Мастер жить эту жизнь

«Прости! Если я умру и не поцелую тебя, моя душа никогда не обретёт покоя!»

— Ответственно подходишь даже к понесению наказаний? — на рассвете в просторный зал школьной библиотеки вошёл заклинатель. — Лань Хуань? — из-за высоких стопок свитков и книг, покоящихся на письменном столе, выглянуло посеревшее от трехдневной беспрерывной работы лицо. — Ты уже вернулся! Как успехи на ночной охоте? — Вполне удачной была охота, но сейчас не об этом, — Сичэнь обошёл стол и остановился рядом с Дженом. — Почему не сказал мне, что те заклинательницы — твоя семья? Я бы попросил дядю об исключении. Джен встал, сделавшись чуть выше старшего господина Лань. Изумрудные глаза светились радостью встречи, а губы заклинателя тронула его фирменная улыбка, от очарования которой подкашивались ноги даже у впечатлительных мужчин. С возрастом красота парня наделила его высшей степенью соблазнительности. Вот только за внешностью, с которой Джен мог бы сколотить себе гарем, жила душа дружелюбного и застенчивого в любовных делах человека. Заклинатель без задней мысли заводил знакомства и дружбу с окружающими людьми, не обращая внимания на то, как порой от одного его доброго взгляда собеседники запинаются. За пять лет близких отношений с господином Фухуа Лань Сичэнь выработал наружный иммунитет к его необыкновенной внешности, но дыхание заклинателя всё же сбилось, когда Джен оказался так близко. — Хуань, мне ли тебе рассказывать, что правилами ордена Гусу Лань запрещается контактировать с девушками. Учитель Лань Цижэнь, именно потому что они мои сёстры, выбрал для меня самое щадящее наказание, за что я безгранично благодарен, — мягко проговорил Джен, поправляя торчащую половинку ворота Сичэня. — Ты не исправим, — с ноткой безысходности ответил старший господин Лань, загребая заклинателя к себе в объятия. — Думать о собственном благополучии и просить помощи у тех, кто может помочь — не плохо. Сичэнь приблизился к лицу Джена, чтобы поцеловать, но увидя, как на его щеках расцветают красные бутоны, рассмеялся: — Что мне с тобой делать? — Можешь поздравить с первым наказанием за два года, — хихикнул Джен и, превозмогая смущение, коснулся губами лба возлюбленного. Познакомились заклинатели во время того самого визита главы ордена Шенгу Фухуа, когда его двенадцатилетний сын впервые увидел Облачные Глубины и «зажегся мечтой вступить в ряды изящных и бесстрашных воинов». Тем апрельским утром Лань Сичэнь, заметив, как за его тренировкой старается скрытно наблюдать рослый юноша в доули с зелёной лентой, пригласил гостя выйти из-за дерева и посмотреть на приёмы фехтования поближе, раз уж они его так увлекают. По правде говоря, тогда дух Джена захватили не столько сами приёмы, а то, как искусно Сичэнь их исполнял. Между мальчишками быстро завязалась дружба, и старший господин Лань познакомил нового товарища с загадочным миром заклинателей-монахов, приближённых к небожителям по могуществу тела и непорочности духа. Через несколько месяцев Джен, успешно пройдя испытание смирения, ехал в повозке с отцом по горным тропинкам не только в место, но и к человеку. С тех пор все невзгоды, трудности и опасности заклинатели проходили бок о бок, сплотившись в крепкий союз. Нельзя точно вспомнить, когда на их поляне дружбы проросла дикая роза влюблённости. В какой-то момент Джен начал замечать, что Сичэнь вырос в очень красивого мужчину, а любой физический контакт с товарищем стал его смущать. Парень с детства видел пример бескрайней любви между своими родителями, поэтому быстро понял, что с ним, но оказался в полнейшей растерянности. Хуань ведь его лучший друг, будущий глава ордена Гусу Лань, которому нужны наследники, к тому же мужчина. Джену было странно до стыда представлять, что они когда-то могут стать спутниками на тропе самосовершенствования, хотя сердце наполнялось удивительной теплотой от подобных мыслей. Господин Фухуа решил до конца дней молчать о своих чувствах, чтобы не испортить уготовленную Сичэню идеальную судьбу. И он молчал, пока этот самый конец не наступил. Пол года назад к ордену Гусу Лань обратились с просьбой о спасении жители деревень с берегов реки Бинг Су. По рассказам безутешных девушек, в ледяных водах поселился озлобленный дух, который утаскивал на дно молодых рыбаков. Кто-то из пришедших уже стал вдовой, кто-то боялся за ещё живого мужа или возлюбленного. Но от числа убитых духом парней на затылках заклинателей зашевелились волосы — шестнадцать. История приобретала все черты страшной трагедии, поэтому адепты Гусу Лань незамедлительно отправились на поимку чудовища. Зима в горах наступала быстрее. Джен, балансируя на мече в стремительном полёте, уже не чувствовал носа и щёк от потоков северного ветра. Под светло-зелёным лезвием Манъюэ сливались в серое месиво обнажённые дервья и покрытые замёршей грязью дороги. Пятеро заклинателей приближались к роковым тёмно-синим водам Бинг Су. Последние пару дней господину Фухуа совсем не удавалось поспать. Из-за временного отсутствия учителя Лань Цижэня, который отбыл на совет кланов, бумажной работы было невпроворот, а стоило заклинателю на минуту задремать, как нити сновидения сплетались в точёные белоснежные плечи, тёплый взгляд перламутрово-золотых глаз и самую милую на свете улыбку. Вместе с товарищами Джен приземлился на каменистый берег, где, по рассказам селян, чаще всего дух вершил свои злодеяния. План заклинателей был предельно прост — заставить чудовище показаться, приманив на живца, и в зависимости от уровня его сил выбрать способ усмирения, либо уничтожения. Подходящей кандидатурой на роль подставного рыбака оказался Джен, поскольку «приманка» должна обладать достаточным боевым мастерством в случае, если придётся защищаться самому. Заклинатель скинул верхние одеяния, под которыми скрывал наряд простолюдина, и надел доули, пряча лобную ленту. Внезапно господин Фухуа заметил подле себя человека, о котором беспрерывно думал. — В последнее время ты особенно молчалив. Тебя что-то тревожит? — Лань Сичэнь, как всегда, проявлял предельную участливость, верно подмечая любые огрехи в состоянии своего друга. — Давненько я не рыбачил. А под угрозой гибели этот момент обещает стать особенно ярким, — отшутился Джен. — Да? — по-доброму усмехнулся Сичэнь. — Тогда вынужден разрушить твои надежды. Пока я рядом никакая угроза гибели не скрасит твою рыбалку. Джен вымученно улыбнулся, чувствуя, как от этих слов сердце пропускает удары словно недобросовестный работник, и поспешил сесть в лодку. Может, водная прохлада или разъярённый дух помогут ему успокоиться. Убийца молодых рыбаков не заставил себя долго ждать. Стоило Джену догрести до середины реки, как его лодку снесло гигантской волной явно магического происхождения. Заклинатель взмыл в воздух на мече, пристально всматриваясь в тревожно колышущиеся волны. Из пучины вынырнула красноглазая голова крупного гуля, затем вторая, пятая, десятая. Семнадцать водных гулей хрипло завыли, протягивая разбухшие конечности к парящему заклинателю. Адепты, встав на свои мечи, принялись духовными атаками быстро погашать «вторую жизнь» в водяных мертвецах. Джен не спешил улетать. Неужели шестнадцать рыбаков утащили на дно обыкновенные гули? Лань Сичэнь разделял его сомнения и, предчувствуя беду, поспешил оказаться поближе к другу. Раздался всплеск, из воды устремилась вверх неописуемо длинная рука. Бледно-зелёные пальцы ухватились за Манъюэ и выдернули опору из-под ног заклинателя. «Оно может касаться священного меча?!» — только и успел подумать Джен, камнем падая в реку. Сичэнь разогнал Шоюэ до предела и успел подхватить парня, на поверхность Бинг Су опустилась лишь доули. — Держу тебя, — с облегчением проговорил Лань Хуань, неся Джена на руках, как невесту. Учащённое от реактивных действий дыхание заклинателей превращалось на декабрьском холоде в облачка пара. Однако господина Фухуа, ощущающего на спине и под коленями горячие ладони, кинуло в такой жар, что захотелось всё-таки броситься в реку. Загадочный монстр не собирался так легко отпускать непрошенных гостей. Когда до берега оставалось каких-то двадцать метров, перед заклинателями встала дыбом высоченная стена воды, грозясь вот-вот обрушиться. Сичэнь совершил крутой поворот и полетел вдоль стеклянной глади волны. Остриё Шоюэ скользило по сужающейся водяной воронке, поднимая в воздух рой холодных брызг. Каким бы сильным ни был Лань Хуань, с человеком на руках он не сможет долго маневрировать, поэтому оба заклинателя спешно обдумывали пути спасения. — Пролетим сквозь волну! Я создам поле! — вдруг предложил Джен. — Скажи, как будешь готов, — кивнул Сичэнь, надёжнее обхватив драгоценную ношу. Джен, стараясь смотреть куда угодно, но только не на обожаемое лицо, убрал руки с широких плеч заклинателя, сфокусировался на потоках ци и сложил пальцы перед собой в треугольную печать. — Готов. Из печати возник обруч мягкого света, который расширился до нужных размеров и завертелся, как кольцо на верёвочке, заключая заклинателей в сферу. В этот миг волна обрушилась на Джена и Сичэня, стекая по стенкам защитного поля. Разрезая водную толщу, световой шар стремительно нёсся к берегу, на лицах парней резвились золотистые блики. Джен не удержался от мысли, что в ореоле магического сияния старший господин Лань особенно походил на прекрасное божество. — Ты молодец, — раздался ласковый голос совсем близко, ухо опалило прерывистым дыханием. Сердце ухнуло в желудок, а вместе с ним рассыпалось и защитное поле. Падение, удар, а после всё вокруг заполонила вода. Стоило заклинателям оказаться в среде, подвластной духу, руки верёвками оплелись вокруг человеческих тел и с неистовой силой потянули их на дно. Джен, от шеи до кончиков сапог заключённый в кокон из мертвецкой плоти, не прекращал вглядываться в речью муть, ища глазами Сичэня. Водные потоки убаюкивающе журчали в ушах, ци стихийно растекалась по телу, отказываясь подчиняться своему хозяину. Когда Джену показалось, что он вот-вот заснёт в мокрой ледяной мгле, лёгкие наполнились непонятно откуда взявшимся воздухом. Заклинатель широко распахнул глаза и зашёлся в громком кашле, освобождая дыхательные проходы от воды. Перед ним в чёткую картинку собралась гиацинтовая стена из камня и извести, у которой лежали их мечи. Ручные оковы держали заклинателей посреди грота над песочной гладью. Солнечные лучи слабо освещали круглую комнату сквозь узкое окошко, проделанное в центре купольного потолка. На некоторых камушках в стене были нацарапаны странные изображения, напоминающие детские рисунки и записки. — Лань Хуань… Сичэнь поднял взгляд на такого же до нитки промокшего и изнурённого подводным путешествием Джена. — Ты цел? — Да… Хуань, прости. Я… не удержал поле, подвёл нас. — А я… потерял бдительность. Так что мы сработались даже в полном провале. — Я поймала заклинателей? — в могильной тишине каменного помещения прозвучал третий голос — сиплый и... девичий. Джен и Сичэнь увидели перед собой ребёнка с розово-зелёной кожей, облезшей с бордовых мышц на одной впалой щёчке и худеньком плече, и сочащимися прозрачной слизью безжизненными глазами. Из костлявого тельца маленькой демонессы торчали шесть растягивающихся до неизвестной длины рук, четверо из которых и держали заклинателей в клубках. От представшего зрелища хотелось разразиться протяжным плачем, скорбя над отвратительной судьбой этой совсем юной души. Захватчица вод Бинг Су, шустро переставляя ножки-веточки, приблизилась к парням. — Ты любопытно пахнешь, иначе, чем люди, — пролепетала она, вперив неподвижные белки в Джена. — У тебя в роду есть кто-то из наших? Заклинатель оторопел от такого вопроса, ловя на себе оценивающий взгляд Сичэня. Откуда это призрачное дитя взяло настолько абсурдную мысль?! — Мой отец точно человек, да и матушка тоже. Не понимаю, о чём ты говоришь, молодая госпожа. — Я всё равно утоплю вас обоих, — замотала головой девочка. — Хотя таких красавцев будет даже немножко жаль... — Как тебя зовут? — спросил старший господин Лань, излучая к монстру искреннее сожаление. Демонесса дёрнулась и насторожилась. Как давно у неё, воплощения кошмарной гибели для местных рыбаков, спрашивали имя? Девочка в испуге подскочила к стене и провела пальчиками, стёртыми на кончиках в кровь, по корявым иероглифам, выцарапанным на обломке камня. — Матушка часто говорила слово Мин-Мин. Возможно, это моё старое имя. — Сколько тебе лет, госпожа? — 13. Мин-Мин смущённо опустила лицо. Она успела отвыкнуть от людского сострадания, но проявляемое Сичэнем внимание ей явно нравилось. — Ты знаешь, где сейчас твоя матушка? — не упускал возможности заклинатель достучаться до всего человеческого, что осталось в этом несчастном создании. — Умерла от горя. После меня. Лицо демонессы скривилось, но она не была способна заплакать. Издавая хриплые вопли, девочка принялась царапать свою голову ногтями, а затем злобно выпучила на заклинателей покрасневшие глазницы и завизжала: — Каким будет следующий вопрос?! Как я умерла?! Надеешься, что от душевного разговора мне станет легче? Что я забуду, как трое ублюдков во главе с моим возлюбленным забрали мою невинность на этом самом берегу?!!! А потом скинули моё тело в реку, чтобы я никому не сказала!!! Узнав причину смерти, Сичэнь и Джен обмерли, ощущая, как от горла вниз будто сползает кусочек льда, обдавая холодом внутренности. Лань Хуань продолжил расспрос: — Ты отомстила им? — А чьи, по твоему, руки торчат из моего тела? — с упованием протянула каждое слово Мин-Мин. — Почему ты продолжаешь убивать? — Они сами приходят ко мне. А я встречаю их так же, как меня когда-то проводили, — ответила демонесса, растянув рот в фальшивой невинной улыбке. Сичэнь только сейчас заметил белый лотос в слипшихся от ила волосах и бусы из разноцветных ракушек на длинной шее. Даже переродившись в демона, она оставалась таким ребёнком! — Госпожа Мин-Мин, — не дождавшись со стороны девочки всплеска агрессии, Лань Хуань продолжил: — Ты правильно заметила — мы заклинатели, и можем помочь тебе в последний раз увидеться с матушкой. Не было смысла предлагать этому демону «обрести покой» или «спасти свою душу». Её душу жестоко изуродовали, разорвали и выбросили, так что Мин-Мин бы только разозлили такие слова. Но при упоминании матери в девочке просыпался страх предаться окончательному забытию и безвозвратно погрузиться во мрак. — Ты… — демонесса приблизилась к Сичэню вплотную, истерично ища в его лице признаки лжи. — Ты правда можешь это сделать?! — Если позволишь мне сыграть на сяо, я призову душу твоей матушки. Мин-Мин до мяса прикусила клычком нижнюю губу — её распирали сомнения. — Только… только посмей меня обмануть!!! Я тут же сверну тебе шею! Ручные тиски ослабли, и Лань Сичэнь грациозно приземлился, устояв на занемевших ногах. Заклинатель выпрямился, поднеся к губам свою флейту. Грот заполнил чистый высокий звук, который перетёк в игривую трель, на мгновение стих и снова выпорхнул из Лебин. Джен не прекращал следить за состоянием Хуаня, ведь мелодия призыва души требовала от исполнителя огромных затрат энергии. Тем временем потоки музыки становились видимыми, приобретая лазурное свечение. Капельки света в центре грота складывались в фигуру низкой женщины с сеточкой морщин возле глаз. Мин-Мин, затаив дыхание, которого у неё давно не было, осторожно подошла к откликнувшейся на зов душе, словно вспоминая её заново. Женщина открыла прозрачные глаза и, узнав в маленьком демонёнке свою дочь, зажала одной ладонью задрожавший от приступа рыданий рот, а другую протянула к ней. — Матушка! В ореоле священного сияния демонические руки Мин-Мин рассыпались пеплом, и к груди своей матушки прильнула самая обыкновенная девочка 13 лет. Они снова воссоединились. Лань Сичэнь не стал дольше удерживать души в этом мире и закончил играть. Освободившийся от оков Джен приблизился к нему и бережно поддержал заклинателя за локоть. — Лань Хуань, голова кружится? — Стоять могу, — ответил Сичэнь, смотря перед собой в одну точку, чтобы поймать зрительный фокус. — Я был не уверен, что небеса примут эту заблудшую душу, ведь на её счету больше десятка жизней. Слава богам, что всё закончилось так. — Надо бы найти их могилы и прочитать молитвы для загробного покоя. И для тех шестнадцати душ тоже, — глубоко вздохнул Джен, сдерживая подступивший к горлу ком, и подобрал с песчаного пола мечи. Ноги заклинателей затопило хлынувшей ледяной волной. Демоническая магия Мин-Мин, которой она удерживала вокруг грота воздушный купол, рассеялась, и теперь Бинг Су нещадно обрушила на каменное строение бурлящие потоки. — Не исключено, что душ станет восемнадцать, — с горькой усмешкой прокомментировал Сичэнь, подплывая поближе к Джену. — Держись рядом. — Здесь должен быть выход! — воскликнул господин Фухуа. — Скорее всего, он наверху, — ответил Сичэнь, имя ввиду круглое узкое окошко, через которое и лилась вода. — Если сломать стену? — предложил Джен. — Рискованно. Весь грот может рухнуть. Здорово покалечимся, — возразил Лань Хуань, заклиная Шоюэ. Меч, выдержав водное сопротивление, вылетел через отверстие в потолке. — Наши братья должны подоспеть, — сказал Сичэнь. Как такая — до нелепости простая, ловушка может стать смертельной для могущественных заклинателей именитого ордена Гусу Лань? Вопрос звучал больше как шутка, однако угроза захлебнуться становилась всё реальнее по мере подъёма уровня воды в гроте. До потолка оставалось меньше метра, а помощи всё не было. «Вдруг это, правда, наши последние минуты…» — промелькнула мысль в голове Джена и душу обдало паникой. Заклинатель всмотрелся в лицо Сичэня. Как всегда, спокоен и терпелив ко всем жестоким поворотам судьбы. Глотая последние граммы воздуха, Джен на мгновение прижался своими губами к губам Хуаня, болезненно стукнувшись с ним носами. Затем парень даже в жутком холоде залился краской до кончиков ушей и выпалил: — Прости! Если я умру и не поцелую тебя, моя душа никогда не обретёт покоя! Не трудно предположить и попасть в точку: заклинателей спасли. И Сичэню пришлось ещё долго ловить Джена, чтобы сразить парня признанием о взаимности этих чувств. На протяжении следующих шести месяцев Лань Сичэнь терпеливо покорял свою сентиментальную гору, пройдя с Дженом такие кульминационные ступени, как первые объятия, поцелуй в более спокойных условиях, свидание и даже ночь (сна). Количество людей, знающих об их любви, равнялось нулю, потому что оба заклинателя совершенно не представляли, как рассказать друг о друге своим семьям. — Ты в жизни не попросишь меня об этом. Поэтому просто знай: я буду говорить с дядей, чтобы он разрешил тебе видеться с сёстрами, — заявил Сичэнь и поспешил продолжить, пока Джен не успел ничего возразить: — Твои родные преодолели такой долгий путь ради негарантированной возможности побыть с тобой рядом. За годы безупречного служения это меньшая награда, которую я могу тебе даровать. Губы Джена дрогнули в попытке что-то сказать, но Сичэнь твёрдо перебил: — Прими. Мою. Помощь. Чтобы осчастливить их и себя. Под настолько пристальным взглядом Джена на идеально белом лице Сичэня проступили пятна румянца. Заклинатель, поцеловав возлюбленного в уголок губ, развернулся к выходу и собирался удалиться, но был пойман за рукав ханьфу и притянут обратно. Джен крепко сжал своего Хуаня в кольце рук и наполнил лёгкие запахом его волос. На шею господина Лань упала пара солёных капель. — Лань Хуань, ты… спа… я благодарен…ты… не представляешь, насколько дорог мне, — выговорил Джен, стараясь успокоить разбушевавшиеся эмоции. — Ты мне тоже, — Сичэнь нежно улыбнулся, утопая в теплоте близости, и утешающе погладил пальцы Джена. — Тебе надо поспать. Я тоже собираюсь отдохнуть после дороги. Если хочешь, отдохнём вместе. Джен опять покраснел, но ответил: — Да, — наверное, он никогда не перестанет смущаться!