Погасшее солнце

Всё внезапно изменилось с началом осеннего семестра. С летних каникул вернулся абсолютно другой человек. Завидев в коридоре копну каштановых волос, принадлежащих Донхёку, Марк инстинктивно дернулся, готовясь к тому, что сейчас на него снова набросятся с непрошенными объятиями и начнут нести чепуху. Он втянул голову в плечи и напряг руки, готовясь отпихивать приставалу от себя. Они медленно сближались, словно баржи в море, и с каждым новым миллиметром Марк напрягался всё сильнее, почти до боли сжимая губы и всем сердцем мечтая вернуться куда-нибудь в июль, где Донхёка не было и в помине. Между ними осталось не более метра. «Сейчас начнётся», — подумал Марк отчаянно, прекрасно осознавая, что, как бы он не надеялся, эта вредина не упустит возможности потрепать ему нервы. Метр. Полметра. Вот сейчас!.. Полметра. Метр. Расстояние между ними снова начало увеличиваться. Они пересеклись и разошлись, будто случайные прохожие. На лице Марка медленно проступило недоумение. Почему-то Донхёк — приставучий Донхёк, который лезет к Марку всегда и везде, стоит только тому по неосторожности возникнуть в его поле зрения, — лишь мельком скользнул по лицу старосты затуманенным взглядом. Затем равнодушно прошел мимо. Марк даже обернулся, чтобы удостовериться, что Донхёк действительно решил обделить его своим навязчивым вниманием. Он не удивился бы, накинься тот на него сзади с криком: “Повёлся!” Но, обернувшись, он увидел лишь худую ссутуленную спину, на которой в такт каждому шагу покачивался полупустой рюкзак. Преодолев несколько метров, Донхёк на секунду вскинул воспалённые глаза на табличку с номером аудитории, пару секунд бездумно разглядывал её, словно не понимая значения выгравированных на ней цифр. Наконец, видимо, сообразив, что это не его аудитория, уткнулся взглядом в пол и нетвёрдым шагом направился дальше по коридору, вяло и через раз кивая знакомым, окликающим его по пути. Шёл он совсем не туда, но, кажется, сам не осознавал этого. Марк растерянно посмотрел ему в след. Это было что-то новенькое. В кабинет, в итоге, Донхёк вошёл в числе последних, будто заплутав где-то по дороге. Первая пара, впрочем, ещё не успела начаться, поэтому студенты, рассевшись по местам, галдели в ожидании преподавателя. На языках в том числе был Донхёк, которого уже успели уличить в резкой смене настроя. Студенты громко шушукались между собой, не стесняясь того, что объект их обсуждения находится в том же помещении и явно всё слышит. Может, они его так провоцировали на оправдание. А, может, им просто было наплевать. Скорее, второе. Марк не собирался смотреть на Донхёка. Он вообще старался забыть о его существовании, надеясь, что одногруппник о нем также больше не вспомнит. Но против воли Марка привлек недовольный возглас Ренджуна, адресованный Донхёку: — Серьезно?! Ты так и будешь нас игнорировать? Поссориться хочешь или что? И Марк не смог удержаться от того, чтобы не посмотреть в их сторону. Донхёк, Ренджун, Джемин и Джено по своему обыкновению сидели все вместе. Вот только если прежде они болтали без умолку, то сейчас между ними воцарилась гнетущая тишина, через которую, казалось, не пробивался даже внешний шум, царящий в аудитории. Друзья Донхёка сидели с недовольными лицами. Ренджун сердито скрестил руки на груди и буравил Донхёка ледяным взглядом. Джено тоже взирал на друга со смесью раздражения и растерянности. Джемин равнодушно перевёл глаза на пустующий преподавательский стол, делая вид, что происходящее вокруг его не касается. Вот только зажатая в побелевших пальцах ручка, отбивающая по столешнице нервный ритм, и желваки на сжатой челюсти демонстрировали его отнюдь не благодушное настроение. Донхёк же мрачно молчал, упершись отсутствующим взглядом куда-то в район ренджуновой груди. И это было странно. Донхёк, для которого пустой трёп был необходим как воздух, молчал. — Простите, — наконец, пробормотал он, когда тишина между ними стала физически невыносимой. — Я просто устал. И пока Ренджун с запалом начал выяснять, чем же таким занимался Донхёк, что так утомился ещё до начала учебы, Марк невольно окинул Донхёка изучающим взглядом. А посмотреть было на что. За летние каникулы парень заметно изменился. Как минимум, внешне. Во-первых, за эти пару месяцев он заметно потерял в весе. Донхёка и прежде сложно было назвать пышным или физически развитым, но его тело выглядело здоровым и достаточно крепким. Сейчас же сквозь мешковатую одежду проглядывала болезненная худоба, которую было не скрыть, замотавшись в размер оверсайз. Его запястья настолько истончились, что Марк (обладатель не самых больших ладоней) предположил, что мог бы обхватить их двумя пальцами, а острые коленки, выглядывающие из прорезей джинс, стали ещё острее. Во-вторых, сам стиль Донхёка. То ли он своим умом сообразил, что выглядит нелепо в своих пёстрых шмотках, то ли ему кто-то подсказал, но Донхёк, видимо, решил обновить гардероб. Яркие свитшоты сменились на простую однотонную футболку уныло-серого цвета с длинными рукавами, скрывающими руки до самых локтей. Цветастые штаны, цепляющие взгляд, или короткие шорты, оголяющие ноги почти до неприличия, бесследно исчезли. Их место заняли простые тёмно-синие джинсы. Джинсы были неаккуратно разодраны в районе коленей, и Марк почему-то был уверен, что это произошло не по замыслу дизайнера. Больше было похоже, что в них просто однажды неудачно упали. Возможно, не один раз. Розовые кроссовки — Марк специально проверил — тоже покинули своё законное место. Теперь на ноги Донхёка были надеты чёрные потрёпанные конверсы с въевшейся в ткань уличной пылью. Непонятно, что подтолкнуло Донхёка столь кардинально изменить стиль, но он, как минимум, перестал походить на попугая. Или на салфетку, при помощи которой с рисунка стирают излишки краски. — Нет, я не заболел. Нигде я по ночам не шляюсь. И ничем нелегальным я тоже не занимаюсь, спасибо, Ренджун. Просто не выспался, — тем временем устало оправдывался Донхёк. Марк присмотрелся. Выглядел Донхёк и правда нездорóво: обычно смуглая кожа приобрела несвойственную ей бледность, под тусклыми глазами залегли тёмные круги, буквально впечатавшиеся в кожу, а рука, даже лёжа на парте, едва заметно подрагивала в приступе неясного мандража. В принципе, выглядел Донхёк как классический студент, страдающий недосыпом. Но в этом и заключалась странность. Даже в период самых жёстких экзаменов, когда Донхёк поздно спохватился, что пора взяться за ум и начать усиленно учиться, когда он питался буквально одним кофеином и проводил ночи напролет за зубрёжкой конспектов — даже тогда он выглядел лучше. Да его слегка потряхивало от усталости и избытка кофеина, но в остальном это был все тот же шумный, неумолкающий и вполне довольный жизнью Донхёк. Впрочем, почему Марка вообще должно заботить состояние Донхёка? У него полный университет друзей, среди нескольких тысяч человек найдётся, кому о нём позаботиться. И Марк отвернулся, лишь на секунду задержавшись взглядом на дрожащих пальцах одногруппника. * * * Как выяснилось, у Донхёка не было друзей. Это Марк внезапно осознал по прошествии недели занятий. С каждым днём Донхёк становился все мрачнее. Он сторонился людей, замыкался в себе, безмолвно отказывался поддерживать разговор, даже если к нему обращались напрямую. Осознав, что ответной реакции от Донхёка не добиться, люди начали скучать рядом с ним. Пока Донхёк был весёлым и шумным, пока он развлекал окружающих, он был всем нужен. Некоторые особо впечатлительные особы считали его едва ли не центром своей вселенной (Марк лично слышал подобное заявление от одной явно влюбленной старшекурсницы). Но как только парень перестал фонтанировать хорошим настроением, про него почти сразу забыли. Постепенно толпа друзей и знакомых вокруг Донхёка начала редеть, пока он не остался один, застыв серым пятном в углу последнего ряда, куда он перебрался, чтобы избежать внимания, в котором так нуждался прежде. Даже Ренджун, Джемин и Джено, которые были наиболее близки к Донхёку, отдалились от него. И Марк не мог их за это винить. Мрачное настроение Донхёка будто передавалось по воздуху как зараза, прилипая к тем, кто оказывался рядом. Каждый раз, как Донхёк появлялся в аудитории, непринуждённые разговоры, которые эти трое вели между собой, резко обрывались. А стоило парню подсесть к ним, как напряжение застывало в воздухе. Джено и Джемин неловко переглядывались между собой. Ренджун шевелил губами, будто хотел что-то сказать, но обрывал себя на полувздохе. Видимо, знал: что бы он не сказал, Донхёк опять промолчит, и обронённая, оставшаяся без ответа фраза повиснет между ними неподъёмным грузом, нагнетая обстановку ещё сильнее. Поэтому Ренджун уже давно перестал пытаться выяснить, что происходит с Донхёком. Бесполезно. Он устал чувствовать себя психологом, пытающимся вытянуть хоть слово из упрямого пациента. Но всё же, они его не гнали. Они пытались общаться между собой, без участия Донхёка. Однако не ощущать его присутствия было невозможно. Обычно Донхёк сидел между Джено и Джемином, а перед ними на первом ряду располагался Ренджун, которому всегда приходилось оборачиваться, чтобы поговорить с ними. Так они расселись в начале первого курса, так продолжали сидеть до сих пор. Прежде, когда Донхёк активно принимал участие в общении, такая расстановка была удобна — никто не чувствовал себя лишним. Но теперь взгляды троицы невольно скрещивались на безмолвном Донхёке, сидевшем в центре и буравившим взглядом свои подрагивающие руки. Их взгляды будто спотыкались об него, как о вылезшую посреди дороги кочку. Теперь явственно ощущалось, кто здесь лишний. И Донхёк это тоже, видимо, ощущал. Возможно, по этой причине он сбежал на последний ряд, в самый конец аудитории. Конечно, Джено пытался его вернуть. Но, получив единожды отказ, безропотно вернулся к остальным. Все трое как будто облегчённо вздохнули, словно втайне надеялись, что Донхёк не захочет возвращаться. Были ли они всё ещё его друзьями? Может быть. Но Марк видел — когда между ними не сидел мрачный и тихий Донхёк, им было гораздо легче. Они могли спокойно общаться и шутить, как прежде, без неловкости и напряжения. И всё же нехватка Донхёка в их компании ощущалась довольно резко. На самом деле, так говорить нехорошо, но Марк искренне наслаждался двумя неделями покоя, в течение которых Донхёк ходил хмурый и мрачный. Да, вероятно, у Донхёка были какие-то проблемы, но он ведь взрослый мальчик и в состоянии решить их сам. А даже если нет, что ему мешает попросить о помощи того же Ренджуна или Джемина? Сделав в очередной раз вывод, что это не его дело, Марк просто расслабленно проживал свои студенческие будни. Когда его взгляд случайно цеплялся за Донхёка, передвигавшегося между аудиториями, словно неупокоенная душа, Марк втайне не мог не порадоваться малодушно изменениям в характере Донхёка. Всё-таки как хорошо, когда никто не вламывается в твоё личное пространство. В таком блаженном покое прошло две недели. А потом Марк совершенно внезапно для себя обнаружил что он начал скучать. Совсем чуть-чуть, редко-редко, но он ловил себя на мысли, что Донхёк, хоть и был надоедливой занозой в заднице, но он разбавлял серые учебные будни, добавляя им красок и вкуса. Его шутки были глупые, а порой и обидные, но после них Марк чувствовал себя бодрее, словно его облили холодной водой. Будто эти эмоции, которые вызывал в нем бестолковый одногруппник, встряхивали его, позволяли не увязнуть в серой рутине. Теперь, когда в их группе не происходило вообще ничего интересного, а во время перерывов пространство заполняется не звонким смехом, а обычным междусобойным шушуканьем маленьких компаний, Марк начал ощущать острую нехватку шумного Донхёка. Ему не нравился, совсем не нравился Донхёк. Но без него было скучно. Однако если Донхёк взялся за ум и перестать вести себя как идиот, то это только его дело. В таком случае, можно только воздать хвалу его пробудившемуся благоразумию. А он, Марк, просто продолжит заниматься своими делами. На Донхёке свет клином не сошёлся. Марк найдёт, чем себя развлечь.