Сердечные струны

Тэхён собрал всю силу воли, чтобы не броситься в объятия Чона, — никогда еще так не радовался. И честно признался себе, что избавление — лишь частичная причина его состояния. Тэ скучал по Гуку. И сразу знакомое тепло растекалось по нему: широко открытыми глазами паренек рассматривал каждый дюйм его тела — от макушки длинных волос воронова крыла до кончиков запыленных черных сапог. — Зачем пытаться скрыть это, Мистер Ким? — спросил Гук, приближаясь к нему. — Мы уже говорили об этом горячем трепете. Я знал тогда, что это такое, и вижу его сейчас, так что перестаньте ерзать и скажите, получаю ли я работу. Удивившись, что извивается на кровати, Ким затих. — Совсем не ерзал. — Еще как. Иоанн Креститель выплеснул воду из клетки. — Совсем не ерзал. Остерегайтесь крокодилов в Бразилии. У вас поразительное понимание Колеоптеры, мистер Ким. Не обращая внимания на попугая, Тэхён постарался успокоить частое и тяжелое дыхание. — Кажется, мне трудно дышать, мистер Чон. Пожалуйста, откройте окно. Он взглянул на разбитое стекло. — Открыто как нельзя больше. — Снова повернувшись к нему, усмехнулся. — Думаете, если я снова поцелую вас, вы почувствуете себя лучше? От этих слов он едва не задохнулся. — Нет, — раздался полушепот. — И не следовало целоваться в Темплтоне. — А если мне нравятся красивые омеги? Тэ опустил глаза: в полной растерянности, не зная, как вести себя дальше, принялся отыскивать пылинки на своей одежде. От Чона не укрылись румянец смущения на его щеках и учащенное биение пульса на шее, а также он снова почувствовал легкий аромат горной лаванды -подобная чувствительность на комплимент красноречиво говорила, что никто до сегодняшнего дня не произносил слов о красоте Кима. — Мистер Ким? Мягкость этого низкого голоса вызвала дрожь, и было ясно — если немедленно не взять себя в руки, то потом будет поздно. Сделав глубокий вдох, Тэ спрятал дрожащие руки в карманах брюк и перешел прямо к делу. — Да, я, действительно, ищу телохранителя, мистер Чон. Что, позвольте вас спросить, удерживало вас от вступления в должность? Задержи вы свой приход еще на одну секунду, этот… этот lascivious malfeasant мог бы преуспеть в совершении надо мной насилия! Его обвинения быстро напомнили ему о том, каким раздражительным мог быть омега . — Если lascivious malfeasant, тот самый слюнявый сукин сын, только что вышвырнутый в окно, не изнасиловал вас потому, что я оказался как раз вовремя и помешал сделать это! Черт побери, омега!-Гук почти рычал- Вместо того, чтобы благодарить меня, вы кричите за… — Я не выговариваю вам, а просто спрашиваю о причинах вашей задержки… — Моих причинах? — Он сжал волосы пальцами. — А как насчет ваших? Если бы вы не развесили то первое объявление, этого никогда бы не случилось! И, к вашему сведению, я только что приехал в город. Объявление о телохранителе увидел не больше десяти минут назад. Ким встал. — В моем первом циркуляре не было ничего ошибочного: альфы, ответившие на него, не обладали достаточным умом и не могли понять, что не соответствуют требованиям. — А омега, сделавший его, не имеет здравого смысла: неужели не ясно, что на подобные объявления слетаются альфы, которым плевать на требования, — их привлекает то, что им готовы заплатить золотом, когда обычно приходится рассчитываться самим за полученное удовольствие! — Если вы так считаете, мистер Чон, почему хотите занять место моего телохранителя? Он припомнил, как беспокоился, оставив младшего в Темплтоне. — Мне нужны деньги, — буркнул он. — Прошу прощения? — Деньги, черт побери! Крик Чона , казалось, как эхо, отразился в его мозгу, завибрировав на коже. — Бог мой, когда вы так кричите, мне видно ваше мягкое нёбо. Он разозлился еще больше. — Послушайте, не имею ни малейшего понятия, что такое мягкое нёбо, и мне глубоко наплевать. Вы… — Мягкое нёбо — верхняя задняя часть ротовой полости. Когда вы кричите… — О, к черту все это дурацкое… — Ваша губа кровоточит. У меня в сумке есть мазь. Позвольте позаботиться о вашем порезе? Его предложение вернуло Гука в те годы, когда, будучи мальчишкой, сам лечил все свои раны и царапины, омеги всегда были слишком заняты другими делами. Не задумываясь, Гук погладил по щеке Тэхёна и провел большим пальцем по нежной коже под глазом. — Мистер Чон? — пробормотал Ким, пораженный напряженностью его взгляда. — Что-то не так? — Что? Нет. — Резко отдернул руку. Что это с ним, черт возьми? — Все нормально, и совсем не надо втирать какой-то вонючий жир в мою… — Очень хорошо, пусть губа кровоточит, наверняка распухнет и причинит вам немалую боль. Повреждения рта… — К черту всякие там царапины. Как насчет… — Работа ваша, мистер Чон Чонгук. Жалованье — сто долларов золотом в месяц. Уезжаем из Уайлд Виндз рано утром, буду весьма признателен, если сопроводите меня в другой город. Я глубоко заблуждался, поверив, что здесь живут интеллигентные альфы. Присутствие библиотеки заставило меня подумать… — Какая уж тут библиотека, мистер Ким: мадам Софи велела написать это слово на окне, чтобы отвязаться от проповедника, проезжавшего через город несколько месяцев назад. Это бордель. По лукавым искоркам в его ясных голубых глазах без труда читалось, что он от всей души потешался над его ошибкой. А вот Кима вдруг начала раздражать такая осведомленность Чона о непристойном доме. — А как случилось, что вы так знакомы с мадам Софи и ее…девочками, мистер Чон? Он, подняв свою шляпу с пола, бросил ее на кровать. Тэхён ахнул, когда она очутилась на подушке — черное на белом: шляпа Гука на его подушке. Чувства закружились вихрем. От Чона не ускользнула чувственная игра эмоций в глазах Кима, когда он смотрел на его шляпу. Боже, подумал он. Как немного надо, чтобы завести этого омежку .— Я знаю о мадам Софи и ей подобных, мистер Ким, потому, что, в отличие от вас, у меня не было возможности изучать сексуальное руководство главу за главой, пришлось постигать на собственном опыте. Разве что-то случилось, если альфа в своей жизни знал нескольких размалеванных омег, не так ли? Тэ подошел к треснувшему зеркалу, висевшему на противоположной стене, привел в порядок волосы. — Почему меня должно беспокоить, что вы проводите вечера в компании омег сомнительного поведения? Гук пересек комнату, подошел к парню, остановился позади, положил руки на его бедра, уперся подбородком в макушку головы. Наверное, никогда ему не стать его любовником, размышлял он, зато уж, точно, позабавится, заставив омегу захотеть, чтобы такое случилось. Очень справедливое желание — пусть выводит его из себя своей гениальностью, ему остается сводить того с ума от желаний. Приняв такое, на его взгляд, мудрое решение, обнял Кима. Младший попытался воспротивиться потоку жара, вызванного его близостью, но из этого ничего не вышло. Не сознавая, что медленно облизывает нижнюю губу, уставился на его волосы, окружившие лицо и упавшие ему на плечи. В них сохранился аромат солнца и кожи, и мускусный запах тяжелой работы, и какое-то другое мощное благоухание, которое инстинктивно узнавалось, как сама суть мужского начала. Полынь. Лишь несколько мгновений спустя, почувствовав свой язык на нижней губе, чуть не прикусил его. Гук, обняв руками талию, уловил в зеркале испуганный взгляд Тэхёна. — Насчет проведения вечеров, мистер Ким: возможно, коитус может быть совершен только ночью, но занятия любовью… Он сделал паузу ровно такую, какая ему потребовалась, чтобы медленно и непринужденно улыбнуться. — Занятия любовью хороши в любое время. Но лучше утром: если заниматься любовью ночью, а затем уснуть, то забудешь об удовольствии; утро представляет тебе целый день, чтобы думать об этом. Ким и понятия не имел, что пары могут иметь сексуальные отношения в течение дня; по какой-то странной причине всегда считал, что такое возможно разве что ночью. — А удовольствие, действительно, незабываемое? Чон понимал, что подобный вопрос продиктован наивностью, но и не мог устоять, чтобы не обратить милое любопытство в свою пользу. — Мы могли бы проделать кое-что незабываемое прямо сейчас. — Его рука двинулась вверх, задержалась, когда пальцы коснулись внутренней стороны его груди.— Позже подумаете и решите, стоит ли об этом помнить. Тепло руки обжигало грудь, порождая чувственные намерения, струившиеся во всех его мыслях: Тэ на мгновение закрыл глаза, изумляясь власти желания. Как хотелось испытать его силу в полной мере! Но, конечно же, не мог. Собрав остатки воли, поднял руку, чтобы остановить ладонь. — Я просто поинтересовался. Вполне естественно, задумался о том, чего не понимаю; однако, как уже сказал вам ранее, для меня удовольствие не имеет значения. — Имеет, мистер Ким, — хрипло сказал Чон. — Огромное, и если бы обстоятельства были другими, сделал бы все, что в моих силах, чтобы было понятно. — Обстоятельства таковы, каковы есть, и мне не забыть об этом. — Ким освободился из объятий и повернулся к нему лицом. — Пожалуйста, поймите, нельзя позволить физическому влечению к вам нарушить мои планы: мне следует сосредоточить свои усилия на поисках совершенного альфы для зачатия ребенка, мистер Чон. — А, да, да — высокого, темноволосого, голубоглазого гения. Что случилось с идеальным доктором Мином? Не смог сосредоточить все усилия на том, чтобы дать вам такого ребенка? Или, может, так разволновался, читая ваше секс-руководство, что лишился чувств, так и не дойдя до второй главы? Нескрываемая насмешка в его глазах напомнила Киму, что однажды он усомнился в способности доктора Мина на любовные подвиги, но решил не предоставлять ему удовольствия злорадствовать. — Доктор Мин Юнги не отвечает предъявленным требованиям. — Каким требованиям? Что… — Больше не стану обсуждать доктора Мина, мистер Чон, — отрезал он. — Теперь, с вашего позволения, я… Громкий крик Иоанна Крестителя резко прервал его. — Чая тоже нет, сэр В него нападали мухи. О, бедный, бедный доктор Мин. Гук взглянул на птицу. — Бедный, бедный доктор Мин? Почему это он сказал? Тэхён еще никогда так не желал молчания попугая, как сейчас. — Уверяю, не имею ни малейшего представления. — Лгунишка. — Гук подошел к клетке. — Поговори со мной, птичка. Попугай плеснул на него водой. — Занятия любовью хороши в любое время. Ты ведь не думаешь, что я позволю тебе причинить вред мальчишке, а, Красная Повязка? Чон вытер воду с подбородка. — Что еще, птичка? — Мистер Чон, — вмешался Тэхён, подходя к клетке и приготовившись накрыть ее — салфеткой, — он не слышал ничего, что могло бы вас заинтересовать. И даже если бы и слышал, то не ответит только потому, что вы этого хотите. Он не разговаривает, а только повторяет. Чон вырвал салфетку из его руки. — Повтори что-нибудь еще, птичка. Давай, пообезьянничай. На секунду Иоанн Креститель распушил перья хвоста. — Давай, пообезьянничай, — сказал он, моргнув своими черными глазами-бусинами. — Вас ведь не беспокоит, что я в своей жизни знал нескольких размалеванных омег, не так ли? — Нет, это меня ничуть не беспокоит, — ответил Гук и усмехнулся. — Каждому существу мужского пола, даже и в перьях, время от времени требуется немного пораспутничать. — Мистер Чон! — воскликнул Тэ. — Если вы не возражаете… — Мистер Чон, — передразнил Иоанн Креститель. — Видите ли, мистер Ким, я имею несчастье страдать импотенцией. — Ага! — закричал Чонгук и, откинув назад голову, расхохотался. — Так и знал! Старик не способен! Ведь пытался сказать вам, но вы… — Очень хорошо, вы были правы, мистер Чон. Мое признание доставляет вам удовольствие? Он смотрел на Кима: доктор Мин не ласкал это прекрасное молодое тело, морщинистые руки ученого не касались его изящных белых икр. Тэхён оставался девственным омегой, не знавшим прикосновений рук ни одного альфы, кроме его собственных. По какой-то причине, над которой он не пытался задуматься, это доставляло ему большое удовольствие. Взяв шляпу с кровати,Чонгук вышел в коридор. — Мы проведем ночь здесь, в Уайлд Виндз, а утром отправимся в Киддер Пасс. Соберите вещи. Я возьму для нас другую комнату. — Вы имеете в виду две комнаты? Он надвинул шляпу. При всем желании не мог не улыбнуться. — Нет, имею в виду одну: телохранитель должен следовать за вами повсюду, как ваша тень. А это, мистер Ким, означает одно: спать в одной комнате ночь… за… ночью… ночь… за… ночью. — И вызвать скандал? Мы ведь не мужья, мистер Чон. Он разинул рот. Омега умел удивлять... — Вас не волновало, когда помещали объявление о любовнике. Даже предложили заплатить ему. А мое пребывание в вашей комнате скандально? Ким начал собирать вещи. — Мне не следует разъяснять вам мои возражения. Если вы задумаетесь над ними, осознаете глубокую разницу между моим объявлением и вашим пребыванием в моей комнате. Справедливости ради Чон сделал то, что Ким предложил, и на обдумывание у него ушло ровно полторы секунды. — Прошу прощения, но никак не могу понять этой огромной разницы. Полагаю, придется объяснить ее мне. Тэ положил перчатки в сумочку и закрыл ее. — Не планирую наслаждаться физическими отношениями с альфой, которого изберу в качестве отца ребенка. Однако уже получаю удовольствие от вашего отношения ко мне. Это, конечно же, делает наше совместное пребывание скандальным. Гук не смог уловить смысла в объяснении и по этой причине осознал, что для Кима это что-то значит. — Так или иначе, мы должны находиться в одной комнате. И думаю, вы знаете, что я прав. Ким знал. Действительно, после того, что произошло сегодня, боялся оставаться один. — Но вы будете спать на тюфяке на полу, пообещайте, что не будете делать ничего, чтобы возбуждать меня. Смех так и распирал его грудь. — А если дам, кто поверит, что сдержу его? Тэхён посмотрел прямо в его искрящиеся голубые глаза. — Я доверяю вам. Пообещаете — выполните, скажете «нет» — не сделаете. Его ответ озадачил Чона. — Мистер Чон? Даете слово? Он понимал, что должен дать какой-то ответ, но, дорожа доверием, в то же время не мог поклясться, что не прикоснется к младшему — его намерения были прямо противоположными. Спустя несколько секунд родилось обещание. — Даю вам слово, мистер Ким, больше никогда не буду бросать свою шляпу на вашу подушку. С этим и исчез.