Темные желания подземелья

Мужчина взмахнул рукой, и в камере девушки вспыхнули огни. Влажный туман окутывал замшелые стены поместья Малфоев, словно предвестие близкого зла. Всё в этой мрачной ночи казалось настолько непроглядным, будто даже само время замедлило свой бег в ожидании чего-то неизбежного. Джинни Уизли, сжимая палочку всё крепче, стояла в темном подвале, где огонь факелов мерцал, бросая зловещие тени на стены. Ее сердце забилось сильнее, когда она осознала, что оказалась в плену у тех, кого прежде считала врагами, но кого желала встретить, чтобы выплеснуть всю ярость, превратившуюся во лживую надежду. Люциус Малфой, чье бледное лицо освещалось желтоватыми отблесками пламени, стоял напротив нее. Его глаза, холодные и безжалостные, сверкали во мраке подобно ядовитым змеям, готовым укусить в любую секунду. Взгляд был презрительным, наполненным отвращением к ней, как будто он видел в девушке нечто невыразимо низкое и гадкое. — Рыжая с веснушками, — начал Люциус Малфой. — Я помню тебя из магазина «Флориш и Блоттс», мелкая Джинни Уизли. Что же привело тебя в мои скромные уголки? Голос его напоминал змеиный шепот, пронизывая воздух напором холодной ядовитой ярости, и каждое слово произнесено так, будто оно было выплюнутой отравой. Она ощущала, как желчь его слов проникает в ее разум острыми шипами, но не позволила этому человеку увидеть свой страх или слабость. Джинни подавила внутреннее чувство тревоги и гордо вздернула подбородок, решив сохранять молчание перед ним. Младшая Уизли знала, что поиски ее не будут простыми. Ей было известно, что дорога к спасению Гарри, Рона и Гермионы будет опасной и тернистой. Но она даже не могла предположить, что судьба приведет ее к тому, чтобы стать пленницей в руках пожирателей смерти в грязном подвале поместья. Малфой поднял бровь, изучая Джинни внимательным взглядом. — Что ты здесь делаешь, девчонка Уизли? — произнес он голосом, что звучал как ледяной шепот. Сохраняя непоколебимый вид, она сдержанно ответила: «Я не знаю, почему меня привели сюда. Но я не собираюсь сдаваться без борьбы. Если вы думаете, что я стану вашим пленником без боя, вы ошибаетесь». Люциус приблизился к ней, его холодный взгляд не отрывался от ее лица - Ты храбрая, Джинни Уизли, это я признаю. Храбрее глупого братца. Но ты здесь живая только из-за моей воли. И у нас есть к тебе предложение. Ты будешь работать на нас. — Я никогда не буду работать на вас, мистер Малфой. И я не позволю вам использовать меня в ваших мерзких целях. — Джинни подавила желание плюнуть этой гадюке в лицо. - О, ты поможешь нам разделаться с остатками жалкого Ордена, поверь, - он ухмыльнулся, - ты сдашь их нам по собственной воле. Девушка сжала пальцы вокруг палочки и, быстро сделав резкий жест, произнесла заклинание «Экспеллиармус», направив его на Малфоя-старшего. Однако, к ее разочарованию, заклинание не сработало. Люциус лишь изменил выражение лица, его глаза загорелись ненавистью. — Ты думаешь, что твои детские заклинания смогут победить мои защитные чары? Ты слишком наивна, Джинни Уизли, — его голос звучал теперь еще холоднее и более угрожающе. Ощутив острую волну раздражения, Джинни не позволила ему увидеть свои слабости. Снова крепче сжимая палочку в руке, она гордо подняла голову и направила в сторону пленника еще несколько заклинаний: оглушающее «Остолбеней», «Инкарцеро» в надежде связать его веревками и даже «Диффиндо» — заклинание, известное своей разрушительной силой, способное разрезать практически все объекты. Она надеялась, что оно сможет проникнуть сквозь защитные чары Пожирателя и, возможно, даже ослабить его щит. Однако даже самые мощные заклинания, которые она использовала, не проникали сквозь тщательно созданные чары Люциуса. Ее удары сталкивались с непроницаемым барьером, и ее тщетные попытки лишить его палочки казались бесполезными. — Попытки бессмысленны. Ты не можешь победить меня, и рано или поздно ты поймешь это. Если бы мы хотели видеть тебя мертвой, то ты бы тут не стояла. Скажи спасибо, что я оставил твою палочку, девчонка. — сказал он с отвращением. Ощущая беспомощность от того, что нельзя причинить ему вред, Джинни начала обдумывать другие варианты. Она знала, что Люциус обладает защитой, которую она не может преодолеть. И в этот момент появилась мысль о том, что, возможно, она может причинить вред самой себе. Вспоминая о трагической участи Локхарта, профессора, который закончил свои дни в психиатрической клинике Святого Мунго, Джинни дрожащей рукой направила палочку на себя, готовясь наложить чары. «Oбливэйт», — начала она тихо, собираясь стереть себе память о магическом мире и своей жизни. Глаза ее закрылись, сосредотачиваясь на словах заклинания, готовясь на этот последний отчаянный шаг. Но внезапно рука остановилась в воздухе. В ее глазах мелькнула тень колебания, словно внутри нее развернулась битва между отчаянием и надеждой. Секунды растянулись в вечность, в то время как она сражалась с самой собой, колеблясь в своем решении. Наконец, с сокрушенным вздохом рука опустилась, палочка бессильно повисла в ее дрожащих пальцах. Она не смогла этого сделать. Не смогла стереть память о своем прошлом. Не смогла бы себя простить, если бы поддалась на мгновение слабости. Нет, она решила не сдаваться и сделать все, что в ее силах, и даже больше, чтобы найти своих любимых, чтобы подойти на шаг ближе к уничтожению Волдеморта. Чего бы ей это ни стоило, Джинни была решительна пройти сквозь все испытания. - Сядь, и прекрати этот цирк, - приказал он ей, - и я расскажу тебе, как ты оказалась в своем затруднительном положении. Хлопнув в ладоши, он призвал Винки. Домашний эльф молча приблизилась и начала лечить глубокие порезы на руках девушки. Под ее заботливыми пальцами раны затягивались, оставляя лишь бледные следы на коже. Спустя некоторое время домовик принесла горячий чай и небольшую порцию еды. Джинни молча смотрела на Малфоя-старшего, пытаясь прочесть намерения в его холодных глазах. «Итак, Джинни Уизли. Начало твоего кошмара — заброшенный дом Блэков, где ты была замечена, пытаясь проникнуть в его проклятые стены. Тебе положено бы знать, что отслеживающие чары, наложенные на это место, выдадут любого, кто туда трансгрессирует», — он рассказывал, наслаждаясь каждым словом, глядя на Джинни с высокомерием. — «Темный Лорд попросил меня лично следить за площадью Гриммо с тех пор, как Яксли увидел в камине убежище Ордена, сражаясь с твоими драгоценными друзьями. Ах да, интересно, зажила ли рука твоего никчемного брата после расщепления? Но неважно, чары сработали, и ты оказалась в ловушке. Ты бы не смогла ничего успеть сделать или подумать. Пожиратели оглушили тебя и принесли ко мне в дом. Как же сладко было увидеть, кого именно приволокли ко мне на порог». Девушка слушала, едва улавливая смысл его речи. Она не понимала, зачем ей рассказывают об этом. Люциус продолжал описывать условия ее плена, словно это была милость, которую ей оказывают. Он обещал свободу при условии, что она станет послушной заложницей и поможет Пожирателям устранить остатки Ордена. Тем не менее Джинни знала, что такая свобода будет гораздо хуже смерти. Ответ девушки был весьма прямолинейным: она подняла глаза, исполненные ярости, и сделала то что порывалась сделать все эти минуты — с силой плюнула в труса напротив, кольнув его взглядом, полным презрения. Он даже не моргнул и просто молча ушел. Не направил на нее никакого заклинания: ни отбрасывающего, ни удушающего, ни оглушающего, и даже непростительное не полетело в ее сторону. Он ее не ударил, а просто вышел из темницы, оставив Джинни в темной камере наедине со своими мыслями. Вскоре возникла Винки с чистой одеждой, карандашами и пачкой бумаги. Домашний эльф передала предельно ясное послание хозяина: палочка оставлена исключительно в развлекательных целях, чтобы было чем заняться в заточении. Но все остальные функции заблокированы, включая водяные и лечебные чары. Домовик ушла, и девушка осталась одна. В этой мрачной тишине ее мысли начали беспорядочно колыхаться, словно погружаясь в бездонную пропасть. Страх, тревога и решимость переплетались внутри нее, создавая сложный узор чувств. Она сидела там, скрестив руки на груди, и вглядывалась в темноту, словно надеясь увидеть там какой-то выход из своей ситуации. Но тьма оставалась неизменной, поглощая все вокруг себя, и единственным компаньоном ее был маленький шарик света, который мерцал, как звезда в ночном небе. Больше к ней никто не приходил.