«У меня такое чувство, что я стою в переполненном людьми зале, кричу не своим голосом, а никто не ведет и ухом!» © Режиссёр Джеймс Кэмерон; фильм «Титаник»
***
Что такое любовь? Глубокое чувство или сильное влечение? Страсть и желание или нежность и понимание? Любовь не возникает из воздуха, а формируется из привязанности и симпатии. Сначала появляются именно они, за ними уже приходит влюблённость и уж потом любовь. Не всегда есть взаимность, но чувство может быть без всяких препятствий. Любовью наполнен мир также, как и ненавистью. Важен баланс между этими двумя вещами. У подростков такие сильные чувства редкость. Также редкостью является и искренность, но это уже относится к любым возрастам. Дина вновь сидела посреди ночи и упорно писала текст. Она вкладывала в него душу, она благодаря нему искала в себе силы жить и двигаться. В этом тексте было следующее: «Ненавидеть я не собираюсь и не хочу. Это только усугубляет ситуацию, да и я в принципе ему просто благодарна за… опыт что-ли. За опыт, за эмоции (даже за негативные). Даже благодарна за то, что влюбилась в него! Испытывать любовь или симпатию всё-таки особенное ощущение и умеет это делать, кстати, не каждый. И я реально счастлива, что он научил меня любить своего партнёра, каким бы тот ни был». Девушка не могла сказать, кому она мысленно адресует эти слова, но была уверена, что так сказать она могла только Мариану. А что же касалось Дениса? К нему у неё не успело возникнуть более крепкого чувства, но он действительно очень нравился ей. Увы, она понимала, что это не взаимно. Понимала она также и то, что и Денис, и она живут в совершенно разных мирах. Она прекрасно помнила, как началось их знакомство. Первое время они почти не переписывались, не особо общались, но затем он оказался на больничном, как и Дина в тот момент, и, наверное, это дало повод для того, чтобы сблизиться. Они с ним совершенно не похожи, они разные люди. Дина — личность, полная искусства и философии, он — личность, полная спорта и немного политических наклонностей. По факту они сдружились «от делать нечего». Но Дина сразу заметила, что душа у Дениса очень светлая и добрая. Она хорошо запомнила, как Денис хотел помочь пьющему мальчику (с мерзкими пошлыми шутками) исправиться, и Дину тогда это поражало, ведь по её мнению исправить там ничего нельзя (мол конченный придурок). Наверное, его отзывчивость и доброта напоминали Дине себя когда-то раньше, в том же девятом классе. К тому же он показался ей умным и весёлым собеседником. Да, он в многих темах не разбирался (если не сказать, что совсем), но всё же девушке с ним почему-то было интересно. Оторвавшись от текста, Дина призадумалась, но в задумчивости она находилась недолго. Через секунду она перевернула страницу и принялась строчить новый монолог, в котором говорила от лица героя из своего же произведения: «Любить — это хорошо и здорово, друзья! Нет ничего на свете столь более прекрасного и загадочного, чем данное чувство. В ваши пятнадцать да шестнадцать лет считается, что любовь невозможна… Я так не думаю. В мире нет ничего невозможного. Сложнее всего сделать самый первый шаг. Человек, не чувствующий любви внутри себя, не получающий её, погибает медленно внутри. Из него будто выкачивают всю жизнь. Я это чувствовал, поверьте. Такая гибель страшна… Лучше умереть от любви, чем без неё. Как говорится: «Лучше любить и потерять, чем не любить вовсе». Дина перечитала написанное, удовлетворённо кивнула и, разминая крылья, задула восковую свечу.***
Дориана, как почти любая девочка в её возрасте, была очень открыта и наивна. Но хоть наивность присутствовала, она почему-то всегда старалась «прочитывать» и субъекты, и объекты, которые были перед ней. Случалось и так, что Дориана не задумывалась о том, что это за человек перед ней. От того, наверное, когда к ней приходило разочарование, оно было очень сильным. Сейчас юная девушка (ещё девочка по своей сути) стояла и гладила бельё. На фоне по телевизору показывали фильм. В какой-то момент Дориана замерла перед экраном, следя за действиями в фильме. По неизвестной ей самой причине этот фрагмент из фильма привлёк её внимание: «— Ведь ты не подарок. Ты испорченный, избалованный ребёнок. Но при этом ты восхитительная, прекрасная, потрясающая девушка, которую я только встречал. Дай мне сказать. Я не идиот. Я знаю, как устроен мир. У меня десять баксов в кармане, и я ничего тебе не могу дать, я это понимаю. Но помнишь: прыгнешь ты, и я — за тобой… Я не уйду, пока не увижу, что у тебя все хорошо. И тогда я уйду. — Всё хорошо. И будет хорошо. Правда. — Я тебе не верю. Тебя поймали, Роза, и ты погибнешь, если не вырвешься. Не сразу, конечно, у тебя много сил, но однажды, тот огонёк, что меня очаровал, погаснет. — Ты не можешь меня спасти, Джек. — Нет… Это можешь сделать лишь ты сама». Дориана, просмотрев эту сцену, задумалась. Она вспомнила вопрос Уны о том, что могло бы завоевать её сердце, и сейчас она почему-то подумала о том, что такой бы парень, который готов позаботиться о ней, её бы очаровал. Мол «да, нет богатства в кармане, но богат и свободен душой». По мнению Дорианы деньги являлись лишь способом выживания, но они не могли подарить ни счастья, ни истины. И она мечтала о настоящих любви и дружбе. Ещё по сути совсем детские грёзы жили в её голове, но они так манили к себе. «Мартин, мне кажется, как раз человек, который будет заботиться о своих близких, — вдруг мелькнуло в мыслях у Дорианы, продолжив гладить бельё. — Так, стоп… Причём тут Мартин?! Какого фига я думаю о нём?! Спокойно, всё хорошо… Ничего страшного не случилось. А если он и вправду мне нравится? Да, ну, бред». Дориана посматривала на телевизор и переживала вместе с героями их эмоции и чувства. Она была очень сентиментальна. Она обладала невероятной эмпатией и проникалась практически ко всем персонажам, что сказывалось и на её восприимчивости и в простой жизни. За счёт этого же в её распоряжении была очень развитая интуиция, но далеко не всегда она ей доверяла (девушка сама не знала почему). Пылкость её сердца читалась в каждом её слове, в каждом её действии и взгляде. Она была честна перед собой. Но не умела терпеть долго. Она считала себя не терпеливой от слова совсем. Но так ли это было на самом деле?***
Дина вновь была в школе. Диалог с Денисом у неё не заладился. Теперь она боялась пересечься с ним. Не дай Бог столкнуться с ним! Ей стоило отпустить и забыть. Но забыть было невозможно, а отпустить крайне сложно. Дина оставила некоторых знакомых в своей жизни, которые появились рядом с ней благодаря Денису, но видеть их на переменах она стала очень редко. И нет, дело было не столько в том, что она опасалась встречи с Денисом. Девушка просто напросто занималась делом, которое как-то давно из-за эмоционального выгорания забросила: она вновь читала. Книга ей заменила всякое общение и друзей, и именно книга зажгла её по новой. Теперь Дина хотела творить и писать свои истории, что были также оставлены когда-то. «Я не сдамся из-за каких-то там придурков, — сквозь зубы думала Дина. — И Денис этот тоже придурок… Как он мог так?! Я ему открылась, а он! Я хочу, чтоб он пожалел обо всём! И его «любимый» дружочек-пирожочек тоже пожалел! Я хочу, чтобы все те, кто сделал мне больно, испытали то же самое!» Около недели Дина была одержима местью, а вместе с ней и желанием бороться. Она считала, что справедливость должна быть восстановлена. В эти моменты она заверила себя, что против зла найдётся ещё большее зло. Огненная сила пробудилась, вскипая, как вулкан, и захватывая тело и душу полностью. Лёд оказался вытеснен. Пару раз Дина выплёскивала магию на какие-либо предметы, разрушая их и превращая в горстку пепла. От гнева её глаза тоже горели пламенем. На губах была коварная беспощадная улыбка. Дине не было дела до чувств других. Слишком много она переживала и страдала. Слишком долго длился её внутренний конфликт. Слишком часто прощала обиды. Но затем злость поутихла. Огонь тоже остыл. Пришло осознание: «Денис поступил так, как было правильно. Окажись я на его месте, я бы поступила также. Но погодите… Я ведь была на его месте! Мариан… Мариан игнорировал меня, избегал порой, вёл себя странно. Постоянно становилось неясно: нужна я ему или нет. Он будто боялся меня потерять, но сам же и отталкивал. Неизвестно до конца сейчас — был ли он честен со мной. Я поступила с Денисом подобным образом! А если он всё-таки влюблён в меня? Получается, что я разбила ему сердце?» Дина по-своему оказалась не права. Но и Денис не являлся белым и пушистым, тоже наворотил делов. Впрочем, удивляться было нечему. В конфликте виноваты всегда все и неважно в какой степени. В голове возникли новые мысли: «Раз мы разошлись, то так надо было. Нефиг раскисать! Да, у меня таких, как он, больше не будет. В мире таких очень мало! Но я всё равно не опущу руки. Погружусь в творчество, поживу для себя в конце концов. А Денис… пусть останется в памяти, как добрый друг. Тем более друзей у меня не так уж и много. Милана только… Ой, а куда же Милана запропастилась?» На каникулах Дина попросила Милану не писать ей, поскольку она желает от всего отдохнуть и от социальных сетей в том числе. Дине нужно было время привести себя в порядок и стабилизировать свой мир. Когда неделя прошла, Дина попыталась возобновить общение, но оно не пошло. Ей это стало напоминать восьмой класс, что по началу напугало её до чёртиков, ведь лишиться лучшей подруги (да ещё и единственной) означало бы полное одиночество. Но страх вдруг быстро сошёл на нет, никакой боли от «конца дружбы» девушка не испытала. Ей почему-то стало безразлично. На переменах Дина видела Милану, но та к ней не подходила. Милана словно нарочно избегала с ней встречи. Дина задумалась над тем, что возможно зря она доверяет этому человеку, ведь есть вероятность того, что Милана не так честна, как она с ней. Да и по поведению в последнее время (последние месяцев семь если точнее) они мало походили на подруг. Разве что на дальних хороших знакомых. Они стали совершенно разные и жили разными понятиями. «Когда мне было максимально плохо, я ей только писала, — мыслила Дина. — Но я как бы это делала сама. Сама жаловалась ей! А она мной интересовалась по-настоящему? Было ли ей дело до меня? Когда я поссорилась с Денисом и с его якобы «другом», Миланы рядом не оказалось по сути потом. Она знала, что мне хреново, но почему она не вступилась за меня? Почему я о ней пытаюсь заботиться; стараюсь откликаться?! Почему, когда я интересуюсь, как дела, когда она выглядит уставшей, в итоге она говорит, что всё нормально?! Неужели я столько времени была обманута лучшей подругой? Почему? За что? Это не дружба. Это лицемерие. Лицемер, лгун и предатель не Денис, а Милана. Денис приходил ко мне на выручку даже тогда, когда был занят. Даже если я не просила о помощи, он пытался быть рядом. Он не уходил, пока не убеждался в том, что у меня всё хорошо! А она? Она всегда будто бы занята, когда я пытаюсь предложить погулять или сходить куда-нибудь, но потом я её вижу с Екимом! Да, Денис поступил некрасиво, но не настолько. Может, он и говорит за моей спиной что-то, но он и в лицо мне высказывает. А на её счёт я теперь не уверена: вдруг за спиной и в лицо она говорит разные вещи?» Возможно, Дина сомневалась зря; но отрицать окончательно было нельзя. Девушка решила дать всему время, которое и должно показать истину.***
— Мартин, привет! — в этот раз первой поздоровалась Дориана, подбежав к Мартину со спины. Он сначала дёрнулся, испугавшись внезапности своей хорошей приятельницы, но потом, посмотрев на Дориану, радостно просиял, словно перед ним находилась не девочка, а самый настоящий ангел. — Привет, Дори, — с привычной теплотой и бархатистой ноткой в голосе произнёс Мартин. — Чудесно выглядишь! Новая блузка? Или причёску сменила? — И то, и другое, — смеясь, ответила Дориана и повертелась перед Мартином. — Что? Хороша чертовка? — Ха-ха-ха! Весьма! — парень скрестил руки на груди и, выгнув одну бровь, усмехнулся. Дориана, наблюдая за ним, повторила его действия. Она скопировала его точь-в-точь, что развеселило Мартина, и он приятно засмеялся. — Мне нравится твоя способность перевоплощения! Это что-то с чем-то, — сделал комплимент Мартин и сам же смутился. — Ой… Э… Хах, ну ты поняла… Да… — Если честно, то я ещё никогда не видела, как парни стесняются, — хихикнула девушка. — Вася, например, хоть и мог смутиться, вёл себя не так, как ты. — А как он себя вёл? — спросил тот, идя следом за Дорианой по школьному коридору. — Он вёл себя довольно грубо иногда, — задумчиво говорила Дориана. — Вася нередко показывал ко мне своеобразную неприязнь. — Неприязнь?! — глаза Мартина полезли на лоб от удивления. — Но вы ведь дружили! Если ты ему не нравилась, то зачем общались? — Да сама не знаю, — вздохнула Дори. — Мы с ним дружили, и всё было нормально, пока мы не оказывались с кем-то ещё или просто в обществе. Неважно в каком: наши семьи, класс или прохожие на улице. В началке, я помню, когда мы держались за ручки, а потом отцеплялись, он с брезгливым выражением лица вытирал руки об брюки и рубашку. Он не позволял мне обнимать его, потому что считал, что «когда девочка и мальчик обнимаются, то это значит, что они встречаются». И это я цитирую его! Не знаю, откуда у него были такие установки. Но ещё больше его бесило то, что я испытывала к нему симпатию. — То есть слухи в классе правда? — уточнил Мартин. — Слухи — это лишь поток грязной информации, — твёрдо и уверенно ответила Дориана. — Я ему тоже нравилась, как девочка. У нас у обоих была такая детская, наивная симпатия, но потом он начал «сокращать срок своих чувств». Не знаю, как ещё это назвать. В пятом классе, когда у меня как раз прошло это увлечение, он говорил, что я ему нравилась только в третьем классе и всё (а мы, извините, с детского сада вместе были). Дальше он опять изменил своё мнение: я ему только на пару месяцев приглянулась типа. Угадай, что он говорил после? — Ты ему не нравилась якобы вовсе, — хмыкнул Мартин, и Дориана, ухмыльнувшись, кивнула. — Кошмар какой-то… Он ещё тебе и лгал. Как вы дружили, я не понимаю? Не могли же вы столько лет ходить бок о бок таким образом. — Понимаешь, не всё было так плохо, — Дори призадумалась, немного помолчала, только затем продолжила. — Хоть он имел склонность грубить, вредничать, спорить и выражать некую неприязнь, он умел хорошо поддерживать, веселить, заступаться, помогать. У нас есть много хороших счастливых воспоминаний. Правда, я уверена, что он всё забыл давно. — Почему? У него с памятью проблемы? — прикольнулся парень. — По сути так и есть! — Дори повернула голову в сторону Мартина, чтобы увидеть его реакцию; тот, округлив глаза, прибывал в крайнем удивлении. — Ах-хах-ха-ха! Ты забавно сейчас выглядишь! — Я в шоке просто… — Мартин прокашлялся. — Он серьёзно всё забывал? — Ага, было такое дело. Словом, предательство Васи для меня уже и не предательство. Да, поступил он низко, но я-то могу быть выше этого! — Смешно, — подметил Мартин. — Только вот… Предательство это всё же серьёзный косяк. А, и да… Что он тебе сделал-то? Как предал? — М… — девушка замешкалась, не зная стоит ли об этом говорить. — Тут довольно долгая история. — Я послушаю, — выпрямился Мартин. — У нас до урока ещё двадцать минут, да и первым сегодня литература. Нет, если ты не хочешь говорить, то пожалуйста, твоё право. Я не за что осуждать не стану. Может, тебе это неприятно или ещё что-то там… — Да не, всё нормуль, честно, — улыбнулась Дориана. — Просто я… мне иногда сложно доверять. Я способна дофига чего рассказать о себе, но открыться по-настоящему совсем немногим. — Ой, тоже самое… — прицокнула языком Мартин, покачав головой. — Мне тоже тяжело доверять людям и общаться иногда из-за этого тоже. Дориана вдруг почувствовала себя спокойнее после его слов. А вот сердце её забилось очень часто и резко. Ей льстило то, что Мартин испытывал похожую трудность, ведь это означало, что он понимал её; понимал, что испытывает она. — Вот это да… — щёки девушки вдруг заалели, обжигая кожу на лице. — Ну… Я… Эм… А почему ты стал общаться со мной? — Ты интересная, с тобой здорово, — просто ответил Мартин. — Плюс ты болтливая, даже мёртвого разговоришь! И мне это тоже нравится, поскольку с тобой не бывает той самой неловкой паузы. Так, вернёмся к теме… То есть ты не хочешь говорить мне, что у вас с Васей случилось? Это личное? — Не, не такое уж и личное, мне без разницы, — Дориана взглянула Мартину в глаза, которые так и прожигали насквозь, что заставило коленки дрожать. — Я готова рассказать. — Давай, слушаю. Мартин встал на против Дорианы, когда они остановились, и навалился на стену, внимательно следя за Дорианой с желанием выслушать её. — Мы с ним в шестом классе в принципе постоянно ругались, — заговорила девушка. — Тогда нас было трое в компании: я, Вася и Саня. В какой-то момент я и Вася перестали ладить совсем и каждый раз, как мы шли домой втроём, у нас случалась ссора. И всегда из-за пустяков. Но обычно темы конфликтов были одни и те же. После уроков мы часто заходили в магазин по пути, брали там вкусняшки, угощали друг друга. Мне карманные деньги редко дают, потому я покупала что-то нечасто. Но как только деньги у меня появлялись, я старалась взять что-то очень вкусное и побольше, чтоб угодить друзьям. Васе стало не нравится то, что покупают только он и Саня. Саня заступился за меня, сказал, что мы ж друзья, мы не ради денег общаемся. — Правильно, как раз хотел это сказать, — прокомментировал Мартин. — Извини, что перебил… — Всё хорошо! — убедила его Дориана. — В общем, споры возникали в первую очередь из-за этого. Но последняя ссора произошла из-за другого. Мы с ним сначала ругались из-за моих книг. В очередной раз… Он несколько занижал их достоинство, вот так объясню. Какое-то время меня это обижало, а потом до меня дошло, что у него это из зависти, но я не понимала всё равно, откуда у него это взялось. Ну не суть… Тогда случилось так, что я сказала что-то вроде: «Почему ты унижаешь меня постоянно?! При чем прилюдно! Почему ты так относишься ко мне?!» Вот… И Вася мне ответил: «Знаешь, я давно хотел давно тебе сказать: я не хочу с тобой дружить». Я ему сначала, заикаясь, сказала: «Что? Почему раньше не сказал?» Он аргументировал это тем, что не хотел причинить боль, боялся. Я психанула, начала кричать, что какого чёрта он столько лет ходил со мной рядом. Как бы если бы раньше разошлись, то и не было бы больно. И тут он добавил масло в огонь: «Надо мной пацаны из-за тебя смеются, а я хочу с ними дружить. Из-за тебя я не могу с ними тусоваться». Такая история… Мартин пару минут молчал, обдумывая полученную информацию. Он явно не ожидал услышать такой «лихой сюжетный поворот». Парень тяжело выдохнул, провёл рукой по своим волосам, взъерошив их, и лишь тогда сказал: — М-да… Это и в правду предательство. Но почему ты упомянула, что уже так не считаешь? — Потому что мы тогда были на эмоциях, — пояснила Дориана. — Оба наговорили лишнего. Я не помню, что я ему там отвечала, но я точно помню, что я даже сматерилась. — А обычно ты не материшься? — Я стараюсь как-то воздержаться и не очень терплю, когда другие матюкаются. Короче говоря, так у нас с ним получилось. — И ты его простила сейчас? — Мартин не спускал глаз с Дорианы. — Да, простила, — Мартина этот ответ шокировал. — Ну, а зачем мне вечно держать обиду на него?! Было и было! Мы уже не дружим, у нас просто нейтралитет. Но я к нему плохо не отношусь, даже если подшучиваю над ним, поскольку подшучивать я люблю над кем угодно. — Ты очень сильная, раз сумела простить, — сделал вердикт Мартин. — Я лично не простил бы такого. Рожу бы набил, кхм… Не заслужил он пощады. — Я милосердна, — рассмеялась Дори. — Хоть я обидчива и ранима, прощать я способна временами. — Временами года? — Мартин усмехнулся. — Ха-ха, очень смешно! — с сарказмом отозвалась девушка. «С ним весьма приятно проводить время, — появилось в голове у Дорианы. — Да и внешне он, вроде бы, ничего… Хотя какое дело мне до внешности? Главное — у него душа прекрасна! Стоп! А какая разница в принципе на это всё? Дори, успокойся».