Темные желания подземелья

Он молча выжидал, прежде чем повторить: «Чего вы хотите, мисс Уизли?» — Чего бы я хотела? Не быть заточенной в этой чертовой темнице, — огрызнулась она. Люциус склонил голову, словно взвешивая ее слова, прежде чем ответить. Его голос звучал сухо и безразлично: «Ты не находишь эту ситуацию благоприятной, но это не избавляет тебя от необходимости вести себя в соответствии с правилами. Мне нужен ответ, что ты решила, Уизли. Не нужно забывать, что ты находишься здесь по приказу Темного Лорда». Джинни смотрела на него, ее глаза искали в его лице какие-то признаки истинного намерения, но она нашла лишь бесчувственную маску. Будто бы не было никакого поцелуя минуту назад между ними. Он ждет ответа насчет Ордена, конечно, Малфой выполняет всего лишь приказ. Внезапно девушка почувствовала, как сердце начинает биться сильнее. Все еще ошеломленная предыдущими событиями, она поняла, что не может позволить себе паниковать. Она должна сохранить ясность ума и найти способ выжить в этом зловещем месте. — Мне нужно время, чтобы подумать, — произнесла она наконец, сдерживая волнение в своем голосе. — Я понимаю свое положение, но... не могу принять решение наспех. — Я предоставлю тебе время. Но будь осторожна, каждая задержка может обернуться для тебя последствиями. С этими словами он повернулся и покинул камеру, оставив Джинни наедине с ее мыслями и сомнениями. После ухода Люциуса пленница осталась сидеть в одиночестве, погруженная в мир своих мыслей. Она не могла избавиться от ощущения, что его присутствие становится все более неотъемлемой частью ее жизни, хотя она и не желала этого. Его поцелуй все еще горел на ее губах, вызывая волнение и смятение. Стены камеры казались слишком узкими, слишком прочными, но в ее сердце проснулось странное желание быть рядом с ним. Что-то в его присутствии пробуждало в ней запретное влечение. В голове Джинни кружились вопросы, на которые она не могла найти ответы: «Хочет ли она по-настоящему свободы или желает остаться с ним?». Сомнения медленно сгущались, но она знала, что должна разобраться в своих чувствах, пока не стало слишком поздно. Едкий запах влажного цемента и плесени наполнил сырую, закопченную комнату, единственный мерцающий огонек света исходил из тисовой палочки волшебницы, отбрасывая тени на стены. Тяжелая зарешеченная дверь темницы пропускала узкую полоску света из коридора в безжалостную темноту. Джинни съежилась на голом, покрытом каменными глыбами полу, ее рыжие волосы сияли в полумраке, словно нимб, а карие глаза выделялись затравленно на изможденном, осунувшемся лице. Она была заперта в этом мрачном подземелье уже больше месяца, безжалостная сырость проникала до самых костей, холод грыз ее, как прожорливый зверь. Но не только физический дискомфорт мучил Джинни. В ее душе бушевал шторм из смешанных эмоций, которые не давали ей покоя. Бесконечные часы в одиночестве погружали ее в самые мрачные уголки сознания, где таились предательства и обманы, превращающие ее жизнь в еще более сущий кошмар. Всплывали забытые воспоминания о Гарри: его зеленые глаза и черные взъерошенные волосы. Она слышала голос Рона: брат нашептывал ей, что Уизли никогда не простят ее слабость. Но она не могла позволить совести взять верх над своими действиями, поэтому заставила себя обратиться к недавнему воспоминанию о поцелуе Люциуса, который заставил ее трепетать, несмотря на весь ужас и отчаяние окружающей обстановки. Словно по сигналу какой-то темной силы, дверь в подземелье скрипнула. По твердому тихому шагу Джинни знала, кто ее посетитель — безупречно одетый в облегающий костюм Люциус Малфой. Его платиновые волосы были зачесаны назад, открывая точеные черты лица. Серые глаза блестели в тусклом свете, как мокрый снег, излучая холодное величие и уверенность. Джинни нахмурилась, когда хозяин поместья подошел, но ее сердцебиение участилось. Противоречивая смесь страха и желания заструилась по ее венам, предвкушая нечто неожиданное. Люциус был очаровательным, хитрым и опасно привлекательным мужчиной, и он знал это. — Вы пришли уже за ответом, мистер Малфой? — прошипела она, вызывающе сузив глаза. — А как же обещанное время на размышления? — Ах, Джиневра Уизли, но где же тогда веселье? — ответил он с снисходительной улыбкой. Медленно окидывая ее тело изучающим взглядом, от которого по коже Джинни пробежали мурашки, он продолжил: — В конце концов, у нас так много времени, которое можно убить... вместе. — Что, черт возьми, это должно значить? Я не какая-то игрушка, с которой вы можете играть, Малфой. — Мистер Малфой. Ах, и вот тут вы ошибаетесь, мисс, — ответил он низким соблазнительным тоном. Подойдя к ней ближе, он приблизился настолько, что она чувствовала жар его тела, и это заставляло ее нервничать. Он продолжил, нарушая последние черты пространства между ними: «Видишь ли, моя дорогая, пожиратели смерти — нетерпеливые волшебники, насколько тебе известно, и я думаю, ты была бы весьма... полезна нам. Это ты тоже знаешь, но для меня ты могла бы быть полезной и по другим причинам». Люциус сделал еще один шаг в ее сторону, его голос звучал как манящий шепот черной магии: «Прими предложение, Джиневра Молли Уизли. Стань моей, и твои дни в заключении будут закончены». Ее сердце затрепетало, и волнение проникло в каждую клеточку ее тела, вызывая дрожь страха и интриги. Она знала, на что он намекал, и от этого по коже поползли мурашки отвращения. — Я никогда не присоединюсь к Пожирателям Смерти, — прозвучал голос Джинни, вибрирующий от напряжения и гнева. — Помочь вам — это одно, но стать одной из вас?!! — Какая пылкость! — одобрительно пробормотал он. — Темный Лорд сохранит твою жизнь и жизнь всех Уизли, если ты примешь его метку. Добровольно. А не теми способами, через которые мы привыкли действовать. — И что именно за способ это мог бы быть? — Думаю, я мог бы сломить тебя. Это займет немного времени, твои силы иссякают, — пробормотал Люциус, присаживаясь на корточки и наклоняясь вперед к уху. Он приблизился еще ближе, его дыхание ощущалось на коже. Девушка с трудом сглотнула и попыталась сдержать дрожь. Ну, конечно, речь шла о применении «Империо». Непростительное заклинание абсолютного подавления воли жертвы, которое делает человека марионеткой в руках волшебника. Пожиратели давно могли подчинить ее силой с помощью своего любимого заклятья. Глаза Малфоя сверкали, и она почувствовала, как его присутствие заполняет всю комнату, давя на нее невидимым грузом. Джинни пыталась сохранить спокойствие, но ее нервы на пределе, и каждая клеточка тела бунтовала против этого момента. — Мне любопытно узнать, что движет такой женщиной. Держу пари, если бы ты не была чертовым гриффиндорцем, то шляпа распределила бы тебя в Слизерин. У мисс Уизли вспыльчивый характер, верно? Да и от драки не уклоняешься. Мне нравится. Люциус Малфой, наподобие змеи «кантиль», проявлял хитрость, пытаясь проникнуть в самые глубины Джинни, раскрывая слабости и силы заключенной. Его слова были ядом, который пытался отравить ее решимость. — Я скорее умру, чем присоединюсь к вашей веселой банде психов, — сказала Джинни. Юная волшебница демонстрировала свою стойкость, отвечая Люциусу на его вызовы, что вызывало искреннюю улыбку на его лице. Ему все больше нравилась его пленница. Что-то в этой рыжей девчонке вызывало в нем интерес и уважение и, возможно, даже некоторого рода влечения к ее силе духа. — Тогда продолжай сопротивляться. Мне это нравится. Люциус усмехнулся и провел рукой по волосам Джинни, слегка откидывая ее голову назад. Он нежно поцеловал ее, и девушка постаралась не захныкать. Его поцелуй, как и в прошлый раз, был требовательным, а губы — на удивление мягкими. Она не смогла сдержать вырвавшийся у нее стон, когда почувствовала прикосновение его языка. Ее тело сотрясалось от смешанных чувств — отвращения и странного, неуправляемого влечения. Она пыталась противиться этому, но тело будто магнитом притягивалось к прикосновениям. Каждый поцелуй Люциуса был пленительной мелодией, которая заставляла Джинни забыть обо всем, кроме этого мгновения. — А теперь будь хорошей девочкой и постарайся не шуметь, — сказал он. Джинни стиснула зубы, и Люциус взмахнул палочкой. Она вскрикнула от боли, когда заклинание оставило жгучий след на ее груди. Кожа горела, и она почувствовала нарастающее возбуждение. — Тебе это нравится, не правда ли? — пробормотал он с улыбкой, когда она покраснела. Наблюдая за ее реакцией, он с удовольствием убедился в своей правоте, стараясь скрыть за маской свои собственные чувства: эта девушка манит его, чего не было с Нарциссой все последние годы, пока она была жива. — Это непроизвольная реакция, — ответила она, пытаясь отдышаться. — А я еще даже не прикоснулся к тебе, мисс Уизли, — ответил он, наслаждаясь происходящим. — А чего же вы ждете, мистер Малфой? Чего же ждал Пожиратель? Люциус, стоящий перед Джинни, боролся с разными чувствами и внутренними конфликтами. Возможно, он боялся предать память о своей погибшей жене, чувства к которой еще не исчезли даже после ее смерти. Может, он боялся своих собственных желаний, темных и соблазнительных, которые пробуждались в его сердце при виде нее. Ведь девушка перед ним не просто какая-то волшебница, это его пленница. Девчонка Уизли, возлюбленная избранного мальчишки, да еще и младше его сбежавшего сына. Но это было неважно. Его влекло к заключенной, к ее стержню и храбрости — ведь она уже сорок дней находилась в темнице его дома, и каждый день он видел, как она сражается за свою жизнь. Как силой воли она противостоит мучениям, которые наносил ей Долохов «Круциатусом». Как после Долохова приходил Макнейр и делал то же самое неделями. Это все глубоко поразило Люциуса. Он знал наверняка — девочка Уизли завладела его сердцем и мыслями. — Ты такая красивая, Джиневра Уизли, — прошептал он, проводя пальцами по изгибу ее подбородка. — Я увидел это с того момента, как ты оказалась здесь. И я хочу тебя. Больше, чем я чего-либо хотел за долгое время. Джинни всхлипнула, прикусив губу, когда Люциус подошел ближе и провел рукой по ее животу. Ухмыльнувшись, он медленно проскользнул холодной рукой вдоль внутренней стороны ее бедра под задравшейся рваной одеждой. Пленница сдержала стон, но ее ноги задрожали под его прикосновением. Дыхание девушки перехватило, когда другая его рука скользнула вокруг ее талии, притягивая ближе к себе. Она чувствовала, как его твердая длина прижимается к ее бедру, и это разожгло в ней огонь, который она не могла игнорировать. Джинни была поймана в ловушку собственных желаний, и Люциус знал это. Ее сердце бешено колотилось в груди, буря эмоций бушевала внутри нее. В глубине души волшебница понимала, что это неправильно. Она сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть Малфоя, но в то же время жаждала большего, погружаясь в этот запретный момент, в бурю страсти, которая охватывала их обоих. Прежде чем Джинни успела осознать, что происходит, губы Пожирателя оказались на ее губах. Его язык требовал проникновения в ее рот, и тело девушки инстинктивно откликнулось. Ее язык встретился с его, поцелуй углубился и стал более пылким. Руки Люциуса блуждали по ее телу, развязывая завязки старого платья, которое Винки принесла пару недель назад, пока оно не упало с нее, оставив обнаженной и уязвимой. Губы хозяина поместья медленно спускались по ее шее, оставляя после себя жгучую дорожку поцелуев и мягкие укусы, которые заставляли тело задрожать от удовольствия. Она чувствовала, как его теплое дыхание прикасается к ее коже, вызывая мурашки, которые распространялись по всему телу. Соски, откликаясь на нежные прикосновения, затвердели, прижимаясь к мужской груди, словно просили еще больше ласки. Отражение страсти и запретного, но такого желанного порыва пронзило воздух, когда губы Люциуса продолжали нежно двигаться по ее коже вниз. Его язык кружил вокруг ареол женской груди, и, когда он втянул сосок в рот, ее тело вздрогнуло от накатывающей волны удовольствия. Спина Джинни выгнулась в ответ, вырываясь из объятий холодного каменного пола. Искренняя улыбка расплылась по лицу Люциуса, и взмахом палочки усадил девушку на кровать в углу темницы. Он встал на колени между ее ног, готовый забыться в ночи и спрятаться от войны здесь, в объятиях рыжеволосой волшебницы. — Ты доверяешь мне? — спросил он тихо. — Нет, — ответила Джинни честно. Люциус усмехнулся и толкнул ее на спину. — Ты не обязана доверять мне. Просто подари мне эту ночь, забыв на время о наших сторонах в магической битве. Утром снова можешь начать пытаться выбраться отсюда, пока мой лорд не пришел лично к тебе за ответом. Она не хотела сопротивляться, и поэтому послушно кивнула, соглашаясь с мужчиной. Глаза Джинни закрылись, и она прикусила губу, когда он просунул руку между ними. Его пальцы обводили контуры на поверхности внутреннего бедра, поднимаясь всё выше. Дыхание девушки участилось, когда его прикосновения становились все более интимными. Она почувствовала, как пальцы Люциуса проходили по ее коже, вызывая приятную дрожь, и ахнула, когда он погрузил в нее палец. Это внезапное вторжение заставило ее застонать от удовольствия. Пожиратель ввел еще один палец, продолжая исследовать каждый уголок ее тела, словно художник, разрабатывающий свой шедевр. Джинни чувствовала, как его прикосновения заставляют ее пульсировать, как пламя жажды распространяется по ее жилам. Сам Малфой был словно заворожен, казалось, он погрузился в водоворот запретной страсти, не в силах устоять перед влечением, которое исходило от Джинни. Казалось, он пребывает под действием «Амортенции» — сильнейшего любовного зелья. Иначе как еще можно объяснить то, что каждый вздох, дрожание тела пленницы казались чарами и окутывали его пленительным туманом, заставляя забыть обо всем, кроме этого мгновения. Он забывал о своих обязанностях, о своей истинной цели — сломить ее, чтобы волшебница приняла Темную метку и стала одной из них, в стремлении разгромить Орден. В этот момент ему хотелось только одного: быть рядом с ней, погрузиться в этот момент полного притяжения, забыв о своей трусливой сущности и жалкой жизни. Джинни вскрикнула и вцепилась в простыни, когда он сжал пальцы внутри нее. Люциус ухмыльнулся, и прикосновения стали более настойчивыми. Пальцы задвигались быстрее, когда он ощутил реакцию ее тела на его движения и что она приближается. Он чувствовал, как ее мышцы сжимаются вокруг него, как ее внутренние стенки дрожат от нарастающего напряжения, а дыхание учащается. Глаза Уизли распахнулись, и ее голова откинулась назад. Ее рот приоткрылся в беззвучном крике блаженства, когда она достигла оргазма. Она почувствовала, как наслаждение пронзило тело, заставляя дрожать ноги. Малфой продолжал ласкать ее, вводя и выводя пальцы, и она ощущала, как каждое их движение усиливает волнение. Ее мышцы сжимались вокруг его пальцев, подчиняясь заданному ритму. Волны оргазма захлестывали ее снова и снова, побуждая тело содрогаться. Мужчина вытащил пальцы и облизал их с наслаждением, одобрительно мурлыкая. — Ты такая вкусная, Джинни, — пробормотал он, нежно целуя ее. — М-мистей М-м-малфой, — прошептала она. — Ш-ш-ш, — ответил он. — Позволь мне позаботиться о тебе. Малфой застонал в ответ, ощущая, как собственное желание угрожало захлестнуть его. Но, однако, Люциус удерживал контроль над собой, не позволяя страсти овладеть им полностью. Каждый момент с Джинни был для него драгоценен, он стремился, чтобы она так же сильно желала его, как и он ее. Его пальцы легко скользили по ее телу, обводя изгибы бедер и ступни, прежде чем он медленно потянулся вниз, чтобы развязать ремень на своих штанах. Девушка, задержав дыхание, наблюдала, как он раздевается, обнажая свою твердую, напряженную плоть. Она кивнула, затем застонала от удовольствия, когда почувствовала, как он входит в нее. — О, черт, — простонала она. — Не жалеешь о происходящем? — спросил он, входя в нее жестко и глубоко. — Ни на секунду, — выдохнула она, признавая честно, и почувствовала, как он раздвигает ее ноги. — Я собираюсь делать это с тобой снова и снова, — прошептал он и прижался губами к ее губам. Это был глубокий первобытный голод, который он не мог и не пытался игнорировать.