Полнолуние долгих ночей

      Гермиона вернулась с лакричными леденцами, а еще полная бешенства. И почему она рассчитывала, что ей не доведется доучиваться с этим противным слизеринцем? С убийцей. С тем, кто хотел убить Дамблдора, с тем, кто был на стороне врага. Гермиона хотела бы поинтересоваться, кто был инициатором возвращения Пожирателей в школу. Все еще возмущенная, Гермиона села напротив Рона, чье лицо сразу просияло при виде сладостей. — А фы фего… — начал Рон, а затем продолжил нормальным голосом: — Что случилось? Ты как будто подралась со стаей пикси. — Нет, это всего лишь Малфой, объявившийся посреди моего пути, — отозвалась Гермиона, прокручивая в голове эту нелепую сценку в поезде. — Макгонагалл разрешила вернуться в школу этим гадам? — Рон вмиг оживился. — Безумие! — Кто знает, может хотя бы кто-то из них умеет меняться, — выдохнула Гермиона, слабо представляя то, как бывшие враги будут уживаться под одной крышей. В конце концов, не все Пожиратели были паиньками, как Малфой. Кто-то действительно убивал. Чьих-то друзей, любимых, родственников. — Держу пари, ни один слизеринец не посмеет притвориться хорошим — это втоптало бы их достоинство в грязь, — буркнул Рон. — На это мы и посмотрим, — заключила Гермиона, когда поезд остановился.       Хогвартс остался величественным. Неприступный замок, которого как будто не коснулись ужасы войны. Огни горели над гладью озера, возвышаясь над темными лесами, приветствуя снова волшебников и волшебниц. Вдыхая новую жизнь в отстроенные высокие стены.       Гермиона заворожённо остановилась, пока они с Роном шли от повозки в сторону замка. Волосы трепал прохладный вечерний ветерок, оставаясь невидимым следом на лице. Прикрыв глаза, Грейнджер вдохнула полной грудью. Пахло свежестью, пахло вчерашним небольшим дождиком и новым этапом.       Им всем предстоит меняться, хотят они этого или нет. Героям и злодеям, победителям и проигравшим. Сдавшимся и восставшим из пепла. — Как будто ничего не произошло, да? — поинтересовался тихо Рон, останавливаясь рядом. — Стоит и взирает на нас снисходительно. — Да, — протянула Гермиона, выдыхая морозный воздух. Стало легче. — Идем.       Пройдя уйму коридоров, двое завернули в Большой зал, который потихоньку стал наполняться другими учащимися. В том числе и первокурсниками, которых было на удивление много. Гермиона внимательно рассматривала толпы детей, а затем взгляд ее прошелся по «змеиному» столу, где Малфой восседал вместе с Теодором словно царь. Собственно, любой слизеринец согласился бы с этим сравнением. — И зачем только, — в очередной раз буркнул Рон, отоворачиваясь назад к столу своего факультета. Уизли был сам не свой последние часы, но его обрадовала новость о том, что через пару дней в школу приедет Джинни, вернувшаяся со сборов с командой «Холихедских гарпий». Сычик, который доставлял почту Рону, потерялся в пути, поэтому письмо пришло Уизли прямо в поезде.       Пока Рон увлеченно весь оставшийся пир рассказывал о последней игре между болгарами и ирландцами, Гермиона была погружена в свои мысли о том, как пройдет хотя бы ближайшее полугодие. Она, конечно, мечтала стать старостой, а лучше — старостой школы. Это было ее целью с тех самых пор, как она переступила порог школы чародейства. И даже на какое-то время стало настоящей одержимостью: доказать, что магглорожденные тоже способны быть лидерами и добиваться высот. Палки в колеса ей частенько вставлял и Малфой, который по успеваемости практически дышал в спину.       И Гермиона жутко раздражалась от этого, а вот какую ненависть чувствовал Драко — ей оставалось только догадываться. Понимая, в каких условиях тот был воспитан, Грейнджер теперь не держала на него зла за прошлые обиды. Ведь следом он запятнал свое имя гораздо более весомыми вещами, чем школьные обзывательства.       Теперь к нему прирос нелестный титул убийцы. И плевать, что никто толком и не видел ни одного Непростительного, вырвавшегося из палочки из боярышника. Все просто знали.       Взгляд снова невольно остановился на слизеринском столе, где Драко сидел практически один, слушая вряд ли интересные сплетни однокурсниц. В этот же момент серый ураган нашел Грейнджер. И, Мерлин, чуть не сбил ее с ног. Он смотрел на нее не со злостью, нет, скорее с вызовом. «Только попробуй» — кричал его вид. Грейнджер тут же отвернулась, но успела заметить его ухмылку.

***

— Гермиона! — гриффиндорку окликнул студент пятого курса, пока она и Рон шли в гостиную своего факультета. — Директор Макгонагалл вызывала к себе. Грейнджер молча взглянула на Рона, тот лишь пожал плечами. — Встретимся в гостиной чуть позже, — бросила она, уносясь по лестнице вниз, а затем пропадая в лабиринте коридоров. Идя без разбору, Гермиона ужасно нервничала. Почему директор решила вдруг вызвать ее? Что-то уже успело произойти?       Вдруг лицо впечаталось в чей-то мягкий свитер, а девушка резко отскочила, собираясь извиниться, как вдруг снова попалась в плен серых глаз, выражающих лишь вселенскую скуку. И повезло же столкнуться с ним второй раз за день. — Снова несешься как бешеный гиппогриф, Грейнджер, — фыркнул он, аккуратно обходя волшебницу. — Смотри не сожри никого. — Твою башку я бы откусила первой, — отозвалась гриффиндорка, а Малфой в ответ лишь присвистнул. Гермиона озадаченно взглянула на него. Он стоял всего в паре шагов, вальяжно облокотившись плечом о стену и буквально бесстыдно рассматривая ее с головы до ног. — Отличное решение, наконец-то у тебя появились бы мозги, — парировал он, а затем развернулся, чтобы навсегда покинуть душный коридор и сомнительную компанию в виде грязнокровки. — Счастливо оставаться. — Малфой, — и ведь никто не учил ее держать язык за зубами. — Тебя не вызывала директор Макгонагалл? — осторожно спросила она, ориентируясь только на то, что он шел, предположительно, от ее кабинета. Или сегодня вечером ей одной так повезло? — Я был у старухи и наслушался много интересного, — отстраненно ответил слизеринец, зачесывая волосы. — Беги дальше, грязнокровка.       Детское обзывательство резануло уши. Гермиона слишком давно не слышала его именно из уст этого человека. Казалось, что им снова по 13, а в голове гуляет только ветер.

***

— Мистер Малфой, проходите.       Директор вызвала его и Нотта на беседу практически сразу после пира. Драко предполагал, что их ждет основательный разговор. Теперь в школе они были считай что на птичьих правах. По мнению большинства, их, конечно, вообще тут не должно было быть. Кажется, Тео и Драко были единственными детьми Пожирателей, кто вернулся в школу. Или кому хотя бы разрешили это сделать. Новостей от Гринграсс и Паркинсон не было. Малфой писал пару писем сестрам и старой подруге, но ответа не получил.       Он знал, что им тоже пришлось несладко. Родители Астории и Дафны иммигрировали в Австрию, а вот Пэнси… Черт знает, что случилось с Пэнси Паркинсон — взрывной брюнеткой, вскружившей голову каждому в школе, но не Малфою. Между ними удивительным образом сохранилась приятная дружба. Как называл это Тео: «дружба с привилегиями». А позднее, в какой-то момент, Малфой застал Нотта и Паркинсон в одном из темных коридоров школы чему вообще не удивился.       Если Тео вызывал меньше вопросов, поскольку так и не принял метку, а суд Визенгамота и вовсе практически не задел молодого наследника из Священных 28-ми, то с Драко Малфоем все было по-другому. Он не был отпрыском Пожирателя, он сам был Пожирателем смерти. И метка, чернила которой проникли в вены, смешиваясь с кровью, отвратительным образом напоминала ему об этом. — Присаживайтесь, — ровным голосом отозвалась Минерва, глядя на студента поверх очков. — Как вы понимаете, я не просто так позвала вас. Дело касается событий, произошедших в прошлом году.       Драко едва не позволил себе полуулыбку от того, как Макгонагалл аккуратно обходила слово «война». Перекинув ногу на ногу, парень внимательно взглянул на директора, убирая с лица всякую иронию. — Вам прекрасно известно, что Министерство магии и сам министр были против вашего возвращения в школу до окончания следствия по делу вашей матери, — сухо начала она, вцепившись пальцами в пергамент. Драко молча слушал. — Однако после долгих переговоров мистер Кингсли решил, что для… — пауза, — некоторых бывших Пожирателей смерти можно было сделать исключение. В том числе и в вашем отношении. — Я ему спасибо должен сказать? — съязвил Малфой, удобнее усаживаясь на стуле. — Они держат в заточении мою мать и никак не назначат суд, прикрываясь бесконечными проверками. Ведь у них просто нет никаких доказательств против нее, директор, — последнее предложение он будто выплюнул. — Мне не нужны подачки от министра магии, — заключил Драко, откидываясь на спинку стула. — Мистер Малфой, — Макгонагалл деловито поправила очки. — Это не подачка, а возможность показать, что вы не тот, кем вас считали, — Минерва поджала губы. Свет от свечей лениво играл на постаревшем лице. Взгляд ее выражал глубокое сочувствие, на которое Малфою было наплевать. — Убийцей, — закончил он. — До конца жизни я буду им, директор, — прошипел он, оголяя предплечье, а змея на метке заизвивалась будто в предсмертной агонии. — А это клеймо лишь доказательство. Знак того, что мои руки по локоть в крови волшебников. Но ведь это не так, — Малфой закатил рукав обратно, ловя внимательный взгляд Минервы. — Однако волшебную Британию это не волнует. Минерва промолчала с пару минут, а затем добавила: — В ваших силах исправить очень многое, мистер Малфой. Позвольте увидеть это другим. Мы как раз подошли к вопросу, по которому я вас вызвала сегодня, — Макгонагалл наконец отложила пергамент. — Я хотела бы назначить вас и мисс Грейнджер старостами школы.       Малфой замер, ощущая, как сердце застыло на секунду, а затем забилось с бешенной скоростью. В горле противно пересохло, а наружу вырвался почти что истерический смех. Отличная шутка, директор. 500 баллов Гриффиндору, чтоб его. Смех походил на беспомощный хрип. Подумать только: он и гриффиндорская принцесса. Приставлена к нему, чтобы показать всем его самые худшие стороны. — Для вас это шутка, мистер Малфой? — совершенно честно поинтересовалась Минерва, смотря на студента с непритворным недоумением. — Я полагаю, что не в ваших интересах отказываться.       После окончательного осознания, Драко лишь уперся взглядом в пол, сгибаясь. Староста школы — Пожиратель смерти. Звучит как желтушный заголовок для Скиттер. И кто составит ему компанию? Противная Грейнджер, которую он не в силах переносить даже после минутного диалога в коридоре. Цирк. Но Макгонагалл была права — это возможность. — Это повлияет на решение суда по делу моей матери? — спросил он, все еще глядя в пол. Глухой голос разнесся по старинному помещению с храпящими портретами. — Сыграет не последнюю роль, — Минерва старалась звучать убедительно, но ничего обещать она не могла. Чудо было, что Кингсли прислушался к ней, когда встал вопрос о том, что делать с Малфоем. Бруствер рвал и метал, он хотел посадить всю семью. Откуда взялась такая принципиальная позиция никто не знал, но в итоге министр смягчился, стараясь оставаться объективным. В конце концов, Малфой хоть и был юной надеждой Волан-де-Морта, значительного ущерба он не нанес. — Я согласен, — кивнул Малфой, поднимая голову. Плевать на Грейнджер и ее высокие моральные принципы. Если этот пост положит начало пути искупления Драко Малфоя от грехов, то он готов начать. — Замечательно, — лицо Минервы на секунду расслабилось. — Должна проинформировать вас, что министр будет проводить ежемесячные проверки в отношении вас, — Макгонагалл поморщилась, словно была решительно против этой инициативы. — И того, как вы исполняете обязанности старосты, поэтому необходимо будет готовить отчеты, а также… — на секунду директор замолчала, словно готовя Драко к следующей фразе. — Стараться не портить отношения с остальными.       Драко фыркнул, понимая, куда клонила Макгонагалл. Иными словами и пальцем не трогать священную Грейнджер. Как будто он собирался. Малфой понимал их опасения — никто не доверял ему. Он был протеже Тома Реддла, как заявил во время заседания Поттер, и был прав. Темный лорд считал парня достаточно амбициозным и достойным, чтобы быть его «правой рукой», а при должной хитрости позднее — занять его место. — Я понял, директор, — отозвался Драко, готовясь покинуть кабинет. Минерва окликнула его у самого выхода, и Малфой обернулся, глядя на гордый силуэт Макгонагалл. — Я в вас верю, мистер Малфой, вы ведь совсем не плохой человек.