***
Яркие огни театра воистину восхищали и не могли не завораживать. Уильям поспешно поправил пиджак, направляясь внутрь: это представление должно было стать грандиозным финалом сезона. По крайней мере, так многие выражались. Честно, Афтон не особо углублялся в дела этой сферы. Как-то хватало ему своих проблем. Внутреннее убранство было в разы шикарнее облицовки фасада, оно и неудивительно, в конце концов этот театр принадлежал одной иностранной особе, которая имела вкус. И это было заметно в каждой детали интерьера. Куча мужчин в пиджаках, и жилетах, а также дам в пёстром разнообразии платьев создавали впечатление не просто выступления, а даже королевского светского мероприятия. Масштабы что надо! Дон учтиво кивнул и поздоровался с несколькими знакомыми лицами: от криминальной сферы до правительственной. Не впервой пересекаться со всеми в подобном месте. Главное во всём этом не терять лицо и шарм. В любом случае, Уильяма интересовал больше всего первый акт спектакля, как и первый антракт, потому что исключительно ради этого он и явился. Поэтому он быстро добрался до своего места на бельэтаже. Мужчина предпочитал полный обзор с высоты, чем тесниться в партере прямо напротив сцены. Просто ему казалось это практичнее, к тому же не хочется ничего упустить. Это представление было крайне важным. И, слава Богу, что началось оно достаточно быстро. Перед тем как окончательно обратить всё своё внимание на сцену, Афтон проверил телефон: звонков никаких не было. Только одно сообщение от Генри, которое было простым «ок». Они договорились встретиться у Уильяма на квартире в районе одиннадцати часов вечера. Как раз Дону хватало времени добраться до дома после представления. К сожалению, встреча с Эмили была не самой простой вещью. Из-за инцидента с поцелуем, немного вывернутой чужой рукой и заслуженной пощёчины мужчины не общались три недели. За это время Афтон умудрился выносить план мести, которая заключалась в сомнительном желании всё-таки удовлетворить свои тайные, но очевидные уже для всех, плотские фантазии и мечты. На этот раз он не собирался отступать или давать поблажек. Поговорит по душам, заставит Генри согласиться на «ремнант», а потом уже разберётся. В любом случае, Уильям подготовил практически всё заранее, как ему казалось. Конечно, Бернард возмущённо поинтересовался: — Каким образом ты планируешь заставить человека, которого чуть не убил «ремнантом», добровольно согласиться на инъекцию этим же? — Не обязательно добровольно, — фыркнул Афтон, закатив глаза и убирая необходимые шприцы. — А вообще я хороший актёр и дар убеждения у меня есть. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… — только и бросил Фаррелл ему в спину. На этом всё и закончилось. Уильям не сомневался в том, что ни капли не ограничен в действиях, поэтому был уверен, что по ситуации разберётся. Вообще что-то ему подсказывало, что Генри и сам не против с ним провести время, просто надо подтолкнуть того к бездне. А это не составляло труда. К тому же, Уильям Афтон добивается желаемого любыми способами и методами, не так ли? Сам спектакль состоял из нескольких небольших историй в контексте одной большой и Уильям знал, что его интересует вторая. Актёров он не запоминал, как и особо что с ними происходило. Надо было подождать. И тут наконец наступил черёд второй истории и на сцену вышла она. Афтон чуть наклонился поближе к перилам, чтобы не упустить ничего: невысокая, но изящная девчушка, которая выполняла роль подруги главной героини этого эпизода. Её светлые волосы так и сверкали в прожекторах, а глаза светились. Было заметно, что для неё это было долгожданным моментом. Несмотря на то, что всё действо происходило на итальянском языке, Уильям не сомневался, что всё понимает. Внутри разлилось чувство искренней радости и он сдерживал дурацкий порыв, словно на детском утреннике, подскочить и помахать рукой. Это было бы глупо. Однако, странные мысли никто не отменял. За каждым её действием и каждой репликой он наблюдал чуть ли не дыша, потому что возможность увидеть эту девочку выпадает редко и в следующий раз, скорее всего, выйдет лишь через год. Невольно Уильям подумал: «Даже жаль, что Майкл отказался идти». Это был один из тех моментов, когда Афтон даже соизволил поговорить с сыном наедине и как бы попытался даже проявить учтивость. Но Майкл лишь поморщился, помотал головой и сказал: «Мне незачем их видеть. Мне нечего им сказать». И в каком-то смысле мужчина мог понять сына, но ему казалось, что это решение инфантильного человека. В любом случае, как вышло так вышло. Первый акт длился всего лишь час десять, так что достаточно быстро включился общий свет. Афтон, как и все аплодировал, а затем поспешил на лестницу и по коридору. Ему было необходимо за сцену и мужчина знал, что его ждали. Так что, он отправился дальше, мимо кучи нарядных людей, которые уже стояли с бокалами шампанского и вели светские беседы. Неприметная дверь в конце коридора же приоткрылась и Уильям поспешно туда юркнул. Он с интересом окинул взглядом тонны реквизита и носящихся туда-сюда людей, однако, ему было необходимо в сторону гримёрки. В небольшой комнате Афтон столкнулся практически сразу же лицом к лицу с высокой рыжеволосой женщиной, которая, увидев его, громко хмыкнула: — Вот и ты. — Клаудия, и я рад тебя видеть, — Уильям постарался звучать веселее, хотя в его голосе так и сквозила неловкость. — Как дела насущные? — Не стоит пытаться быть заинтересованным, — женщина пожала плечами, сдержанно улыбаясь. — Лиззи сейчас придёт, правда, не думаю, что она захочет говорить с тобой. — Разве всё так плохо? Не настолько уж я ужасный отец, — Афтон попытался отшутиться, но прозвучал он немного грустно. — Мы оба отвратительные родители, — парировала Клаудия, внезапно закуривая. — Майкл не пришёл? — Нет, — признался Уильям, глядя на сигарету в чужих руках. — Ну, мы с тобой и не планировали быть хорошими родителями. Нас вынудили наши семьи в конце концов. — Да, но когда родился Эван я подумала, что теперь всё станет лучше. Наивно было так полагать, я к нему практически ничего не чувствовала, — неожиданно призналась та, отводя взгляд. — Мы с тобой так и не обсуждали произошедшее. — Два года прошло, — холодно отозвался мужчина, потирая плечи. — Я его очень любил. Эван был хорошим мальчиком. — Не то что Майкл, — с сарказмом поддела его та, качая головой. — Извини, повторюсь, хреновые из нас родители. Клаудия Каприччио была бывшей женой Уильяма и матерью Майкла, Элизабет и покойного Эвана. Их брак с Афтоном был мерой необходимости между итальянской мафией и «Цербером» на тот момент, когда Уильям ещё был лишь внуком Дона. Выгода в итоге так и не была извлечена, а они не смогли найти никаких особых чувств по отношению друг к другу, из-за чего несчастный первенец оказался парой взаимно нелюбим, вторая дочь уже больше радовала, ну, а третий просто был последним. Клаудия не особо в принципе любила сыновей из-за того что они напоминали горе-мужа. Так что, после смерти Эвана они наконец развелись с Афтоном и она забрала Элизабет с собой в Италию к своим родителям. Уильям на удивление пытался быть хорошим отцом, всё-таки та была его единственной дочерью, но, увы, это не было его сильной стороной. Они никогда не общались после отъезда, только когда Клаудия приезжала с Лиззи в город. Правда, тут тоже не было гладко. Театр к слову как раз-таки и принадлежал бывшей жене Афтона. Да-да до сих пор, хотя она редко приезжала. Но Клаудия никогда не забывала об этом месте и из-за этого Уильям порой был вынужден проверять «всё ли в порядке» там. — Mamma, я уже собралась, — Элизабет замерла в дверях, после чего чуть поморщилась. — Отец… — Милая, ты чудесно выступила, я смотрел только на тебя! — не соврал Афтон, пытаясь отыграть роль хорошего отца. — У тебя найдётся минутка на своего старика перед отъездом? — Не думаю, — та стала мрачнее тучи, ей не хотелось с ним говорить. — Мам, самолёт… — Ты можешь поговорить с отцом пять минут, если хочешь, мы не опаздываем, — Клаудия постаралась помочь тщетной попытке бывшего мужа. — Может хочешь рассказать ему про Италию? — Нет, — всё было очевидно. — Я не хотела бы терять время… — Лиззи, может ты хочешь узнать о Майкле? Извини, он не смог прийти, — Уильям пытался до последнего. — Он очень хотел… — Я знаю, что он не хочет нас видеть, — та тяжело вздохнула и сжала сильнее сумку в руках. — Мам, пожалуйста. Афтон и Каприччио переглянулись. Женщина покачала головой и развела руками, мол, ничего не поделаешь. В принципе, они догадывались, что такой исход будет. Конечно, они всё понимали… Так что Уильяму ничего не оставалось, как молча проводить тех на улицу до машины. Да, Клаудия и Элизабет спешили и Афтон знал, что они должны покинуть театр после первого акта, хотя впереди ещё два. Он учтиво донёс их вещи и помог погрузить в багажник. Придержал дверь для дочери и бывшей жены, первая, к слову, не удостоила его даже взглядом. Клаудия высунулась из окна и сказала: — Я бы хотела, чтобы ты всё-таки остался до конца представления и потом мне сообщил не допустили ли артисты ошибок. Они такие распущенные, когда руководства нет в здании. — Я удостоверюсь, что всё идеально, — кивнул Афтон, потом чуть заглядывая внутрь и добавляя. — Удачного пути, Лиззи. Та ничего не ответила и даже не повернулась, бывшая жена лишь помахала ему и машина уехала. Уильям чувствовал себя дерьмово: он рассчитывал, что дочь хотя бы обмолвится с ним парой фраз, но чуду не суждено было случиться. Мужчина удручённо вздохнул и вернулся в здание — до конца антракта было ещё целых бесполезных пятнадцать минут. Что-то ему подсказывало, что лучше бы он поступил как Майкл и не приходил. Однако, он здесь и дела нужно довести до конца. Может стоит взять себе тоже шампанского? Раз уже дочь и Клаудия уехали, в принципе, можно и выпить. — Уильям? — из мыслей его вырвал чертовски знакомый голос. — Не знал, что ты тоже здесь сегодня. Дон немного растерянно обернулся на Генри, который удивлённо смотрел на него. Да уж, одна встреча лучше другой. Афтон как-то не горел желанием выяснять какие-либо отношения прямо сейчас, но и не мог просто уйти, поэтому выдавил кривую улыбку, стараясь, чтобы это выглядело натурально. — Ого, Генри, вот это встреча… — он даже не знал, что сказать тому. Сразу вспоминалась пощёчина. — По делам или на отдыхе? — На отдыхе, — тот фыркнул, чуть неловко почёсывая затылок. — До встречи с тобой пытался развеяться. — И я пытался, — Афтон сделал упор на глагол, а потом сказал. — Мы можем отложить серьёзные разговоры до моей квартиры? — Конечно-конечно, я и не стал бы здесь, — Эмили выглядел чуток оскорблённым таким предположением. — Ты где сидишь? — Бельэтаж, а ты? — тот с облегчением про себя выдохнул. — Не особо далеко, балкон первого яруса, — мужчина заметно оживился. — Может пройдёмся вместе? — Давай, — Уильям вновь постарался выдавить улыбку. Сплошные неловкие разговоры, как же это тяжело и мучительно. Почему-то у Генри не было ни пиджака ни жилета и это немного раздражало Уильяма, но он не был уверен чем. Тем, что это выглядит странно или потому что одежды маловато. Хотя, это скорее его личные трудности. Каждый волен одеваться в театр как захочет. Шли они молча до тех пор, когда не заметили издали Джозефа Дэмпси, который суетился возле телекамер и оркестровой ямы. Афтон был готов хлопнуть себя по лбу: ещё и этот тут. Он был уже практически на лестнице, как Эмили его окликнул: — Уилл, а это же Джозеф? Харди говорил, что ты с ним дружил в университете. — Было дело, — Уильям поморщился и признался. — Не хочу ему мешать работать сейчас. Он очевидно пытается достать Самуэля Лоренцо — местного композитора и управляющего оркестром. Мне его даже жаль, наверное, Джо рухнет в яму и там его добьют. — Надеюсь, обойдётся без этого, — Генри усмехнулся, наблюдая за тем, как Дэмпси реально покачнулся и чуть не грохнулся, пока из ямы высунулся тот самый Лоренцо с перекошенным от гнева лицом. — Забавно. — Да, — Афтон и сам невольно прыснул со смеху. — Смешно. — Слушай, а что за отношения у Харди с этим «Джо»? — очень аккуратно попытался спросить Генри, чтобы утолить личное любопытство. — Как-то не вышло у него самого спросить… Они друзья? — Они пара, — холодно хмыкнул мужчина, скрещивая руки на груди и продолжая наблюдать издали за тем, как Самуэль уже вылез и с кулаками двинулся на Дэмпси, который в ужасе отскочил за одну из камер, спотыкаясь о шнур. — Любовники. Хотя, я бы назвал их просто «старой женатой парой». — Даже так. Стоило догадаться, — согласился Эмили, ничуть не смущаясь этой информации. — И они… Счастливы? — Вполне, — Афтон пожал одним плечом. — У них хороший баланс. Прозвучал второй звонок и они были вынуждены начать подниматься по лестнице, так и не закончив просмотр зрелища того, как Джозеф пытался что-то объяснить Лоренцо, который его уже встряхнул за грудки. На подъёме мужчины не говорили, видимо, думая о своём. Разошлись тоже молча, лишь кивнув друг другу. Очередные глупые ситуации — утомительно. Только оказавшись на своём месте и с мыслями наедине Афтон задумался — откуда у Генри вообще мог взяться билет в театр на сегодня. Во-первых, билеты раскупали давно, во-вторых тот как-то говорил, что жалование в полиции не самое лучшее, к тому же, когда он перешёл на расследование дела о «ремнанте», денег стал получать ещё меньше. И последний аргумент в крышку гроба недоверия — Эмили упоминал, что не особо любит театры. Тогда зачем, как и почему. Все эти мысли вынудили Уильяма тревожно встрепенуться. Он знал кто любит такие мероприятия и это точно не Генри, точно не он. Напряжённо Афтон протиснулся сквозь ряды, игнорируя тот факт, что свет погас и представление продолжилось. Мужчина собирался подняться наверх, как заметил, что кто-то спускается и поспешно отшатнулся в сторону, по глупой привычке прижимаясь к стене. Дон ждал и даже не представлял, что сделает, если увидит Винсента здесь. Однако сверху спустилась какая-то нетрезвая парочка, которые громко обсуждали, насколько же спектакль скучный и даже не заметили Уильяма, который выдохнул с облегчением. Вообще откуда у него такая убеждённость? Мало ли как и зачем Генри здесь. Он вообще не обязан Афтону признаваться, что на миссии к примеру. И когда Уильям решил унять свои навязчивые мысли, прогремел взрыв. Сказать, что он испытал шок — ничего не сказать. Это было не в его стиле, но мужчина даже растерялся, в то время как раздались крики и все поспешили на выход. Афтон опять прижался к стене спиной, пытаясь сосредоточиться, что же происходит. Правда, прежде чем он успел обмозговать ситуацию Эмили схватил его за плечо и встряхнул со всей силы, выпалив: — Надо убираться отсюда. — Что произошло? — быстро спросил Уильям, наконец отмирая и отмечая, что у того сильная хватка. — Взрыв в районе потолка ближе к сцене, пока что пострадавших нет, но я бы не был уверен, что повреждённая конструкция не рухнет, — Генри выглядел крайне сконцентрированным на деле. — Иди уже на выход, я должен проверить всё. — Не уйду без тебя, — парировал Афтон, стискивая чужой локоть в свою очередь. — И ты не должен, не заметил, чтобы ты был при исполнении. — Иди, — Эмили вывернулся из хватки и подтолкнул собеседника к лестнице, сам тоже делая шаг. — Пойду я с тобой, пойду. Однако, Уильям опять стоял как вкопанный. Он и сам не знал почему у него такая реакция, но факт оставался фактом — двигаться не хотелось. Генри, понимая, что время терять нельзя, а Афтон почему-то страшно тормозит, был вынужден пнуть того в колено и потащить за собой силой, заодно ругаясь: «Ты совершенно не приспособлен к экстренным ситуациям». Что звучало иронично. Боль в колене, кстати, сработала и Уильям пришёл в себя. Хотя ему и не понравилось то, что Эмили мало того, что когда-то врезал ему по лицу, так сейчас ещё и пнул. Это очков в карму копа вообще не добавляло. На улице оба выдохнули и Генри долго обходил вокруг людей, в то время как Афтон отошёл к своей машине и замер, понимая, что этот взрыв несомненно дело рук «Орфов». Стоило отдать Винсенту должное — он обладал достаточным количеством информации, чтобы дождаться, когда Элизабет и Клаудия покинут место представления. Это было предупреждение лично для Уильяма, что «Орф» дышит в спину. Чтобы подтвердить свои догадки, когда приехала полиция и скорая, а Генри подошёл к нему, мужчина спросил напрямую: — Откуда у тебя билет? — От Винсента, — честно ответил Генри, хмыкая. — Не сомневаюсь, он знает в чём дело. — Не общайся с ним, — у Афтона не было сил заходить издалека. — Он опасен. — Я знаю, он связан с «орфами», — Эмили закатил глаза и, увидев удивлённый взгляд собеседника, фыркнул. — Я не совсем идиот. — Не лезь в это, — Уильям понимал насколько это бесполезно. — Утянет… — Не переживай, он не опасен пока играет в игру на позиции «честного гражданина», — мужчина покачал головой. — Я знаю, что делаю. — Надеюсь, — Дон «Цербера» вообще тому не верил, но не в силах оставаться тут сказал. — Поехали уже ко мне и поговорим. И так тяжело. — Поехали, — Эмили согласился, не глядя на того. Генри продолжал неотрывно наблюдать за событиями вокруг: взрывов больше не последовало. Он понимал, что этот акт террора был именно запугиванием, а не с целью уничтожения. Это знак. Но для кого? Когда Афтон заводил машину, Эмили заметил из окна Джозефа, который был весь в штукатурке и о чём-то тихо переговаривался с Самуэлем, который сжимал в руках одно несчастное банджо, видимо, первое что попалось ему под руку во время паники. Из общей толпы к Дэмпси подлетел взволнованный Харди, который только-только примчался. Генри не мог услышать о чём те говорили, но прекрасно видел, как его знакомый обхватил лицо Джозефа ладонями и чуть прижался лбом к чужому лбу. И это действие казалось интимнее любого другого. Невольно Эмили покосился на Уильяма, который мрачно пытался вырулить с парковки и подумал о том, что они могли бы так тоже…***
В квартире Афтона было спокойно: после шума в театре так вообще гробовая тишина. Почему-то былая уверенность отступила на второй план, уступив место общему чувству скорби, только у каждого была своя причина на это. Говорить решили на кухне, усевшись друг напротив друга за небольшим столом, прямо как в каком-нибудь старом фильме с неоднозначной концовкой. Уильям решил, что предоставит Эмили возможность говорить первым: ему, если честно, нечего было сказать толком. Ну, а что Афтон скажет? «Знаешь, я поступил немного грубо, но ничуть не чувствую себя в чём-то неправым или виноватым, а вот ты мне прописал пощёчину и это просто наглость!» — и после этих слов Генри точно уйдёт и никогда больше не появится на горизонте. Ах, нет, появится, но скорее всего с наручниками и чтобы посадить Уильяма в тюрьму и, увы, это даже не ролевая игра. — Сегодня плохой день, — неожиданно признался Эмили, задумчиво покрутив в руках кружку. — Действительно плохой, — с лёгкостью согласился Афтон, чуть кивая. — События так себе. И опять молчание. Генри тоже не собирался извиняться, тем более за ту пощёчину, ведь он не сомневался в своей правоте. Пока собеседник размышлял, как вообще продолжить бы диалог с Эмили, тот тяжело вздохнул и пожал плечами: зябко. — У Шарлотты сегодня был бы день рождения, — честно признался наконец мужчина. Уильям слегка растерялся: он и сам не знал что тут можно сделать. Он о дне рождении Эвана предпочитал просто не вспоминать и так было проще. У него были в конце концов способы и возможности отказаться от погружения в мрачные мысли, а вот Генри не было. Вот был бы способ заставить себя не думать, не переживать, не быть здесь и сейчас. О, а это идея. Афтон внезапно понял, насколько же сейчас в тему его план. Одновременно осознавая, что если он допустит хоть единую ошибку — с Эмили они скорее всего не пересекутся… Поэтому он подскочил, вышел в другую комнату и тут же вернулся с небольшой чёрной сумкой. На вопросительный взгляд Уильям лишь положил её на стол и пододвинул к собеседнику, молча и выжидающе наблюдая за реакцией. Генри с сомнением открыл её, а потом посмотрел на мужчину и хмыкнул: — Запрещённые вещества? — Самая мизерная и лёгкая доза, — Афтон развёл руками и хмыкнул. — День ведь и так отвратительный, не помешает расслабиться. — Расскажешь откуда? — Эмили достал один из шприцов, пытаясь понять, что за вещество внутри. — И что там? — Точно не «ремнант», упаси Господь, — от всей души соврал Уильям, чуть улыбаясь. — Лёгкий психоделик, похож на ЛСД. Конечно, это был «ремнант» и, стоит признаться, не самая маленькая доза. То есть можно было и меньше, но Афтон не хотел на тот момент давать поблажек ни жертве, ни кому-либо ещё. Хотя это не самая лучшая идея, если так подумать… С другой стороны, разговор по душам всё равно не клеится. Уильям ждал чужой ответ, понимая, что по логике Генри должен отказаться — тогда придётся действовать иначе. Дон «Цербера» не был уверен как именно, но не отметал разные не самые приятные варианты. — Можно, — неожиданно Эмили слегка кивнул головой, добавляя. — Если ты скажешь откуда у тебя это. — Генри, у меня загибающийся скромный бизнес, как ты думаешь, в нашем городе очень сложно найти наркотики? — логики было мало, но суть ясна. — У моих друзей есть разные возможности… — Понятно, — Генри слишком устал, чтобы копать глубже. Чем больше он думал о том, что можно отказаться от реальности, тем больше внутри что-то загоралось. Ни в один из дней мужчина не был так уязвим, как в день рождение погибшей дочери. Даже день трагедии был не так тягостен — там он не один скорбит. А вот в день рождения никого больше нет и никто не понимает это… — То что я работаю в полиции, не значит, что святой или никогда никакую дрянь не пробовал, — непонятно зачем, чуть оправдываясь, заметил Генри, продолжая сверлить взглядом шприц. — Я просто хотел бы не думать сегодня. Все эти события давят… И главное, чтобы не «ремнант», который вызывал липкий ужас одним напоминанием о себе. Уильям сказал, что это не он и Эмили ему верил, потому что не видел причин, зачем Афтону врать о подобном. Мужчина напротив странно усмехнулся и потянулся к сумке тоже. Изначально он вообще планировал отказаться от «ремнанта» и быть самому в трезвом рассудке, но неудачи с Лиззи и взрыв, устроенный Винсентом, заставили поменять мнение. Честная игра. Ну, как бы «честная». К тому же, Генри абсолютно прав: хорошо бы не думать сегодня. Так что, шприц в руках и пристальное наблюдение за партнёром — единственное, что оставалось. Внутри невольно возникло возбуждение, скорее всего потому что Уильям понимал к чему они должны прийти в случае идеального стечения обстоятельств. Неожиданно Эмили поднял на него взгляд и протянул шприц: — Помоги мне вколоть нормально, не хочу промахнуться. Афтон медленно кивнул и встал с места, чтобы подойти к тому и оказать эту чудесную «услугу». Чужой взгляд так и говорил: «Я тебе верю, Уилл». И это было одновременно великолепно и странно. С лёгкостью Уильям провернул необходимые махинации с чужой рукой, невольно отмечая, что Генри крайне напряжён. Да, «ремнант» тому не помешает. После чего вколол чудодейственный препарат и себе. Затем они посмотрели друг на друга и одновременно усмехнулись: выглядят глупо. Ситуация в принципе была достаточно необычной. Афтон облокотился о спинку стула, выжидая эффекта: «ремнант» действует быстро. Особенно быстро галлюциноген имеет свой эффект у тех, кто не является «постоянным пользователем». В принципе это было заметно — Генри уже стал немного расслабляться, так что Уильям не мог не спросить: — Ну и как тебе? — Пока ничего особенного, знаешь, то что я в студенчестве пробовал сильнее вштыривало, — признался Эмили, усмехаясь. — Хотя может я просто стар для такого. — Подожди немного, — Уильям подавил смешок. — Может ещё поменяешь своё мнение. И до этого и в самом деле оказалось недалеко, потому что с каждой минутой становилось всё легче и веселее. Генри непроизвольно зачесал волосы чуть назад, глядя на собеседника, не в силах сдержать глупую улыбку. Афтон, чувствуя, что и сам готов широко улыбаться, решил спросить: — И что во мне такого смешного? — Ты по-дурацки серьёзно выглядишь в этой рубашке и пиджаке, только что вколов себе психоделик, — Эмили неожиданно захихикал. — Наркоман-интеллигент. — Сам ты наркоман, — шуточно возмутился Уильям и тоже засмеялся. — Я просто в театр умею одеваться. Не то что некоторые. — Я умею одеваться только на миссию в притон, — собеседник уже не мог сдержаться, всё хихикая. — А не в рестораны или театры. — О да, Винсент выглядел на твоём фоне эталоном моды, — согласился Уильям, постепенно теряя нить размышлений. Шаг за шагом они переставали углубляться в свои мысли. — Зато ты был на высоте, — фыркнул, ничуть не обидевшись, Эмили. — Ещё и в перчатках. — Ты заметил? — с радостью воскликнул Уильям, покосившись на того. — Я-то подумал, ты не замечаешь ничего вокруг. — Что-то замечаю, — весело ответил Генри, добавляя. — Есть что закурить? После Афтон протянул тому сигарету и они принялись губить ещё и свои лёгкие. Никотин, смешиваясь с «ремнантом», постепенно ударял в голову. Они окончательно расслабились и болтали о разной ерунде, хотя, казалось, что оба хотят подойти к какому-то краю или черте. Непонятно почему. В любом случае чувства опасности не осталось, лишь окутывающая лёгкость, позволяющая считать себя Творцом всего на данный момент. И, конечно, речь не могла не зайти о несчастной мафии. — Я не понимаю, как их так много и так мало одновременно, — Генри уже окончательно развезло и он махнул рукой с третьей сигаретой. — Они же преступники, должны же попасться на чём-то! — Ещё попадутся, — Афтон закатил глаза, он не особо воспринимал эти разговоры. — Ты когда-нибудь доберёшься до мафии, не сомневаюсь. — Уилл, но я же расследую это дело не первый месяц! — воскликнул Эмили, тяжело вздыхая. — Я же своего рода детектив, только зацепок нет. В этот момент у Уильяма в голове что-то переклинило: он видел, что Генри никакой. Собеседник с трудом смог потушить сигарету — движения были неуверенными и «плывущими». И «ремнант» позволял подумать, что вот, ты выше всех. Ты просто управляешь этим миром и всем вокруг. Поэтому, не думая, мужчина решил выдать гениальную правдивую мысль. — А я вот Дон «Цербера», — хохотнул Афтон, чуть покачнувшись на стуле и лишь в последний момент ухватившись за стол. — А ты вечно нюни распускаешь в поисках меня. Это смешно. — Да? — Эмили попытался найти взглядом стакан с водой, но ему не удалось сконцентрироваться. — Ты крутой конечно… Вообще Генри был готов поклясться, что сейчас он не просто не воспринимал реальность, но даже себя толком. Было одновременно весело и легко, причём настолько, что всё земное отошло на какой-то неведомый далёкий план. Помещение не было даже тем самым, будто стены — картонки, а мебель — лишь плоская текстура. Ничего нет, никаких предметов и вообще города. Единственное на чём мог сосредоточиться отравленный мозг, так это на ощущениях и человеке напротив. Во всём плывущем безумии Уильям был одной единственной чёткой фигурой. И ведь такой притягательной и приятной, да и плевать, что он несёт в принципе. Слова и смысл запоминаются ничтожными обрывками, да Эмили и сам порой не понимал, что говорит. Сыворотки правды не существует — язык развязывает огромная доля алкоголя или умеренная наркотического вещества. — Если ты Дон, то обязан предоставить мне улики, — объявил наконец мужчина, чуть наклоняясь вперёд. — А то это нечестная игра какая-то. — Ты их не заслужил, — отрезал Уильям, махнув рукой и с искренней обидой добавил. — Ты вообще отверг меня, причём пощёчиной! — А как заслужить? — голова окончательно плыла, а по телу разливалось приятное ощущение умиротворения. — Ты скажи. — А коп разве готов переспать с Доном мафии ради улик? — хихикнул Афтон, а в его глазах что-то опасно вспыхнуло. — Ради расследования можно идти на разные уловки, — изрёк Генри, прежде, чем понял, что такое ляпнул. — То есть? — мужчина напротив с интересом уставился на него с глупой улыбкой. — Сыграем по твоим правилам, только, чур, без обмана, — сразу заметил Генри, недовольно посматривая на того. — А то ты постоянно выворачиваешься. — Честное мафиозное, — Афтон чуть ли не хрюкнул от удовольствия. — Однако, тогда полностью по моим правилам. Если согласишься, тогда я подброшу тебе подсказку потом. Коварство так и слышалось в чужом голосе, а глаза не скрывали пугающей жажды и искр веселья. И если бы в любой рациональной обстановке Эмили, конечно, ни за что не согласился на такое, то под «ремнантом» и просто, банально, ничего не понимая, он был готов на всё. Потому что чувство опасности не существовало на данный момент. Страха не было. Даже сомнений не было. Зато была неестественная всепоглощающая радость и любопытство, ну, в бонус к этом лишь проблемы с координацией, но на данный момент всё было не настолько плохо. Поэтому Генри уверенно вскинул голову и с ухмылкой небрежно бросил: — Давай уже, ты слишком много выпендриваешься. Тут Уильям растянул губы в улыбке ещё шире и встал с места, правда, придерживаясь за спинку стула. Несмотря на одинаковую дозу, он всё-таки лучше осознавал происходящее, потому что в отличие от коллеги по «ремнанту» это был не второй и не третий раз в его жизни. Скажем так, уже дело с этим имел и организм не так вштыривало, как потенциальную жертву перед ним. Ведь Эмили лишь второй раз жизни сталкивался с действием этого наркотика, а у как раз-таки Дона опыт был гораздо больше и обширнее. Своеобразный иммунитет и устойчивость тоже. Поэтому Афтон подошёл к Генри поближе и учтиво протянул руку, очевидно предлагая пройти с ним. А бравая полиция не намерена отступать, когда мафия начинает давить своим авторитетом. Так что, он уверенно схватился за чужую ладонь и резко встал. Правда, мгновенно пожалел: мир аж поплыл перед глазами из-за скорости. Уильяму пришлось того придержать, потому что Генри пошатнулся и вцепился в его руку так, словно это последняя возможность спасения. Невольно он усмехнулся и похлопал Эмили по спине, а потом повёл за собой в другую комнату. Наверное, это была последняя возможность отказаться, однако никто из них не собирался давать дёру. Было не неловко, а просто непривычно. Может потому что в голове у каждого был «ремнантовый» туман или по причине, что каждый из них когда-либо об этом уже думал, но не особо верил, что подобному суждено случиться. Афтон, полностью довольный предстоящим, с лёгкостью притянул мужчину поближе и усадил на кровать, продолжая улыбаться, невольно отмечая насколько же чужой взгляд блуждает. Да, это было чертовски привлекательно: желанный субъект одновременно осознанный и немного в тумане. Идеальный баланс. Бесцеремонно, но достаточно аккуратно, Уильям стал действовать, а точнее, расстёгивать пуговицы чужой рубашки. Генри, словно вернувшись в реальность, перестал чуть завороженно в упор смотреть на Афтона и тоже принялся за работу. Партнёр был ещё в дурацком пиджаке, что немного затрудняло процесс, Эмили недовольно покосился на того: как он может помочь снять рубашку, если Уильям в чёртовом пиджаке. Расстегнуть — пожалуйста, а вот снять сложнее. Поняв в чём дело, мужчина подавил смешок и сказал: — Ты можешь пока что говорить, я эти недовольные взгляды могу неправильно истолковать. — Снимай уже пиджак, — хмыкнул Генри, чуть морщась и понимая, что он-то уже без рубашки. Один из немногих моментов, когда Афтон подчинился чужому «приказу», конечно, с выгодой для себя. В принципе это было быстро, затем Уильям взялся за свой ремень, медленно расстёгивая его и не прерывая зрительного контакта с партнёром, который будто становился загипнотизирован из-за длительного и пристального взгляда серых глаз напротив. Ощущение дереализации происходящего продолжало расти. Афтон положил свой ремень прямо на чужие колени и сладко протянул: «Это нам ещё пригодится». После чего приблизился к лицу партнёру настолько, что оставались какие-то жалкие миллиметры, в это же время упираясь обеими руками по бокам от чужих бёдер. Он специально замер, Генри же чуть качнулся вперёд, практически невесомо начиная поцелуй, который очень быстро перестал быть таким невинным. Уильям предпочитал напирать, вынуждая Эмили наконец рухнуть спиной на простыни, которые очень нежно словно обволакивали голую кожу. Чувствовалась небольшая прохлада, приносившая лишь толику блаженства. Заметив чужое небольшое удивление, мужчина, оторвавшись, хрипловато прошептал: «Шёлк. Специально для тебя». И, конечно, это сразу объясняло, что Афтон планировал именно сегодня половой акт, однако, запомнит ли этот факт Генри — большой вопрос. Скорее всего большинство воспоминаний сотрётся, впрочем, как и Уильяма. Правда, никого из них это не заботило. «Ты хитрый ублюдок», — отозвался Эмили, нежно придерживая лицо партнёра ладонями. Он хотел вернуться к поцелуям, но Афтон отстранился с хитрой улыбкой, заодно с наслаждением наблюдая в глазах напротив небольшое разочарование и, самое главное, желание продолжить. Конечно, его и самого изнутри уже жгло, но Уильям собирался сделать абсолютно всё по-своему, раз уж выпал такой шанс. — Я же предупреждал, всё будет полностью по моим правилам и ты согласился, — мужчина быстро нашёл свой ремень, который они немного отпихнули вбок. — Давай руки, Генри. — Ты же не… — тот недоверчиво посмотрел на предмет в чужих руках. — Только без насилия. — Это очень смешно говорить Дону мафии, не находишь? — но заметив растерянность партнёра, Афтон успокаивающе сказал. — Не переживай, я не сделаю ничего, что не понравится тебе. Это твоя ночь, детка! — Избавь нас от этих пошлостей, — Эмили покорно протянул руки, пытаясь скрыть, что подобные обращения вызывают небольшой румянец. — Я коп, а не какая-то девица из бара. — Я бы не стал так говорить о девушках из баров, — хохотнул Уильям, связывая чужие кисти рук, стараясь не переборщить с затягиванием. — Но как скажешь, куколка! В отчаянии Генри лишь застонал, понимая, что тот не даст ему и шанса. Неожиданно Афтон схватил его рукой за подбородок и, заставляя смотреть на себя, протянул: — Никто ещё не разрешал тебе стонать. Не советую тратить силы зря. Эти слова разожгли внутри невероятное пламя, возможно ещё играл тот факт, что Уильям нависал над ним, но Эмили был вынужден через силу сглотнуть. Тот же внезапно не просто отодвинулся, а слез с кровати и быстро что-то взял из комода. Не дав Генри даже времени, чтобы тот присел на кровати, мужчина вернулся с длинным чёрным куском ткани и тюбиком в руке. Эмили молча смотрел на того, он на самом деле не заметил комода и даже тюбик, который Афтон отбросил немного в сторону, его внимание было сосредоточено на повязке. Уильям широко улыбнулся и сказал: — Мне нужна полная отдача. Извини, это требует ограничить тебя. — Я ничего не буду видеть? — вообще Генри скорее утверждал, чем спрашивал, продолжая смотреть на ткань. — Тебе и не нужно, — мягко пояснил Афтон, чуть потянув за ремень, чтобы вынудить того приподняться. — Тебе останется только наслаждаться. После этого он набросил повязку на чужие глаза, а затем завязал на затылке, чтобы она полностью ограничила возможность что-либо увидеть. Эмили удручённо вздохнул, что вызвало у Уильяма очередную искреннюю улыбку. Когда наконец все необходимые приготовления были закончены, мужчина наконец соизволил стащить и с Генри штаны, в глубине души радуясь тому, что без него вообще тот и не смог бы так легко с ними разобраться. Однако, какой-то садизм у Афтона несомненно присутствовал, в конце концов не зря у него под контролем целая многосторонняя организация. Так что, он начал медленно и крайне мокро целовать, начиная с низа живота партнёра и поднимаясь всё выше, к шее, и только потом уже принимаясь за чужие губы. Причём пришлось пролезть в кольцо связанных рук, чтобы достичь цели. Скорее всего поцелуи вышли настолько влажными, потому что хотелось пометить свою территорию каким угодно образом, а раз Уильям обещал, что Эмили понравится — он сдержит слово. Затем Дон прижался практически всем телом к партнёру, отмечая чужое тепло и лёгкую дрожь. Он не сомневался, что сейчас у Генри мозг должен постепенно плыть всё сильнее. «Ремнант» только активнее стимулировал спектр всех ощущений и чувств, возводя их в апогей. Так что, Афтон рассчитывал на чувствительность чужого тела, причём желательно на самом высоком уровне. Впрочем, как мужчина ещё умудрился отметить про себя, он и сам чувствовал всё ярче и сильнее раза в три, Эмили, по его расчётам и воспоминаниям о первых приёмах ремнанта, должен ощущать каждое действие раз в пять сильнее, а учитывая ограниченность зрения, так может и во все шесть. Стоит сказать, что самому Генри казалось, что у него едет крыша. От «ремнанта» и так всё было будто нереальным, а когда у него пропала возможность видеть, он словно выпал из пространства. Каждое прикосновение Уильяма отдавалось внутри самыми невероятными и насыщенными чувствами, внизу живота начало тянуть, а возбуждённая плоть вгоняла в краску, если бы Эмили мог осознать, что у него уже стоит. А вот Афтон зато прекрасно всё видел и его удовольствию не было предела. К тому же близости способствовали связанные руки Генри, которые теперь были вынуждены расположиться сзади на шее партнёра, которого это лишь устраивало. Ему вообще нравилось быть настолько близко, нравилось ощущать некое единство. Так что, Уильям продолжил череду несильных поцелуев, в то же время нежно проводя рукой по чужому телу, в некоторых местах делая лёгкие массирующие движения и чувствуя как чужая дрожь лишь растёт. Правда, постепенно всё это уже ощущалось для Генри как пытка. Потому что томные и чуть ли не мучительные прелюдии всё никак не переходили к процессу непосредственно и это ожидание не только распаляло фантазию, но и подогревало жажду кульминации. Конечно, Афтон это видел, но никто и не говорил, что подобный результат не был целью! Он предпочитал получать удовольствие через ощущение власти, которое возникает когда «жертва ласок тает в руках» и становится податливой. Банально это зрелище уже возбуждало, так что Уильям и сам чертовски хотел приступить к процессу проникновения, но он собирался до этого довести партнёра до грани. Как он и сказал когда-то Бернарду: «Я сделаю так, что ему понравится. Причём настолько, что он будет умолять меня продолжить, а потом не останавливаться». И Дон «Цербера» всегда доводил до конца начатое. Генри немного рыпнулся, когда тот случайно задел его возбуждённую плоть. — Господи, Уильям, — Эмили тихо заскулил, с обидой отмечая неприятную ограниченность рук. — Ты сведёшь меня с ума так. — Может быть, — загадочно протянул тот, с ухмылкой притягивая партнёра поближе. — Обязательно потом всем расскажешь какого это, когда тебя трахает Дон мафии «Цербера». Не каждому выпадает такое удовольствие. Тот словно не услышал последнее и заелозил внизу, стараясь справиться с возбуждением, которое уже становилось невыносимым. И весь этот немного нелепый и беспомощный вид Генри внезапно показался Афтону милым. Он редко вообще что-либо мог назвать «милым», но сейчас другое слово даже не приходило в голову. И это веселило, а из-за этой радости «ремнант» лишь сильнее ударяет в голову. Уильям в очередной раз поцеловал того и тихо заискивающе сказал: — Попроси меня и наконец-то приступим к главному блюду. — Уильям, пожалуйста, делай уже хоть что-то, — в чужом голосе звучало отчаяние и нетерпение. — Я уже не могу. — Ну-ну, — хмыкнул тот, сразу отодвигаясь насколько позволял круг рук Эмили. — Так не пойдёт. По правилам, милый, по правилам надо действовать. Мне, к слову, было бы чертовски приятно, если бы ты просил меня как Дона. Всё-таки нельзя забывать эту деталь, не находишь? А то зачем мы всё это затеяли. — Хорошо-хорошо, — Генри уже был согласен на всё. — Прошу, Дон этой чёртовой мафии «Цербера», можно мы уже продвинемся дальше. — Не идеально, но мы ещё как-нибудь проведём работу над ошибками, — так и быть согласился Уильям, Эмили не видел его лицо, но не сомневался, что тот доволен. Прежде чем перейти к следующему этапу, Афтон всё-таки удостоил партнёра несколькими немного отличающимися смазанными, но нежными поцелуями в лицо — это были своеобразные извинения за ожидание и небольшие грязные разговоры. Уильям быстро отыскал сбоку тюбик, который отшвырнул туда ещё в самом начале. Небольшая пауза стала для Генри глотком свежего воздуха, потому что затем последовал самый настоящий ураган. «Я буду осторожен», — только и послышалось возле уха, после чего Эмили вздрогнул, чувствуя как чужой напряжённый член прижался к причинному месту, а затем Афтон стал продвигаться. Смазка, несомненно способствовала облегчению движения, но без растягивания было обоим чуток туговато. В любом случае, это было не критично и терпимо. Очень медленно и постепенно Уильям вошёл во всю длину, в то время как Генри безуспешно старался скрыть участившееся шумное дыхание. Мужчина нежно поцеловал того и прошептал: «Всё хорошо, если надо, я подожду. У нас цель не скорость, а качество». Эмили лишь кивнул, нервно сглатывая: из-за повязки и немного неприятных новых ощущений в голове начала возникать лёгкая паника, но ласковый и полный чувств голос Уильяма его немного успокоил. В этот момент, стараясь не особо двигать тазом, чтобы дать партнёру возможность успокоиться и привыкнуть к новым ощущениям, Афтон поцеловал Генри в спотевший лоб, приятно отмечая чужие слегка взмокшие волосы, которые из-за этого немного завивались. Несмотря на все обещания и свою позицию, Уильям абсолютно точно не хотел причинить тому дискомфорт. Подразнить? Конечно. В меру поиздеваться? Да. Доставить боль и страх? Абсолютное и твёрдое нет. Потому что для Афтона секс не был инструментом насильного подчинения, нет, скорее возможность слияния и, конечно, роль собственного доминирования. Но без акта через боль и страдания. Наконец Генри произнёс, немного сам двигаясь: «Можем продолжать, если ты хочешь». Повторять не пришлось и Уильям начал медленно постепенно двигаться. Он избрал тактику размеренных неспешных толчков и не прогадал. Потому что это было гораздо действеннее любых хаотичных быстрых движений. Эмили, не имея возможности схватиться сильнее руками, обхватил как смог бёдра партнёра ногами, помогая тем самым усилить напор. От каждого толчка, который доходил до упора, тот сильно вздрагивал и практически неслышно постанывал. А от любого дополнительно соприкосновения с какой-либо частью тела Уильяма, Генри буквально било крупной дрожью. «Ремнант» не был афродизиаком и не имел никаких таких особенностей, но его помощь «освобождению разума» и состояние небольшой нереальности приносило свои плоды. Афтон уткнулся лицом в чужое плечо тоже прерывисто дыша: так хорошо он давно себя не чувствовал. Не только внутри у Эмили всё ныло от острых ощущений, но и у злосчастного Дона мафии, который понимал, что у них очевидная ничья. Такого секса или даже таких ощущений от процесса у него, скорее всего, никогда не было. Казалось, что Генри идеален в этот момент. Причём не именно в качестве пассии, а просто идеален для Уильяма. Словно вот этот человек ему и предназначается. Просто этот мужчина его и не может быть иначе. У Афтона никогда не возникало настолько чётких и уверенных мыслей в подобные моменты, но сейчас это было каким-то озарением. И вот они оба поняли, что наступает момент желанной кульминации. Уильям совсем немного ускорился, стараясь не особо нарушать темп, а Генри откинул голову назад, глубоко и шумно дыша. И спустя совсем немного Эмили понял, что наступают небольшие судороги тела перед оргазмом. Однако Уильям, который тоже это почувствовал, не собирался дать тому даже ненароком ускользнуть от шквала эмоций и чувств. Поэтому на последнем глубоком толчке он со всей силы придавил тело партнёра своим к кровати, чтобы зафиксировать насколько это было возможно. Афтон издал завершающий громкий выдох-разрядку: он излился внутрь Генри, не особо об этом успевая подумать. Мужчина замер, чуть приподнимаясь на руках и продолжая глубоко шумно дышать, глядя на партнёра, который в тот момент аж вскрикнул. Уильям, ещё не успев вынуть член из Эмили, отметил, что весь его живот в чужой сперме — Генри даже сам ещё не успел понять, что кончил от процесса. Даже не потребовались дополнительные усилия в виде дрочки, потому что небольшое трение о торс Уильяма дало свои плоды. Понимая, что надо двигаться, Афтон наконец вынул свой половой орган из партнёра и выскользнул из чужих рук. После он поспешно стянул чужую повязку и расстегнул ремень. От эмоций у Генри аж выступили слёзы, но Уильям их вытер тканью повязки и поцеловал того в уголок губ. После всех этих махинаций мужчина устало откинулся на спину рядом с Эмили, который молча так и остался лежать, потирая свои покрасневшие запястья. По телу разлилось желанное блаженство и двигаться не хотелось. По хорошему надо было встать и пойти в душ — сперма засохнет и будет мерзко. Только никто не двинулся. — Надо помыться… — только и смог вслух озвучить мысль Уильям, понимая, что он точно сейчас никуда не пойдёт. — Потом… — как-то отрешённо отозвался Генри, немного поворачиваясь на бок лицом к тому. Мужчина кивнул, только через силу чуть приподнялся, чтобы найти край одеяла, которое, к слову, практически полностью сползло на пол. Подтянув, Афтон слегка бесцеремонно накинул его на них, случайно закрывая Эмили с головой. Партнёр как-то устало выдавил смешок, когда Уильям исправил ситуацию и вновь столкнулся с чужим затуманенным взглядом. Генри чуть улыбнулся и закрыл глаза, больше не двигаясь — силы окончательно закончились. Дон «Цербера», получивший своё, растерянно окинул того взглядом, после чего аккуратно пододвинулся и немного приобнял. Почему-то ему показалось это логичным и уместным. В любом случае, Афтон чувствовал себя тоже крайне вымотанным и довольным. Он всё ещё не мог толком размышлять, поэтому решил последовать чужому примеру и заснуть. Утром разберётся с последствиями такого воистину долгожданного события. Но только утром. Не раньше десяти часов, да, определённо не раньше.***