Лю Жэньшу был последним новым вундеркиндом Пика Бай Чжань. Он так легко и быстро сформировал свое золотое ядро, и его боевая сила была очевидна даже в юном возрасте. Он был из хорошей семьи. Он был уверен в своих силах и, тем более, высокомерен. Все говорили о нём хорошо.
Шэнь Цзю его люто ненавидел.
Вскоре это чувство стало взаимным.
Лю Жэньшу отреагировал так, как
должен был отреагировать Вэй Шаоцин на его насмешки и подковёрные методы унизить его, поставить в тупик. Он разъярился и набросился на него с ответной атакой. Его удары мечом не сопровождались глупыми ухмылками и восторженным смехом.
Когда он приходил за ним, то не приносил подарков — если только насилие теперь не считалось подарком.
Он никогда не пил с ним чай и не готовил ему еду.
Их отношения были просты и прямолинейны. Чистый антагонизм.
Неудивительно, что он следил за ним по ночам и рассказывал другим о его мнимых деяниях. Глупцы верят во что хотят, а Шэнь Цзю не был склонен прояснять ситуацию. Он предпочел бы отдать свой страх перед людьми на смерть, чтобы никогда не произносить его вслух. Он никогда бы не признался, что ищет утешения и безопасности в обществе женщин.
Они будут верить в то, во что хотят верить. Так тому и быть.
Остальные ученики Цин Цзин рассказали всё шизуню, как только узнали об этом, наверняка предвкушая его наказание. Ублюдки.
Шизунь, несмотря на странную удачу («Цинцю»? Почему это
«Цинцю»?! Есть
тысячи иероглифов!), продолжал думать о нём хорошо и считал это «юношеской драмой». Не стоит беспокоиться.
Мастер дал ему бумагу и краски, оставив в свободной комнате рисовать под предлогом написания и переписывания кодекса поведения несколько сотен раз.
Шэнь Цзю никогда не поймёт этого человека.
Другой же человек, которого он никогда не понимал и вряд ли поймет?
— Шаоцин, — слишком знакомо. — Шиди, — добавил Шэнь Цзю, неоправданно стесняясь своего нейтрального выражения лица. Его кожа была одного цвета, без малейшего румянца. Как и должно быть.
Но это было
не так.
Это было ничто. Неважно.
Этот идиот действительно считал его другом. Более шести лет он терпел все подлости Шэнь Цзю, не жалуясь ни на что.
Идиот. Что с ним было не так? Почему он такой?
Вэй Шаоцин перестал наводить порядок на своем рабочем месте и засиял от удовольствия. Он прислонил кузнечный молот к плечу и вытер руку о прочный фартук. По коже размазалась сажа.
— Шисюн, чем может быть полезен этот шиди?
Шэнь Цзю промолчал, не желая ничего объяснять.
Он был прекрасным актёром, когда хотел, но его лицо было бы слишком тонким, чтобы говорить такие вещи. Этот дурак и так всё знает. Глупое отродье. Не перестает называть его…
— Цзю-геге, ты лишь хотел увидеть своего Шаоцина? — спросил Вэй Шаоцин, улыбнувшись еще шире.
— С какой стати я хочу видеть такого сопляка, как ты? — ответил Шэнь Цзю.
— Хорошо, что ты пришел, — заметил Вэй Шаоцин, не сдержавшись.
— Не в гости, — может, и да; но сопляку необязательно знать об этом. — Наточи эти ножи, — сказал Шэнь Цзю и без лишних слов протянул ему целую пачку.
Вэй Шаоцин моргнул, отложил молоток и кивнул.
— Конечно. Пожалуйста, пойдем со мной.
Шэнь Цзю смотрел, как он точит ножи и смазывает их маслом.
— Цзю-геге, если ты останешься еще ненадолго, я могу приготовить для тебя обед, — предложил Вэй Шаоцин, передавая ему ножи.
Шэнь Цзю убрал их.
— Я занят.
Вэй Шаоцин проводил его до радужного моста, рассказывая о новых поставках руды, от которой он был в восторге. Шэнь Цзю смотрел ему вслед, в очередной раз раздражаясь от осознания того, что его действительно трогает искренность и нелепая, непоколебимая привязанность этого вредителя.
Его шиди хотел стать его другом.
— Шисю-ю-ю-юн, — пробормотал Вэй Шаоцин, поймав его взгляд, и, казалось, был одновременно удивлен и обрадован таким развитием событий, когда Шэнь Цзю рефлекторно отреагировал на чужое лицо, слишком близкое к своему, ударом.
Шэнь Цзю смущенно признался, что в этот момент запаниковал. Вэй Шаоцин, несмотря на удар по лицу, не шелохнулся и лишь с удивленной ухмылкой потрогал покрасневшую щеку. Его реакция была такой же глупой, как и все остальное.
Определенно, его уронили на голову в детстве.
Шэнь Цзю ушел, ничего не сказав.
Ему не нужен был друг. Он не хотел иметь друга.
Впрочем…
Возможно, этого человека он ненавидел меньше, чем других.
Шэнь Цзю рассеянно потирал ладонь, щеки горели. Так раздражает.
***
На следующий день он появился на Ван Цзянь с необычной книгой в руках.
— Вот.
— Благодарю шисюна. Шиди давно хотел прочитать эту книгу.
— Порвешь или помнёшь хоть одну страницу, и шисюн сломает тебе пальцы.
— Понял. Еще раз спасибо, Цзю-геге.
— …мн.
***
— Ты пытаешься исправить мою репутацию? — честно говоря, что творит этот сопляк.
Он не объяснил, что Шэнь Цзю делал в борделе, и твердил, что он слишком трудолюбив и амбициозен, чтобы отвлекаться на плотские желания. На первом месте у него стоит совершенствование. И всё в таком духе.
Однако этот идиот был довольно настойчив. Утверждал, что они неправильно истолковывают ситуацию и не стоит так поспешно судить и говорить.
Вэй Шаоцин поднял пальцы в жесте торжественного обещания, лицо его было ужасно серьезным.
— Шэнь-шисюн, этот шиди клянется, что не распространялся о твоем семейном положении. Ты заслуживаешь личного пространства, и я никогда не стал бы рассказывать о подобных вещах без твоего согласия.
— Я в курсе, — сказал Шэнь Цзю.
У него не было ни семьи, ни ситуации, о которой шиди говорил, но его заблуждение было довольно забавным. Он мог это признать.
Вэй Шаоцин не жалел его за это. Он лишь предложил помощь и принял его, когда тот отказался.
— Хорошо, хорошо, — Вэй Шаоцин опустил руку. — Прости его за самонадеянность, но он действительно беспокоится о шисюне. К тому же, этот шиди никогда не понимал слухов о ленивом молодом мастере, которые ходят о тебе, шисюн. Что за лень? Разве ты не постоянно занимаешься со мной или участвуешь в спаррингах? Это хорошо для боевой подготовки. И шибо не стал бы делать тебя внутренним учеником, если бы…
— Я тебя об этом не просил, — прокомментировал Шэнь Цзю.
— Ну, кхм. Нет, — признался Вэй Шаоцин. — Но я же твой друг. И разве шиди не должен помогать своему шисюну?
Шэнь Цзю оттолкнул чужие большие пальцы веером вниз.
— Шаоцин-шиди — угроза.
У Вэй Шаоцина было такое выражение лица, словно он получил самый большой комплимент в своей жизни.
— Я тоже тебя люблю, Цзю-геге.
Этот маленький ублюдок.
— Ты… — ему действительно нужно было прекратить говорить это. Не говоря уже о том, чтобы говорить это на улице. На людях.
Бесстыдник.
Шэнь Цзю краем глаза заметил приближающегося Лю Жэньшу. Вздохнув, он схватил Вэй Шаоцина за воротник и потащил за собой.
Тот был как всегда невозмутим.
— О? Куда мы идем?
— Подальше, — он не хотел иметь дело с Лю Жэньшу прямо сейчас.
Он разговаривал со своим… ах. Вредителем.
Своим вредителем.
