Человек, который создал Шерлока Холмса

***

Уотсону потребовалось несколько дней, чтобы написать «Этюд в багровых тонах», как он решил его назвать. В целом, в книге было больше глав, чем он изначально предполагал − всего четырнадцать. Несколько глав были посвящены предыстории Джона Ферье и мормонов, которой он очень гордился. Шерлок посмеялся над этим, но действие этой истории разворачивается на американском Западе, и это должно было заинтересовать читателей. Это была хорошая история. Он потратил некоторое время на то, чтобы отшлифовать её, а затем отправил в периодическое издание для публикации. Оставалось ещё несколько моментов, в которых он не был уверен. Холмс, вероятно, счёл бы его идиотом, но он всё же спросил бы. Он убрал рукопись в ящик стола и надел пальто. − Я ухожу, − объявил он жене. − Вызовы на дом. Она была занята тем, что отчитывала горничную за пятна от воды на хрустале, и просто подняла голову и кивнула. − Его нет дома, − лаконично сообщила миссис Хадсон. Она скрестила руки на своей пышной груди и стала ждать. − Вы подождёте? − Куда он ушёл? − Я не могу сказать, сэр. − Когда он вернётся? − Я не мог сказать, сэр. − Он сказал что-нибудь, когда уходил? − Он сказал Я ухожу. Он заметил, что выражение её лица не изменилось. Она была как каменная стена. − Миссис Хадсон, − сказал он. − Я вас оскорбил? Что-то из того, что я сказал, вас рассердило? − Я не могу сказать, сэр. Я всего лишь экономка. − Я понимаю. − Он смутно вспомнил, как описывал её роль в этой истории. Она готовила завтрак и чай, время от времени вытирала пыль, следила за стиркой. Плоский персонаж, полезный для доставки записок, проверки посетителей и контроля за тем, чтобы Холмс время от времени ел и не устраивал в квартире погром. Возможно, в этом и была проблема. − Значит, вы считаете, что мистер Холмс вызывает у вас неприязнь? − Не могу сказать, сэр. Возможно, он сделал её слишком плоской, решил он. Она больше походила на карикатуру, чем на человека. Шерлоку нужна была хозяйка, которая также была бы его экономкой, но не обязательно была бы такой немногословной. Он решил, что переделает её и сделает немного более разговорчивой. − Ничего, если я подожду его возвращения? − Как вам будет угодно, сэр. Он поднялся по лестнице, жалея, что не описал квартиру на первом этаже. Окна верхнего этажа были хороши для наблюдения за улицей, но подниматься приходилось по множеству ступенек. Он открыл дверь и вошёл в квартиру. В красном кресле, которое он уже начал считать своим, не было ни газет, ни книг, ни папок, но он уселся в кресло Холмса, вживаясь в очертания долговязой фигуры детектива, мысленно представляя себя его героем. Холмсу нужен был персонаж, который бы поддерживал его в правильном положении, решил он. Возможно, это была не Ирен Адлер, но должен же был быть кто-то, кто смог бы понять и даже оценить этого непростого человека. В чём противоположность Шерлоку Холмсу? подумал он. Скучный человек со средним интеллектом и небольшой эксцентричностью. Человек, чьё настроение не колебалось между лихорадочной активностью и скучающей ленью. Человек, который оплачивал бы счета, общался с миссис Хадсон, следил за тем, чтобы он ел и спал, и не относился к Скотланд-ярду с излишним презрением. Человек, который мог бы подбодрить его, не притупляя его таланта. Холмс не стал бы мириться с тупицами. Этот персонаж сам по себе не был бы лучезарным; он был бы скорее проводником света. Теперь, если бы он мог просто сделать этого персонажа женским, его проблема была бы решена. Холмс не любил женское общество, но если бы он нашёл подходящую женщину... − Здравствуйте, доктор. Он поднял голову и увидел, что Ирэн Адлер смотрит на него с подоконника. На ней была мальчишеская одежда, и, по-видимому, она только что забралась в дом по стене здания. Он не был уверен, как ей это удалось, но при необходимости он мог вернуться и принести пожарную лестницу. − Что вы здесь делаете? − спросил он её. В данный момент Адлер была ему совершенно не нужна; Холмс был вынужден признать, что был прав насчет неё. Люди склонны влюбляться в противоположности, а не в тех, кто выглядит и ведёт себя как они сами. Ему ещё предстояло определить её точную роль в этой истории, то, как она будет взаимодействовать с Холмсом, когда он введёт её в сюжет. − Я вламываюсь в его квартиру. − Она бросила на него вопросительный взгляд. − Я пыталась решить, что украсть. На этом вы остановились. Разве вы не помните? − Послушайте, мисс Адлер, − он понимал, что его слова звучат раздражённо, но ему было всё равно. − Какое-то время вы мне не понадобитесь. Возможно, вы могли бы вернуться на ту вечеринку и вернуть ожерелье. Я думаю, что, когда я напишу о вас в этой истории, вы станете шантажисткой, так что, возможно, вам стоит подготовиться к этому. А пока... − Я в тупике, − закончила она. − Я влезла через окно, и вы оставили меня здесь. Я постоянно возвращаюсь, чтобы узнать, дочитали ли вы мой рассказ, но, кроме словесной перепалки с Холмсом, это скучно. − Вы хотите, чтобы я переписал вашего персонажа? Я не могу гарантировать его реакцию, но хотели бы вы в него влюбиться? − Ни в коем случае. − Тогда вам придётся подождать. Я закончил одну историю, но вас в ней нет. Если вы сейчас уйлдёте, я, думаю, смогу пообещать вам роман с кем-нибудь важным. Возможно, с иностранными королевскими особами. − Скучно, − ответила она, соскользнув с подоконника и подойдя к камину. Она опустилась в мягкое кресло и по-мужски скрестила ноги. − Думаю, мне бы хотелось что-нибудь украсть. Но никаких романов, королевских или каких-либо других. Её голос был похож на голос Холмса, и это сводило с ума. − Вы, случайно, не знаете, где сейчас Холмс? Она покачала головой. − Я думаю, он работает над каким-то делом. − Как такое может быть? Я ему ещё ни одного не написал. − Он подумал о своей рукописи, лежащей в ящике стола. Возможно, ему стоит начать новый рассказ, а о завершении «Этюда в багровых тонах» побеспокоиться позже. − Мне пора идти. Вам тоже лучше уйти. Холмсу не понравится, что вы здесь. Нахмурившись, она встала и перекинула ногу через подоконник. − Я интересный персонаж, доктор. Я не заслуживаю того, чтобы меня просто любили. Расскажите мне мою собственную историю. − Посмотрим, − ответил он. Возможно, ему придётся подумать над этим; от этой женщины определённо были одни неприятности. Возможно, он мог бы перевезти её в Австралию или Нью-Йорк, просто чтобы вывезти из страны. Он попрощался с миссис Хадсон, выходя за дверь. Её голос звучал чуть менее угрюмо, что он приписал это своему намерению сделать её более любезной. День клонился к вечеру, быстро темнело, и становилось холодно. Он решил сэкономить на кэбе и пройтись пешком, и это занятие вскоре согрело его. Он задумался о своей новой загадке. У этого заведения определённо должна быть привлекательная клиентка. Дело, должно быть, достаточно интересное, чтобы привлечь внимание Холмса. Женщина без семьи, таинственный пакет, тайное соглашение между заключенными, карта сокровищ... Он потратил целый час на то, чтобы обдумать его. Он вернулся домой как раз к обеду и крикнул Мэри, что он дома. Ответа не последовало, но из своего кабинета он услышал какие-то звуки. У двери он в ужасе остановился. Мэри стояла на коленях перед камином и бросала в огонь листы бумаги. − Нет! − закричал он, бросаясь к ней. − Моя рукопись! Она только что бросила последнюю страницу в огонь. Он видел, как она сворачивалась и темнела, превращаясь в пепел. Последним словом на странице было «Холмс»... − О Боже! Что ты наделала? − Я спасла нас от разорения, − её голос был спокоен, а лицо − словно каменное. − Ты не писатель, Джон. Ты врач, и если хочешь обеспечить нам достойную жизнь, тебе лучше сосредоточиться на своих пациентах. Ты уже три дня не был на операции. Как нам оплатить эти счета? − Она взяла в руки пачку выписок и потрясла ими перед его носом. − У тебя есть только одна обязанность, Джон. Учитывая, что у нас пока нет детей, это моя обязанность. Когда мы поженились, ты обещал обеспечить меня. Насколько я понимаю, ты всё ещё придерживаешься нелепой идеи, что можешь написать книгу. Я спасаю нас от нищеты. Брось эти глупости, сейчас же. − Я был готов отправить это в издательство. − Он печально уставился на тлеющие угли. — Это было только начало, но я мог бы... Её лицо окаменело. − Нет, Джон. Ты не мог этого сделать. Я прочитала несколько страниц твоего рассказа. Это полная чушь. Твой главный герой − эгоцентричный, невоспитанный человек, не имеющий ни класса, ни стиля. Он якшается с полицейскими и преступниками. Позор! Подумать только, я вышла замуж за человека, который мог вообразить такое − убийства, похищения людей, трупы! − Она содрогнулась. − Тебе лучше немедленно выбросить эти мысли из головы, Джон Уотсон. Ты обманул меня, но я даю тебе шанс поступить правильно. − Она повернулась и вышла из комнаты. Раздавленный, он почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы − не из-за Мэри, которую он разочаровал, а из-за тлеющих остатков своей истории. Казалось, что весь его мир, всё, что имело для него значение, сгорело дотла. Он решил, что ему придётся написать всё заново. Шерлок поможет ему, он помнит все детали. Внезапная мысль потрясла его до глубины души. Ирен Адлер была заперта в его рукописи, она без конца лазила в окно Холмса в поисках чего-нибудь, что можно было бы украсть. Что, если Шерлок Холмс жил только на тех страницах, которые теперь превратились в пепел? Что, если он не сможет воссоздать его? Что, если его следующая версия истории будет отличаться настолько, что волшебство, вернувшее его к жизни, тоже погибнет в огне? Наблюдая, как умирают его надежды, он услышал, как открывается окно. Он обернулся и увидел, как Ирен Адлер перелезает через подоконник. − Почему вы продолжаете это делать? − Почему-то встреча с Ирен его не успокоила. Если бы хоть один персонаж мог выжить, будучи сожжённым, он бы предпочел, чтобы это была не Ирен. − Это единственный способ попасть в комнату? Она выглядела раздражённой. − Тогда, может быть, вам стоит написать, как я вхожу в комнату другим, более традиционным способом. − Вы были на вечеринке. Наверняка вы прошли через дверь, чтобы попасть туда. − Откуда мне было знать? Вы начали сцену с того, что вечеринка была в самом разгаре. Холмс вошёл в дверь − конечно, с опозданием − но я уже была там. Он появился довольно эффектно. Я хотела дать ему пощечину, но у него такие острые скулы, что я боялась порезаться. Что касается меня, то я как будто родилась в этой комнате. У меня нет предыстории. Ничего. Я всего лишь прекрасное развлечение для Шерлока Холмса, который мной совершенно не интересуется. − Значит, у вас нет желания стать для него помехой? Думаю, я мог бы изменить сюжет таким образом, чтобы это произошло. Она нетерпеливо вздохнула. − Нет. Мне неинтересно быть второстепенной фигурой. Я предпочитаю быть главной героиней − в своей собственной истории. − А как насчёт злодейки? Ещё один вздох. − Я согласен, что вашей истории нужен полноценный злодей, кто-то, достойный Шерлока Холмса, но, кто бы это ни был, рано или поздно он умрёт. Им придётся. Вы так влюблены в Холмса, что никогда не смогли бы его убить... − Что? Влюблён? Уверяю вас, мисс Адлер... − Не обращайте внимания, − сказала она. − О чём вам сейчас нужно беспокоиться, так это об этой женщине. − О какой женщине? − О той, которая только что сожгла нашу историю. − Вы имеете в виду мою жену. − Да. Вы не можете написать о ней? Или превратить её в злодейку. Что-нибудь. Я просто не хочу, чтобы все мои сцены были сожжены, если и когда вы их напишете. − Мэри на самом деле не персонаж. И вы предполагаете, что я напишу ещё несколько сцен. − Да. Вы слишком увлечены, чтобы позволить этой истории умереть. И я вам нравлюсь. − Она одарила его красивой улыбкой, которая показала, насколько кокетливой она была на самом деле. − А как же Холмс? − Он подумал о том, что значило то, что Ирен Адлер стояла в его кабинете и разговаривала с ним. Если она не исчезла вместе со своими страницами, возможно, Холмс всё ещё жив − если только вымышленных персонажей можно считать живыми. Она закатила глаза. − Ваша история не умерла. Она всё ещё у вас в голове, не так ли? Она была у него в голове. Он представлял её себе, и она стала для него реальностью. Он мог использовать её, где хотел. Мэри могла сжечь его рукописи, издатели могли отвергнуть их, но его персонажи уже были реальными. Ирен сидела на подоконнике, свесив одну ногу в комнату, а другую свесив наружу. − Итак, продолжайте, Джон Уотсон. − А потом она ушла. Он писал до поздней ночи. Первый рассказ, «Этюд в багровых тонах», он мог переписать позже. Прямо сейчас в нём заговорила муза, и ему нужно было написать свой второй рассказ. Когда солнце начало всходить, он всё это набросал. Потребовалось бы много редактирования, но он уловил суть. Он положил свою новую рукопись в портфель, схватил сумку от «Gladstone» и вышел через парадную дверь. Он предполагал, что в какой-то момент ему, возможно, понадобится вернуться за одеждой и другими необходимыми вещами, но он уже принял решение. Если бы ему пришлось выбирать между женой и своим творчеством, он остался бы писателем. Идя по Бейкер-стрит, он испытывал душевный подъём. Они с Холмсом будут работать над новым делом вместе, и он опишет его, как и первое. Он уже выбрал название: «Знак четырёх». Женский персонаж нуждался в доработке, но она бы подошла, как и другие. Он взбежал по ступенькам, преисполненный уверенности, и открыл дверь в квартиру. То, что предстало его глазам, наполнило его ужасом нового рода. Холмс сидел в своём кресле, вытянув руку, и держал в ней шприц для подкожных инъекций, готовясь ввести себе какое-то вещество. − Холмс, нет! − воскликнул он. Детектив поднял на него вялый и беззаботный взгляд. − Здравствуйте, Уотсон. − Что вы делаете? − Развеиваю мою скуку, − ответил он, вонзая иглу в руку и нажимая на поршень. − Нет, нет, нет! − Он дёрнул себя за волосы. − Это морфий или кокаин? − Кокаин. Семипроцентный раствор. Не хотите попробовать? − Ни в коем случае! Он поднял голову, вытащил иглу и прижал кусочек марли к ранке от укола. − Как пожелаете. Я полагаю, вы думаете, что это оказывает плохое воздействие, но на самом деле это очень стимулирует. В данный момент меня не волнуют физические затраты. Мой разум восстает против застоя. Дайте мне проблему. Дайте мне работу. Тогда мне не понадобятся искусственные стимуляторы. − Но я написал для вас новое дело. − Он почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, во второй раз за этот день, снова из-за Шерлока Холмса. − Вы должны быть готовы к этому. Клянусь, это поставит вас в тупик. Вам не нужен кокаин − я обещаю, что больше не буду пренебрегать вами. Вам предстоит решать интересные задачи, мой дорогой друг. − Он решил, что напишет эту сцену. Холмс не был бы наркоманом. Детектив добродушно улыбнулся, то ли потому, что был рад известию о расследовании, то ли, возможно, из-за действия наркотика. − Я ценю ваши усилия, Уотсон. Я надеюсь ещё раз поразить вас своими способностями к дедукции. Уотсон открыл было рот, чтобы ответить, когда раздался резкий стук в дверь, и вошла миссис Хадсон, неся на медном подносе визитную карточку. − К вам молодая леди, сэр, − сказала она, обращаясь к Холмсу. − Попросите её подняться, − сказал он миссис Хадсон. − Доктор, я думаю, вам следует остаться. Он изобразил клиентку как женщину лет двадцати пяти, светловолосую и голубоглазую. Он не изобразил её просто хорошенькой, поскольку красота, казалось, не производила на Холмса никакого впечатления. Вместо этого он попытался сделать её утончённой, чувствительной и любезной. Он надеялся, что детектив найдет в ней достойную пару, настолько же милую, насколько пикантной была его натура. Она вошла и сделала небольшой реверанс. − Мистер Холмс, − её голос был тихим и немного знакомым. − Я рада наконец познакомиться с вами. Меня зовут Мэри Морстен. − Нет, − прошептал он. Он не мог включить в рассказ свою жену. Героиню звали Вайолет... Вайолет или что-то в этом роде... − Почему ты здесь? − выдохнул он, вскакивая с кресла, словно собираясь сбежать. − Я прошу вас о помощи, − ласково произнесла она. − Пожалуйста, останьтесь, доктор. Он почувствовал, как у него перед глазами всё поплыло, комната закружилась, а пол поднялся ему навстречу.