Пламя юности

С зеленью непривычно ощущение холода, непривычен холод при ярком солнце над раскинувшимся устойчивым пространством, подробным и темным. Словно местность и солнце сами по себе. А даль ясна, воздух чистый, сам удлинял взгляд. Клаус давным-давно встал, а сейчас тихонько копошился, приводя себя в порядок. Вообще, в его планах было по-быстрому куда-нибудь слинять, пока русский не вынудил его на разговор про его прерванный ночной сон и все оттуда вытекающее. Но у судьбы планы были другие, и Ивушкин зашевелился, медленно просыпаясь. -Утречка, фриц, - Голос Коли, на удивление, был вполне довольный, как будто он сладко спал всю ночь, да еще и выспался. Клаус приподнимает бровь и пару секунд удивленно смотрит на соседа. Иногда (всегда) этот русский его поражает. Как можно быть таким непостоянным и переменчивым? -Guten Morgen. Свинья. -А ты не ахуел? С самого утра наглеешь. -Это тебе за нашу первую встречу. И тем более, ты вчера снова навел бардак на своей половине. Когда успел только… - Ягер недовольно бурчит, снова отворачиваясь, чтобы зачесать непослушные волосы. -Во-первых, это не бардак, вещи теперь лежат на своих законных местах. Во-вторых, у настоящего мужика всегда так. А в-третьих, это просто ты педант. – Коля, все еще лежа в кровати, переворачивается на другой бок, чтобы было удобней недовольно сверкать глазами из-под полуопущенных век. -У тебя до мужика еще ничего не выросло. И вообще, хватит так много выражаться. У меня уши скоро в трубочку свернутся. - А ты проверял? Так вот, чем ты ночью занимаешься, шалунишка. Я думал, ты Гитлера с фонариком читаешь. Клаус, что до этого спокойно перебирал свою одежду, впадает в ступор, а после разворачивается, одаривая Николая самым испепеляющим взглядом. -Ты… да ну тебя. Вставай, скоро на зарядку. -Да ну эту зарядку, я лучше посплю еще, - Коля натягивает одеяло до самой макушки и замирает. Надеется, что его теперь не видно? Наивный. Ягер в два шага преодолевает расстояние между ними и рывком стягивает одеяло на пол, оголяя свернувшегося на постели Николая. -Давай-давай, steh auf. (вставай) -Ну мы же не в а-армии, дай поспать… Клаус стоит пару секунд, упершись взглядом в сонное лицо Ивушкина. Вот и что с ним делать? Немец бросает взгляд на часы и цокает языком. Черт с ним, с этим Колей, не его будут проблемы, когда он будет носиться как угорелый по комнате в поисках каких-нибудь штанов. *** -Коля. Ам… держи, – Ягер протягивает русскому его законно спизженную бутылку водки. Это такой легкий порыв благодарности за успокоительное на ночь. - Ого. Ну, спасибо. Ты хотел втихаря от меня её выпить? Негодник, – Русский хмыкает и подмигивает немцу, подбрасывая бутылку в руке. - Что? Нет. Просто хотелось, чтобы ты понервничал. - Ну-ну. Трусы мои тоже спрятал? - Николай! Отстань от меня со своими трусами, не трогал я их, – Клаус хмурится и легонько пихает Ивушкина в плечо. - И что ты ещё спрятал, кроме водки? - Ничего я больше не прятал. Это единственный найденный компромат на тебя. - Ты решил припугнуть меня спрятанной водкой? - Ну хочешь, я пойду, отдам её вожатым. - Но-но-но! Не будь таким жестоким, фриц. Потом выпьем вместе, если хочешь. Клаус дольше, чем следовало бы, смотрит в глаза Ивушкину, и, тихо хмыкнув, выходит из комнату, направляясь в зал на зарядку. *** -Раз-два, три-четыре! – Вожатая, женщина в уже приличном возрасте, оказалась очень даже активной для своих лет. И если сначала это очень мотивировало на продуктивную тренировку, то уже через пятнадцать минут начало раздражать. Громкие возгласы «резвее!» «давайте!» негативно воздействовали на еще сонную нервную систему, хотелось развернуться и уйти, громко хлопнув дверью. Ивушкин, лениво выполняя задание, обводил скучающим взглядом занимающихся ребят, пока не остановился на Ягере, стоявшим прямо перед ним. Тот был бодрый, чуть ли не такой же, как вожатая, и с интересом повторял за ней круговые движения тазом. Коля хмыкнул, придумывая шутки по этому поводу, и так завис, что вылез из транса, когда упражнение было уже сменено. И лучше бы не вылезал, потому что, как оказалось, уже секунд десять его взор был устремлен четко на задницу Клауса. Испугавшись, Коля думал поскорее отвернуться, но мысли, возникшие не по его воле, были быстрее. «Вот зачем было надевать такие короткие шорты. Ебать растяжка у него… это чем он таким в своем Берлине занимается? Жесть. Может, он еще и танцует?» В голове как-то сам собой всплывает образ Ягера в балетной пачке, старательно изображающего лебединое озеро. Коля изо всех сил старается сдержать рвущуюся наружу истерику, но все-таки издает что-то похожее на визг мутировавшей в собаку свиньи. Ягер поворачивается на звук и вопросительно приподнимает одну бровь, а Коле становится еще смешнее, вследствие чего громкий, заливистый смех вырывается, сопровождаясь конвульсиями и слезами в уголках глаз. Все вокруг сразу начинают спрашивать, что случилось и нужно ли вызвать скорую, один только Клаус качает головой и тихо произносит на немецком: «so ein Idiot…» После зарядки все расходятся по своим комнатам. Клаус, едва успев войти, по-солдатски резко разворачивается и впивается взглядом в слишком уж веселого Колю. Ягер смотрит оценивающе, по-змеиному, с легким прищуром. Честно говоря, от такого взгляда было не по себе, но раз не кидается, то жить можно. — Ну и что за приступ истерии был на зарядке? – складывает руки на груди, как будто отчитывать собрался. На вопрос немца Ивушкин лишь ехидно смотрит на Ягера и ухмыляется, что настораживает последнего. Как оказалось, не зря. — А ты случайно балетом не занимаешься? — Коля снова представил Клауса в балетной пачке. Он еле сдерживает себя, чтобы снова не засмеяться, но гаденькая улыбка все равно выползает наружу. — Эм… нет? — Ягера сбивает с толку этот вопрос. Что опять придумал этот русский? От него и так можно ожидать всё, что угодно, а если ему ещё и смешно, то значит, это что-то как минимум странное. И совершенно точно глупое. — Я представил, как ты танцуешь «Лебединое озеро» в балетной пачке, — Ивушкин, не выдержав, рассмеялся. — Тебе бы пошло, кстати. Она бы хорошо подчеркнула твои ножки, — пионер кивнул на ноги немца. — Что... ну, спасибо? — Клаус не понимал, как ему реагировать: смеяться? Плакать? Вроде бы комплимент, а вроде бы очередная, глупая шутка. Какой балет? Какая балетная пачка? Причём тут Ягер и его ноги? Боже, его сосед — такой дурак, столько всего напридумывает, а ему, бедному, все это выслушивать. Может, еще не поздно поменяться с кем-то комнатами? — Пожалуйста, балерина, — Улыбка всё больше расползается на лице русского. — Может, хватит придумывать мне совершенно необоснованные прозвища? Клаусу, в принципе, балет нравился, выглядит это красиво и элегантно. Он бы с радостью сходил как-нибудь на выступление. Но прозвище, которое придумал ему Ивушкин — глупое и не имеет даже причины. — А что тут необоснованного? – Коля падает на свою кровать, складывая руки замочком за головой, и не отрываясь следит за осторожно садящемся на свою постель Клауса. — Например, тот факт, что я никогда в жизни не танцевал? Тем более — балет. Тут, конечно, Ягер приврал. В Германии он частенько выступал на соревнованиях в школах с немецким вальсом, и каждый раз занимал безоговорочное первое место. Нравилось ли ему? Определенно. Но теперь, когда на него повесили звание балерины, он под дулом пистолета о танцах не заикнется. К черту этого Ивушкина. — Но все-таки растяжка у тебя, что надо, — Ехидно подметил пионер. — Я не буду ничего на это отвечать. — Ну, а где ты ее такую взял, а? Признавайся! — Что ты хочешь от меня услышать? – Голос Ягера несколько напрягся. — Историю про лебединое озеро в твоём исполнении. — Не услышишь. Не доводи до греха, Николай. Ягер покачал головой и отвернулся, чтобы спрятать мелькнувшую улыбку. Сделать вид, что ты снова занят – лучший способ закончить диалог. Но, видимо, на Николая это не действует, потому что он снова начал трындеть. Вот неугомонный. — Какая жалость. У тебя были планы на день? — Решив не злить немца дальше, Коля меняет тему. — Я думал сегодня продолжить читать. А что? — Я сейчас с пацанами в футбол пойду гонять. Не хочешь со мной? Нам нужен новый член в команду. А то мы с одним поругались недавно... В лагере занятий было полно. Одно из них — излюбленный мальчишками футбол. Команда Коли и его товарищей существует давно. Капитаном, конечно же, является Ивушкин с его потрясающими лидерскими навыками. Они каждый год всю смену тренируются, а в конце у них происходит величайший матч с командой из другого отряда. Но в первый же день Коля успел поругаться с одним из защитников и им был нужен новый, потому что мириться с тем он не собирался. Ягер, как думал русский — отличный вариант. — Можно, думаю. В футбол немец играть тоже умеет, стоит сказать спасибо отцу, гоняющего его вся и везде, чтобы он был лучшим. Но почему Ивушкин позвал его? Почему не кого-то другого? Неужели за одну ночь можно поменять отношение к человеку? Странные эти русские. — Играть умеешь? Или только танцуешь? — Ивушкин даже не пытался удержаться от шутки. — Тц. Умею, — Ягер на это лишь закатил глаза. — Тогда кон цу мир, балерина фрицевна! — схватив Клауса за руку, Ивушкин потащил его из корпуса, игнорируя все возражения и просьбы подождать хотя бы чуть-чуть. На футбольном поле народу было немного. Стояла лишь команда, да и Тилике сидел на трибуне, наблюдая за тренировкой и законностью ее проведения. Рядом с Хайном сидели девчонки, которые тоже пришли наблюдать за мальчиками. Посмотрев на команду, затем на Ивушкина, стало ясно одно: какой Коля, такие и его друзья. Потому что только их внешность говорит, что они — такие же отбитые хулиганы, как и Николай. Да и со спокойными людьми сосед Ягера вряд ли бы стал дружить. Немец едва заметно вздохнул. Подойдя к команде, Коля представил Клауса: — Пацаны, знакомьтесь. Это балерина фрицевна, будет играть с нами. Ягер уже не мог терпеть эти глупые шутки, поэтому, предварительно закатив глаза (похоже за лето ему предстоит это сделать не раз), решил показать соседу, что его терпение лопнуло. Не церемонясь, немец дал русскому профилактический подзатыльник. — Я не балерина. Послышалось тихое "Ауч", но Коля, вспомнив, что он в компании, а не один, сразу же убрал руку с затылка и сделал вид, что ему было нисколечко не больно. — Балерина решила показать своё мастерство? Потом по-репетируешь, пойдём играть. По толпе ребят прокатились смешки. — Ну тебя. — Ягер отвернулся от русского пионера, пожимая руку новым знакомым. Клауса поставили на позицию защитника. Коля был нападающим. Игра длилась долго, было очень шумно, а все игроки находились в напряжённом состоянии и полностью отдавали себя игре. Ивушкин бегал за мячом как угорелый, пытаясь забить его в ворота. Ягер же делал всё, чтобы мяч не пересекал линию, где он стоит. Сказать, что все были в шоке от того, как играл Клаус — ничего не сказать. Играл он очень хорошо: с безоговорочным мастерством и грацией пантеры. Девочки с трибун периодически визжали, когда Ягер показывал какие-то вывороченные движения. Коля гордился собой, потому что он не ошибся в выборе, выбрав немца. — А ты, смотрю, и ножками неплохо махать умеешь, ну точно балерина! Мы с пацанами в ахуе с тебя. Клёво играешь, — Похвалил своего соседа русский пионер, похлопав его по плечу. Глаза его горели, а сам он запыхался и весь вспотел. — Спасибо. Может, в честь этого перестанешь называть меня «балериной»? Это ужасно. — Вот в конце смены, если одержим победу, я подумаю. — Коля даже не думал отказываться от прозвища, которое он дал Ягеру. — А пока терпи, солдат. — Ich werde dich im Schlaf mit meinen Füßen erwürgen. ( Я задушу тебя ночью ногами) — после недолгого молчания Ягер хищно прищурился и хмыкнул. Как же прекрасно знать два языка. А еще прекрасней, когда собеседник его не знает. — Я не фирштейн. Не матери меня. Балерина, — Было непонятно, что ему сказали, но по интонации было похоже, что на него либо от души матерились, либо угрожали. А может и то и другое. Коле немецкий в принципе казался языком довольно грубым. — Точно задушу. — Воу-воу, что за наклонности?! — Не важно. Пойдем, пёсик. — Эй! «Балерина» не так обидно, как «пёсик»! В каком месте я псина?! — Возмутился Коля. —Ты так резво бегаешь за мячиком, да с таким лицом. Не отличить. Язык в следующий раз не забудь высунуть. – Клаус немного ускоряет шаг, заставляя Ивушкина подбегать к нему, чтобы выразить свое неимоверно важное недовольство. —А ты этот мяч отбиваешь, как кто? – пытается отстоять себя Николай. —Как достойный защитник. И заметь - я позвал, ты пошел за мной. Говорю же, собачка. —Балерина с собачкой? —Получается, так. —Ну, спасибо, фриц. —Пожалуйста. *** Ближе к середине дня парни возвращаются в комнату. Скоро обед, так что сейчас можно отдохнуть и заняться своими делами. Например, дочитать книгу, которую в прошлый раз пришлось экстренно прервать из-за одного крайне эмоционального русского. Ягер по-турецки усаживается на кровать и принимается за чтение. Все бы хорошо, вот только Ивушкину, похоже, при рождении забыли вытащить шило из одного места. Как можно быть таким неусидчивым? —Фриц, давай забудем наше знакомство. Может, подружимся? Ты, всё-таки, прикольный и с тобой весело, - Коля усаживается на свою кровать и смотрит на немца с обворожительной улыбкой, располагая на добрый диалог. Подходящее время он выбрал. Вот никак нельзя было сказать это до того, как он сел читать? —Хорошо. Давай. – Клаус отвечает максимально спокойно, хотя некоторая нервозность присутствовала. Европеец, что с него взять. —Я рад. Но ты всё равно балерина! —Мгм. А ты пёс, – Он правда старается не обращать внимание на то, что перечитывает пятый раз одну и ту же строчку. —Это обиднее всё равно! —Не мои проблемы, Коля. Можно я почитаю? —Пф, да на здоровье, – Коля показательно фыркает и специально начинает чем-то очень громко шуршать. Клаус на это только цыкает.