор! Возвращайтесь к повозке. — Но я собирался рассказать занимательную историю. В 1833 году шотландец по имени Томас Драммонд посетил этот район, чтобы пополнить обширную коллекцию образцов. Он собрал более семисот представителей флоры. Вот эти, — сказал Тэ, поднимая цветы, — понравились ему в особенности. Поэтому он послал семена в Эдинбург, а оттуда растения распространились по всей Европе. В конце концов, достигли обеих Америк , затем попали в Корею, где стали довольно дорогими. Жители моей страны, видите ли, неверно считали, что это редкое и благородное растение, завезенное из Европы. Прошло несколько лет, прежде чем стало известно, что это скромный, местный обитатель республики Техас. Ну, скажите, разве это не самый забавный анекдот, который вы когда-нибудь слышали? — Безумно смешно. А теперь возвращайтесь к повозке. — Томас Драммонд умер от холеры. — Печально. Теперь возвращайтесь к повозке. — У меня создалось впечатление, что вы не хотите сопровождать меня в этом путешествии, мистер Чон. — Он осторожно поднялся с земли, стараясь не помять флоксы. — До сих пор у меня не возникло ни малейшего затруднения с моей поездкой. — Нет? А я думал, вы хотели попасть в Темплтон. — Именно туда я и… — Темплтон расположен возле побережья. — Он поднял шляпу с флоксового покрывала и надвинул ее на голову. — Продолжайте ехать на север, и дней через девять-десять вы пересечете границу Оклахомы. — Он ожидал реакции Кима на его сообщение. Определенно, имея такой ум, тот должен был смутиться, что допустил настолько глупую ошибку. — Откуда вы знаете, что я направляюсь на север? У вас есть компас? — Нет, но знаю. — Как же… — Ради Бога, я живу в Техасе почти всю свою жизнь! Знаю, как он выглядит, как пахнет, как звучит, каков на ощупь. Даже помню его вкус! Мне известно, что где и где что: реки, звери, камни — все по-своему подсказывает, где я. А теперь возвращайтесь к повозке. — Но если бы вы заблудились за пределами Техаса, как бы вы… — Я бы изучил деревья и ветер! — Вконец раздраженный, он направился к вершине склона. — Деревья и ветер, мистер Чон? — Тэ поспешил догнать его, не давая возможности отмахнуться от его ненасытной любознательности. — Но что такого в деревьях и ветре, что помогает вам? Он резко повернулся к младшему, почувствовав, что тот не оставит его в покое, пока не получит ответа на свой вопрос. — Верхушки деревьев наклонены в сторону более сильного солнечного света, который идет с востока. Деревья гнутся под сильными ветрами — и падают к югу не от гниения, молнии или человеческих рук, а потому обычно сильные северные ветры валят их. И, наконец, направление ветра не меняется в течение дня. Если южный ветер дует мне в спину утром, скорее всего, не изменится его направление и вечером. Ясно? Удовлетворены? Тэ задумался над его объяснением, найдя его вполне логичным. — Как интересно! И что… — Теперь мы можем, наконец, отправиться в Темплтон, мистер Ким? — спросил Чонгук. — Или вы предпочитаете обезглавливать это цветочное семейство и продолжать двигаться к Оклахоме? Надев свою шляпу , Тэ начал подниматься по склону. — Уверяю вас, мистер Чон, что с приходом ночи я бы понял свою ошибку, стоило лишь отыскать Северную Звезду. Чтобы найти ее, нужно было только установить местонахождение созвездия Большой Медведицы. Напротив него расположено другое созвездие — Кассиопея, которая состоит из пяти звезд: Северная находится между средней звездой Кассиопеи и звездой на конце ковша Большой Медведицы. Так что, видите? Я бы даже не приблизился к территории Оклахомы. Он добрался до вершины склона и вошел в тенистую рощу.