Солнцекорт

Жан Будь на то воля Жана, его нога больше никогда не ступила бы в аэропорт. С «Воронами» это не было проблемой: персонал все уладил бы за них, и «Воронам» просто пришлось бы заткнуться и идти длинной вереницей пар, в указанном направлении. Единственный раз, когда он был в аэропорту один, это когда ему пришлось забирать Нила на рождественские каникулы, так как Рико был занят с хозяином. Рико отвез их обратно в канун Нового года, так как Нил яростно отмежевывался от жестокой прощальной вечеринки, устроенной Рико. Жан не смог бы протащить его через парковку, но, по крайней мере, смог оттащить его от тротуара до регистрации и очереди в службу технической поддержки. Эта поездка была совершенно другой. Он никогда не представлял, насколько сложен этот процесс и сколько людей может заполнить аэропорт. Жан оказал символическое сопротивление, когда Ваймак напросился на рейс, направлявшийся на запад, но к тому времени, когда они приземлились в Шарлотте, Жан был безумно рад, что Ваймак проигнорировал его горячие протесты. Дикторы безостановочно говорили на разных языках, выкрикивая незнакомые имена, последние сообщения о посадке на рейс и последние новости о выходе на посадку. Каждый раз, когда Жан боковым зрением замечал черную одежду, он автоматически пытался изменить направление и встать в очередь. Только твердая рука Ваймака, державшая его за локоть, сворачивала его на правильный путь. Международный аэропорт Лос-Анджелеса был переполнен, когда Жан вышел из самолета вслед за Ваймаком. Он старался держаться как можно ближе к тренеру, стараясь не наступать ему на пятки, уверенный, что, если они разойдутся, он больше никогда отсюда не выберется. На пути к терминалу было несколько эскалаторов, и Ваймак отошел в сторону, как только они достигли подножия. По обе стороны от них тянулись туннели, и Ваймак ткнул большим пальцем в указатели. Один путь вел к следующему терминалу, а другой — к месту выдачи багажа. — Иди прямо вниз, — сказал Ваймак. — Отсюда тебе хорошо видно? Ваймак поехал с ним без намерения задерживаться; он купил себе обратный билет на тот же день и, предположительно, собирался скрасить ожидание в одном из баров аэропорта. Жан мог бы спросить его, к чему такие беспокойства, но он уже сто или тысячу раз за сегодняшний день сдерживался. Он знал, почему, хотя и отказывался в это верить. Таких людей, как Ваймак, не существует. Они не могли, они не должны были. — Да, тренер, — сказал Жан. Ваймак, казалось, собирался сказать что-то еще, но в конце концов он лишь коротко хлопнул Жана по плечу и молча повернулся в сторону, откуда они пришли. Жан несколько мгновений смотрел ему вслед, прежде чем решительно переключить свое внимание на выход. Он крепче сжал ручку своей сумки и с мрачным видом направился в указанном направлении. Довольно скоро дорога закончилась, и Жан немедленно свернула налево вдоль стены, чтобы осмотреть ожидающую толпу. Заметить Джереми Нокса было достаточно легко. Капитан «Троянцев» пришел в университетской футболке: он был не единственным в толпе, на ком была надпись USC, но единственным, на ком было так много ярко-красного. Жан замедлил шаг и остановился, воспользовавшись тем, что Джереми отвлекся, рассматривая своего нового капитана. Было немного странно видеть его одетым попроще. Во всех играх, которые он смотрел в прошлом месяце, и во всех статьях, которые Кевин показывал ему в Эверморе, Джереми был в форме. Жан несколько раз играл с USC, но в его обязанности не входило проверять Джереми. Это был бы его год, если бы его не вышвырнули с конвейера. Жан почувствовал, что его внимание начинает рассеиваться, но сейчас было не время и не место думать о Рико. Он оставлял на ладони углубления в форме полумесяца, пока не увидел перед собой только Джереми. Другой мужчина оказался немного худощавее, чем он ожидал, и был создан скорее для ловкой работы ногами и быстрого отхода, чем для жестоких издевательств и доминирования, на которые Жан полагался в качестве защиты. Взъерошенные карамельно-каштановые волосы каким-то образом не выглядели растрепанными, а в ослепительно золотых шортах, которые были надеты на Джереми, его ноги казались длиннее, чем представлялось Жану. Жан был на четыре дюйма выше своего собеседника, если он правильно помнил. Джереми, надо же, захватил с собой йо-йо, и пока ждал, безуспешно пытался проделывать с ним трюки. Он прекратил свою игру только после того, как запутался в шнурках своих наушников, и Жан наблюдал, как он преувеличенно сокрушенно вздыхает, принимаясь за разбор беспорядка. Джереми поднял глаза, то ли поняв, что толпа вокруг него растет, значит, приземлился самолет, то ли почувствовав, на себе чей-то взгляд. Поиск единственного человека, который неподвижно стоял в этом конце комнаты, занял у Джереми всего мгновение. Он тут же переложил йо-йо и наушники в одну руку, чтобы можно было помахать другой. Жан тихо напомнил себе, что передумывать уже поздно, и отправился навстречу Джереми. — Привет, привет, — весело поприветствовал его Джереми. — Как прошел полет? «Ужасно», — подумал Жан, но остановился на следующем: — Светская беседа - бессмысленное удовольствие. — Я люблю побаловать себя, — сказал Джереми с улыбкой, от которой на щеках у него появились ямочки. Слова Кевина, словно насмешка, прозвучали в его голове: — «Некоторые из них тебе нравятся», — Жан оборвал эту мысль так быстро, что у него закружилась голова. Не имело значения, что смотреть на Джереми Нокса было раздражающе легко; Жан знал, что лучше не смотреть на другого мужчину слишком долго. Он усвоил этот урок на собственном горьком опыте и не переживет повторения. — Получить багаж можно здесь, —сказал Джереми, когда Жан не стал тратить время на ответ. Он начал поворачиваться, ожидая, что Жан последует за ним, и заколебался, когда Жан покачал головой в молчаливом отказе. — Чемоданов нет? — У меня есть сумка— сказал Жан. Джереми посмотрел на него, потом на ручную кладь, лежащую у его правой ноги, потом мимо него, как будто мог увидеть несуществующий чемодан за его спиной. — Остальное отправят по почте? — Нет, — сказал Жан. — У меня есть все, что мне нужно. — Если ты так говоришь, — сказал Джереми таким тоном, в котором промелькнули нотки неуверенности. Жан почти ожидал, что он будет настаивать на своем, но вместо этого Джереми жестом пригласил его следовать за ним. —Хорошо, тогда давай уйдем отсюда и отвезем тебя на твое новое место. По дороге сюда пробок было не так уж много, но время обеда уже близко, так что, вероятно, на улице будет суматоха. Машина Джереми стояла тремя этажами выше и на полпути к гаражу. Жан почти ничего не смыслил в автомобилях, несмотря на то, что технически владел ими, но он распознавал деньги, когда видел их. Он ожидал, что, когда сядет на пассажирское сиденье, будет пахнуть теплой кожей и полиролью, но запах жирной пищи был таким сильным и свежим, что он предположил, что Джереми остановился перекусить по дороге в аэропорт. Может быть, тот и чувствовал себя безрассудным сейчас, когда начались летние каникулы, но капитан должен быть самым стойким к искушениям. — Ты голоден? — спросил Джереми. — Мы можем остановиться и перекусить чем-нибудь по дороге домой, если да. Если нет, то сегодня… четверг? — он подумал, сверяясь со своим мысленным календарем, и кивнул. Жан едва не пропустил половину того, что он сказал, когда наклонился, чтобы опустить корешок билета в турникет на выходе, но он смог собрать достаточно информации из контекста, когда Джереми снова заговорил: — По четвергам у нас вечер сэндвичей, и я думаю, что сегодня должен быть французский соус или что-то в этом роде. Небольшая шутка, чтобы поприветствовать нашего первого француза в очереди. — Комедия на века, — сказал Жан. — Я смеюсь про себя. — Проголодался? — снова спросил Джереми. — Нет, — ответил Жан. — Здешний запах отбил у меня аппетит. Это дало ему лишь несколько секунд покоя. — Что ты изучаешь? Прозвучавший вопрос напоминал продолжение светской беседы, но, поскольку учеба была неизбежным злом в студенческом спорте, Жан не мог оправдать игнорирование этого. — Бизнес. — Более храбрый человек, чем я, — прокомментировал Джереми. — Извини, что говорю это, но это звучит не вдохновляюще. Намек на неожиданную проблему заставил Жана напрячься. — Что они тебе дали? Джереми так долго обдумывал ответ, что Жан подумал, будто он пытается нагнетать напряженность, но потом Джереми спросил: — Когда ты говоришь «дай мне», ты имеешь в виду что-то вроде...?" — Что изучают «Троянцы»? — спросил Жан, которому не терпелось уточнить. На этот вопрос было проще всего ответить, но Джереми начал свое объяснение недоуменным «А-а-а?» Он задумался еще на несколько мгновений. — Я изучаю английский, Кэт —информатику, Лайла — недвижимость, Набиль — архитектуру... — он задумчиво барабанил пальцами по рулю. — Дерек — экономист. Томпсон, а не Аллен, — сказал Джереми, и Жан запоздало вспомнил, что у «Троянцев» на линии атаки были и Дерек, и Деррик. — Ксавье занимается коммуникацией, и, думаю, Шон тоже. Тебе действительно нужен весь состав или пока этого достаточно? Жан уставился на него. — Это невозможно. — Что я знаю их всех? Я, наверное, догадываюсь, по крайней мере, о половине. — Что они все разные, — поправил Жан. — Кто это подтвердил? — Я в растерянности, — признался Джереми. — Помоги мне немного, потому что, похоже, ты намекаешь, что все Вороны изучают одно и то же? — Именно так, — сказал Жан, и костяшки пальцев Джереми, сжимавшие руль, побелели. —Вороны обязаны посещать все занятия вместе. — Их, — тихо вставил Джереми. — Их занятия. Жан слегка нахмурился из-за своей оплошности. — Самый простой способ убедиться, что кто-то свободен — это назначить всем «Воронам» одинаковую специальность. На уровне первокурсников могут быть сделаны исключения, если два студента соглашаются получить одну и ту же степень, но они должны получить одобрение тренера Мориямы. Никто никогда не осмеливается спросить его об этом. Кроме Кевина, — поправился Жан. — Он хотел изучать историю и умолял Рико заняться этим вместе с ним. Рико согласился при условии, что Кевин сделает за него все домашние задания. — Вот почему Жану в итоге пришлось посещать занятия Рико в отсутствие Кевина: больше никто в группе не посещал те же курсы. Жану не нужно было преуспевать, он просто приходил и садился в дальнем углу. Прошлой осенью он не обращал на них внимания, но этой весной несколько месяцев переписывался с Рене. — Они единственные на моей памяти не сбился с пути. — Немного честности? — спросил его Джереми. — Это просто странновато. Ты хочешь сказать, что у тебя даже не было выбора, что изучать? — То, что я изучаю, не имеет значения, — сказал Жан. — Моя единственная цель — играть. — Да, но..... У тебя даже не было выбора? — просил Джереми. Когда Жан не ответил, тот взволнованно провел рукой по волосам. — Это немного печально. Если, конечно, тебе не нравится бизнес, но я думаю, у тебя должна была быть возможность выбирать. Наверное, сейчас уже слишком поздно что-то менять, ведь ты выпускник и все такое, но, думаю, ты мог бы выбрать младшую школу или прослушать несколько занятий. Вот что я делаю: раз в семестр я выбираю занятие по душе, чтобы сбалансировать все остальное”. — Учеба — это средство для достижения цели, — сказал Жан. — Не имеет значения, нравится мне это или нет. — Значит, тебе это не нравится, — заключил Джереми. — Я имею в виду, что нужно наслаждаться этим. Это был не самый важный вывод, поэтому Жан не стал тратить время впустую. Следующие несколько миль Джереми молчал, обдумывая это открытие. Жан предположил, что он перейдет к следующей теме, когда придет в себя, но Джереми сказал, — Кевин предупредил меня, что ты не захочешь ходить на занятия в одиночку и что мне придется найти кого-нибудь, кто мог бы пойти с тобой. Он мог бы, по крайней мере, объяснить это немного лучше. — Он не привык оправдываться, —сказал Жан. — Он всегда просто добивается своего. Это рассмешило Джереми. — Да, у меня сложилось о нем именно такое впечатление. О, он принадлежит к изнеженной элите. Жан моргнул и увидел белые шрамы на руке Кевина. Он вспомнил, как Кевин звонил ему год назад и умолял опровергнуть слухи о переводе Эдгара Аллана из одного округа в другой. Его желудок взбунтовался. — Он заслужил право быть высокомерным, — сказал Жан как можно спокойнее. Джереми не заметил, что Жан был в плохом настроении, но сказал: — Мы разберемся с этим, так или иначе. Учитывая, что нас двадцать девять человек, наверняка должны быть какие-то совпадения. Тренер Риманн, вероятно, уже в отпуске, но тренер Лисински живет в городе, и она запомнила его рекомендации. Я могу попросить ее найти полный список специальностей, если ты хочешь его увидеть, но твоя регистрация на занятия откроется только в конце июня, так что я не уверен, что ты сможешь что-то предпринять. — Джеки Лисински, — сказал Жан, проверяя свою память. — Тренер по фитнесу. — Oui!{?}[Да!] — сказал Джереми, выглядя невероятно довольным собой в течение целых двух секунд. — На самом деле, это единственное, что я знаю по-французски. Не хочешь как-нибудь меня научить? — Нет, — ответил Жан, и Джереми бросил на него испуганный взгляд. Жан едва заметил это. Он был далеко отсюда и наблюдал, как другой красивый мальчик наклонился к нему, спросив: «Ты научишь меня, когда он не будет смотреть? Это могло бы стать нашим секретом». Неожиданная тяжесть руки на его плече заставила Жана дернуться, и машина вильнула под звуки множества гудков, когда Джереми на мгновение потерял контроль. Жан пришел в себя, ощутив тошнотворный вкус, когда Джереми попытался снова найти свою полосу движения. Он крепко скрестил руки на груди и сжал их так, словно мог каким-то образом стереть свое бешено колотящееся сердце в пыль. Боковым зрением Жан видел, как Джереми с торопливыми извинениями машет из окна машине, которую чуть не задел. Прошла еще миля или две, прежде чем «Троянец» наконец рискнул снова взглянуть на него, но Жан продолжал пялиться в окно. — Извини, — наконец сказал Джереми. — Наверное, мне не следовало спрашивать. Жан мог бы сказать, что он тут ни при чем. — Никогда больше не спрашивай меня. Остаток пути до центра прошел в гробовой тишине. Жан ошибочно предположил, что Джереми отвезет его в свою комнату в общежитии. Он видел, как на обочине дороги начали появляться знаки университета Южной Каролины, а также более подробные указатели направления и расстояния. Но вместо этого Джереми свернул и въехал в район тесных приземистых зданий и слишком большого количества машин. Бледно-желтый дом, который он искал, находился на середине узкой улочки. Один автомобиль уже был припаркован на подъездной дорожке, где ему едва хватало места, а мотоцикл стоял вдоль нее, так что Джереми остановился у обочины. Когда Жан вышел из машины с пустыми руками, Джереми подсказал ему: — Сумка? Жан сомневался, что кто-то в этом районе стал бы залезать в машину только за маленьким чемоданом, но он не знал местность достаточно хорошо, чтобы быть в этом уверенным. Так что послушно вытащил ручную кладь, и Джереми запер машину с помощью брелка, как только захлопнулась пассажирская дверь. Три неровные ступеньки привели их к крыльцу, на котором едва могли поместиться они оба. Джереми порылся в своей связке ключей, пока не нашел нужный, и впустил их внутрь с радостным возгласом: — Мы приехали! Но Жан не думал, что кто-нибудь услышит из-за музыки, ревущей в дальнем конце коридора. Джереми снял ботинки прямо у двери, и Жан сделал то же самое, закрывая за ними дверь. Помимо засова, он увидел еще и цепочку, но так как первая не могла удержать их с Джереми снаружи, он оставил ее пока свободно болтаться. Они миновали небольшой кабинет, не замедляя шага, направляясь в кухню. Жан задержался в дверях, чтобы оценить царивший там хаос. На кухонном столе было полно посуды. Рисоварка была открыта, и из нее валил пар, блендер, наполненный чем-то очень фиолетовым, протекал в двух местах, а три разные разделочные доски были завалены отбракованными кусочками того, что, как предположил Жан, когда-то было настоящей едой. Музыка лилась из бумбокса, стоявшего на стойке, и единственная обитательница комнаты — Каталина Альварес, 37-й номер, начинающая бэклайнер. Девушка использовала кочан цветной капусты в качестве микрофона, чтобы подпевать. Заметив, как странно они на нее смотрят, и тут же отбросила цветную капусту в сторону. Вместо того чтобы уменьшить громкость бумбокса до приемлемого уровня, она просто выдернула вилку из розетки. — Мальчики! — торжественно воскликнула она, как будто имела какое-то отношение к их приезду. — Вы только что разминулись с Лайлой. Ей пришлось отлучиться за добавкой риса. — Ты же совсем недавно его покупала, — напомнил Джереми. — Я был там. — Да, — согласилась Каталина, — Но я, должно быть, забыла, что пакет был уже открыт, когда я бросила его на стол. — Жан и Джереми одновременно посмотрели вниз и увидели, пол, усыпанный мелкими коричневыми зернами. Каталина отмахнулась от раздраженного взгляда Джереми и перегнулась через него, чтобы посмотреть на Жана. — Так это и есть тот самый чудо-мальчик? Вживую ты выше. Милый. Нам нужно больше высоты на линии защиты. — Жан, — Кэт, Кэт, — Жан. — представил их Джереми, протискиваясь между ними. — Если ты хочешь устроить ему экскурсию, я могу попытаться спасти… это. — Он многозначительно оглядел царящий вокруг хаос. — Нет, нет, можно и постоять, —сказала Кэт. — У меня все равно осталась пара крышек в посудомоечной машине. Раз уж ты здесь, начнем с этого. Хорошо? Хорошо! — она взглянула на Жана всего на секунду, прежде чем быстро открыть и закрыть шкафы и выдвижные ящики. — С Джиллиан мы просто смешали все наши продукты, но если тебе нужно отдельное пространство для хранения вещей, мы оставили тебе вот эти полки. Не утруждай себя приготовлением основного блюда, хорошо? Места для этого слишком мало. Приправы, панировка, что угодно, только сначала возьми с нашей стороны. Холодильник, —сказала она, как будто он не мог его видеть, и распахнула дверцу, указывая на свободный угол. — То же самое и здесь. Мы с Лайлой готовим еду на неделю вперед. Завтраки и обеды, поэтому мы занимаем много места. Заранее извиняюсь и желаю удачи в приготовлении чего-нибудь подходящего. Мы держим наклейки вот здесь, — она указала на маленькую проволочную корзинку, удерживаемую на месте магнитами, — И маркер, чтобы ты мог отслеживать сроки годности по мере необходимости. Когда закончишь, положи маркер на место. Пожалуйста. Лайла никогда не вспомнит, а я никогда не смогу найти его снова. Я купила так много фломастеров. Слишком много. — Кастрюли и сковородки, — сказала Кэт, переходя к встроенным в остров шкафчикам. — Будь осторожен, у большой кастрюли нет крышки. Я не помню, чтобы разбивала ее, но не могу найти уже месяца два. Вот здесь... Ей пришлось перевести дух, чтобы добраться до следующего пункта назначения, и Жан перебил ее недоверчивым: — Ты здесь живешь. Кэт уставилась на него, потом на Джереми, потом на Жана. — Да..? — Мне казалось, я тебе уже говорил, — сказал Джереми. — Ты будешь жить в одной комнате с Лайлой и Кэт. Жан ждал, что все это обретет смысл, но с каждой секундой ему становилось все более не по себе. Кэт дала всего несколько секунд, чтобы разобраться, прежде чем сказать: — Я полагаю, это не будет проблемой? Потому что, если это так, было бы проще узнать об этом до того, как мы подделали твою подпись на договоре об аренде от имени Джиллиан. Жан повернулся к Джереми. — Должно быть что-то еще. Я не буду жить за пределами кампуса. — Ты не хочешь, но ты это сделаешь, — сказал Джереми. — У тебя есть договор аренды. — Джереми, — настаивала Кэт. — Все в порядке, — сказал ей Джереми. — Это нехорошо, — настаивал Жан. — Я не могу находиться так далеко от корта. Я не... Пока он был на попечении Эбби, у него не было права голоса, но теперь к нему вернулась команда. Не было никакой веской причины находиться так далеко от стадиона. К началу летних тренировок он опоздал на три месяца. Ему нужна была экипировка. Ему нужен был удобный доступ. Ему нужно было доказать, что он принадлежит к команде, что номер на его лице что-то значит даже без «Воронов». От этого зависела его жизнь. «Время, потраченное впустую в пути — это время, которое я мог бы потратить на тренировки» — Мы в миле от стадиона, — сказал Джереми, протягивая руку, словно пытаясь успокоить разъяренное животное. Жану очень хотелось сломать ему пальцы. — Я могу показать тебе дорогу туда и обратно, как только ты разберешься со своими вещами. С этой стороны кампуса почти прямой доступ к фитнес-центру, а также дорога к «Солнечному корту» — это всего два поворота. Самый простой маршрут в мире, я ходил по нему сотни раз. — Насколько близко — не имеет значения, — сказал Жан, отмахиваясь от этого нетерпеливым движением руки. — Почему «Троянцы» не обязаны жить в кампусе? Кэт, наконец, поняла, что проблема не в ней. — Мы учимся на первом курсе, но после этого нам самим решать, куда идти. Если мы приходим на занятия и практикуемся вовремя, какое это имеет значение? В общежитиях так шумно, и там всегда пахнет трупами. Это место намного лучше. Жан проигнорировал ее. — Нокс. — Я был бы очень признателен, если бы ты не называл меня по фамилии, просто так, — прервал его Джереми. В этот раз он не улыбался, хотя выражение его лица все еще было мягким и добрым. — Я же говорил тебе, что нам придется столкнуться с некоторыми трудностями, найти компромисс между твоим и нашим подходами. Даже если бы я хотел поселить тебя в общежитии кампуса, чего я не хочу, у меня просто нет такой возможности. Мы не такие, как «Вороны» или «Лисы», понимаешь? Мы живем не только друг с другом. Жан вытаращил глаза. — Ты лжешь. — У других «Троянцев» в комнате нет места для тебя. Все остальные смешались с населением или спортсменами из других команд. Я несколько дней обсуждал это с Кевином, пытаясь понять, что для тебя будет нам меньшим злом, и он проголосовал за команду. Это значит, что Кэт и Лайла — твой единственный вариант. — Джереми ткнул большим пальцем в сторону Кэт, но Жан не мог отвести от взгляд от него. — Почему «Троянцы» не живут вместе? — спросил он. — Может быть, потому что, как бы мы ни любили друг друга, нам нравится встречаться с другими людьми? — Ненужное отвлечение внимания, — возразил Жан. — Ты должен это понимать. — Это будет здорово, — настаивала Кэт. — Я шумная, да, и иногда Лайла разбрасывается своими мыслями, но мы хорошие соседи по комнате. Джереми посчитал на пальцах: — Ты получаешь свою систему компаньена, «Троянцы» в твоих классах и «Троянцы» для твоего соседства по комнате. Это три из четырех, я бы назвал это победой. — Это не победа, — сказал Жан, но Джереми только пожал плечами. Моро скрестил руки на груди. Он так сильно сжал челюсти, что у него заболело в горле, и, наконец, спросил: — Кто будет моим партнером? Джереми ответил на один вопрос двумя: — Обязательно ли, чтобы они учились на одном курсе с тобой, и должны ли они занимать одинаковую позицию на корте? — он спохватился и поднял руку. — Забудь о первом вопросе; мы как бы перефразируем его. Я перефразирую. Можешь ли ты посещать занятия с кем-то, кто не является твоим партнером? От Жана не ускользнул любопытный взгляд, который Кэт бросила на Джереми, но он проигнорировал его, предпочитая обдумывать вопросы. — Занятия проводятся гибко, если в них участвуют как минимум двое. Партнеры почти всегда находятся в одной очереди, но это не обязательно. Если у одного из них есть слабость, которую поддерживает другой, то их объединяют до тех пор, пока они не смогут сравнять счет. «Тренеры» оценивают это каждый семестр. Джереми упер руки в бока, постукивая большими пальцами, пока обдумывал это. Когда он бросил взгляд на Кэт, Жан уж было решил, что это она будет «Троянцем», которого принесут в жертву, но затем Джереми улыбнулся Жану и сказал: — Тогда все будет в порядке, если это буду я, верно? В конце концов, я капитан. Я не защитник, но, бьюсь об заклад, мы можем многому научиться друг у друга на корте. Ты научишь меня нескольким модным трюкам «Воронов», а я научу тебя «Троянскому» способу веселиться на корте. — Научи меня чему-нибудь более подходящему, если ты хотя бы знаешь как, — сказал Жан и бросил на него проницательный взгляд. — Ты живешь не в кампусе? — Я здесь с июня до начала учебного года, а так обычно приезжаю только на выходные, — сказал Джереми. Жан не упустил из виду то, как взгляд Джереми скользнул мимо него, устремляясь вдаль, или как слегка дернулся уголок рта Кэт. Джереми все еще улыбался, но свет в его улыбке погас. Это было простое, отработанное выражение, но Жан слишком много лет пытался следить за настроением Рико, чтобы не понимать, насколько пустым оно было. — Все остальное время я буду жить дома. То ли Кэт была невероятно любопытной, то ли она тоже заметила, как у Джереми испортилось настроение, потому что она повернулась к Жану и спросила: — У тебя есть братья и сестры? Ты кажешься мне единственным ребенком в семье.Когда Джереми состроил гримасу, она продолжила: — Что? Лайла — единственный ребенок в семье. Это так очевидно. Но ведь я права, не так ли? На мгновение Жан почувствовал, как чья-то маленькая рука потянула его за руку, но тут же вернул это воспоминание на место с такой силой, что перед глазами все поплыло. В первый год в Эверморе он пытался держаться за Марсель, желая верить, что есть что-то за пределами удушающего гнезда и отточенной жестокости Рико. Со временем он отпустил все это и без сожаления наблюдал, как все рушится. Его отец продал его Морияма, зная, что это за люди, и зная, что с ним может случиться. Почему Жан хотел сохранить все это? Возможно, было немного несправедливо ожидать, что его родители бросят вызов Морияма, прекрасно понимая, что они ничего не могут сделать, но обязательно ли им было соглашаться так быстро? Его отец даже не попросил минутку, чтобы обдумать предложение Хозяина или посоветоваться с женой, а его мать только пожала плечами и сменила тему, когда позже услышала эту новость. — Моя личная жизнь тебя не касается, — сказал Жан, потому что Кэт все еще ждала ответа. — Сейчас и никогда. Запомни это. — Твои личные проблемы решаются, если ты выступаешь в моем составе, — ответила Кэт, но в ее голосе не было раздражения. Она изучала его с нескрываемым восхищением. — В любом случае! Мы так и не закончили тур. Вперед. Она выплыла из комнаты, и Джереми жестом пригласил Жана следовать за ней. Вместо того чтобы вернуться к входной двери и начать оттуда, Кэт провела их по короткому коридору, где находились спальни. Проходя мимо, она открывала каждую дверь, чтобы Жан мог заглянуть, и на ходу быстро объясняла, что к чему: — Эта наша. Если дверь открыта, заходи и поздоровайся. Если она закрыта, входи на свой страх и риск. Эту комнату мы превратили в кабинет. Помещения слишком малы, чтобы в них поместились столы и кровати, и мы никак не сможем закончить учебу, если наши компьютеры будут подключены к телевизору, верно? Вон тот стол теперь твой. А вот и твоя комната, — сказала она. Распахнув последнюю дверь, Кэт отошла в сторону и прислонилась к косяку, позволяя Жану осмотреть свои новые хоромы. Комната была больше, чем та, в которой он жил в "Эверморе", и меньше, чем у Эбби. В ней была кое-какая базовая мебель, хотя матрас и карнизы для штор пустовали. Жан знал, что второй кровати там не будет, но все равно искал ее. — Где твои чемоданы? — спросила Кэт. — Все еще в машине Джереми? — Он взял с собой только ручную кладь, — сказал Джереми. — Ой? Тогда я запишу наш адрес, чтобы ты мог отправить остальное. Жан поставил свой маленький чемодан по другую сторону двери. — А что еще там может быть? Вы лишили меня возможности пользоваться моими вещами, подписав меня на это. То, как Кэт посмотрела на него, заставило Жана задуматься о том, что на этот раз он, возможно, оговорился. Ему не пришлось долго раздумывать, потому что Кэт начала загибать пальцы, прикидывая варианты: — Туалетные принадлежности? Одежда? Обувь? Если ты скажешь мне, что каким-то образом все это уместилось в этой маленькой сумочке, я прямо сейчас назову тебя лгуном. — когда Жан просто пренебрежительно отвел от нее взгляд, она возмущенно выпрямилась. Он ожидал от нее обещанного оскорбления, но то, что прозвучало, было резко: — Ты же не хочешь сказать, что это все твои вещи. Какого хрена? Джереми схватил ее за руку, чтобы вытащить из комнаты. На холодный взгляд Жана он ответил легкой улыбкой и сказал только: — Мы оставим тебя, чтобы ты устроился. Кэт, давай приберемся на кухне, пока Лайла не вернулась и не увидела, что ты тут натворила. Жан знал, что они будут говорить о нем, но не видел смысла подслушивать. Он закрыл за ними дверь и медленно пересек комнату, направляясь. Отсюда было не очень хорошо видно, так как все дома были окружены, но низкий деревянный забор отделял один от другого, и кто-то нарисовал из баллончика фигурки и нарциссы по эту сторону столбов. «Это была ошибка», — подумал он, но было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Распаковка вещей заняла всего несколько минут. Фотография Рене, которую он украл из «Лисьей норы», лежала лицевой стороной вниз на комоде рядом с ноутбуком, который Ваймак не позволил ему вернуть. Записные книжки из Эвермора были спрятаны в верхнем ящике стола рядом с уничтоженными открытками и магнитиками, а одежда поместилась во втором, где еще оставалось место. Когда он проверял карманы ручной клади, чтобы убедиться, что ничего не упустил, обнаружил конверт во внешней сумке. Внутри была пачка счетов и карточка, на которой было написано: «Я больше не собираюсь этим заниматься. Купи себе какую-нибудь гребаную одежду. – П». Самонадеянность незнакомца невероятно раздражала, но Жан положил наличные и записку вместе с открытками. Ручную кладь он убрал в шкаф. На этом Жан закончил. Не было причин задерживаться здесь со своими немногочисленными вещами. После двух месяцев изоляции в доме Эбби у него наконец-то снова появилось жилье. Он еще не был уверен, что делать с этими «Троянцами», но его мнение было на втором месте. Они были его товарищами по команде, Джереми был его партнером, и слишком многое было поставлено на карту, чтобы не сработать.