Сердечные струны

— Как вы с ним познакомились и что конкретно вы для него делаете? Чон смотрел, как несколько ночных бабочек порхали вокруг потрескивающего огня. — Я был по делу в Темплтоне и увидел в газете объявление о доме, который нуждается в ремонте. Взялся сделать работу, и примерно к тому времени, когда заканчивал, приехал доктор Мин Юнги и снял дом у его владельца. Тогда и попросил меня остаться, наколоть дров, позаботиться, чтобы у него на столе было свежее мясо, и сделать несколько книжных шкафов. А что это еще за кандидат на от…. — Вы говорите так, будто собираетесь оставить доктора Мина. Это так? Очевидно, он не собирался больше ничего говорить ему о ребенке и возможном отце, понял он. — Жалованье, которое он платил, было регулярным, но не слишком большим. Пришло время перейти на лучшую работу и лучшие деньги. — А какого рода работу вы выполняете? Приученный с раннего возраста держать мысли при себе, он почувствовал себя не в своей тарелке от скорострельного допроса. — Зачем все эти вопросы, мистер Ким? Он вскинул бровь. — Откуда нежелание ответить на них? — Вы снова проделываете надо мной ту психологическую штуковину? Тэ рассмеялся. «Его смех разнесся по лесу, — подумал Чон, — словно заиграл музыкальный инструмент». Он смягчился. — Строил дома и амбары, даже церковь возле Йост Крик, расчищал леса для фермеров, затем пахал и сеял; рыл колодцы и гонял скот, знаком со всеми секретами обращения с лошадью. Работаю руками, мистер Ким, — объяснил он, удерживая его взгляд. — Добываю свой хлеб мускулами и потом, а иногда, если положение опасное, и кровью. Описание работ, которые он выполнял, вызвало к жизни яркие образы в омежьем мозгу. Он представил его валящим огромное дерево, пашущим поле, обучающим лошадей — под жарким солнцем, когда сбрасывают все, кроме штанов и сапог: капли пота блестят на мускулистой спине, плечах и груди, а длинные черные волосы чувственно покачиваются при каждом движении. Он представил его и с пистолетами, с теми тяжелыми кольтами, которые он носил так же небрежно, как и шляпу: его длинные смуглые пальцы обхватывали рукоятки, держа их твердо, — они смотрелись так естественно в его руках. Кровь была частью его работы, это означало, что он знал, как пользоваться этим смертельным оружием. Он рисовал его в своем воображении перед лицом опасности, не очень тревожившей его, ибо он сам был куда опаснее, чем риск, с которым случалось сталкиваться. Ни один известный ему мужчина не вызывал в Тэ ничего подобного, что он чувствовал сейчас, — это под силу только ему, Чонгуку, мужчине, работавшему руками, потом, мускулами и оружием. Его сердце забилось так неистово, что он мог слышать его стук в ушах. — Это происходит снова, мистер Чон. Один взгляд на пылающие щеки мальчишки сказал ему, что тот имел в виду. Чон усмехнулся. — Снова горячий трепет, да? Думаете, нам следует что-то с этим сделать? Его вопрос усилил желание. — Не обращать внимания, — прошептал Тэхён. Он усмехнулся еще шире. — Может не пройти. — Пройдет, если стану думать о чем-то другом, — решил он вслух. — Каковы ваши планы на будущее? — Он никогда не говорил о своих мечтах — мачеха отучила, поэтому давно понял, что является единственным человеком на земле, верящим в самого себя… Тэ заметил его нерешительность. — Что-то не так с вашими планами на будущее, мистер Чон? Он отвел взгляд. — С ними все в порядке. — Понятно. Что ж. Жаль, что они вас не радуют и вы не гордитесь ими. Как посмел он так подумать, вспылил он. — Я чертовски счастлив ими, мальчишка! Ты был бы тоже, если бы работал ради них так тяжело и долго, как я! Тэ сдержал обиженный взгляд. — Мистер Чон, вы хотите сказать, что я не понимаю, что можно чувствовать, работая ради того, что хочешь иметь? Он сел, подтянул колени к груди и положил на них руки. — Ради чего вам стоило работать? Чтобы получить хорошие отметки за домашнее задание, быть может? Как бы вы отнеслись к работе ради двадцати пяти тысяч акров превосходных пастбищных земель? Вы хотя бы представляете себе цену такого количества земли? Она стоит более двух тысяч долларов, мистер Ким, и только пять сотен отделяют меня от владения ею. Я работал десять лет, чтобы заработать эту сумму, и если понадобится, буду работать еще десять, чтобы получить остальное!— Вы намереваетесь выращивать кукурузу? — Кукурузу? — закричал он. — Единственное, для чего мне нужна будет кукуруза, это для кормов! Я не собираюсь стать каким-нибудь ползающим на четвереньках фермером, черт побери! Собираюсь выращивать лошадей! Глаза Тэхена расширились от удовольствия. — Лошадей! Так ведь мой отец… — Да, лошадей, мистер Ким. Понятно? Лошадей. В прекраснейшей прерии, которую только можно представить. Трава там вырастает до пояса, когда дует ветер, она становится похожей на зеленое море. А в родниках и речушках течет самая чистая и вкусная вода, которую вы когда-либо пробовали. Тэхён наблюдал, как его лошадь бьет копытом о землю невдалеке. Под лунным светом серая шерсть жеребца сияла серебром, и Тэ подумал, как он красив. — У вас великолепная лошадь, мистер Чон. Как вы ее зовете? — Его зовут Секрет. — Это ваша гордость и ваша радость, не так ли? Чтобы он не догадался, насколько дорог был ему Секрет, Чон бросил на лошадь равнодушный взгляд. — Обычный конь, не более. Тэхен не согласился. Жеребец — необычный конь. Было в нем что-то свое, особенное, но он не мог понять, что именно. Он снова взглянула на Гука. — Зачем покупать землю, мистер Чон? Многие мужчины просто разрабатывают землю, которая пустует, и довольно неплохо зарабатывают на жизнь и без покупки земли. Он фыркнул. — И что будет с теми мужчинами, если владельцы решат использовать землю, мистер Ким? Их прогонят, вот что. Я позаботился о том, чтобы каждая травинка на земле, которая нужна, действительно принадлежала мне. На это ушло немало времени, но я отыскал сенатора Альваро Мадригала, владельца земли. Он живет в Темплтоне, и когда зашел разговор о земле, он с готовностью согласился продать ее, и к тому же он не планирует возвращаться туда. Поэтому, когда у меня накапливается изрядная сумма денег, я езжу и отдаю ему. Именно за этим и приезжал в Темплтон, когда познакомился с доктором Мином. Как только сенатор Мадригал подпишет купчую, уже никто никогда не заберет у меня землю.