Сегодня одиннадцатое Июня, завтра день Рождения моего, теперь уже бывшего, парня. У меня был подарок для него — коробка шоколадных конфет и фигурка из фарфора для его мамы, хоть она и плохо ко мне относится, запрещает с ним общаться, нооо… Мне хочется, что бы она изменила своё мнение обо мне. Бывший говорил мне, что она считает меня наркоманкой и девушкой, которая испортит её мальчика.
Но кто его испортит больше, чем он сам?
Я ещё жива, а дни тянутся, словно жвачка, они — как липкая паутина. Я не знаю, что делать. Хочется вырвать своё сердце, чтобы оно больше не болело. Я никогда не знала, что такое любовь и вот, узнав, я подсела на неё, как на самый жесткий наркотик. До чего же сильную боль она причиняет, стоит лишь соскочить с этой иглы! Хочется кричать, кричать, пока не начну плеваться кровью, пока голосовые связки не порвутся от напряжения, а легкие не схлопнутся от натуги. И жить не хочется… Знаешь, я же просто искала человека, который будет любить меня так же, как я его. Я просто искала того, кого можно любить. И у нас с ним были планы на жизнь, на будущее… На общее будущее. Но вот так просто он взял и ушёл, оставив черный дыру в моей грудной клетке, серотониновый голод в мозгу. Теперь нужно учиться жить дальше, как-то дышать сквозь боль, смеяться и улыбаться. Я не знаю, смогу ли я снова кому-то довериться так же, как ему, не сделают ли мне больно снова? Больше никому нельзя доверять, даже себе. Знаешь, последние пару дней я встаю в пять утра и ничего не ем, кроме кефира, а потом начинаю лихорадочно разминать и растягивать мышцы, перед тем, как выйти на пробежку. Хорошо, что сейчас лето и можно выходить на улицу с самого раннего утра. Всё ещё вижу тени на периферии, но дома их больше не видела. Не знаю, насколько хорошо это или плохо. Всё ещё сплю по три часа, наверное уже по привычке. Сегодня будет долгий день, так как мы с флористами (это мамин бизнес и она берет меня с собой на оформления) едем оформлять очередную свадьбу. Хочешь, я расскажу тебе о том, как потерять голову от любви и как верить каждый раз в то, что человек, которого ты любишь, покончит с собой из-за того, что ты делаешь что-то не так по его мнению? Так же, я могу рассказать тебе о том, что я очень хотела провести с ним жизнь, вместе состариться и встретить смерть. Я не виновата в том, что так к нему привязалась! Не виновата! Или, всё- таки виновата… Виновата ли я в том, что мне, почти с рождения вдолбили в голову, что надо беречь себя до свадьбы и любить всю жизнь только одного человека? Может быть, я виновата, что не написала на него заявление в милицию сразу, как он надо мной надругался? Но я ведь люблю его. И не хочу ему зла…
Со вздохом я уронила голову на тетрадь, в которой писала. В сутках слишком много часов, затрачиваемых мной на работу и учёбу. Просто не могу выспаться. Бросила взгляд на окно: теплые желтые солнечные лучи пробивались через ажурные белые пыльные занавески, прятавшие зеленый пейзаж. Комната была наполнена летним теплом и это дарило надежду на то, что всё только начинается. И, наверное, это действительно было так.***
Солнце катилось к закату, меняя жаркий полуденный зной на вечернюю прохладу. Свадебное оформление было закончено уже пару часов назад, а сейчас я просто каталась в машине на заднем сидении по маминым делам. Да, я люблю кататься и никто не в праве меня за это осуждать. В наушниках играли Битлз «желтая субмарина», я тихонько подпевала, стараясь, что бы мать не услышала, ведь её бесило, когда я пою, так как петь я не умела, а детское пение она воспринимала как что-то не правильное и зловещее. Пейзажи за окном сменялись один за одним перед моим уставшим взором. Погода просто прекрасная, жаль, что я не могу насладиться ею в полной мере. Краем глаза я видела длинную тень, без своего хозяина, бежавшую на четырех лапах. Казалось, она оскалилась и смотри мне прямо в глаза своими черными провалами глаз. Но я уже привыкла к такому и не могла быть уверена на сто процентов в том, что всё было так как мне казалось. Я уже не могла себе верить. Казалось, что со мной происходит что-то странное.***
Уже вечером, когда оказалась дома, открыла дневник и, выплескивая поток мыслей на бумагу, начала писать:Не могу сказать, что мне повезло расти в религиозной семье. Да и религиозной была только бабушка, но по- полной: с самого моего появления на свет, она прививала мне богобоязнь, говоря, что бог всё видит и всё знает. Что он обязательно накажет меня за любые злодеяния которые я буду делать. И я верила. Верила, потому что считала, что взрослые не могут врать. И, какое-то время, я тоже была религиозной, потому что искренне верила в Боженьку. Прилежно ходила в воскресную школу по воскресениям, читала молитвы на ночь и пела в церковном хоре. И теперь я с тобой, мой дневник, наедине. И со своими мыслями, что разъедают меня изнутри. Знаешь, наверное, мне стоило бы попытаться себя убить, потому что да, это действительно могло бы разрушить мою боль. Смерть — это выход. Потому что, когда ты мертв, уже ничего не нужно, уже ничего не беспокоит. Это уже не твои проблемы, ведь ты… Мертв. И знаешь, это классно. Страх смерти слишком переоценен, его не должно быть вообще. Может быть только страх насильственной смерти, а естественная смерть должна приносить не ужас, а облегчение. Облегчение оттого, что всё, наконец, кончилось и ты перестаешь существовать.
И вот здесь начинается самое интересное: Я давно пытаюсь понять, правильно ли описывается жизнь после смерти хоть в какой- нибудь религии? Например, в Христианстве сказано о том, что хорошие люди попадают в Рай, а плохие — в Ад. Но каков этот рай и каков ад? Может быть мы уже в своём личном аду, но до сих пор не догадываемся об этом? Или вот, Буддизм, где люди верят в реинкарнацию и говорят, что перерождение происходит по делам человека… Как бы хотелось в это верить. В следующей жизни я бы хотела стать деревом. Или птицей. Кем-то, кому было бы спокойно и понятно ради чего он живет. Но пока я — это я. И я знаю, что ничего не знаю. Сегодня я ни разу не смотрелась в зеркало: даже когда проходила мимо ванной, даже когда умывалась, даже когда задирала голову к зеркальному потолку — зажмуривалась, смотрела сквозь. Так как по- прежнему вижу чужое лицо в отражении… Надеюсь, по-пути завтра я не встречу зеркал, ведь я собираюсь с подругой пойти на заброшку в Ховрино, что бы наделать новых фотографий для аватарки в социальной сети. Пусть Иван знает, кого потерял.
— Господи, какая же я дура… — Протянула я, с трудом сдерживая слёзы. — Неужели нельзя как он, забыть и забить? Мне дико не хотелось ложиться в кровать, но дико хотелось спать. И я, аккуратно закрыв тетрадь и спрятав её под подушку, пошла в ванную.***
Я подошла к кровати. Сегодня был длинный, смазанный день, который стоило закончить немедленно. И это тело планировало страстно обнять подушку и погрузиться в желанные объятия Морфея. Свет был погашен и одеяло натянуто до подбородка. Жесткий двадцатилетний матрас казался мягче облаков и я провалилась в пустую темноту сна.